Плохой американец. Том I

Глава 10

Последний день июля выдался дождливым. Лета как такового не было, жара быстро сменялась прохладной и ветреной погодой.

Утром за завтраком Боб открыл газету, сначала нахмурился, потом засмеялся. Я заглянул через плечо. Baltimore Sun на передовице рассказывала историю американского разведывательного корабля Пуэбло. Его в приграничных водах захватили северные корейцы. 82 члена экипажа попали в плен, попахивало новой войной. Белый дом делал жесткие заявление, Ким Ир Сен отвечал в том духе, что клал он на американцев. Его в этом поддерживал Китай и СССР.

Но смех отца вызвала не эта перепалка. В целях пропаганды корейцы постоянно публиковали фотографии экипажа и утверждали, что американцы активно помогали им разоблачать агрессивную политику США. На групповых снимках, которые перепечатала Baltimore Sun, моряки демонстрировали средний палец.

— Корейцам они объяснили, что это «гавайский символ удачи» — прочитал Боб, вытирая слезы смеха. Мы тоже поулыбались, и Дэвид тут же за столом показал мне фак.

— А что такого? — удивился он подзатыльнику от мамы — Это «гавайский символ удачи»!

— Кстати, Питер — Боб открыл кейс, подал мне папку с документами — Пришли списки от лизинговой компании.

Я быстро просмотрел бумаги. На август стали доступны к выкупу Ford Galaxie 500s 1968-го года и Chevrolet Impala 67-го. Шло краткое описание машин — пробег, комплектация…. Это были конечно, не Додж Дарт, но тоже вполне приличные тачилы. Ford Galaxie был седаном, фактически машина бизнес-класса, четырехдверная, с движком V8 и задним сидением, достаточно большим, чтобы уместить там кровать. Ах, как мы там зажжем с Ширли!

Отец завез меня в лизинговую компанию, я поставил на аукционе 2,250$. Через неделю, ура! на моё имя уже была зарегистрирована машина. Я выписал папе несколько чеков с брокерского счета, чтобы покрыть машину, страховку, пошлины и сразу забрал тачку со стоянки. Водилась она как танк, жрала бензин словно нефтяная скважина, зато очень мягко и комфортно ехала.

Своя машина в Штатах — это свобода. Общественный транспорт развит плохо и доехать куда-либо без автомобиля — проблематично. Я начал колесить по всей округе, разведывая разные интересные места. В один из вечером заехал за Ширли. Когда девушка увидела мой красный Форд, тут же загорелась уединиться. Все у нас случилось на заднем сидении во время фильма в кинотеатре под открытым небом. Шла, кстати, та самая «Космическая одиссея 2001-го года» Кубрика, на которую мы не попали с Бонитой. Уже на начальных титрах, когда звучит «Так говорил Заратустра» Ширли стянула с себя платье, лифчик и легла на заднее сидение. Кончали мы под вальс Иоганна Штрауса «На прекрасном голубом Дунае». Классику — в массы!

— Какая скукота эта Одиссея — вздохнула девушка, натягивая платье обратно.

— Дура ты — я сплюнул за окно автомобиля. В рядом припаркованных тачках раздавались охи и ахи таких же подростков как и мы — Этот фильм станет классикой. Он, конечно, тяжелый для просмотра и не для тупых мозгов школьников….

— Эй! У меня не тупые мозги — обиделась Ширли — А ты вообще на класс младше меня!

Это был первый раз, когда мы серьезно поругались с девушкой. Первый, но далеко не последний. В августе мы срались с ней почти каждый день. Ширли вдруг перестало устраивать во мне все — прическа, родственники… Надо признать, что семейка и правда приносила проблемы. Мэри категорически не одобряла мою девушку, Дэвид так и вовсе называл ее шлюхой. Не то, чтобы я не был с ним не согласен, но спускать брату наглость не хотел. Подловил его в ванной на втором этаже, заехал по печени моим самодельным кастетом из ремня. На какое-то время Дэвиду это хватило. Но потом его опять прорвало. Я даже посоветовал отцу проверить брата у психиатра — мало ли какие гены были у его родителей. По мне парень явно дружил с шизой. Настроение у него менялось мгновенно, эмоциональной стабильности не было и в помине.

Отец с матерью проигнорировали мой совет — списали поведение Дэвида на подростковый возраст. И зря.

21-го августа СССР ввел войска в Чехословакию. Американская пресса словно сорвалась с цепи. Каждый день в газетах выходили разгромные репортажи о «зверствах» советских войск. Так как всех зверств было пара самосожжений тупых пражских студентов — их приходилось выдумывать и домысливать.

В этот же день меня у дома «поймали» «смайлы». Они были ровно подстрижены — никаких патлов!

— Мы согласны! — Кен рубанул рукой, оглянулся на парней. Те дружно покивали.

— На что согласны? — я как раз стриг газон перед домом и с удовольствием прекратил. Сел на садовый стул, глотнул холодного пиваса, что стояло в тенечке. Алкоголь в США не продают до 21-го года. Но холодильник Тэлботов был просто забит бутылками Миллера, так что каждый раз, когда я посещал Ширли — я в него залезал и прихватывал парочку. Мог меня застукать и настучать Дэвид? Мог. Но я посчитал риск умеренным.

