Пленник моих желаний

Глава 48

За те три года, что онине встречались, Пьер сильнопостарел. Черная бородабыла все такой же спутанной,но в волосах проглядывало множество седых прядей, алицо избороздили глубокие морщины. Очевидно, жизнь, которую он вел, злодейства, которые совершил, оставили на нем несмываемый след. Мало того, он очень похудел и находился почти на грани истощения. Габриела сразу сообразила, что не будет совсем беспомощной, когда попадет в его руки. Онавполне может сопротивляться идаже победить. Но сейчас ничего не предпринять: повсюду его люди.

Он был не слишком многословен, однако от единственной фразы, брошенной Габриеле, по телу прошел ледяной озноб.

— У меня на тебя великолепные планы, cherie.

Она едва не потеряла сознание, но заставила себя смело смотреть ему в глаза. Если уже сейчас страх почти парализовал ее, то лучше сразу лечь и умереть.

Она старалась запомнить любые приметы, самые крошечные детали по дороге к форту. Перед тем как спуститься в шлюпку, Пьер велел бросить всех оставшихся в живых, включая Ричарда и Тимоти, в трюм. Остров покрывала густая растительность, сквозь которую почти невозможно пробраться. В задней стене есть узкая калитка, которую по беспечности или забывчивости оставили открытой. Пираты были слишком возбуждены легкой победой, чтобы думать о предосторожности.

Девушка даже посчитала, сколько свечей горит в коротком переходе оттуда к главному залу. Дверь, через которую они вошли, была скрыта за легко сдвигавшимся шкафчиком. Если поставить его на место, никто не заподозрит о существовании потайного хода.

Габриела отметила, что пираты ничего от нее не скрывали. Очевидно, и Пьер, и его люди считали, что больше она никогда не покинет остров.

Оглядывая огромный, неуютный зал, Габриела увидела два пути побега. Один — широкая дверь, которая вела в большой двор, окруженный высокими стенами. В этом отношении чертеж Биксли был как нельзя точнее. Жаль, что он не знал о той калитке!

Но кроме двери, была еще узкая лестница на второй этаж. Наверное, раньше там жили офицеры форта. И поскольку старый форт был просто отремонтирован, а не полностью переделан, Габриела предположила, что кухня находится во дворе и никак не связана с основным зданием. Возможно, там же находится и тюрьма.

Все это она увидела лишь на мгновение, поскольку Пьер тут же повел, вернее, потащил ее наверх, в свою спальню, неопрятную, обставленную разномастной мебелью, с неубранной постелью и грязной посудой на маленьком столике. Слава Богу, он не захлопнул за собой дверь. Значит, не собирается оставаться.

Она легко выдернула руку из его лапищи. Раньше она и не попыталась бы это сделать: он был слишком силен.

Пробудилась крохотная надежда… Может, он так же слаб, как выглядит? К тому же он не так уж и высок. Она совсем забыла об этом, а может, не обращала внимания, потому что никогда не встречала такого великана, как…

Нет, она не может думать о Дрю. Не смеет спросить, что с ним случилось. Если он мертв… она просто сдастся. И тогда совершенно все равно, что будет с ней. Ей просто не для чего жить… и все-таки понадобятся весь ум и вся решимость, чтобы уцелеть и выжить.

Она отошла от Пьера, но это не помогло: он последовал за ней, держась как можно ближе.

— Полагаю, карты тебе ни к чему? — спросила она, круто обернувшись.

— Карты? — хмыкнул он. — Да ты всегда найдешь чем развлечь мужчину, хотя прекрасно знаешь, почему оказалась здесь.

Она, разумеется, знала. Ошибиться было просто невозможно.

— Теперь ты отпустишь моего отца и остальных?

— После того как ты пыталась меня провести? Да мне следовало бы прикончить всех!

Габриела, побледнев, едва не упала: ноги ослабели так, что не держали ее. Но Пьер рассмеялся.

— Ну разумеется, отпущу. Воображаешь, будто стану кормить столько дармоедов?

— Лжешь!

— Ты ранишь меня в самое сердце, Габриела. Как ты можешь думать такое обо мне?

Но, судя по ухмылке, она ничуть его не оскорбила.

— Ты знаешь, что они пытались меня спасти, и не рискнешь…

— Рискну? Но чем? — перебил он. — Пока они держатся в стороне, ты остаешься живой. По крайней мере именно так им и будет сказано. Кроме того, я заверю твоего папашу, что, как только ты мне надоешь, можешь убираться с острова! — И, снова рассмеявшись, добавил: — Ред не потерпит твоего присутствия больше чем на несколько дней. Она очень ревнива.

Странно, почему он ей это говорит? Впрочем, может, и на этот раз лжет?

Габриела окинула его скептическим взглядом.

— В таком случае зачем столько трудиться, чтобы завлечь меня сюда? К чему такой сложный план?

Пьер пожал плечами:

— Может, мне этих нескольких дней вполне достаточно! А вдруг я пожелаю избавиться от Ред и оставить тебя? Еще не решил. Хочешь жить со мной?

— Хочу, чтобы ты горел в аду!

Он снова рассмеялся. Она определенно забавляла его, а это не к добру. Как сделать, чтобы он не захотел оставить ее у себя? У него не должно быть причин желать ее.

Пьер поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. Она немедленно ударила по этой ненавистной руке, но он оказался проворнее и поймал ее запястье. На этот раз, когда она попыталась вырваться, он доказал, что на самом деле сильнее, чем кажется.

— Не слишком зарывайся, — холодно бросил он. — Твой папаша все еще в тюрьме.

— Могу я его видеть?

— Нет.

— Откуда мне знать, жив ли он?

Пьер пожал плечами и отпустил ее руку.

— Тебе и не обязательно это знать. Однако, поскольку у меня нет причин убить его, можешь считать, что он жив. Но давай проверим, насколько сильно твое желание видеть его на свободе… и невредимым. Раздевайся. В комнате тепло, и ты не замерзнешь.

Девушка оцепенела. Она надела юбку и блузку из тонкой материи с одинаковым узором, которые обычно носила на островах: только так можно было хотя бы немного спастись от вечной жары. Под ними были лишь панталоны и сорочка, так что времени на раздевание уйдет немного. Открытая дверь ввела ее в заблуждение. Она посчитала, что Пьер сейчас уйдет и у нее есть время сбежать. Значит, ошиблась.

Она невольно оглянулась на дверь. Заметив это, Пьер злорадно усмехнулся:

— Нет-нет, я не привык гоняться за девками. Попробуй сбежать, и я велю убить всех пленников.

Габриела задохнулась. На губах его играла такая равнодушная улыбка, словно сама эта мысль доставляла ему наслаждение.

— Я скоро вернусь, — буркнул он, шагнув к двери. — А ты ложись и жди, иначе я велю выпороть твоего папашу у тебя на глазах.