Плохой парень// Bad Guy

10. Хан

Она дышала в мои губы. Её глаза смотрели только на меня. Её руки… Вот их прикосновений я описать не мог. Сколько не копался в своей черепушке, не мог передать этого странного ощущения. И это мне до того нравилось, что забыл с каким дерьмом мы имеем дело. Вообще не обращал внимания ни на что. Для меня стали важны только её чувства, её удовольствие и её радость в глазах. И я это увидел настолько явно, что охренел. Мне и вправду оказалось наплевать даже на себя и даже на то, что я был скован! Я, бл***, сам на себя нацепил эту извращенскую херь. Но это единственный способ. Так сказал тот умный аджоси. И я послушал его.

Но прежде решил искать способ сам, потому что в первые часы после этой херни, я был потерян, как малолетний сопляк. Мне было настолько херово, что на следующий же вечер нажрался так, что проспал четырнадцать часов. И всё это время в моей берлоге оставались парни. Ни Джин Ки, ни Ки Бом не говорили ничего, после того как услышали мой рассказ. Они молча пили со мной, и на их лицах был точно такой же шок и отвращение. Для нас это была дикость. Я ни разу не встречал среди своих знакомых мужиков таких зверей. Ровно как и мои братья. Это дерьмо видимо обошло нас стороной.

Вернее их. Но не меня. В Паноптикуме я видел многое, но то был банальный разврат. Из-за жёстких рамок в обществе всё что является публичной сранью, должно быть с кристально-чистой ширмой для общественности. Это не значит, что подобные мне поголовно конченые дегенераты, но и не отменяло того, что некоторые любили снять все эти маски и просто стать собой.

Поэтому мои парни находились в шоке. Особенно Ки Бом, у которого действительно примерная семья. Отец глава семьи, но никогда не позволял себе даже спорить с женой при сыне, даже повысить голос. Поэтому хён сидел, как пришибленный около часа. А Джин Ки лишь хмурился и молчал. Вот он всегда был менее впечатлительным среди нас троих, и более хладнокровным.

Сутки прошли так, словно это был целый год. Время для меня будто застыло. Встало нахер всё, а перед глазами мелькало лишь одно — Лика и её перекошенное от боли нежное лицо…

И это меня довело. Вернее добило нахер. Мне снесло крышу к чертям, и я не соображал что вообще делаю. Теперь я реально чувствовал себя так, словно был такой же тварью, как та, которая унизила её и поиздевались.

Больной ублюдок, которого не то что превратить в евнуха нужно было. Он должен был умирать долго и в муках, как пёс в клетке.

Как можно было унизить такую женщину? Так над ней поиздеваться? В ней словно изъяна нигде не было! Это подарок небес. Тот самый, о котором мне всё детство талдычил отец, пока был жив. Воспитывал во мне то, на что я насрал, как только мой член впервые побывал в женском теле. Дегенерат! Какой же я идиот!

Поэтому и действия мои были идиотские.

— Ты рехнулся?! Ты что творишь, Хан?!

Джин Ки пытался меня сдержать, но я не слушал его. Мне было похер на всё. У меня словно пелена перед глазами стояла. Я хотел почувствовать эту боль. Наверное, я реально помешался на этой женщине, если заплатил четырем жалобам, чтобы они меня отдубасили. Заплатил чтобы меня избили до крови.

Вокруг ревела толпа. Это была окраина Сеула, портовая зона для речных транспортных суден. И здесь ещё остались старые доки, в которых и собирались дебилы, охочие до кровопролитного мордобоя.

— Стой, мать твою! Зачем ты это творишь? Что это даст? — Ки Бом обернул меня к себе и встряхнул, — Госпоже от этого легче станет? Она одобрит то что ты решил убить себя и своё здоровье угробить?

— Нет, легче станет мне, Ки Бом! Потому что я должен понять через что нужно пройти, чтобы когда тебя хотят обнять, начинать орать так, словно тебя убить пытаются!

— Хан! Послушай! — Джин Ки старался перекричать толпу, но я уже развернулся к Клетке. — Мы же договорились, что отыщем нормального медика и он тебе всё растолкует?!

— Ким Хан Бин?!

На мои плечи легла тяжёлая мужская рука и с силой сдавила. Медленно повернул голову и понял, что это рука немолодого мужика. Поднял взгляд и охренел от синевы перед собой. На меня смотрело небо. Я такого цвета глаз в жизни не видел. Ну кроме, конечно, серых зеркал моей госпожи.

— Идём! — отрезал мужик на английском, и схватив меня за шиворот куртки, начал бесцеремонно тащить к выходу.

Джин Ки и Ки Бом накинулись на него и начали оттягивать за руки, но мужик строго отрезал:

— Скажи своим друзьям, чтобы прекратили об меня руки вытирать! И пошли!

Я вырвался из захвата, присмотревшись к этому аджоси внимательнее. Он был не молод, и это точно. Почти седой, в обычном сером свитере и каком-то дешёвом плаще черного цвета. Но вот лицо, взгляд…

Я идиот конечно, но очевидные вещи замечаю сразу.

— Вы знаете госпожу Адлер? — посмотрел ему прямо в глаза, и увидел как они прищуриваются.

— Она говорила, что ты глупый мальчик. Но вижу, что не всё ещё потеряно, — пробасил мужик и обвел взглядом помещение.

— То что ты затеял… — он навис надо мной, и я реально сглотнул от того насколько его эта загадочность давила, — Полная чушь, Хан! Это не поможет понять и решить, как всё исправить. От того что ты получишь пару переломов, тебе не почувствовать, какого реальное насилие над человеком на вкус. Это просто мордобой. Хочешь понять, как остаться с ней? Или я в пустую потратил время, когда летел сюда пять часов? Если да, я пойду поем рамён, посмотрю на памятник Ли Сун Сину и улечу обратно. А ты можешь продолжать проявлять максимализм. Выбирать тебе, господин Ким!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Парни смотрели на меня с выпученными глазами, и кажется догадались о ком речь.

— Кто вы такой, господин? — задал самый умный вопрос за этот вечер и услышал ответ тут же.

— Меня зовут Анастасов Олег Александрович, я лечащий врач госпожи Адлер.

— Вы… — я нахмурился, а мужчина выдал то, что вертелось у меня на языке.

— Да, я в курсе того, какие у вас отношения.

Потом мужчина скривился от шума вокруг и начал выжидающе на меня смотреть. Но во мне поднялась волна непонятной ярости. Мне не понравилось, что о нас знает кто-то ещё. Не в том смысле, что она моя женщина. А в том смысле, что она вот так просто может рассказать кому-то о наших кроватных игрищах.

— Ты мал, и не понимаешь очевидных вещей, Хан. Она больна…

— Малика здорова! Хватит! Нести! Этот! Бред! — я натурально зарычал, а мужик застыл и прошёлся по мне уже совершенно другим взглядом.

— Тогда ты поедешь со мной и мы продолжим эту беседу не в этой палате для душевнобольных, — хмыкнул аджоси, и сложил руки на груди.

Я обернулся к Джин Ки, и брат понял меня сразу, протянув ключи от своей машины.

— Мы ждём тебя в палатке аджумы, — Ки Бом холодно прошёлся взглядом по Анастасову, но парни все таки поклонились уходя.

— Вы когда-нибудь ели кашу с морским ушком? — повернулся к мужику, а он покачал головой, и ухмыльнулся:

— Нет, но если ты меня угощаешь, это будет оскорблением отказать?

— Естественно, — отрезал и пошел в сторону выхода из доков, огибая толпу, которая уже наблюдала за новым мордобоем.

Серебристая "Тойота" стояла у выезда и я махнул рукой в её сторону. Мужчина понял меня без слов и сев в салон, сразу пристегнулся.

— Что она вам рассказала? Вы говорили с ней? Она ведь… Всё ведь нормально?

Я застыл взглядом на лобовом стекле, а мужчина холодно ответил:

— Она действительно больна, Хан Бин. И ты это видел, просто твои чувства не дают тебе с этим смириться. Это нормально, когда человек чувствует любовь к другому человеку. Но ты мужчина, и должен мыслить хладнокровно.

— Я не могу. Это дерьмо… Всё что я видел, это невозможно передать словами.

— Ты в состоянии шока, мальчик. И то что ты с полуслова поверил мне и даже не потребовал показать документы, говорит о том, что ты к тому же до ужаса глуп и рассеян. Но тебе придется повзрослеть, если ты хочешь быть с этой женщиной.

Я сжал руки на руле, а потом резко завел мотор и переключил передачу. Всё выглядело настолько дико и нереально, что мне не верилось в происходящее.

— Благодарю за поддержку! — процедил сквозь зубы и начал снова злиться.

— Как это всё происходит? — я вырулил на автостраду, и достал из кармана сигареты.

— Что именно? Задавай четкие вопросы, чтобы я дал нужный тебе ответ. Я умею читать по лицам, но не телепат, господин Ким, — мужчина продолжал говорить ровным голосом, а я затянулся и нервно выдохнул.

— Как и когда это произошло с ней? Она сказала что это сделал её муж. Ваши мужчины действительно такие дебилы? — я чувствовал такую ярость, что начал топить это корыто и машина прямо разрывалась под нами.

— Во-первых убавь обороты, и возьми себя в руки. Во-вторых ты сейчас судишь по одному человеку обо всём народе. Это глупо. Нашелся же и у вас садист, который твою девушку убил? Или я ошибаюсь?

Анастасов открыл окно со своей стороны, и продолжил, когда я начал медленно сбавлять скорость, а по телу прокатилась холодная дрожь от воспоминаний о Мён Хи.

— Да, это сделал её муж. И последствия были бы губительны, не будь Лика психологически устойчивым человеком. Поэтому она не подпустит тебя больше к себе, пока не поймет, что ты сам этого хочешь. Она человек с обостренными чувствами вины, справедливости и самоотверженности. Если она увидит тебя в таком состоянии как сейчас, это будет конец, Хан. Она вышвырнет тебя из своей жизни, потому что станет считать, что виновата в твоём состоянии. Самобичеванием эта женщина занимается десять лет и профи в этом деле. Она живёт в квартире, больше похожей на холостяцкую берлогу и каждый день смотрит на такое, что тебе и в кошмарном сне не приснится.

Мужчина говорил настолько уверенно и спокойно, словно это нормально, что с ней происходит такая срань. Я выбросил сигарету в пепельницу и скривился. Мной била дрожь, от осознания того, что даже в такой ситуации я хотел её до потери рассудка.

