Плохой босс

Глава 7

Фиона

Молния на моей розовой спортивной сумке Nike надежно скрывает мою одежду внутри. Я собрала вещей только на неделю, потому что, несмотря на то, что думает Доминик, я сомневаюсь, что проживу у него целый месяц. Даже если мне будет комфортно жить у него, я уверена, что он скоро устанет от меня, как только увидит, что я провожу все свое время вне клуба за учебой и абсолютно не веселюсь.

Два быстрых стука в мою дверь заставляют меня подпрыгнуть.

Дерьмо. Уже полдень, а это значит, что более чем вероятно, Доминик здесь, чтобы забрать меня, как и обещал. Я не ожидала, что он дойдет до моей комнаты, чтобы забрать меня. Я полагала, что он отправит властное сообщение, приказывающее мне спуститься вниз.

Я открываю дверь, и Доминик хмуро смотрит на меня.

— Ты никогда не должна открывать, не зная точно, кто находится по ту сторону двери.

— Но я знала, что это будешь ты, — возражаю я.

Он качает головой.

— Нет, ты этого не знала. Я никогда не говорил, что поднимусь к тебе, чтобы забрать.

Открывать дверь всегда рискованно для такой молодой женщины, как ты. Мужчина мог бы ворваться сюда и изнасиловать тебя.

Мои глаза расширяются.

— Кампус безопасен. Этого никогда бы…

— Скажи это каждой молодой девушке, которую когда-либо насиловали в кампусе колледжа. Мир — очень недоброе место, и ты всегда должна быть бдительной. — Он сокращает расстояние между нами и касается моей щеки. — Твоя безопасность, черт возьми, очень важна для меня. Я защищаю то, что принадлежит мне, любой ценой, и теперь это касается и тебя.

Я шокирована. Мысль о том, что такой могущественный мужчина требует меня в свою собственность, вызывает во мне трепет. Мне не должен нравиться тот факт, что он пытается владеть мной, обладать мной, но мне нравится.

Что, черт возьми, со мной не так?

Я смотрю на Доминика, и он кажется таким неуместным в этой крошечной комнатке. Его властное присутствие делает комнату такой маленькой, что она едва может вместить его. Хотя сегодня он одет небрежно, в приталенные темные джинсы и белую футболку вместо костюмов, которые он обычно носит, он все равно выглядит неуместно. У Доминика почти царственная аура, которая не сочетается с большинством других парней, бегающих по этому кампусу.

Его рука скользит вниз по моему горлу.

— Ты собрала все вещи?

Я киваю на сумку, лежащую на моей кровати.

— Прямо перед тобой.

Его темный взгляд изучает мою сумку, и он издает тихий смешок.

— Этой одежды вряд ли хватит на месяц.

— Это не так, — говорю я ему. — У меня не такой большой гардероб, но, несмотря на это, я сомневаюсь, что останусь у тебя на весь месяц.

Одна из его темных бровей вопросительно выгибается.

— Ты планируешь отказаться от нашей сделки? Или, может быть, ты планируешь трахнуть меня сейчас, чтобы не оставаться со мной?

— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом.

Высокомерная улыбка расплывается на его лице.

— Ты продолжаешь говорить себе это, милая, но скоро ты не сможешь отказывать себе в том, чего действительно хочет твое тело.

Мой рот приоткрывается, но он просто снова смеется, прежде чем прижаться своими губами к моим.

— Ладно. Давай отправимся ко мне домой.

Доминик берет сумку с кровати и закидывает ее на плечо, затем хватает меня за руку и выводит за дверь.

Не это я ожидала увидеть, когда пыталась представить дом Доминика Де Луки. В моем воображении я представляла его жилище как квартиру с декором, стилизованным под клуб, которым он владеет, но то, что я увидела, не похоже на тот стиль. Этот дом похож на то, что могло бы принадлежать шикарному адвокату или врачу, а не владельцу стрип-клуба.

Это был гигантский белый дом с черной крышей и каменной отделкой. Это великолепно и стильно.

Доминик сворачивает на длинную бетонную подъездную дорожку, а затем в один из отсеков своего гаража на четыре машины. Черный BMW находится на стоянке между Range Rover и каким-то красным спортивным автомобилем.

