Плохой американец. Том I

Глава 15

— Еле нашел тебя — рано утром раздался телефонный звонок. Мой новый аппарат с кнопками трезвонил не умолкая. Я продрал глаза, поднял трубку. Это был Джон. Барабанщик AC/DC.

— Дома тебя нет, в школе ты не появляешься.

— Что надо? — зевнул я. Вечером приходил техник Белла и долго устанавливал телефон. Что-то у него не ладилось и ушел он поздно.

— Как что? Мы сегодня выступаем в Балтиморе, в ночном клубе «Седьмое небо».

— Выступаем? — я еще с трудом соображал.

— Да! В семь вечера на Оушен драйв десять встречаемся.

Черт! Про клубные прогоны я совсем забыл.

— Нет! — я сел на кровати, сжал трубку — Встречаемся в шесть.

— Зачем так рано? — удивился Джон.

— Потому что хорошие группы перед выступление делают саунд-чек — объяснил я — Обзвони парней.

На улице была настоящая зимняя метель, пришлось чистить и прогревать автомобиль. Сразу после обеда я поехал в Балтимор покупать электрогитару. Те, что были у «смайлов» меня не устраивали. Конечно, сразу в бой с новым, неотстроенным инструментом было идти опрометчиво, но я надеялся, что в магазине мне помогут. Так и случилось. Я выбрал красный Гибсон SGс двумя вырезами — над и под грифом. Верхние лады брались намного удобнее — пожилой консультант помог мне быстро настроить и опробовать гитару с колонкой. Звучало все божественно, и я даже выдал в магазине гитарную партию из ZZTOРов, сыграв Lagrange. Тут же собралась толпа покупателей, по окончанию меня забросали вопросами:

— Парень, а что это за мелодия?

— Где ее можно послушать?

Свежие фрагменты Плохого американца ищите только на букривере.

— Приходите вечером в Седьмое небо — я отдал гитару консультанту и пошел на кассу — Эту песню я вам не обещаю, но будут другие новые.

Сам клуб не произвел на меня впечатление. Это было большое полуподвальное помещение со сценой и столиками вокруг. Был предусмотрен танцевальный пол, который выглядел весьма грязно. Такое ощущение, что тут не убирали вовсе.

Встречать нас выбежал вертлявый латинос по имени Пончо. Он показал нам как подключаться к колонкам, притащил усилитель и несколько переносных розеток. Свет был предусмотрен всего в виде трех мощных ламп, что были закреплены на ферме вверху сцены.

— Дерьмо, а не клуб — посетовал я, разглядывая заплеванный пол.

— С чего-то нужно начинать — пожал плечами Кен — Их директор прослушал промо-пленку и впечатлился. Согласился на твою цену. Сегодня сам придет и кого-то из шишек знакомых приведет.

— Да срал я на его шишек — меня все не отпускала убогая атмосфера клуба — В Балтиморе в принципе не может быть приличных шишек из концертной индустрии. Они все в Нью-Йорке или Калифорнии.

— Да, хорошо бы сейчас в теплый Лос-Анджелес — загалдели парни, настраивая инструменты.

— Я хоть сейчас туда — Джимми Диван почесал затылок — Кстати. А где твои телочки, Питер? Чего сегодня один?

Все уставились на меня с интересом.

Честно сказать, я подумывал взять с собой Тэссу. Но ее бы не отпустили родители. Тэмми бы поехала без проблем, но поездки с ней для меня плохо заканчиваются.

— Так рождественский пост же уже начался — пошутил я. Парни засмеялись.

— Ну что? Настроились? Давайте сделаем прогончик.

Я практически не репетировал со «смайлами», но быстро подстроился под их манеру игры. Все четыре песни они исполняли профессионально, без лажания — сказались долгие репетиции. В принципе мне вообще не нужна была гитара на сцене, но стоять с пустыми руками у микрофона я не хотел. МысыгралиТhunderstruck, Seven Nation Army, Rebel Yell и I Was Made For Lovin' You. Вписался я идеально — Кен был вполне неплохим гитаристом, но главный темп держал басист Фил. Где надо он ускорялся, где не надо снижал скорость, давал проигрыш.

Тем не менее я понимал, что для концерта даже в клубе четырех песен было мало. Максимум двадцать минут. Впрочем, владелец клуба это тоже понимал, и после нас выступала еще какая-то группа рок-н-рольщиков. Они на саундчек не пришли, поэтому какое-то время сцена была в нашем полном распоряжении.