— Мне нужно понять… — свернул вправо на балюстраду и по капоту начали бегать блики уличного освещения, пока наваждение перед глазами пропадало.

— Мне тоже, мальчик. Я ждал десять лет, пока Лика встретит мужчину, на которого станет реагировать. Я предполагал, что он будет младше, но и помыслить не мог, что разница будет такой. Видимо она действительно должна чувствовать, что контролирует всё. В том числе и свою безопасность.

— Что это значит? — я нахмурился и заметил вывеску старой закусочной на стыке заповедника и поворота на Итэвон.

Свернул, а мужчина покачал головой, и указал на парковку.

— Это не разговор для лишних ушей, Хан. И он не простой. Поэтому, прости, но угостишь меня кашей в следующий раз, когда мы встретимся снова.

— Вы меня запутали. И вы… — а это было чистой правдой, — …реально пугаете.

Рядом с закусочной стояла вереница палаток с уличной едой, поэтому я свернул на парковку и заглушил мотор.

— Пошли! — мужчина сам вышел из машины, а я проследил за тем, как он совершенно спокойно пошел в сторону одной из палаток, даже не дождавшись того как я выйду из машины.

Следил за ним с таким интересом, словно передо мной был пришелец. Очень странный тип, и то что он сказал через десять минут, когда мы вернулись к машине, вообще прибило меня к асфальту, будто гвоздями.

— Что, простите, я должен сделать? — я встал столбом и не знал как реагировать на эту херь.

Бумажный стакан обжигал руку, но я не чувствовал ничего, потому что вот такого поворота точно не ожидал.

— Эту технику сексологи применяют, как лечение похожих заболеваний. Или просто выход из сложной ситуации. Лика не просто не воспринимает нежность и ласку. Её психика идентифицирует их враждебно и как угрозу. Простыми словами, когда ты хочешь её приласкать, или начинаешь прелюдию до фазы эмиссии…

— А можно бл***, человеческим языком? Я похож на доктора наук кроватных техник, господин Анастасов?

Мужчина скривился и отпил свой кофе. Медленно прошелся по мне взглядом снова и покачал головой.

— Ты вспыльчивый и совершенно нетерпеливый молодой мужчина.

— Перейдите на человеческую речь и поясните такому дебилу, как я, что значит: «позволить ей управлять"?

Анастасов обернулся ко мне всем корпусом и холодно отчеканил, а у меня кровь словно застыла и отхлынула от всех конечностей:

— Это значит, что ты должен стать её рабом, а она твоей госпожой. Это техника БДСМ, в которой мужчина полностью подчиняться желаниям партнерши. А в твоём случае, ты ещё и должен быть связан по рукам. Тебе нельзя к ней прикасаться, нельзя обнять и притронуться руками к её телу, если ты хочешь, чтобы она не впадала в катарсис и не орала под тобой так, словно ты её насилуешь, — он положил стакан на капот машины и смотрел мне прямо а глаза, продолжая, пока я и дыхнуть не смел, — Если ты хочешь её, тебе придется встать перед ней на колени и показать, что ты не опасен. Если Лика тебе нужна, то с этого момента все твои желания это её желания, все твои действия, только если она прикажет или позволит. А секс превратится не в обычный половой акт, а в игру. Где она доминирует полностью. Ты сможешь такое выдержать? У женщины механизм сексуальности лежит в чувственном наслаждении от работы всех рецепторов. Всё должно чувствовать, видеть и слышать. А Лика была лишена этого десять лет. Она не просто не спала с мужчинами, её никто не мог обнять, прикоснуться или утешить. Она морально подавленная личность, лишённая тепла и ласки. И если ты пробьешь это состояние, она сядет на крючок с такой силой, что это может превратиться в нимфоманию. И направлено это будет только на тебя. Ты готов привязать к себе человека настолько, что он не будет способен здраво мыслить, не получив дозу твоего тела? Если да, то я покажу и объясню что делать. Помогу и сделаю всё, чтобы и тебе было легче смириться с такой постановкой вопроса. Если нет… Тогда не показывайся ей на глаза совсем. Не смей подходить и провоцировать в ней желание и возбуждение. Потому что Лика уже стоит рядом с этим крючком. Один шаг навстречу к тебе, и она как наркоман, на игле, Хан Бин.

Я чувствовал словно по мне что-то "гуляет". Всё, что сказал этот странный мужчина я воспринял подобно приговору. Дебильное двоякое ощущение. С одной стороны во мне прямо вопило что-то. Это как шум на периферии, когда ты слушаешь хорошую музыку, но какая-то херня, бл***, мешает тебе ею насладиться. Лика как эта музыка, а та херня, как тот бред, который так легко извергал этот доктор. Но с другой стороны одно лишь воспоминание того, что я вытворял с ней, перечеркивало любую сопливую херь. Если раньше я получал кайф от того как мой член скользил в чьей-то вагине, и я ухмылялся от плотского удовольствия, когда трахал тело. То сейчас мне хотелось не трахаться, я хотел чтобы меня обняли, зарылись в моих собственных объятиях и прислонились всем телом, сказав что я единственный кого так обнимают. Показав насколько сильным было удовольствие, которое я доставил.

Я бы соврал если бы сказал, что ответил тут же согласием. Остатками мозгов, которые Лика не успела превратить в суповой набор для гурмана, коим и была, я понимал, что не чувствовал подобного никогда. Это наверное и есть любовь. Только моя стала сраной одержимостью одной бабой. На которую я хотел смотреть, хотел трогать и дышать лишь её запахом. А пахла она настолько охеренно, что готов был слизывать с неё пот, что успешно и проделал, до того, как увидел какую херь способен сотворить с тобой человек, которому ты доверял и любил.

Всё это нужно было переварить, как старый рис, и принять решение. А я не принимал ни одного серьезного решения в своей жизни никогда. Даже моя борьба с Йон Со была детской попыткой показать, что я не сопляк, а сын своего отца.

— Я понимаю, что ты молодой парень. Мало того мне известно что ты наследник не маленького состояния, Хан. И по правилам вашего общества, я должен обращаться к тебе с должным уважением. Но по правилам нашего, уважение нужно заслужить. Считай что моё ты получил авансом, поэтому даю тебе время подумать. Хорошо подумать! — сделал ударение мужчина, а я не спеша поднял на него взгляд.

— Я… — сухой ком в горле опустился в тот момент настолько больно по моей гортани, что я чуть не задохнулся.

— Чужую боль принимать как собственную это значит любить, Хан Бин. Но это не значит, что ты должен обязательно быть рядом с этим человеком. Иногда нужно выбирать, чего ты хочешь от жизни и в пятнадцать лет, потому что таковы обстоятельства. Можно быть одиноким, но иметь всё, а можно быть любимым, но не иметь ничего. Я не первый год живу под этими Небесами. Так ведь говорит твой народ? Поэтому я пойму, если молодой парень выберет вместо первой любви, положение, статус и жизнь без забот. Я приму это и Лика примет. У всех должен быть выбор. Кто-то выбирает горную дорогу, а кто-то асфальтированный тротуар.

Мужчина поклонился, а я опешил и округлил глаза, когда он допил кофе, положил свою визитку на капот, и спокойно развернулся, чтобы уйти.

— Мой номер на визитке. У вас два дня, господин Ким. Ровно столько я могу дать тебе времени на раздумья.

Анастасов обернулся, и подмигнув мне, пошел в сторону автобусной остановки. Странный человек, который тоже её любит.

Я взял в руку клочок бумаги и это меня отрезвило полностью. Сел на асфальт и привалился спиной к машине, тупо смотря только на номер телефона. Сидел около часа, пока улица не начала пустеть, а я не заметил, как мимо проехал последний автобус. Подкурил и стал смотреть ему в след. Водитель обернулся в мою сторону и почему то поклонился, а я и не заметил, что продолжал сверлить его взглядом, пока двери салона не закрылись.

Потом встал и ушел. Просто шел по улице, и у одного из спусков в подземку, остановился и словил такси. Я не знаю почему оставил машину на парковке, как и не понимаю почему приехал под ворота моего дома. Меня словно вело что-то сюда. И уже через полчаса я понял что.

Как маленький я пришел к единственному человеку, продолжением которого был. Во мне всё прямо орало, что мне нужен совет родного человека.

— Как мне поступить, омма? — я вдохнул холодный воздух, и вздрогнул, когда из ворот выскочила домоправительница Джи Хи.

— Айгуууу! *(Божеее) — женщина словно завыла и поклонилась мне сквозь слезы, — Как хорошо что вы приехали, молодой господин. Как же вовремя! Быстрее!

Я нахмурился, и только сейчас понял, что мой сотовый всё это время был выключен, а так как Йон Со буквально вышвырнул меня своими словами из дому, на меня все положили хер. Но как же я заблуждался, когда взял и бросил мать с этой тварью.

Домоправительница быстро шла, буквально на бегу, что-то мне объясняя, и всё что я успел понять, подняло во мне такую волну гнева, что подобное я испытывал только раз. Когда услышал историю Лики.

— Что случилось, мама? — вбежал в комнату матери, и охренел от того, что увидел.

Передо мной прямо на полу, привалившись к стене, сидела мама. Она смотрела в одну точку, словно не замечая меня.

— Омма… — я присел перед ней, и вспомнил то, чему меня научила Лика в игорном доме.

Медленно опустился на пол и спросил ласковым голосом.

— Ты видишь меня? Это я — Хан Бин.

— Чан Ук… — прошептала мама, и улыбнулась, — Ты точно такой же как папа. Даже пьешь точно так же, когда тебе больно.

— Мама, что случилось? — я взял её руку в свою, а она замотала головой и опять подняла стакан.

— Дай это сюда, — я мягко вырвал из её руки спиртное, и сжал челюсть от досады, — Что случилось?

— Он… Я ведь столько лет верила ему, терпела всё, и молчала. Охраняла честь и достоинство нашей семьи. Пережила позор второго замужества, только чтобы всё было идеально. А что получила взамен? Он обещал не трогать акции Чан Ука! Это твоё наследство! — она натурально зарычала, а я опустил голову и прикрыл глаза.

— Я знаю, омма! Я с самого начала следил за всем что он делает. Но я не могу справиться с Йон Со. Думал, что смогу, но нет. У меня нет ни умений, ни связей, ни сил. Я не создан для этого. И потерял всё. Но это не значит, что ты должна опускаться до такого, омма! — я поднял на неё взгляд и оторопел.

Она смотрела на меня, как на предателя. Смотрела так, словно я натворил что-то непоправимое.