— Согласны на твои условия — вперед вышел Джо — Переименование группы, новый имидж.

— И я главный! — из второй бутылки полилась пена и я с удовольствием сдул ее в строну газона.

Парни сглотнули слюну. Сегодня и правда, выдался жаркий день, холодный пивас манил и звал.

— Тогда подпишем официальный договор — я вернул их с небес на землю — На вот, ознакомьтесь.

Я сходил домой и вернулся во двор с отпечатанными на машинке экземплярами соглашения.

— Как автор и исполнитель всех песен я хочу 80 % всех доходов группы, кроме того я имею право заменить любого из вас на другого музыканта. 20 % делятся по четверти каждому из вас. Это честно.

Парни переглянулись, пожали плечами.

— Если у тебя все такие песни как SevenNationArmy — то я согласен — Кен первый подписал. За ним автограф поставил Джон, Джимми Диван. Дольше всех думал к моему удивление «качок» Фил. Он прочитал весь договор, хмыкнул в паре абзацев.

— Не, я пожалуй, это подписывать не буду. А если мы сами напишем хорошие песни? Тоже должны 80 % тебе отдавать?

— Чего же раньше не написали? — улыбнулся я, потягивая пивко — Ладно, давайте подпишем доп. соглашение. Все, что написано вами — считаем наоборот. Вам 80 % — мне 20 % Так устроит?

Так «смайлов» устроило. Мы быстро набросали от руки доп. соглашение, туда же прописали пункт насчет имиджа группы.

— Темный рок — требует «темных» рокеров — я вынес из дома черный кожаный плащ, что я купил во время своих первых разъездов по пригороду — Всем купить такой же. Под него одевать черные майки.

Парни начали рассматривать плащ, даже щупать его.

— Купите еще черные джинсы или штаны, темные кроссовки. И последнее — я достал футляр — Вот такие узкие солнцезащитные очки. Носить постоянно, не только на концертах, но до и после. Короче, в любом месте, где можете встретить фанатов.

Нам нужно было выделиться на фоне многочисленных групп, что будут возникать как грибы после дождя в Штатах. И я не придумал ничего другого — как мрачный, загадочный имидж. Девки будут писать кипятком.

— У нас нет фанатов — грустно произнес Кен.

— Будут — уверенно ответил я — И последнее. Ты! — мой палец уставился в пузо Джимми Дивана — Скинешь вес.

— Как?? — удивился Диван.

— Мне похуй как. В группе должны быть стройные, накаченные парни — теперь я ткнул пальцем в Фила, который внимательно меня слушал, согласно кивая.

Джимми обиженно поджал губы.

— Ладно. Вот тебе рецепт — я сжалился над толстяком — Обертываешься пищевой пленкой и бегаешь. Утром и вечером. По часу.

— Так он выгонит воду, а не жир — заметил Фил.

— Давайте начнем с воды — я допил пиво, завел косилку — Встретимся 3-го сентября в студии. Принесу новую песню.

Пролетел август, начался новый учебный год. Настал день научной выставки, для которой мы делали курительную шайтан-машину.

Выставка обернулась успехом и прошла именно так, как я рассчитывал. Один из школьников — Майк Мишер — сделал свой проект с цыплятами, используя несколько дюжин оплодотворенных яиц, открывая их каждый день на протяжении трех недель, опуская то, что получилось в формалиновый раствор. Майк выставил банки на обозрение, вместе с коробкой цыплят. Так как яйца дозревают 21 день, он начал 22 дня назад и теперь у него были цыплятки которым день от роду. Научности в этом всем было где-то ноль, но можно было буквально расслышать как сжимаются сердца при виде его проекта.

Людям нравятся цыплятки.

Наш проект был научен и очень прост.

Папа достал мне стол 2 на 2 метра, и я пошел к мистеру Боннеру, что жил напротив. Он работал на строительном магазине Black & Decker, и мог купить любой из их инструментов по оптовой цене.

Отец вечно брал у него газонокосилки и прочие механизма — у мистера Боннера был полный гараж зажимов для дрелей и столярных досок. Дрелью я просверлил дырки в столе и поцепил на него всё, что было нужно, включая наши свежеокрашенные помпы, собранные и разобранные фильтры, один я даже умудрился разрезать пополам.

Научная часть была безупречна.

У нас на стенде с описанием было специально отмечено, что нашим советник был профессор химии из Тоусон Стэйт, конспекты проделанной работы, и расчеты, что показывают эффективность нашего метода сбора.

Что действительно впечатлило всех, так это то, что появился профессор Милхауз с парочкой студентов из колледжа. И появился он как раз в тот момент, когда проходило заседание судей. Я представил профессора судьям, а их — Милхаузу, затем он познакомил всех со своими студентами. Один из них учился в колледже, другой был аспирантом. Аспирант проанализировал образец как часть своей диссертации, а второй использовал его для эксперимента по органической химии.