Спустя час клуб начал заполняться, появились первые посетители. Мы зашли в гримерку, переоделись в наши черные штаны, майки и плащи. Нацепили солнцезащитные очки. До выступления было еще много времени, я вышел в зал, сел за столик. Заказал симпатичной официантке шот виски. Пить перед концертами нельзя, но я слышал, что одну рюмку коньяка перед выступление певцы могут себе позволить. «Для голоса».

Осмотрелся. Публика была смешанная. Женщин и мужчин пополам. Были дорого одетые люди. Были и попроще. Где-то треть — цветные.

А клуб то продвинутый. Сегрегация еще не везде в США исчезла — в большинстве штатов народ предпочитает жить в своей этнической среде и не смешиваться. Ибо чревато. Либо в Гарлеме негры изобьют и ограбят, или в белых пригородах цветного полиция схватит «на предмет выяснения». А если дернешься — так и вовсе застрелит. Нет, дерьмо, а не страна. Ебанный «плавильный котел».

На сцене замаячил растрепанный, лохматый ведущий в джинсовом костюме. Он помахал рукой знакомым, откашлялся:

— Привет, Балтимор! Сегодня у нас выступает новая группа — мужик взглянул на бумажку — Эйси диси. Давайте поприветствуем парней!

Раздались жидкие аплодисменты.

«Смайлы» вышли на сцену, взяли инструменты в руки. Их «темный» вид впечатлил публику, люди стали подходить ближе.

Я тяжело вздохнул — и зачем только вписался в этот блудняк? — тоже поднялся на сцену. Очки оказались отличной идеей. Они не только придавали нам загадочный образ, но и не позволяли софитам слепить глаза. Я глянул в зал. За одним явно вип-столиком — он был огорожен невысоким заборчиком — сидело трое пузатых мужчин. Они изучающее нас разглядывали. Что ж… Не будем разочаровывать публику.

Я кивнул Джону, тот выдал быстрый бит RebelYell. Я закинул гитару за спину, взял микрофон, начал пританцовывать. Кен вдарил по струнам, зал заполнился энергичной мелодией Билли Айдола.

Глядя на дам в зале я начал: «…Last night a little dancer came dancin' to my door…».

На словах «Еще, еще», которые кричит девушка в песне ночью, я увидел как челюсти публики начали отваливаться вниз. Особенно у возрастных слушателей. Молодежь уже к тому времени начала беситься на танцполе.

На последних аккордах я вскинул руку вверх, так и замер на несколько секунд. В зале повисла полная тишина, которая сменилась оглушительными воплями «Еще, еще». И даже было не очень ясно — это посетители повторяют слова песни или требуют «на бис».

На всякий случай, я кивнул парням и мы пропели песню еще раз, вызвав новый шквал аплодисментов.

— Правильно, что начали с RebelYell — шепнул мне в коротком перерыве довольный Кен. Его заостренное лицо озарила счастливая улыбка.

Я ему кивнул, перекинул гитару со спины, начал наигрывать знаменитое вступление Thunderstruck.

Эта песня вообще снесла крыши публике. Народ так громко орал «Thunder», что стены дрожали. Возле сцены уже не было свободных мест, я заметил, что появилось несколько охранников, которые оттесняли самых буйных. На вопли зрителей, в клуб тянулось все больше и больше посетителей. Они сходу вливались в толпу, размахивали руками и головами. Thunderstruck на пришлось исполнить на бис дважды.

SevenNationArmy я уже пел с меньшей энергией — а ну как прорвутся буйные на сцену, сорвут концерт? Но песня для нынешних времен была все-равно настолько необычна, что сорвала долгие аплодисменты.

В небольшом перерыве к нам подошел Пончо, тихо произнес:

— Парни, а нельзя ли ускорится? Там уже следующая группа ждет. Давайте без биссирования.

— Ты вон туда посмотри — я ткнул на танцпол, где уже яблоке негде было упасть — Им скажи, что повторов не будет.

Разумеется, SevenNationArmy тоже пришлось исполнять на бис.

Заканчивали мы песней I Was Made For Lovin' You. В зале стояла такая духота, а народ все прибывал и прибывал. У кого-то нашелся фотоаппарат и нас то и дело ослепляли вспышки. Я поблагодарил себя еще раз насчет идеи с темными очками. В перерывах я слышал, как зрители переспрашивали друг друга о названии группы, песен. Кто-то пытался записывать слова в записные книжки.

— Это было нечто!

Публика после длительных увещеваний ведущего, наконец, нас отпустила, мы упали без сил в гримерке. У плащей был один существенный минус — в них было жарко. Я просто плавал в собственном поту.

Первым очнулся здоровяк Фил, начал изливать на нас свои эмоции:

— Да мы же весь мир с этими песнями нагнем. Президенту будем петь в Белом доме!

— Бери выше — пошутил я — Английской королеве.