— Как ты посмел такое сказать?! Как ты вообще посмел сюда явится, после того, как просто сбежал из дому? Как ты…

Она цедила каждое слово сквозь слёзы, а я хотел самоуничтожиться. Мама не услышала и половины из того, что я ей сказал.

— Я столько сил в тебя вложила, столько усилий и всё напрасно? У меня теперь даже сына нет. Потому что ты не можешь быть моим Ким Хан Бином. Я не могу поверить, что мой сын спокойно воспринимает то, что у него всё отняли! Ты не мой сын! Я воспитывала в тебе все качества твоего отца! А он бы никогда…

— Да, омма, — я оборвал её тихим надтреснутым шепотом, — Но ты не заметила, что я не кукла из которой можно вылепить то что тебе хочется, а твой сын, у которого тоже есть желания.

— Ты меня разочаровал, Ким Хан Бин. И то что ты делаешь сейчас, подтверждает всё мои ошибки.

Я захлебнулся воздухом, и медленно поднял на неё взгляд.

— Значит и я ошибка? Да? — подо мной словно пол накалился и я вскочил, — Значит, деньги и статус важнее желаний ошибки, правильно?

— Не смей так со мной разговаривать! — она нахмурилась и поднялась, — Разве я заслужила такое?

— Нет… — покачал головой, — Но и я такого не заслужил, омма.

Я вошёл в свою комнату и закрыл за собой дверь. Хватит с меня этого дерьма! Я затрахался это терпеть!

Поэтому зашёл в гардеробную и посунув в сторону тяжёлый комод, присел у сейфа. Я хоть и был малолетним полудурком, но отец таки сумел вложить в меня больше, чем пыталась засунуть силком мать. За несчастных восемь лет он научил многим правилам, на которые я слишком долго клал хер. Но одному следовал всегда.

Чтобы не потерять всё, нужно иметь хоть что-то своё. Поэтому я набрал код на сейфе, и открыв его вывалил всю наличку и свои личные карты на пол. Взял в руки обычный черный телефон очень старой модели. Включил и набрал единственный номер, который был в записной книжке.

— Слушаю молодой господин! — прозвучал строгий голос на том конце провода, а я ухмыльнулся, и холодно ответил:

— Начинайте процедуру вывода акций, адвокат Хон.

— Вы уверены? — переспросил тем же строгим голосом адвокат.

— Да. Топите "Шинорацу". Если эта компания не достанется мне, то её не получит никто.

Я нажал на отбой, и поднялся, осмотревшись. Забирать шмот и дорогие цацки отсюда не было смысла. От них меня тошнило. Поэтому я схватил черную сумку и открыл её одним рывком. Все деньги, которые были в сейфе, прекрасно в неё поместились.

А на утро уже входил в компанию с одной целью — предупредить зажравшуюся тварь.

Даже на входе во мне признали наследника огромного состояния. Кланялись и взрослые мужики, а бабы со слюной у рта провожали взглядом. Но мне было насрать. Я вошёл в кабинет Йон Со с четкой целью, поставить его на место.

— Утро доброе, господин Чхвэ.

— Не сказал бы что оно доброе, если ты врываешься в мой кабинет, и опять проявляешь своё отсутствие воспитания, — отчим ухмылялся прямо в лицо, и знал, что я сопляк нихера не могу.

Но я смог. Я впервые в жизни сделал выбор. И этот выбор был не в пользу того, как я жил раньше. Возможно потом начну посыпать голову рисом и солью. Начну причитать какой идиот, что лишился всего. Но не теперь. Не тогда, когда в двадцать лет меня сначала обвинили в убийстве, изнасиловании и вообще чуть не сделали из меня зверя, который хладнокровно убивает. Не тогда, когда я впервые сам похоронил молодую девушку, которой я успел так нагадить в душу, что самому херово от этого до сих пор. Не тогда, когда моя собственная мать назвала меня своей ошибкой. И уж точно не после того, как я словно одержимый видел перед собой лишь одно лицо.

И это охеренно вставляет! Заставляет принимать быстрые решения, и не оставляет, бл***, никаких сожалений. Даже имея любую бабу, как хотел, даже зная что не нуждаюсь ни в чем, я смог хотя бы начать понимать, какой постной хернёй занимался все это время. И даже беззаботная жизнь сумела нагнуть меня раком.

— Я пришел обрадовать тебя, абуджи! — развел руками, и ухмыльнулся, — Я ушел из дома, и больше не стану мешаться в твои дела. Можешь не обнулять счета "Шинорацу". Она твоя. Поэтому, просто оставь в покое мать. Уйди к херам из её жизни, и не смей унижать её!

Он поднялся и поправив налаженный костюмчик налил себе какого-то пойла.

— Как я могу бросить свою жену? И что значит, ушел из дому? Я тебе такого не разрешал! — эта тварь ухмыльнулась снова, а я расплылся в улыбке в ответ.

— А ты думаешь, что я стану у тебя разрешения спрашивать? — прищурился, а Йон Со как-то странно ухмыльнулся, и нажал на кнопку в переговорнике.

— Адвокат Хон! Войдите!

Меня словно холодной водой с ног до головы облили. Этого просто не могло быть! Я не верящим взглядом обернулся к двери, и увидел в ней единственного человека, которому в этой клоаке мог ещё доверять.

— Директор Чхвэ! — мужчина поклонился, а я просто остолбенел.

И тут остался дураком. Даже этот человек меня предал. В этом мире есть хоть кто-то, кто не способен предавать? Наверное, только мои братья, потому что их не успели отравить бабки.

— Поясните господину Киму, что вывод акций с нулевой процентной ставкой невозможен. И что его состояние теперь пустышка, которая лишь на бумаге стоит денег. Но если эту бумагу переписать — он никто, а лишь приёмный сын семьи Чхвэ.

Где-то в груди появился первый щекочущий хрип. Мне словно скребло грудную клетку от рвущегося хохота.

Это ж надо было быть таким идиотом? Как можно верить слепо всем и каждому?

— Шакал… — прошептал и посмотрел на адвоката, а он вздрогнул всем телом, — Шакал, который питается падалью и гнилью, вот кто вы адвокат Хон. И несёт от вас дерьмом за версту. Папа доверял вам всю жизнь.

Йон Со рыкнул что-то, но я повернулся к нему и отчеканил:

— Тронешь мать, либо она ещё хоть раз заплачет из-за тебя, клянусь Небом, я своими руками задушу тебя, тварь! Ты можешь отобрать у меня всё. Я сопляк и знаю что не справлюсь с компанией. Но и ты её не получишь. Я уничтожу то, что создал МОЙ отец. И поверь, это я смогу. Ломать не строить, господин Чхвэ.

— Сделаешь это и госпожа Малика Адлер отправиться на историческую родину. Зачитайте, господин Хон, — от моего лица отхлынула кровь, а в груди уже не хохот стоял, а натуральное рычание.

— Согласно статуту и его статье в части трудовой дисциплины, работников управления департамента по особо тяжким делам, любые отношения с подозреваемым лицом по делу являются недопустимы. Если таковые выявлены, работник отстраняется от ведения дела в части обвинения, и будет обвинен в нарушении статута, согласно которому детектив департамента должен быть беспристрастным и не подвергать давлению следствие. Согласно этому, одним из сотрудников отдела, было направлено три рапорта в дисциплинарную комиссию по отношению такого должностного лица, курированного иностранным государством, а именно в лице инспектора Малики Адлер. Все случаи отклонены главным инспектором управления Ли Ю Чоном в связи с отсутствием доказательств по данному дисциплинарному прошению.

— Повтори! — я натурально зарычал и не выдержал, — Повтори какая тварь рот раскрыла?

— Так это правда? — хохотнул Йон Со, а я лишь застыл и пытался взять себя в руки.

— Вот же ты дерьмо… Прям ржать хочется от этого спектакля, который ты разыгрывал передо мной всё это время! — я посмотрел на адвоката, а Йон Со за моей спиной отчеканил:

— Ты сядешь! Если не прекратишь свой дешёвый балаган, ты сядешь, мальчик. И тебе даже твоя инспекторша не поможет. Смотря конечно как ты её задобришь? — он кивнул адвокату Хону, а тот с каменным лицом обернул ко мне папку с фотографиями из Паноптикума.

И у меня слетела крыша к херам, я схватил эту тварь за шиворот и обернувшись к Йон Со, холодно отчеканил:

— Да мне уже похер. Пошло это всё к херам, вместе в вами. Катитесь все в пятигорку, твари! Только вот, когда с тебя очередная шлюха слезет, Йон Со, надеюсь ты наконец подцепишь какую то херь не совместимую с существованием такого дерьма, как ты. И вообще… Если сажать, то хотя бы за что-то! — а потом посмотрел на перепуганного адвокатишку, который отбивался от меня, но из-за моего положения боялся даже пискнуть, — Подайте на меня в суд, адвокат Хон! — мужик начал отбиваться сильнее, но я его швырнул в дверь с такой силой, что та вылетела к херам, вместе с этим уродом в приемную.

— Теперь! — я поправил куртку, и отчеканил, — Я мать вашу, доволен! Камсамнида, абуджи! (Благодарю, отец!) — низко поклонился ублюдку с довольной рожей, и продолжил, — Я сегодня усвоил благодаря вашей чрезмерной родительской заботе одну важную вещь — даже родной человек, может оказаться навозной гниющей канавой для дерьма. Надеюсь из твоего ручья даже пёс воды не попросит, Чхвэ Йон Со!

С этими словами я вышел в коридор и еле разбирал дорогу, но застыл как вкопанный, когда почувствовал этот взгляд. Медленно смотрел и успокаивался. Тугой, блядс***,узел в груди развязывался сам по себе, лишь от одного взгляда в её зеркала. В них был я и большего мне оказывается и не нужно вообще. На всё насрать, кроме неё. Пусть всё катится к херам в бездну. Я клал на это дерьмо, и теперь у меня одна цель в жизни. Может появится ещё какая, но сейчас есть только одна — доставить этой женщине максимальное удовольствие и опять ощутить в груди то, что я чувствовал только с ней. Это было настоящим, а вся херь вокруг, теперь, как постное дерьмо. Сейчас есть только она, и есть только я! И плевал я на всё!

Помню как успокоившись, прошел мимо Лики и даже не посмотрел в её сторону. А всё потому, что если бы сделал это, боюсь вся приемная компании увидела бы изголодавшегося сопляка в остром проявлении спермотоксикоза. В тот момент я так хотел её, что еле шел по коридору, и всё что понял это значение слов умного аджоси:

"Чувствовать чужую боль, как собственную это и есть любовь…"

И я видел, что ей было больно из-за моей боли. В том сраном коридоре я видел, как Лика дрожала, понимая что мне больно и чуть не плакала.