Он ловит мой пристальный взгляд и спрашивает:

— Какая тебе больше нравится?

— Ч-что?

Он наклоняет голову и изучает меня.

— Машина, которая тебе больше нравится, твоя, можешь пользоваться ею, как тебе заблагорассудится, пока ты остаешься со мной. Я не всегда смогу возить тебя на все занятия, так что возьми одну из моих машин.

— Эм, вау. Хорошо. Спасибо, — говорю ему, и он ухмыляется мне.

— Но, когда я буду свободен, я буду с тобой каждую минуту, которая у тебя есть. Я отвезу тебя в кампус и в клуб, если смогу.

Я открываю рот, чтобы поблагодарить его еще раз, но потом понимаю, что на самом деле он говорит, что будет распоряжаться всем моим свободным временем так, как сочтет нужным, и меня это совсем не устраивает.

— Я вполне способна сама сесть за руль в любое время, когда мне понадобится куда-то поехать.

— Так и есть, — соглашается он. — Но теперь, когда ты моя, моя работа — постоянно следить за тем, чтобы ты была в безопасности.

— Ты немного перегибаешь палку, тебе не кажется? Я была в полной безопасности без твоей защиты. Почему ты чувствуешь потребность задушить меня своей заботой?

Его темные глаза встречаются с моими, и он говорит:

— Когда ты со мной, ты становишься мишенью. Есть люди — целый гребаный мир, таких людей, как ты — наивные, до тех пор, пока они не попадут под прицел насилия. Ты такая невинная, и я хочу оградить тебя от этого. — Он прерывисто вздыхает. — Лучшее, что я могу для тебя сделать, это уйти, потому что ты не принадлежишь моему миру, но теперь я попробовал тебя на вкус, так что пути назад для меня нет.

Он касается моего лица так нежно, что мне хочется наклониться к нему.

— Ты так чертовски великолепна, Фиона, и хоть я не заслуживаю кого-то столь же чертовски чистого, как ты, я все равно беру тебя. Ты можешь возненавидеть меня, когда закончится этот месяц, но я готов воспользоваться этим шансом, чтобы быть с тобой, почувствовать твою доброту, пусть даже ненадолго.

Я в замешательстве приподнимаю брови, глядя на него пока его слова оседают у меня в голове. Хотя я знаю, что Доминик вполне способен на насилие из-за своей ревности, я не вижу никакой реальной опасности в том, чтобы проводить с ним время. В клубе я ни разу не чувствовала, что моей жизни что-то угрожает, поэтому я немного сбита с толку тем, о чем он говорит.

— Пойдем. Давай устроим тебя, — говорит он, прежде чем выйти из машины и обогнуть ее, чтобы открыть дверь, как настоящий джентльмен.

Забрав из багажника мою сумку, он берет меня за руку и ведет в дом через дверь гаража. Первое, что я замечаю в прихожей, помимо того, что она больше моей комнаты в общежитии, это мониторы системы безопасности на стене, показывающие каждый угол дома.

— Твой дом похож на Форт-Нокс, — дразню его, изучая экраны. — Зачем столько камер?

— Они необходимы, — говорит он, а затем бесстрастно пожимает плечами.

— Правда? Зачем?

— Скажем так, это из-за моего семейного бизнеса. Такие мужчины, как я, должны всегда быть внимательны к своему окружению.

Я качаю головой и смеюсь.

— Ты говоришь так, будто ты в мафии или что-то в этом роде. Я не могу представить, чтобы кто-нибудь из пьяных парней из клуба выследил тебя дома. — Я ожидаю, что он присоединится ко мне и рассмеется, но он стоит с каменным лицом, а затем поднимает бровь, как бы спрашивая, что смешного. Улыбка сходит с моего лица, когда я понимаю, что он серьезно. — Подожди? Ты в мафии?

— Нет, — говорит он хрипловато. — Я нет, но имя Де Лука известно в этом мире. Иногда приходят люди, которые хотят использовать меня как рычаг против моих дядей, но я отказываюсь быть частью этой жизни и не боюсь прибегнуть к насилию, чтобы донести эту мысль, если потребуется.