В дверь гримерки постоянно кто лез, но там на страже стоял Джимми Диван. Он отпихивал особенно рьяных, самым наглым показывал свой огромный кулак. Это помогало.

— Эх, жаль, что у нас всего 4 песни — вздохнул Кен — Мы бы сейчас такой контракт подписали… Видели этих пузанов за вип-столиком?

— Все контракты от имени группы подписывая только я — пришлось напомнить экс-смайлам правила игры — И очень хорошо, что у нас 4 песни. Было бы больше, в зале началась бы давка. Возможно со смертельным исходом.

Парни обеспокоенно посмотрели на меня. О таком исходе они не думали.

— Что же нам дальше делать? — наконец, спросил Джон. Его реплика оказалась самой разумной.

— Шпилить поклонниц — махнул я рукой в сторону входа, где стоял Джимми — Вон они уже толпятся.

Ребята засмеялись, начали толкаться руками. Совсем дети — старшему из них, Кену — и 21 даже нет. Остальным еще меньше.

В гримерку просочился Пончо:

— Парни, там мистер Стрейдент хочет с вами поговорить. С ним его друзья из звукозаписывающей компании.

— Ну пойдем, послушаем — я пожал плечами, махнул всем рукой собираться. Мы опять нацепили темный очки, плащи. Нас провели в кабинет директора клуба. Там за длинным столом сидел полноватый, с лошадиным лицом мистер Стрейдент — рядом с ним, два пузана на фоне которых Джимми Диван казался образцом стройного парня. Мужчины курили.

— Это господа Далтон и Фишер — представил пузанов Стрейдент — Из BRC — Балтиморской звукозаписывающий компании.

— У вас очень необычный стиль — произнес Фишер. А ведь нам даже никто не предложил присесть. За терпил держат?

— Мы могли бы записать ваши песни синглом, а потом выпустить альбом — закивал Далтон — Как вы на это смотрите?

— Каким тиражом? — поинтересовался я, откидывая полы плаща и усаживаясь за стол — Парни, чего тормозите? Вон, берите стулья.

Стрейдент поморщился, но промолчал.

— Скажем двадцать тысяч — осторожно ответил Фишер — Поймите, сейчас на рынке доминирует рок-н-рол, мы не знаем пойдет ли новый стиль. Как он, кстати, называется?

— Темный рок — я демонстративно зевнул, показывая, как нам все это не очень интересно — И какова будет цена за пластинку и наши роялти?

— Стоимость стандартная — два доллара в рознице — быстро произнес Далтон — Ваши роялти — 20 % с отпускной цены.

Ага, а отпускной ценой можно манипулировать. Нам показывать по документам одну, а с магазинов брать дополнительные деньги тайком. Проверить это никак невозможно. Да и тиражи тоже.

— Нам это не интересно — я откинулся на стуле и начал покачиваться под удивленными взглядами «экс-смайлов». Они поди в уме уже делили 8 штуки баксов на пятерых. Забыв при этом, что я забираю 80 % всех доходов.

— А что же вы тогда хотите? — Фишер нахмурился, Далтон поморщился на мою наглость.

— Я хочу… — но что я хочу, договорить не получилось — дверь кабинет распахнулась и внутрь зашли несколько полицейских. Один из них глянул в какой-то бланк и произнес — Кто тут э… из группы эйсидиси?

— Ну мы — я встал. Парни поднялись следом.

— Вы арестованы за нарушение законов об общественной нравственности!

Идиоты копы повели нас через клубный зал. При этом они заковали всех в наручники, взяли под руки. Как только публика увидела, что нас тащат наружу — раздался сначала свист, потом крики. Патлатые музыканты на сцене прекратили играть, толпа стала напирать. В первых рядах были подростки, многие из которых выглядели пьяными — в клубе нон-стоп работала барная стойка.

— Дорогу! Расступитесь! — кричали полицейские. Они взяли в руки палки, начали замахиваться ими.

Но толпу это не охолодило. Подростки отвечали ударами ног, в нас полетели первые предметы — стаканы, вилки с ложками.

— За что вы их арестовали?!

— Отпускай!

— Гром, гром!

Толпа все больше горячилась, полицейские перешли к тактике «немецкой свиньи». Они сгрудились вокруг нас, принялись уже всерьез лупить народ. Тот раздался в стороны и в нас полетели уже серьезные предметы. Одному из копов в голову попала пивная кружка, он пошатнулся. Стал перебирать заплетающимися ногами. Я оглянулся — на меня никто не смотрит. Толчея, крики… Я ставлю подножку копу, он падает на пол. Мы движемся дальше, а вокруг упавшего смыкается толпа.