А значит и думать здесь не о чем!

Я вышел из здания компании и тут же позвонил её доктору.

— Ты принял решение? — послышался спокойный вопрос без приветствия.

— Да, я согласен на всё, что вы скажете, — отчеканил холодным голосом, а мужчина на том конце провода, как-то странно промолвил, словно по отечески:

— Бери бутылку хорошего маколи и приезжай в гостиницу по адресу, который я тебе вышлю.

— Через час буду, — усмехнулся и обернувшись к высокому зданию, понял что меня душило все эти годы.

— Жду! — опять прозвучал спокойный ответ, и с этой минуты я стал на дорожку, о значении которой даже не догадывался.

Но сейчас, медленно открыв глаза в рассветом полумраке её апат, я забыл обо всем. Потому что лёжа на низком диване, смотрел на то, как моя госпожа, закутавшись в ворох одеял и обнимая подушку, спала рядом на полу.

Мне захотелось рассмеяться вспоминая, как эта взрослая женщина мялась и тыкала носом в диван. Мол: "не уходи, но раз спать рядом не можешь, то вот же диванчик есть". И при этом у неё на лице было такое выражение, словно мы не сексом занимались, а она меня истязала плетями, избила, а потом мило предложила выспаться на диванчике у окна.

Я прикрыл рот рукой и тихо хохотнул, но как только вспомнил, как мне хотелось чтобы она спала рядом, и не получил этого, всё веселье как рукой сняло.

"Со временем всё может измениться, Хан Бин! Но сейчас это только начало. Она будет холодной и будет отстранённой. Это факт, с которым тебе придется смириться…"

Видимо её доктор впервые начал ошибаться, потому что она улеглась рядом со мной. Похер, что на полу у дивана, но Лика дождалась, когда я усну и устроила себе лежанку прямо на полу. Мало того я не мог оторвать взгляда от того, как она спит. Поэтому перевернулся тихо на живот и стал смотреть. За спиной поднималось солнце, и квартира наполнялась светом всё больше. А я продолжал, как пришибленный смотреть. Это сраная магия.

— Ты во мне дыру проделаешь, — послышался тихий шепот, а я прикусил губу в улыбке, и приподнялся.

— Когда ты проснулась?

— Когда ты начал смеяться и кусать кулак, чтобы не разбудить меня, — ответное бормотание, а её глаза медленно открываются и я умолкаю.

Серый цвет, совершенно прозрачный затягивал в себя весь свет от окна. Наверное так смотрят на девушку утром. Я не знал этого. Потому что никогда не просыпался ни с кем из своих девок.

Поэтому сейчас чувствовал нечто совершенно новое. И мне оно однозначно нравилось. Это было необычно и тепло, проснуться с кем-то ещё. А тем более с человеком, который смотрел на тебя застывшим взглядом и всем видом говорил, насколько ему приятно в этот момент. Но то были глаза, а на лице маска самобичевания.

— Может ты хотя бы улыбнёшься? — я наигранно скривился, а Лика вдруг выдала такое, что я охренел:

— Мне кормить тебя нечем! — вскочила и посмотрела на часы, а я округлил глаза и сел.

— И приготовить ни хрена не успею, потому что мне в десять нужно быть в департаменте.

— Нэ агашши? — я сложил руки на груди, и с ухмылкой прошёлся пошляцким взглядом по её телу, — Может ты сперва… — указал на то что она была голой, и прикрывалась лишь одеялом, — …оденешься?

Лика медленно опустила глаза на себя, и тут же покраснела, отвернувшись и что-то пробормотав на русском.

— Ам… Ты не мог бы отвернуться…

— Не мог бы, — покачал головой и привалился спиной к панорамным окнам, продолжая жрать её глазами.

— Хан Бин! — от этого резкого голоса я оторопел и выдал:

— Ты нереальная просто. Я ж ничего не трогаю! — заложил руки за спину, — А смотреть ты мне сама разрешила, так что поздновато пасовать, милая. Я там всё видел, и не собираюсь прекращать наслаждаться и питать свой спермотоксикоз этим видом.

— Ну ты и… — она сощурилась, и закуталась в свой кокон сильнее.

Я специально её дразнил, а сам уже дышал через раз от того, что, как бы, с утра происходит естественная срань с любым мужиком. А у меня она сегодня нереально ноющая и проблемная. И эта проблема примерно таких же размеров, как её грудь…задница…

— Щибаль! *(Бл***!) — прошипел сквозь зубы и таки отвернулся.

— Лика… — тихо прокашлялся и продолжил смотреть в окно на то, как на одной и развилок образовалась пробка, — Просто веди себя, как всегда. Не нужно меняться. Я поем в закусочной рядом с корпусом универа. Я не голоден, нэ агашши.

— Но… — я повернулся обратно и увидел это.

Сразу уловил взглядом то, как она снова мялась и не знала, что делать. Поэтому поднялся, и наплевав на то, что и мой зад не был прикрыт ничем, спокойно встал перед ней, и выдал:

— Я в душ, можно?

— Ам… Это… Там полотенце, — она сжалась сильнее, а потом резко выдохнула, и холодно отчеканила, словно вела допрос:

— Полотенца в шкафу справа от зеркала в ванной. Гель и всё остальное на полке. Но оно женское.

— Плевать, — ухмыльнулся и начал идти прямо на Лику, пока она прищуривалась и мы медленно огибали друг друга по дуге, — Сегодня буду пахнуть своей госпожой.

— Перестань меня так называть! — от этого совершенно девчачьего негодования в голосе я остановился и промолвил:

— Не могу. Если раньше я это делал потому что просто измывался над объектом моего желания. То сейчас делаю это на вполне законных основаниях. Кстати мы контракт не подписали, — пошел дальше, и обернулся только у дверей в ванную.

— Какой контракт? — таких огромных глаз на её лице я ещё не видел.

— Как это какой? В этом деле… — я опять прошелся по её фигуре похотливым взглядом, и заметил что и Лике стало наплевать на то, что простынька сползала всё ниже.

— В таком деле есть чётко прописанные правила. Стоп слова, доминанты и рецессивы. Нужно пройтись по перечню того, чем ты будешь надо мной издеваться. Только умоляю, госпожа, соски ничем не зажимай. Я как узрел, что это за херня, сразу и твердо решил — прищепки в доме нужно спрятать и в руки тебе даже щипцы для гриля не давать. И вообще…, - я открыл двери и махнул внутрь ванной рукой, — … Может моя госпожа желает потереть спинку плёткой своему мальчику? В той сумке, есть и такая штука. Но если честно я бы не отказался, чтобы меня просто отшлепали твои нежные ручки.

Вначале она стояла в натуральном ступоре, а потом послышался первый смешок, и я словно кончил снова. Потом она улыбнулась ещё шире, а следом села на диван и мы начали смеяться вместе.

— Так как? Плетку доставать? Или вам шланг от сместителя подойдёт больше, нэ агашши?

Она смеялась, а я вошёл в ванную и продолжил:

— Кстати говоря, шланг тут хреновый, а моя задница на вес золота. Я не для этого пытался её подкачать несколько раз.

За моей спиной хлопнула дверь, а я ухмыльнулся от её слов, прозвучавших за ней:

— Ты жуткий балабол. Мойся уже! У меня нет времени на эти пустые разговоры. И кстати говоря, у тебя десять минут, мой мальчик.

"Твою мать!" — рявкнуло в мозгу, а я хотел уже вернуться обратно в комнату.

Приковать себя хоть к люстре и услышать эту срань снова, но на выдохе и смешанную со стоном.

— Мой мальчик… — прошипел сквозь зубы и раскрутил вентиль от холодной воды, — Мальчик, бл***, сейчас примет холодный душ, и попытается успокоить свой стояк хоть чем-то! Хотя в чем проблема?

"Не спеши. Дай ей время. Я понимаю что ты молод, и у тебя высокая потребность в сексуальной активности. Но она должна привыкать к тебе постепенно и раскрываться медленно. Терпи, и жди когда Лика первой проявит инициативу. Как только это произойдет, ты сможешь взять хоть какой-то контроль в свои руки. А до того момента, ты должен ждать, Хан. Иначе можешь всё перечеркнуть, и тогда она точно не подпустит тебя к себе".

Поэтому я запихнул свои потребности куда подальше, и упорно пытался скрыть насколько непривычно себя чувствовал. Начать нужно было с того, что выйдя из ванны, я застал совершенно дикую картину того, как эта женщина ела на ходу и одевалась. Пока я натянул на себя шмот, Лика успела съесть хлеб с какой-то хернёй на нем, трижды покрутиться у перегородки, что-то на ней перекрепляя, надеть джинсы, а потом сменить их на лёгкие обтягивающие брюки. И когда я уже пил воду и просто стоял в шоке, это чудо дожевывая хлеб ещё и по телефону успело с кем-то поговорить.

Всё это время я стоял молча и наблюдал за этой картиной. Нагибал голову то вправо, то влево и пришел к выводу, что мне досталась чертовски проблемная, но шикарная баба. В том смысле, что я ловил каждое её движение и лыбился как слабоумный, пытаясь запомнить всё.

— Реально рехнулся, — хохотнул, а когда допил воду, обнаружил, что в холодильнике кроме эфемерной мыши, которая вполне могла здесь поселиться и умереть с голодухи, не было ничего от слова "совсем".

— Ты что-то ешь вообще, кроме хлеба? — обернулся и понял, что говорю с пустотой.

Она стояла перед перегородкой, словно гипнотизируя что-то взглядом. И это мне ни хера не нравилось. Меня бесило то что я тянулся к ней, но должен был терпеть вот этот выход в детективную нирвану.

Поэтому встал позади, а когда понял наконец для чего она использовала кованый элемент декора остолбенел. Только один взгляд, брошенный на весь этот ужас, который снимками иллюстрировал всё дерьмо, совершённое этим чудовищем, я гортанно, а может и слишком резко выдал:

— Сними это немедленно отсюда!

Лика вздрогнула всем телом, а когда увидела, что я стою прямо за её спиной, отшатнулась. Этот жест, вернее то как она отскочила от меня, резанул по нервам так, что я охренел.

— Это моя работа! — холодно ответила Лика, а я прикрыл глаза и повторил, но уже по-другому:

— Я прошу тебя, милая, сними это дерьмо отсюда и забудь о нем хотя бы, когда мы вместе.