Я тяжело сглатываю и возвращаюсь к изучению мониторов. Теперь это имеет смысл — вся паранойя Доминика о необходимости защищать меня и чрезмерная охрана. По мне пробегает холодок, заставляя все мое тело слегка дрожать.

Он притягивает меня к себе и смотрит на меня сверху вниз.

— Не бойся, милая. Как я тебе уже говорил, если кто-то попытается причинить тебе вред, я убью его на хрен. Тебе нечего бояться, пока ты со мной. Ясно?

В его глазах светится искренность, и я верю, когда он говорит, что защитит меня. С ним я чувствую себя в безопасности.

— Да.

Доминик удивляет меня, когда ведет меня на кухню, подходящую для семьи из реалити-шоу, и приказывает мне сесть за стойку, пока он готовит для нас ужин. То, что он такой домашний, делает его более человечным и способным на эмоции, а не ворчливым боссом, которого я узнала в клубе за последние пару недель.

Доминик ставит передо мной тарелку с одним из самых аппетитно выглядящих стейков, которые я когда-либо видела, и запечённый картофель. Он ставит винный бокал на гранитную столешницу рядом с моей едой и откупоривает бутылку вина.

Когда красная жидкость наполняет бокал, он приказывает:

— Пей. Оно хорошо сочетается с мясом.

Я делаю глоток, когда он садится рядом со мной и наливает себе, а затем нарезает стейк. Наслаждаюсь вкусом, когда жидкость попадает мне на язык.

— Это фантастика.

— Стоит около четырехсот долларов за бутылку.

Я чуть не выплевываю вино, услышав, сколько оно стоит, но воздерживаюсь, потому что не хочу тратить впустую ни одной дорогой капли.

— Почему ты заплатил столько за бутылку вина?

— Почему бы и нет? Мне нравится иметь самые изысканные вещи в жизни — это вино и ты — оба хорошо подходят моему вкусу.

Легко определить, когда кто-то по-настоящему богат, потому что, что-то вроде бутылки вина за четыреста долларов, для него ничего не значит. В то время как кто-то вроде меня попытался бы выяснить, как его продать и использовать деньги для оплаты какого-то просроченного счета моей семьи. Но есть кое-что еще, что беспокоит меня — все эти разговоры о том, что я принадлежу ему.

— Знаешь, я не собственность, — говорю я ему.

— Я осознаю это, но это не меняет того, что я чувствую, и это не меняет того факта, что ты моя. — Его голос пропитан уверенностью.

— Я никогда не соглашалась быть твоей, — напоминаю я ему.

— Пока нет, — говорит он. — Однако это не делает всё менее правдивым. Скоро ты поймешь и согласишься быть моей и только моей.

— Ты так думаешь?

— Без сомнения. Нет такого испытания, в котором я не мог бы победить.

Я выгибаю бровь.

— Значит, я — вызов? Так вот в чем заключалась вся эта сделка? Ты решил, что сможешь измотать меня быстрее, если я перееду к тебе?

Он быстро качает головой.

— Нет. Переезд ко мне позволит тебе узнать меня лучше и увидеть, что мои намерения по отношению к тебе благородны.

— Желание быть мужчиной, который хочет быть со мной только для того, чтобы лишить меня девственности, почетно? Вот почему ты перевез меня сюда, верно — чтобы заняться со мной сексом?

Он переводит взгляд на меня.

— Требовать твоей девственности — это то, чем я буду наслаждаться, но я хотел сделать тебя своей до того, как мои пальцы оказались внутри тебя и обнаружили твою чистоту. Так что, нет. Желание трахнуть тебя и сделать своей не имеет ничего общего с твоей девственностью, но я не буду лгать и говорить, что мне, черт возьми, не понравится это.

Я проглатываю свою еду, а затем изучаю его лицо, и задаю вопрос, который горит у меня в голове.

— Итак, если мое нахождение здесь не имеет ничего общего с тем фактом, что я девственница, то почему я здесь? Почему я? Ты можешь выбрать любую девушку в клубе или, я уверена, в любом другом месте. Ты молодой, чрезвычайно красивый, богатый мужчина. Ты можешь заполучить любую девушку, какую захочешь.