Полицейские заметив потерю «бойца», совсем звереют. Вытаскиваю пистолеты, стреляют в воздух. Это работает. Толпа пугается, посетители клуба начинают разбегаться прочь. Копы подбирают своего товарища с разбитым лицом, выводят наконец, нас на улицу. Нас сажают на заднее сидение полицейских автомобилей, по рации вызывают скорую.

У клуба творится форменный бардак. Похоже к нему стекаются все копы города. От их мигалок и воя сирен рябит в глазах и шумит в ушах.

— Нам пиздец! — кричит мне Кен. У него над бровью царапина, льется кровь. И совершенно никто не собирается ему помогать — врачи долго занимаются пострадавшими полицейскими.

Наконец, кто-то из начальства отдает приказ и нас увозят. Мы едем по ночному Балтимору и ругаемся. Полицейские на переднем сидении нам вторят. Машину то и дело сотрясают маты, а также радиопереговоры. В городе объявлен план «Цитадель», в район Оушен драйв стягиваются все наличные силы. Слышны слова «бунт», «восстание»… Похожу разбежавшиеся с концерта подростки громят окрестные кварталы.

Нас привозят в участок, разводят по комнатам допросов. Я сижу в пустом помещении с железным столом и стульями и у меня дежавю. Совсем недавно я точно также куковал в полицейском участке Тоусона.

Долго скучать мне не приходится — полчаса от силы. В комнату заходит сразу пятеро мужчин. Все в возрасте, в строгих черных костюмах. Прямо могильщики на мою голову.

— Так, меня зовут Питер Делавэй — представляет плотный мужчина лет пятидесяти — Я прокурор Балтимора.

— Тезка, значит — я криво улыбаюсь, пытаясь поудобнее пристроить скованные руки.

— Я бы на твоем месте не шутил! — качает головой высокий «гробовщик» в круглых очках — За организацию восстания, тебе светит срок двадцать лет в тюрьме.

Мужчины важно кивают, я весело смеюсь.

— Во-первых, вы запугиваете несовершеннолетнего. Во-вторых, представьтесь.

— Федеральное бюро расследования, Уолтер Блинт — говорит высокий — А это — он обводит рукой остальных — Представители полицейского управления.

— Очень рад знакомству — я демонстративно зеваю — Тащите телефон, пора звонить моему адвокату.

Силовики переглядываются.

— У тебя есть адвокат? — удивляется фэбээровец — А имя у тебя есть?

— Питер Уолш. Директор и фронтмен группы Эйсидиси.

— Это вы сегодня выступали в Седьмом небе — утвердительно произносит Блинт — А теперь давай подробности.

— Господа! — я укоризненно качаю указательным пальцем — Это уже допрос. Только в присутствии адвоката.

— Какой адвокат?!? — кричит мне в лицо, брызгая слюной прокурор — Вы весь город на уши поставили! Мне мэр звонил, а за ним губернатор штата! Пострадали полицейские!

— Адвоката! — я вытираю локтем слюни с лица — Визитка в нагрудном кармане.

Копы обыскивают мои вещи, достают раздавленные солнцезащитные очки, бумажник. Смотрят права, передают их фэбээровцу и прокурору. Потом доходит дело до визитки.

Один из полицейских уходит звонить, остальные устраивают на моих глаза кофе-брейк. Не стесняясь меня, они обсуждают перспективы этого дела. Нагнетают обстановку. А я такие разводняки еще в 90-х на Урале проходил. Помню вломились к нам на завод ОМОН, положили всю дирекцию мордой в пол, даже потоптали слегка. Потом пришли опера, точно также развели по отдельным кабинетам и начали колоть — «да твой зам тебя уже сдал, пишет чистуху, паровозом пойдешь».

Я сплюнул на пол. Демонстративно харкнул под ноги фэбээровцу. Тот вспыхнул, вскочил на ноги, схватил меня за шкирку. И в этот самый момент дверь открылась и внутрь вошел Штайнмайер.

— Господа?!? — адвокат изобразил шок на лице — Что вы делаете?? Избиваете ребенка?

Блинт злобно глянул на юриста, отпустил меня и я упал обратно на стул.

— Сейчас же оставьте нас одних! Иначе ваше насилие над подростком не останется безнаказанным.

Мужчины хмыкают, но уходят. Штайнмайер устало садится за стол. Брезгливо отодвигает бумажные стаканчики с кофе.

— Ну и заварил ты дел….

Я пожимаю плечами, вздыхаю.

— Пока ехал в участок — слушал радио — прям убийство Мартина Лютера — восстание в городе, бунт молодежи. Весь Балтимор кипит. Рассказывай, что случилось.