Заглянул ей в глаза и понял, что до неё наконец дошло. Лика смотрела на меня таким же взглядом, как ночью. Именно он сковывал меня словно в тиски, и позволял понять, что вот сейчас она со мной.

— Сними… Я прошу тебя! — повторил, а она тихо кивнула и поджав губы, отвела глаза в сторону.

— Хорошо, Хан, — прошептала в ответ, и вдруг продолжила тем же шепотом, — Я вижу насколько тебе трудно. Понимаю, что это нельзя…

— Перестань, — оборвал её тираду тут же, — Можно…

Я сглотнул и сцепил руки за спиной в замок, смотря на её приоткрытые губы.

— Да, — улыбаясь, Лика ответила и подошла ко мне сама, чтобы поцеловать, — Но держи руки за спиной.

— Слушаюсь, моя госпожа.

Мягкое движение её губ по моим. Трение, которое приносит обоюдную влагу и вкус того, как смешиваются наши дыхания, пока я стою и не смею даже сдвинуться с места, чтобы не спугнуть этот момент. Она сама целует меня. Мягко и очень нежно. Так словно я её ценность, и мне тоже может быть нелегко. И это ощущение настолько охренительное, что я готов на всё, лишь бы меня целовали так всегда. Не впивались в рот со стоном и ненасытностью. Не облизывали, точно так же как член. А просто и нежно говорили "спасибо" прикосновением.

Я понял это сразу. Потому что знал, она хочет меня снова. И я дождусь момента, когда Лика сама прикажет мне сковать себя.

— Ты знаешь… — она выдохнула в мои губы, а я прислонился лицом к её щеке.

Начал целовать уголок губ и поднимался вдоль носа, пока не прикоснулся мягко к её лбу своими губами.

— Что? — гортанно выдохнул, а сам хотел прижать её с такой силой к себе, что ломило в руках.

Хотел перебирать пальцами волосы на её затылке, и нежно гладить. Хотел этой дикой страсти, но не мог.

— Я впервые проклинаю свой характер и то, как отношусь к своей работе, — она улыбалась, и я слышал это в её голосе.

— Сними это, Лика. Зачем смотреть на этот ужас, когда ты должна отдыхать от этого дерьма хотя бы дома? Да и мне все кости сводит от одного взгляда на это. Заметил бы раньше, спустил бы в унитаз.

— Это улики, Хан! — холодно отрезала и подняла голову.

— Это смерть, Лика. Мы не несем домой смерть. Так нельзя. Это очень хреновая энергетика, — прищурился, а она покачала головой.

— Я и забыла насколько вы суеверные.

— Это не суеверия, нэ саран *(моя милая). Это факт. Нельзя хранить отпечаток смерти в доме. Это как магнит для всякого дерьма.

— Слушай, студент, а тебе в университет не пора? Что-то ты сильно распоясался!

Я выпрямился и прищурившись, выдал сквозь ухмылку:

— Если бы я распоясался, нэ агашши, я бы полчаса назад ждал бы в ванной со шлангом от сместителя в руке, и молил бы свою госпожу, чтобы она меня им отшлепала.

— Хан! — Лика резко рыкнула и прикрыла глаза, опять холодно отчеканив, — Я должна прояснить один момент. Ты! Очень сильно на меня действуешь! Так, что мои мозги отключаться. А в моей работе…

— Срал я на твою работу! — впился в её губы, на выдохе закончив, и услышал отличный призыв к действию, который ударился мягким звуком в мой рот, а потом она сама меня обняла.

— Мне пора… — оторвался от неё и потерся носом о нежную щёчку, вдыхая мягкий запах лотоса.

— Иди, — было мне ответом, и я чуть не растекся как лужа, когда Лика опять ласково поцеловала меня.

— Иду, — собрался с духом и отошёл от неё на шаг, — Нужно кстати машину забрать. Хорошо, что я вспомнил о ней.

— А что? Я так и не поняла… — Лика нахмурилась, и мне пришлось сразу замять эту тему.

— Это неважно. Я ушел, — быстро и так чтобы она не успела отскочить снова, чмокнул в нос и пошел к дверям.

— Постой! Подожди… — она так за мной понеслась, словно я мог исчезнуть.

— Я вернусь, — выпрямился, надевая ботинки стоя, и уверенно повторил, — Встретимся вечером, нэ агашши!

Открыл дверь, вдруг нахмурился и обернулся назад со словами:

— Кстати, может ты чего вкусненького хочешь? Какой-то пипинбап или кашку? Может курочку с соджу? Скажи, и я всё принесу. Просто мне реально стыдно, что моя женщина поселила в холодильнике мышь. Это не дело, дорогая. В договоре написано, что доминант обязан следить за здоровьем рецессива. А мне какой-то бракованный доминант попался. Мало того, что ворчливая аджума, так ещё и не следит за своим желудком. Еда это главное в жизни любого корейца. Мы едим — мы живём.

Она снова смеялась. И это, бл***, было охрененно.

— Саранэ ё, нэ агашши…*(Люблю тебя, моя госпожа!) — прошептал и подмигнул ей, когда Лика оборвала смех и нахмурилась.

— Повтори! Я не поняла… Это ты меня сейчас обозвал как-то? Ким Хан Бин! Стоять! — холодный тон и злой рык.

Но я уже вышел в коридор и передо мной открылись дверцы лифта.

— До вечера, нэ агашши! — помахал рукой, и с удовольствием наблюдал, как она мучается, чтобы понять, что же я такое ляпнул.

А уже через пол часа всё моё отличное настроение после любовно-амурной херни спустилось в пятигорку, когда я стоял на одной из свалок металлолома и смотрел на то, как пресс уничтожал мою крошку. Стекло скрипело, а металл бедняжки так ныл, что я содрогался от каждого звука.

— Нахера ты такую тачку угробил? — Джин Ки вздрагивал рядом со мной, а Ки Бом просто прикрыл глаза рукой и матерился.

— Не знаю… — ответил честно, и с болью скривился снова, когда верхняя плита пресса поднялась, а от некогда шикарного спорткар, осталась смятая груда металлолома.

— Ты дебил! Вот реально! Сколько тебя знаю, ты вечно должен какую-то херь вытворить, а потом вот так и стоять, как идиот и чуть не выть из-за своей тупости! — Ки Бома наконец прорвало, и он высказался по полной.

— Бл***, вот ты мои мысли озвучил, хен! — я охренел и перевел взгляд то с одного, то на другого.

— А ничего, что сюда мы прикатили вообще на "Феррари", нет? Вам сиденье зад не жало?

Они застыли и мы вместе обернулись к малышке номер два. Сверкающая крошка, которая была второй тупостью, которую я сегодня вытворил. Мне бы думать, как денег заработать, а я вместо этого купил такую тачку, которая была дороже предыдущей в два раза.

— Ты мне скажи? Ты все бабки просрал? Или хоть что-то оставил? — философски спросил Ки Бом, а я приподнял бровь.

— Ну как тебе сказать. Тэ Хван отдал мне её вообще за бесценок и заявил, что эта тачка ему нахер не сдалась.

— Почему? — Джин Ки округлил глаза, а я скривился.

— Это личный вопрос, — ответил, но братья так на меня смотрели, словно я от них скрываю тайну появления нашей цивилизации.

— Он её Хё Рин подарил, а эта штучка взяла и заявила, что такая крошка ей нахер не сдалась. Вот он и психанул. Хотел вообще в Хан Ган сбросить.

Мы начали идти к машине, когда аджоси закончил работу, и протянул сто тысяч вон за вес моей малышки.

— Отлично! Можем хоть выпить вечером, — скривился Ки Бом, а я покачал головой.

— Бъянэо, братья. Но я пас! У меня другие планы, — разблокировал машину, а парни тут же запрыгнул в салон.

— Всё же хорошо? Мы правильно понимаем?

Я застыл за рулём, и улыбнулся, ответив:

— Я впервые в жизни чувствую, что счастлив. И эта херь очень мне нравится, братья.

Они поняли меня без слов, а я снова вернулся к насущному.

— Как можно было продинамить такую тачку? — мотор тихо гудел, а малышка вибрировала так мягко, что я сам начал кайфовать от этого.

— Попробуй пойми этих баб. Одного довели до того, что он разгромил машину в хлам, а второй чуть не утопил в реке, — Ки Бом откинулся на сидение и вздохнул.

— Ну предположим, что у Тэ Хвана была нормальная девушка, — я понял что сболтнул лишнего, но дороги назад не было, — Он полтора года ухаживал за своей помощницей. Но она не выдержала этой херни с его графиками, и вечным излишним вниманием других баб.

— Да ну! Откуда у айдола время на эти сердечные проблемы? — Джин Ки нажал на кнопку и панель вывела вверх магнитолу с плазменным экраном, а следом в салоне раздалась мягкая музыка.

— Хотите открою вам новые стороны этого святого праведника, — я плавно выехал за ворота свалки и ухмыльнулся, — Я тут вспомнил, как мы с этим святошей погудели на одной из вечеринок в Паноптикуме год назад. Там же отыскали себе проблем на задницу в виде двух очаровательных китаянок. Так вопить умеют только эти крошки. Я думал, что оглохну пока она кончит, но вечер удался, а святоша уехал домой с довольной рожей и напевая какую-то херь, которая через месяц оттяпала премию на ежегодном фесте. Но это всё херня. Самое интересное было впереди. На этом же фесте обе малышки представили новый китайский брэнд одежды. И когда узрели в зале Тэ Хвана, не отходили от него ни на шаг.

— Дай угадаю? — прицыкнул Джин Ки, а Ки Бом раскрыл рот и выдал:

— Да ну нахер! С двумя? Ты издеваешься или реально хочешь сказать…

— С двумя, Ки Бом, — хохотнул и подкурил, встав в пробку на верхней балюстраде у заповедника.

Снял солнцезащитные очки и присмотрелся к горному массиву, где так любил отдыхать по выходным народ. В этот момент я ясно представил, как было бы хорошо показать ей что-то красивое. И это место совершенно точно было одним из самых красивых.

— Нет, ну вот такого я не ожидал, — Ки Бом пару раз ударил себя по груди чтобы отдышаться, а Джин Ки озвучил мои мысли:

— Можно подумать, что если ты айдол то должен ходить как монах, или вообще стать евнухом. Они тоже люди.

— Так, а кто спорит-то? Теперь я понимаю, сколько потерял, когда не решился спеть гимн на школьном выпуске.

Мы с Джин Ки синхронно скривилось, а Ки Бом надулся:

— Очень по-братски. Вы прям воплощение вежливости и манер.