Затем профессор окончательно всех добил и спросил, пожертвую ли я свою работу проекту, чтобы моё имя появилось в работе для журнала химического образования.

Народ на выставке пооткрывал рты.

Я уже знал, что одной из важных частей работы профессора в колледже является публикация научных работ. Как говорится, «публикуй или умри». Большинство работ, фактически выполняются различными студентами, но для каждой из публикаций можно указать автором более одного человека. Почти во всех случаях руководитель лаборатории поставит свое имя на работе, независимо от того, имеет ли он к ней какое-либо отношение или нет. Это своего рода игра и все знают правила. Студент напишет свою статью и аспирант с профессором будут указаны в качестве соавторов. Аспирант напишет статью, а имя профессора тоже будет там стоять.

И тогда профессор напишет собственную статью. Три публикации на одну работу!

Теперь и у меня появилась своя первая публикация, а я до сих пор учусь в школе, мне шестнадцать. Пришедшие на выставку родители были соответствующим образом впечатлены. Учителя тоже. Глядя на их лица, я понял, что экстернат у меня в кармане.

— Значит и моё имя будет указано в этой статейке, да? — спросила Ширли. Она не особо понимала как работают публикации, но понимала, что значит «пренебрежение» и чувствовала, что именно это с ней сейчас и происходит.

Студент, что пришел с профессором Милхаузом, просто уставился на нас, но во взгляде аспиранта чувствовалось, «да, девка сисястая, горячая, но вставлять ее фамилию в статью?! Хватает и одного школьника, два — чересчур». Я заметил, что и профессор обратил на это внимание.

Мне было плевать на Ширли, но ради приличий — на нас смотрели родители — я спросил:

— Профессор, можно указать нас обоих?

Он глянул на меня и затем на девушку, прежде, чем ответить:

— Я не хочу показаться грубым, но мы можем поместить только одно имя на работу, а я чувствую, что ты, Питер, сделал больше для достойной статьи работы.

Я повернулся к Ширли, пожал плечами. Девушка побледнела, явно расстроилась. После окончания выставки, когда родители уехали, она отвела меня в сторону, начала кричать.

— Да пошла ты нахуй — я тут же послал ее в пеший эротический тур — Ты затрахала уже со своими претензиями. Ширли, между нами все.

— Ты меня бросаешь? — не поверила ушам девушка. Похоже в ее головке не укладывалось, как с ней, такой красивой, сексуальной могут порвать. Это она всех бросает!

— Да. Свободна. Все в сад.

Последней фразы она разумеется, не поняла. Ее бы и в Союзе не поняли — знаменитый фильм с Мироновым «Трое в лодке, не считая собаки» еще даже не снят.

Победителей не объявляли до следующего дня. Утром имена объявили по школьному интеркому. Третье место получил какой-то парень из восьмого класса с тупым проектом по описанию солнечной системы. Второе место принадлежало Майклу Мишеру и его цыплятам.

Победили мы с Ширли. Объявление застало меня на уроке немецкого, комната взорвалась выкриками, когда произнесли моё имя. Было приятно.

В тот же день Тэмми Брекстон подошла ко мне около шкафчика, когда я туда складывал учебники.

Тэмми была низкой и очень кучерявой брюнеткой, с голубыми глазами. Очень милая, в десятом классе как и я. Она прислонилась к шкафчику, показательно выпячивая свою грудь. Примерно так трешка. А может и двушка если вычесть поролон в пушапе.

— Питер, ходят слухи, что вы с Ширли больше не встречаетесь, да?

Я удивленно посмотрел на неё.

— Ну допустим.

— А что случилось?

Я пожал плечами, пронзительно посмотрел в голубые глаза.

— Не знаю, думаю мы просто разные.

«Она тупая идиотка и трахалась со мной ради оценки по проекту».

Нет, вслух я этого не сказал. Я просто почувствовал как меня все заебало — эта циничная одноэтажная Америка, тупые школьники, новые родственники….

Девушка тем временем кокетливо улыбнулась и слегка придвинулась, чтобы я мог получше разглядеть её грудь. Очень мило, может и побольше, чем у Ширли. Жаль нельзя сразу провести «тест-драйв».

— Как жаль. Я слышала, что вы много занимались на каникулах вместе.

Я приподнял бровь.

— Ну, мы занимались работой над научной выставкой….

— Я слышала, что не только этим вы занимались, — игриво сказала она.

Я кивнул, перевел взгляд вниз. Ножки в джинсовой юбке тоже были очень даже ничего.

— Эй, мы просто друзья.

— Она говорит по-другому.

Я улыбнулся.

— Ну, я никогда не обсуждаю друзей за спиной. Она была другом, и мы… дружили, — я глянул на эти манящие груди, а затем ей в глаза, — Я очень дружелюбный.

Тэмми улыбнулась, посмотрел где-то в область моей промежности, а затем опять на лицо. Она лизнула красные губы и спросила:

— Хочешь еще одного друга?

Я просто улыбнулся. Закрыв шкафчик, моя рука приобняла ее за плечо и мы пошли в класс.

— Друзей много не бывает!