Он медленно облизывает губы и пристально смотрит на меня.

— Все это правда, но я хочу тебя. Это ты меня интригуешь, и я хочу тебя узнать. Не каждый день я встречаю женщину столь же умную, сколь и красивую, и я всегда знал, что если найду ее, то сделаю своей женой.

Мои глаза расширяются.

— Женой?

Он ухмыляется.

— Расслабься. Я не планирую переходить с тобой на этот шаг… пока. Как я уже сказал, я хочу узнать тебя получше. Ты чертовски сексуальна, и твои рыжие волосы сводят меня с ума, так что трахать тебя и только тебя всю оставшуюся жизнь не будет проблемой. Плюс, я уже знаю, что нравлюсь тебе, потому что не представляю, что ты позволила бы кому попало попробовать твою сладкую киску, если бы не находила их привлекательными.

Он меня подловил. Доминик Де Лука — абсурдно привлекательный мужчина. Его лицо и тело могли бы соперничать с лучшими моделями мира, а уверенность, с которой он держится, очень привлекательна. Вожделение к нему и то, как мое тело само по себе реагирует на него, вот почему я позволила ему опуститься вниз. С той ночи в его кабинете я только и делала, что представляла, каково это — заниматься с ним сексом и как его член будет входить в меня.

Моё лицо становится красным, и темные глаза Доминика устремлены на меня поверх бокала, когда он делает глоток. В его глазах появляется игривый огонек, как будто он знает, что я думаю о сексе с ним, а затем он подмигивает мне.

Я опускаю глаза на стойку передо мной, и он протягивает руку и приподнимает мой подбородок указательным пальцем, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Тебе не нужно стесняться того, что ты хочешь трахнуть меня. Я тоже хочу трахнуть тебя. Вот почему мы здесь. После того, как этот месяц закончится, мы либо выбьем друг друга из колеи, либо будем так безумно влюблены, что ничто и никогда не разлучит нас.

Я моргаю несколько раз.

— Ты думаешь, чтобы влюбиться, нужен всего месяц?

Его рука движется, чтобы обхватить мое лицо.

— Нет никаких установленных правил относительно времени, необходимого для того, чтобы полюбить кого-то. Я твердо убежден, когда ты найдешь того, кто тебе нужен, ты узнаешь об этом, возможно, даже сразу.

Я улыбаюсь.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда?

Он слегка пожимает своими широкими плечами.

— Что-то вроде этого.

Я смеюсь.

— Доминик Де Лука, я думаю, что под фасадом сварливого босса, которого ты демонстрируешь в клубе, скрывается более нежная часть тебя.

— Мало кто видит эту сторону меня — только самые важные люди в моей жизни.

— И теперь я одна из этих людей?

Подушечка его большого пальца проводит по моей нижней губе.

— Абсолютно, блядь, абсолютно.

Он наклоняется и целует меня. Сначала поцелуй нежный, но затем он удерживает мое лицо на месте своими длинными пальцами и углубляет его. Стон срывается с моих губ, когда наши языки кружатся вместе в медленном эротическом танце. Все «что, если», о которых я должна думать и о том, что будет означать переспать с моим боссом, отодвинуты на задний план. Единственное, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу его. Как сильно я хочу, чтобы он был моим первым, и, если что-то не получится после того, как я отдам ему свою девственность, мне даже все равно, потому что потребность в его теле прямо сейчас перевешивает мою логику.

Доминик встал со стула, на котором он сидел, и протиснул свои бедра между моими коленями. Твердая длина за молнией его джинсов прижимается ко мне, заставляя меня задыхаться, что быстро поглощается поцелуями Доминика.

— Боже. Я чертовски хочу тебя. Просто целуя тебя, я так чертовски возбуждаюсь, что мне больно, — хрипит он между пылкими поцелуями. — Я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя тугая киска обхватит меня.

Его непристойные слова вызывают дрожь, пробегающую у меня по спине.

— Я тоже этого хочу.

Он перестает целовать меня и отстраняется, и мои глаза расширяются, когда я понимаю, что призналась вслух. Огонь вспыхивает в темных глазах Доминика, когда он изучает меня.