Мы ещё долго смеялись пока ехали, но меня насторожил один момент. Тэ Хван как-то странно себя вел. Он был похож на натянутый нерв, когда отдавал мне тачку. И судя по тому, что Ан Мин Хён находился до сих пор в больнице, это и было причиной. И в этот момент я понял, что не один стал одержимым безумцем.

Я уже скучал за ней. Одно утро, которое мы провели вместе заставило ощутить себя слишком нереально. Меня так и распирало позвонить Лике, или написать хоть что-то.

Поэтому, когда я сидел на очередной занудной лекции, достал телефон, и сделал вид, что очень увлечен конспектированием основ маркетинговой стратегии. На самом деле я такую стратегию строчил в сообщении Лике, что мне самому стало жарко.

"Госпожа, я тут решил, что было бы неплохо опробовать все грани удовольствия в условиях дикой природы. Положим вы меня привяжете к дереву и в ночной тьме при лунном свете романтично трахнете. Я готов даже для этого прикупить кандалы. Я как представлю эту экзекуцию в стиле эпохи Корё, так и хочется украсть вас прямо сейчас и предаться пару раз греху даже средь бела дня. Вы как смотрите на это предложение?"

Продолжаю постукивать карандашом по тетрадке Ки Бома с конспектами совершенно другого предмета. Проходит минута. Потом вторая. Следом ещё пять и я понимаю, что Лика явно динамит все прелести такой переписки. А когда забываю вообще про это и всё же отвлекаюсь на лекцию, потому что замечаю Хикари на нижнем ряду, сотовый вибрирует.

"Хан Бин. Если ты не расшифруешь мне значение своего утреннего набора звуков, я не то что тебе экзекуцию эпохи Корё устрою. Я тебя привяжу к кровати и за руки и за ноги. Уверена ты понимаешь, что это значит? Прекрати мешать мне работать!!!"

"Тебе не нравиться моя безобидная просьба побыть в условиях первобытных людей? Или я попал в точку, и ты промокла насквозь, лишь представив, что ты можешь со мной сделать у этого деревца? Признайся Лика, ты же сейчас думаешь о том же что и я? Ты сидишь за своим этим рабочим столом и ёрзаешь на нем, потому что мои ножки сводит от возбуждения?"

Проходит минута и приходит ответ:

"Нет, Хан Бин, сейчас я стою и разговариваю с очередным свидетелем. Мужик конечно в шоке, что я вся красная и на моем лице можно яичницу пожарить, но он тактично молчит. Поэтому перестань мешать мне работать!!!"

"Хорошо! Просто скажи чего ты хочешь на ужин, и я отстану! И вообще, ты действительно ворчливая аджума!"

"Тебя." — тут же приходит ответ, а за ним другой, — "Пожалуй, придется тебя наказать, раз уж ты теперь мой. Я тут тоже кое что изучила. И нашла одну вещицу очень занятной. Прищепки это безобидные игрушки против этой штуковины. Не провоцируй меня. Я могу войти во вкус, нэ саран."

"Что? Откуда она знает эту фразу?" — смотрю на английский транслит и понимаю, что попал реально как сопляк. Лика прекрасно поняла, что я ляпнул утром.

Провожу по экрану, после новой вибрации, и прямо передо мной загружается изображение того, на что она намекала.

— Мать твою, — убито прошептал, когда смотрел на обычное стальное кольцо и прекрасно понял, на что его надевают.

Я раскрыл рот и прокашлялся. И это я ей мешаю работать?

"Я думаю, что лучше мне сегодня остаться дома. И вообще, я передумал. Я не подписывался под таким!"

"Тебе прислать зажимы других видов?"

Я сглотнул, а Ки Бом нахмурился и спросил шепотом:

— Вэ?*(Что?)

Но я отмахнулся от него, и сцепив зубы ответил:

"Я просто соскучился…"

Я ждал ответа, но его не было ни через час, ни через два, ни даже когда лекции закончились. Звонить не стал. Лика детектив, и я должен понимать, что она может быть действительно занята. Поэтому продолжал смотреть на Хикару, которая сидела рядом со мной в аудитории, и пыталась понять, как вычислять риски для поквартальных отчётов на малом предприятии. Девушка упорно строила из себя святую невинность, поэтому я не стал ей мешать и решил поддержать в стремлении стать прилежной студенткой.

— Как сестра? — спросил, когда мы уже закончили с ответом моему обожаемому сонбэ.

— В порядке. Твоя госпожа звонила мне сегодня, и направила к нам специалиста. Кумао, Хан-ши! — искренне прошептала Хикару, а я хмыкнул.

— Мне то за что? — выпрямился, и одним кликом отправил сонбэ свой отчёт на электронку.

— Мне пора! — поднялся и посмотрел на часы, раскинув окончательно.

— До завтра! — прошептала Хикару, мягко кивнув головой и вернулась к отчёту.

Я же вышел из аудитории и запахнул кожанку поплотнее, накинув на голову капюшон.

Прошло пять часов, а она молчала и эта срань сводила меня с ума. Неужели так сложно ответить на маленькое безобидное сообщение? На пошляцкую хрень она охотно отвечала, а сейчас что?

Нервы расшатало ни к черту. Поэтому я распрощался с парнями в палатке аджумы и забрал с собой совершенство в исполнении этой милой женщины.

Сел в машину и подкурил. Семь часов и молчание. Нет, с этим реально нужно что-то делать! Я конечно понимаю, не спешить и остальное дерьмо… Но я же не заставляю её ни к чему? Просто написал о том, что чувствую! Так трудно написать в ответ хотя бы: "мне приятно…", или "я тоже…".

С этими мыслями я так и вышел из лифта на этаже Лики. Поднял панель электронного замка. Вошёл и понял, что моей госпожи скорее всего ещё нет дома. Разулся и прошел в сектор кухни. Спокойно открыл холодильник и достал оттуда бутылку воды, а когда обернулся чуть не выплюнул всё, что успел выпить обратно от шока.

Лика сидела на кровати в одной рубашке и смотрела прямо на меня таким взглядом, что я вспомнил слова умного аджоси о нимфомании и мне стало не по себе. Такого взгляда я не видел в её исполнении ни разу.

— Я это… кушать принес.

Она продолжала молчать и смотреть, пока я положил бутылку на стол, а сам начал смотреть на неё точно таким же взглядом.

— Ты сама должна это сказать, — упёрся ладонями в столешницу и лениво оглядывал её ножки, фигуру и личико.

Кровь тут же разогрелась, и мне стало настолько жарко, что я стянул куртку и бросил на стул.

— Будешь и дальше молчать? Я семь часов прождал твоего ответа? И мне знаешь немного обидно, моя госпожа. Вы пренебрегаете моими чувствами?

— Подойди сюда, — я охренел от того насколько изменился её голос.

Это был именно тот голос, который мне нравился и трахал мозг не хуже того, как она сейчас поедала меня глазами.

Поэтому я обогнул стол и начал по дороге стаскивать байку и майку. Лика продолжала смотреть, но внезапно выставила руку и прошептала:

— Постой! — медленно взяла с кровати мои новые украшения, а я ухмыльнулся.

"В следующий раз инициатива должна исходить от неё…"

И прямо сейчас она исходила именно от неё. Лика поднялась и указала мне на перегородку.

— И что я должен делать? — мой голос стал не менее глубоким, но это было только начало.

Я даже не подозревал, что может вытворять изголодавшаяся женщина. И до какого иступления и кретинизма она может довести мужика.

— Встань к ней спиной и сделай это сам! — она бросила мне наручники, и сложила руки на груди.

— Это мне за то что я соскучился или за предложение побыть аборигенами? — встал спиной к кованной перегородке и поднял руки вверх, приковывая свои запястья над головой.

Всё это время я смотрел на неё и ловил каждый её взгляд. То как под тканью начали аккуратно проступать соски, как она приоткрыла рот и глубоко втянула воздух, словно готовясь к прижку в воду.

— Что вы задумали, моя госпожа?

Лика опять проигнорировала мой вопрос, и медленно подошла ко мне, а я ловил кайф от того как в так её шагам член вибрировал и наливался кровью. Она шла, а он словно тянулся к ней, чувствуя что эта женщина его.

И я снова потерялся в её прикосновениях. Это не было похоже на то, как трогали обычные девушки. Лика не просто наслаждалась тем что гладила меня, она делала это настолько нежно и ласково, словно это я боюсь прикосновений, а не она.

Я потянулся к её губам, но она проигнорировала и это, но в замен прошлась языком по моей шее. И это, бл***, доводило так, что я чувствовал как кожа начинает гореть как от ожога. Но она на этом не остановилась, а я забил хер на всё. Ловил кайф от любого её прикосновения. И смотрел… Я так жадно и дико следил за каждым её движением и действием, что это распаляло ещё сильнее. Руки сами сжали кованые прутья перегородки, когда она втянула мой сосок в рот, а я со свистом зашипел и прикрыл глаза от этого дерьма, как баба. Это нереально контролировать. Это чувства, которые я никогда не ощущал, и мне никто не дарили подобной ласки. Я привык брать сам, но теперь мне давали то чего и не просил. А я совершенно точно не ожидал, что мягкий влажный рот с нежными и горячими губами дойдет до пояса моих джинс, а её руки бережно огладят мои ноги, и стянут джинси к херам вниз.

— Лика… Это же не то что…

— Помолчи! — тихий рык, и я прогибаюсь от того, как она проводит языком по всей длине ствола, словно облизывает его.

Вначале с одной стороны, потом с другой, и так пока я не начинаю выдыхать хриплыми стонами.

Я смотрю как мягкие губы ведут по той же дорожке, мягко всасывая тонкую кожу по бокам, и когда добираются к головке, я застываю, потому что весь пульс только в одном месте, а дыхание стоит в горле, чтобы вырваться из горла резким рыком, когда Лика заглатывает член полностью в рот и поднимает на меня взгляд. Смотрит, на меня а сама гладит руками ноги, играя с языком с ложбинкой на головке. Плавно и очень медленно опускается на него, а потом освобождает так словно вытягивает губами на всю длину.

— Срань… Малышка сильнее! — он тут же заглатывает его глубже, а мои глаза прищуриваются от резких спазмов вокруг живота.

Они простреливают к херам по всей пояснице, но я не смею и сдвинуться с места, потому что это не дикий бред, когда я сам насаживал чей-то рот на себя. Это так словно она ласкает его ртом настолько чувственно, что не имеет значения ни темп, ни скорость, ни ещё какая-либо херь. И это подводит к краю ещё быстрее, но подобное дерьмо не для моей женщины.

Поэтому когда я упираюсь головкой в мягкую и горячую кожу её гортани, выдыхаю на грани стона, понимая что начинаю сокращаться, а кровь бьёт в него ещё сильнее, пытаюсь остановить её.

Но как мне это сделать, если я не могу перестать, а должен подчиняться?

— Я… — сглатываю ком в горле, а она тянет член губами и кожа натягивается сильнее, а я почти кончаю, но сцепляю зубы и выдыхаю, — Стой, Лика! Остановись!

Лика застывает, и я вижу понимание в её глазах. Она не спорит, она хочет не меньше моего.

— Иди ко мне… — еле выдыхаю от возбуждения и жду.

— Такое наказание тебе понравилось? — в её голосе звучит дрожь, и её трясет.

— Зачем? — выдыхаю в её губы, и прикрываю глаза, — Зачем, если тебе…

— Со мной всё хорошо, Хан, — она прижимается к моему телу полностью, а я словно умоляю.

— Сними, бл***, с себя эту тряпку, Лика. Я хочу тебя.

Её руки ведут по моей спине, и спускаться вниз, поглаживая и массируя кожу. Она постепенно привыкает ко мне, и я понимаю, что эта срань работает. Лика раскрывается, как и говорил доктор. И делает это очень быстро. О чем он тоже предупреждал.

— Скажи, что я должен делать? — провожу своими губами по её оголённым плечам и белая ткань рубашки падает на пол, а Лика подставляет свою шею под мои поцелуи.

Сама словно гладит своим телом моё, и я уже не просто еле сдерживаюсь, я боюсь как бы реально не ощутить оргазм только от её прикосновений.

Но я знал, что сама она не начнет. Это было уже фактом. Лика станет ждать моих действий, а значит в этом её просьба и приказ.

— Я сейчас… — медленно облизываю мочку её уха, и чувствую как её маленькие пальчики зарываются в мои волосы, и на выдохе продолжаю, — Повернусь, а ты встанешь передо мной лицом к решетке. Не будешь бояться?

— Нет, — охрипшее дыхание касается моего рта, и я втягиваю её губы в свои.

Мягко целую, а потом чувствую, как Лика сама пробирается в мой рот языком, на котором мой собственный вкус. И это вырубает все запреты.

Поэтому целуя, заставляю её поворачиваться и наконец прижимаю к решетке спиной, пока она судорожно хватается за меня и продолжает горячо и томительно-медленно отвечать на мои движения на её губах и во рту.

Желание и похоть сменяются тем самым ощущением в груди, и это вынуждает меня прижать её к перегородке сильнее, и вдавливать телом в холодную решетку. Член упирается в её мягкий упругий живот, и Лика широко распахивает глаза, когда в такт с его непроизвольным сокращением, я начинаю слегка прикусывать кожу её скул и вдавливаю в решетку ещё сильнее.

Мне уже начинает казаться что кровь кипит во все жилах.

— Повернись, Лика, — от моего шёпота она застывает, и поворачивается ко мне спиной.

— Прогнись, малышка, и схватись ладошкой за мой затылок.

Это первая странность. Потому что начинаю приказывать уже я, а не она.

Я отпускаю взгляд вниз, пока её ручка плавно огибает мою шею, а следом ладошкой вцепляется в мой загривок. Смотрю на идеальную картину того, как красивые и правильные линии её ягодиц соприкасаются со мной. Перед глазами бегает уже всё, а возбуждение требует выхода.

— Я связан госпожа, поэтому руководите процессом.

— Тогда зачем начинал? — от этого хриплого смешка, у меня побегает приятная дрожь по телу.

Но только хочу ответить, как Лика сама прогибается всем телом и эта срань выглядит божественно. Берет член в ладонь и мягко направляет, а я сразу подаюсь вперёд, чтобы снова охренеть от того, насколько она влажная и узкая. Но с каждым новым толчком растягивается всё сильнее, и моя госпожа дышит всё сочнее. Глубоко и надрывно. Гортанно и хрипло. Движения резкие и полные, те от которых я ловлю самый дикий кайф. Такие чтобы наконец слышать этот звук. Мягкий, но звонкий хлопок от соприкосновения двух тел.

Лика откидывает голову на мою грудь и я охреневаю от того, когда она поднимает другую руку и хватается за мои запястья, сильнее прогибаясь мне навстречу. Начинаю дрожать от напряжения, и в момент когда от пят поднимается дикая волна лёгкости, я кончаю с обоюдным стоном рот в рот, но продолжаю входить в неё и ловить откат от того, как мы двигаемся снова вместе, а Лику опять накрывает наслаждение. На этот раз она сокращается сильнее, и я сдерживаю её попытки прикусить губы. Обхватываю самое сладкое своими, нежно двигаясь ртом и языком в такт члену в ней. Медленно сводя движения к более плавным и намного чувственнее, чем прежде. Словно ем, а не целую, и мне мягко мыча отвечают с не меньшей охотой и сладостью.

— Саранэ ё… — отрываюсь от её губ и заглядываю в затуманенные удовольствием глаза Лики, отвечая на её утренний вопрос, — Это значит "я люблю тебя" моя госпожа.

Лика застывает и сжимается всем телом:

— Э нет! Хватит этого дерьма! — чувствую как от досады всё сжимается внутри и скручивает в ком в горле.

Она не верит мне. И это больнее всего. Но так я думаю до того момента, как это чудо оборачивается ко мне и обнимает, устраивая свое личико между шеей и плечом. Трется, словно ластится, а я немею и тупею в момент. У меня такое чувство, словно мозг в черепной коробке бьёт о её стены и я слышу звон от этого движения.

— Я так хочу тебя обнять, — шепчу в её волосы, а она молча обнимает меня ещё крепче.

— Я так хочу, чтобы ты забыла обо всем дерьме, что было и стала мне доверять, — объятья сжимаются сильнее, и я слышу надтреснутым всхлип.

— И хочу чтобы ты больше никогда не плакала. Я слишком жадный, чтобы просить о таком? — целую мягкие пряди и вдыхаю нежный аромат волос, смешанный с запахом Лики.

— Нет, Хан. Это я слишком жадная, потому что собираюсь просить тебя не оставлять меня никогда.

Я застыл, и чисто инстинктивно хотел прижать её к себе. Потянул к ней руки и понял, что они закованы.

— Прости. Мне так стыдно, что тебе приходится это переживать из-за того, что ты чувствуешь ко мне. Но я ничего не могу с этим поделать, — такой горячий и надтреснутый шепот, что я сам теряюсь от того насколько мне становится паршиво.

— Это всё херня, нэ агашши! Главное что ты со мной. Остальное всё постная херь, которая даже не достойна твоего внимания. Просто забудь обо всём. Я никогда тебя не оставлю. Даже если ты забудешь и меня, я не брошу такую шикарную задницу.

— Господи… — она опять что-то бормочет по-своему, а я тут же требую:

— Перевод!

— Это значит, что ты неисправимый пошляк, — Лика отстраняется от меня и берет моё лицо в свои руки.

Этот жест, он настолько чувственный, что я прищуриваюсь и ловлю каждое движение на её лице.

— Ты принес много вкусного?

— Я принес себя, тебе мало?

— Похоже я стала дикой обжорой за пару дней.

— Тогда я думаю, следует перекусить обычной пищей, прежде чем продолжить трапезу основным блюдом. Согласны, моя госпожа?

— Абсолютно!

— Вот и отлично, — резко выдыхаю и медленно наклоняюсь к её губам, не разрывая зрительного контакта.

— Ты же хотел отложить?

— Это аперитив. Не лишай меня сладостей.

Я бы назвал это наваждением или просто тем, что не могло происходить в моей жизни до этого. Я даже не мог себе представить, что буду пол дня валяться на полу с девушкой и просто болтать ни о чем. У Лики был выходной, а уходить мне было ещё рано. К тому же я и не собирался. Проведя здесь два дня, я чувствовал себя более живым. Мне было плевать на всё и в том числе на окружающую гребанную действительность. Но она нас догнала.

Сотовый Лики издал писк, и она потянулась за ним, откидывая мои карты.

— Это самая идиотская игра, — нахмурился, а Лика припечатала смеясь:

— Монополия не для слабаков, Хан.

— Естественно… — пробормотал себе под нос, и прислушался к тому о чем говорила моя госпожа.

— То есть? — Лика округлила глаза и посмотрела на меня.

— Что? — спросил одними губами, но она не ответила, а лишь подняла руку и попросила меня помолчать.

— Тогда оставайся в департаменте. Не высовывайся и следи за ним постоянно. Отвлеки чем угодно. Я поеду туда сама, а потом встречусь с Ким Тэ Хваном.

Я приподнялся, услышав имя Тэ, и посмотрел на Лику уже серьезным взглядом.

— Нет! Всё будет в порядке. Нет, не одна. Да… — она вдруг опустила взгляд, и сказала то от чего я просто охерел.

— Да, я поеду с Ханом. Нет, он со мной. Хорошо, — положила трубку.

— Только не говори, что Ли Ю Чон в курсе о том, что между нами?

— В курсе, — спокойно ответила Лика и поднялась, — Ты можешь…

— И что я могу? — вальяжно и лениво осмотрел её, а она фыркнула, чем вызвала волну приятной дрожи а теле.

— Мне нужна твоя помощь. Нам нужно поехать в эту деревушку в Канвондо.

Я подобрался и переспросил тут же:

— Вы нашли того аджоси из кладбища?

— Да, мы знаем где он живёт. Я бы поехала с Ю Чоном, но ему нужно остаться в департаменте.

— Хера с два я бы тебя отпустил с каким-то мужиком так далеко, Лика! — я поднялся и схватил свежую футболку, которую притащил с ещё парочкой вашей.

Пока одевался не видел этого взгляда, но когда натянул синюю ткань и начал застёгивать ремень джинс, увидел и застыл.

— Никогда не проявляй ревность! Это самая идиотская черта характера человека. Я давала повод, чтобы меня ревновать?

Но я усмехнулся, и поправил свою госпожу.

— Это не ревность, моя госпожа. Это жадность. Ты моя. Либо смирись с этим, либо не мирись. Но это у нас в крови. И это не признак того, что ты вещь. Это значит, что ты мое продолжение. Звучит как пафосное дерьмо, но таковы правила и традиции моего народа.

Естественно она не нашлась с ответом. И на этот раз я сумел переиграть инспектора Адлер. Она молча села в машину на подземной парковке, и точно так же молча ехала всю дорогу, пока не уснула.