— Блядь, не играй со мной, милая. Моя сдержанность висит на волоске, и я слышу, как ты говоришь, что хочешь меня внутри себя… — Он качает головой. — Эти слова, слетающие с твоего хорошенького ротика, — это больше, чем я, блядь, могу вынести.

Это единственный шанс, который у меня будет, чтобы остановить его — сказать ему, что я не готова, — но я не хочу этого делать. То, что он говорил ранее о том, что мы неизбежно займемся сексом, потому что нас тянет друг к другу, — правда. Я хочу знать, на что похож секс, особенно с Домиником, и чем скорее он получит то, что хочет, и чего я сейчас хочу от него, тем скорее мы сможем вернуться к тому, что было раньше — он строго мой босс, потому что такой парень, как Доминик, не подходит для отношений.

Я запускаю пальцы в волосы на его затылке и встречаюсь с ним взглядом.

— Я хочу тебя, Доминик. Я хочу, чтобы ты был моим первым.

Рычание, вырывающееся из его горла, звучит почти первобытно, когда он наклоняется и набрасывается на мой рот. Разрешение взять меня, кажется, освободило зверя внутри него, потому что внезапно его руки оказываются повсюду, и как только он закончил целовать меня, он подхватил меня на руки.

— В спальню, — хрипит он, заставляя меня хихикать, когда берет меня на руки, прижимая мое тело к своей груди, и несет меня вверх по лестнице напротив кухни.

Он целует меня еще несколько раз, как только мы добираемся до верха лестницы, ведя себя так, как будто я ничего не весила в его сильных руках. Он толкает ногой приоткрытые двойные двери, а затем несет меня в свою спальню. Как только он бросает меня на кровать, он включает прикроватную лампу, освещая пространство. Как и снаружи, спальня Доминика очень традиционная, кровать California King со стеганым изголовьем и белой мебелью. Это напоминает мне о том, как именно я бы украсила свою комнату, если бы деньги не были проблемой. Это кажется немного женственным для такого мужчины, как Доминик, что вызывает вопрос.

— Ты был женат раньше? — спрашиваю я, все еще разглядывая весь этот декор.

Доминик наклоняет голову и смотрит на меня сверху вниз, явно сбитый с толку моим вопросом.

— Нет? Почему ты спрашиваешь об этом?

Я прикусываю нижнюю губу.

— Эта комната… твой дом…

— Похоже на то, что выбрала бы женщина? Ты думаешь, у меня, должно быть, была жена, которая сделала все это, не так ли? — Его губы кривятся, как будто он борется с улыбкой.

Я морщусь.

— Да, я думаю, это так.

— Ты ревнуешь? — спрашивает он, садясь рядом со мной на кровать.

— Ни для кого не секрет, что у тебя были другие женщины до меня, и мне не совсем нравится это, но нет, я не ревную ни к кому, кто был в твоем прошлом, — честно признаюсь я.

Он улыбается, а затем убирает мои рыжие кудри за плечо.

— Хорошо. Ревность — ужасное качество. Поверь мне. Я безумно ревнивый человек.

Я вспоминаю, как он сломал руку мужчине, который дотронулся до меня в клубе, и издаю тихий смешок.

— Я это заметила.

— Отвечая на твой вопрос, нет, я никогда не был женат — и по-настоящему серьезных отношений тоже никогда не было. Моя старшая сестра помогла мне выбрать дом и позаботилась о дизайне интерьера, потому что знала, что мне подойдут футоны и садовая мебель. На самом деле в сейчас я бываю дома только для того, чтобы поспать и принять душ, потому что мои дела занимают большую часть моего времени, так что мне плевать на всю эту ерунду, которую она выбрала.

Эта информация успокаивает меня, зная, что злых бывших, с которыми придется сражаться, не будет.

Доминик проводит кончиком пальца по линии моего подбородка.

— И в этой постели тоже никогда не было женщины. Только ты.

Мое сердце колотится в груди. Приятно знать, что он дает мне что-то, что тоже впервые. Мне нравится знать, что у него раньше не было секса в этой постели, но он готов привести меня сюда. Это заставляет чувствовать себя особенной.

Его рука спускается вниз по моей шее, а кончики пальцев скользят под воротник моей футболки и обводят изгибы ключицы.

— У тебя такая чертовски мягкая кожа. Я не могу перестать прикасаться к ней и хочу чувствовать каждый сантиметр, прижимающийся ко мне. — Его пальцы блуждают по верхней части моей груди, и я делаю быстрый вдох. — Я планирую не торопиться с тобой сегодня и сделать так, чтобы тебе было хорошо. Ты доверяешь мне?

Я облизываю губы и киваю, потому что Доминик никогда не давал мне повода не доверять ему.

— Хорошо, — говорит он, а затем наклоняется и целует меня.

Его губы мягкие, но властные, и он настолько искусен, что вскоре полностью снимает с меня футболку и леггинсы, которые на мне надеты, оставляя меня только в моем кружевном белом лифчике и подходящих трусиках.

Его темные глаза блуждают по моему телу, когда он встает и хватает свою футболку сзади, стягивая ее через голову, а затем расстегивает ремень. Мои глаза расширяются, когда он расстегивает пуговицы на джинсах, затем расстегивает молнию, а за тем стягивает их вместе с боксерами на пол. Его член гордо торчит, и, если учесть, что я видела его только в Интернете, я бы сказала, что он довольно большой — по крайней мере, около двадцати сантиметров. Из толстой головки на конце ствола вытекает немного спермы, заставляя меня прикусить внутреннюю сторону щеки и посмотреть на него снизу вверх.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулась к нему. Познакомься с моим членом, прежде чем я погружу его в тебя, чтобы это было не так страшно.

— Я не боюсь, — возражаю я, а затем тяжело сглатываю, задаваясь вопросом, насколько это будет больно, когда он затолкает свой большой член в меня. Хотя я и испуганная девственница, я не хочу показаться такой.

— Хорошо. Тогда соси, — командует он, как будто бросая мне вызов, чтобы посмотреть, что я буду делать.

Я подползаю к краю кровати, а затем опускаюсь перед ним на колени. Он пристально наблюдает за мной, когда я наклоняюсь и слизываю каплю предэякулята с его кончика.

Он резко втягивает воздух сквозь зубы в тот момент, когда я соприкасаюсь с его кожей.

— Иисус.

Я ухмыляюсь, мне нравится идея поставить этого могущественного человека на колени одним простым движением языка, поэтому я решаю пойти на это. Я открываю рот и вбираю в себя весь его кончик, обхватываю его губами и посасываю, откидывая голову назад.

— О, бля-я-ядь. Иисус. Остановись. Я не могу, — говорит он и хватает меня за плечи. — Я не думал, что ты действительно сделаешь это, но, черт возьми, если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу в твою хорошенькую глотку, а я не хочу этого делать. Я хочу быть внутри тебя, наполняя тебя полностью, когда кончу.

Я ахаю.

— Ты не можешь кончить в меня. Я не принимаю никаких противозачаточных средств, и я не готова ни к каким детям, так что об этом не может быть и речи.

— Хм, — говорит он. — Нам придется это исправить. Я хочу трахнуть тебя, когда между нами ничего не будет, но, думаю, с этим придется подождать, если ты настаиваешь.

— Я настаиваю, — говорю ему.

Доминик кивает, а затем лезет в ящик рядом с прикроватной тумбочкой и достает презерватив "магнум".

— Этого будет достаточно, пока я не запишу тебя на прием в клинику — Он бросает упаковку на тумбочку, а затем снова обращает свое внимание на меня.

Он берет меня за руку и поднимает на ноги.

— Ложись на кровать и раздвинь ноги. Я хочу попробовать еще раз.

Воспоминания о том, что я испытывала в последний раз, когда его голова была у меня между ног, нахлынули, и я стала влажной, думая о том, как он заставлял меня чувствовать себя с его волшебным языком.

Его сильные руки обхватывают мои бедра и тянут мою попу к краю кровати, где он опускается передо мной на колени. Его пальцы раздвигают мои складочки, и он облизывает губы.

— Так чертовски идеально.

Я ахаю в ту секунду, когда его язык соприкасается с моим клитором, и мои руки вцепляются в коричневую ткань одеяла, крепко сжимая материал.

— О, Боже мой.

Порочная улыбка появляется на лице Доминика, и он продолжает доводить меня до исступления. Вскоре знакомое покалывание пробегает по моему позвоночнику, когда оргазм пронзает меня.

Я не знаю, как у него это так хорошо получается.

Вычеркните это. Я знаю — много практики, но я не хочу думать о том, со сколькими женщинами он был до меня прямо сейчас. Я хочу наслаждаться этим, потому что девушка может потерять свою девственность только один раз, и я хочу, чтобы мой разум сосредоточился на мужчине, который собирается ввести свой член в меня.

Он кивает головой в сторону кровати, когда встает.

— Встань в середину.

Я прикусываю губу, когда мое сердце громыхает в грудной клетке, когда ожидаю, что будет дальше.

Доминик заползает на кровать и садится на пятки, разрывая обертку из фольги. Я загипнотизирована, наблюдая, как он натягивает тонкую резинку на свой член, который стоит по стойке «смирно», и я снова задаюсь вопросом о том, насколько будет больно от такого большого члена, когда он введет это в меня.

Закончив, он раздвигает мои ноги и тянется между ними, ощупывая пальцами мои влажные складочки.

— Ты такая влажная и готовая для меня, — говорит он, пока его большой палец кружит по моему клитору, заставляя мое тело жаждать, чтобы он сделал больше. — Это будет больно, но я буду нежен. Я клянусь.

Я уверенно киваю ему, а затем он устраивается между моих бедер, прижимая свой член к моему входу.

Зажмурив глаза, я готовлюсь к вторжению, когда его глубокий голос командует:

— Посмотри на меня, Фиона. Посмотри на меня.

Мои глаза резко открываются и фокусируются на его темно-коричневой радужке на долю секунды, прежде чем он толкает свои бедра вперед и полностью входит в меня.

Боль пронзает меня насквозь, и я прикусываю губу, чтобы не закричать. Это больно. Это действительно чертовски больно, но я хочу этого. Я хочу его, и мне нужно, чтобы он продолжал.

Как будто он чувствует, что я испытываю, он отводит свои бедра назад, а затем снова входит в меня.

— Вот и все, — уговаривает он. — Хорошая девочка.

Боль превращается в незнакомое чувство наполненности внутри меня, и я упираюсь пятками в его задницу, пока он продолжает двигаться.

Вскоре блеск покрывает нашу кожу, когда он двигается синхронно, в устойчивом ритме, когда его тело прижимается к моему. Правая рука Доминика обхватывает мою грудь, он немного разминает мягкую плоть, прежде чем провести большим пальцем по моему напряженному соску, в то время как его рот занят тем, что осыпает мою шею горячими, влажными поцелуями.

Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо, и я пользуюсь возможностью провести руками по его точеной груди, наслаждаясь ощущением его упругих мышц.

— Ты такой чертовски совершенный. И такой чертовски мой.

Рычащий тон его голоса, утверждающего, что я принадлежу ему, достаточен, чтобы отправить меня за грань, как раз когда его тазовая кость касается моего клитора.

— О, Доминик. Да. О мой Бог. Да.

Он ухмыляется и ускоряет темп, стремясь к собственному освобождению, и его движения становятся гораздо более жесткими, а с его уст слетает череда ругательств, когда он кончает. Выражение чистой эйфории на его лице прекрасно, и мне нравится сознавать, что мое тело — причина того, что он чувствует себя так, как сейчас. Это заставляет меня ощущать себя сильной, зная, что я могу сделать это с ним.

Доминик прислоняется своим лбом к моему, пытаясь отдышаться.

— У тебя есть сила погубить меня, а ты даже не знаешь об этом

— Погубить тебя? — Я поднимаю бровь.

Он кивает.

— Да. Теперь я, блядь, принадлежу тебе. Твоя киска — мой рай, и я никогда тебя не отпущу.

Я смеюсь, и он целует меня в губы. Я не говорю ему этого вслух, но я тоже принадлежу ему, потому что я никогда не смогу представить, как позволю другому мужчине так прикасаться ко мне.