— Засыпает в машине постоянно, — пробормотал себе под нос и продолжил огибать горную дорогу, которая отлично асфальтирована и мне ничего не мешало ехать, пока мы не свернули в сторону именно того поселка.

Справа пробегами рисовые поля. На них кто-то работал даже в такое время года. Но я ехал дальше, к тому адресу, который Лика внесла в навигатор до того, как начать заниматься хернёй и полоскать себе мозг моими пафосными речами. Но я говорил правду. И это именно то, что реально словно в крови. Наверное, это отличительная черта всех адекватных мужиков. Если это моя женщина, то с какого хера она должна ехать в такую глушь сама или с другим мужиком?

"Это ни какая ни пафосная херь, дурак! Ты реально ревновал её, а когда она тебя осадила на этом, взял и ляпнул первое, что вспомнил," — и с этим я тоже не мог спорить, поэтому даже скривился от досады.

Лика обернулась, а я нажал на кнопку рядом с её сидением. Оно плавно опустилось ниже, а спинка накренилась сильнее назад.

— Кумао, — прошептало моё чудо сонным голосом, а я тихо ответил:

— Чонманэйо, нэ саран. *(Не за что, милая)

Горные массивы огибала небольшая река, и я начал петлять по дороге вдоль её русла. Реально либо навигатор врал, либо я топографический кретин, и не мог найти обычный дом в маленькой деревне.

— Что такое? — Лика уже не спала, а просто смотрела на то, как я начинал злиться.

— Похоже здесь вообще нет такого дома. Я катаюсь словно по кругу.

Лика поднялась и выпив воды, встряхнулась и посмотрела на часы.

— Мы должны были приехать ещё час назад, — пробормотала себе под нос, и начала завязывать волосы в высокий хвост и оборачиваться по сторонам.

— Я в курсе, нэ агашши! Но я был у той точки трижды. Там пустырь под холмом. Это точно тот адрес?

Лика проверила сообщения от Ю Чона и кивнула:

— Совершенно точно.

— Ну тогда следи и ты за другой стороной дороги. Может дом вообще в чащах или зарос по самую крышу.

И как я был прав. Вот только дом не зарос. Он прятался с противоположной стороны дороги за высокой живой изгородью, которую я принял за обычные кусты, а Лика признала в этом какое-то заборное растение.

Она вышла из машины, как только я затормозил, и запахнула полы черного пальто плотнее, подняв воротник вверх.

— Замерзла, — прищурился и включил печку, прежде чем выйти.

Вышел следом за ней, и мы начали оглядываться. Здесь было намного холоднее, чем в Сеуле. Ветер поднимал за собой холодный горный воздух, который оказался очень чистым. Буквально дышалось легче.

— Как нам войти? Это можно?

— Нет, но тогда я бы не была инспектором, если бы боялась, что мне впишет начальство.

Она легко толкнула калитку, а я приподнял брови и в голове промелькнула мысль:

"Как она в этих зарослях её отыскала вообще не понятно!"

Но вот то что я увидел за изгородью, меня нисколько не удивило. Типичный ханок образца восьмидесятых. В Сеуле есть целый холм с таким кварталом, который ещё не успели снести.

Мы подошли к двери, и Лика постучала, пока я осматривался и пытался понять, кто здесь живёт. С виду обычный двор, чем-то напоминающий старый дом семьи Ки Бома, вот только его омма не держала кур, и не смотрела за хозяйством. Но это деревенский поселок, поэтому не удивительно, что пожилой мужчина кормится, как может в такой-то глуши, где на весь поселок я встретил четыре нормальных дома.

— Его нет дома, — покачала головой Лика.

— Может внутри и просто прячется? — предположил, а она осмотрела меня с ног и до головы, как-то странно хмыкнув. Прошла мимо и начала обходить дом по кругу.

Но и это не дало никаких результатов, пока я не заметил движение справа, а потом кусок от серой парки, который мелькнул в калитке забора.

— Бл***, Лика он на улице! — прокричал на ходу и выбежал пулей за мужиком, который уже несся по дороге в сторону поворота к лесу.

Как не старался, а догнать этого спринтера я не мог. Но Лика нашла выход, от которого я охерел. За спиной послышался рёв мотора, а секундой позже мимо нас пронеслась моя крошка, да с такой скоростью, что подняла столб пыли, а потом я наблюдал кадр из хорошего боевичка. Машина резко свернула влево и затормозила вильнув задом так, что корпусом перекрыла дорогу прямо перед мужиком.

Тот чуть на асфальт не свалился, но это был ещё не конец. Эта кумихо выскочила из тачки и резко направила пистолет в мужика со словами:

— Стоять! Руки вверх!

— Щииииибааааль….(Бляяя****) — охеревше протянул, когда мужик присел таки со страху на задницу и быстро поднял руки, — Вот это я себе бабу нашел. Я труп!

Быстро подбежал к ним, и протянул в её сторону руки:

— Лика, это… Немного перебор, он же сейчас дух испустит через пятки. Опусти пушку.

— Вы понимаете меня? — она проигнорировала мои слова, и обратилась к мужику, которого явно уже трясло, и он начал раскачиваться и мычать.

— Лика, бл***! Опусти ствол! Наши люди их только в драмах на ТВ видят! — я натурально прошипел и она подчинилась.

— Аджоси, — присел рядом с ним, и наконец рассмотрел его лицо, — Вы меня понимаете?

Мужчина не понимал ни хрена, а Лика не стала ждать и достала из внутреннего кармана фото Мён Хи. Повернула к старику, и мы чуть не оглохли. Он заревел так, словно его кто-то резал и начал бить себя рукой в грудь и тыкать в снимок рукой.

— Полегче, нэ агашши! — я поднял руку, и посмотрел на Лику, — Он немой.

— Вижу! — она скривилась и продолжила, — Придется вести его в Сеул. Я не знаю вашего языка жестов.

— Он и не нужен. Я понял, что хочет сказать этот мужчина.

Аджума с палатки точно так же знакомила нас со своей дочерью. Вначале ударила себя в грудь, а потом показала на девушку, которая нам поклонилась.

— Это отец, Мён Хи, — констатировал факт, а Лика застыла.

— Ты уверен, Хан? — она вернула пушку в нагрудную кобуру и присела перед мужиком медленно показывая, что уже не опасна. Но ему было похер. Он гладил фото Мен Хи и раскачивался, как ребенок. Прижимал снимок и плакал навзрыд.

— Уверен, нэ саран. Этот человек не опасен. А бегал от нас…

— Потому что сам людей боится. Андропофобия, либо социопатия в острой форме, учитывая какую крепость из сорняка он возвел на своем заборе, чтобы его дом никто не мог отыскать.

Я нахмурился и сел перед мужчиной, заглянув в его глаза. Если он так реагирует значит понимает, что случилось с Хи.

— Вы знаете что-то? — проговорил четко губами и стал ждать реакции.

Аджоси застыл, а потом начал мотать головой и вырываться. Но я схватил его за руку сильнее, а Лика показала значок. Только узрев, что в руке у моей госпожи, мужчина округлил глаза и задрожал.

— Что происходит? — прошептал убитым от шока голосом, потому что не видел ни разу, чтобы столько эмоций менялось на лице одного человека за пару секунд.

— Он знает. Этот мужчина совершенно точно, что-то знает, — холодно отрезала Лика и приказным тоном продолжила, — Я задаю вопрос, ты передаешь ему его, Хан!

Я кивнул, и попытался улыбнуться аджоси, чтобы он успокоился.

— Когда его дочь уехала в Сеул? — отчеканила Лика, а я повторил.

Мужчина понял с третьего раза, и начал показывать тройку пальцами, а потом взял мою ладонь и начал рисовать на ней иероглифы.

— Сэт!*(три) Три года назад он нашел её в Сеуле. Она не жила с ним. Её мать, его жена, бросила маленькую дочь одну в квартире, а потом исчезла. Он не знал о том, что стал отцом. А когда узнал было поздно. Его малышка попала в эту секту.

— Какую секту?! — уцепилась за это слово Лика, и я задал этот же вопрос мужчине.

— Они жили за холмом. Десять детей и двое взрослых. Женщина и мужчина в огромном доме. Они держали частный протестантский приют. Он пытался забрать Мён Хи, но тот злой человек избил его, и не пускал больше ни на шаг к дому.

— Он может показать где это? И сколько прошло времени?

Мужчина тут же ответил на мой перевод и закивал:

— Он покажет проклятое место. Туда все бояться ходить вот уже пять лет. Все обходят холм с их домом стороной. Но он покажет, если мы пообещаем найти того, кто убил его девочку.

Лика кивнула и указала на значок ещё раз, а мужик попытался схватить её за руку, но я откинул её с такой силой, что сам не ожидал от себя такого.

— Госпожу нельзя трогать, — попытался смягчить свой поступок, а мужчина обвел нас взглядом и нарисовал на моей ладони ещё один иероглиф, и я кивнул, улыбаясь:

— Моя, — ответил, а Лика непонимающим взглядом всмотрелась в мои глаза.

— Сказал, что ты жуткая и опасная кумихо. И если он прикоснется к тебе, ты ему оторвешь руку и скормишь гончим. А вообще-то да, — я хохотнул, поднимаясь и помогая встать мужчине, — В следующий раз я проверю хорошо сколько хвостов у моей женщины над ее вкусной задницей. Вдруг там их двенадцать и ты японский акума*(демон).

— Ты пользуешься тем, что мужчина не слышит весь твой пошляцкий… — она сцепила челюсть, а я оборвал её шепотом, открывая старику дверцы машины:

— Но тебя же это заводит, нэ агашши?

— Ты неисправимый болван, Хан Бин! Я на работе! А ты…

— А я охраняю все двенадцать хвостов своей демоницы! Честное слово, ты мне только что глаза трахнула своей выходкой.

Сел за руль, и подмигнул ей:

— Так вы с нами, госпожа инспектор? Или мы сами проинспектируем заброшенный сарай?

Лика зло улыбнулась, а я предвкушал, какое наказание она придумает сегодня или завтра за мой откровенно похабный бред в присутствии немого человека.

Я назвал это место сараем навскидку, но когда мы затормозили у въезда на его территорию, я подумал что это настоящий дворец. Вот только в европейском стиле. Хотя он таким был возможно когда-то. Потому что сейчас это место действительно напоминало мрачную свалку. Окна выбиты даже на втором этаже. По периметру всё обросло сорняками, а сам фасад выгорел полностью и прятался под кромкой леса и в тени деревьев. На сам холм я заехать не смог. Но мне хватило и того, что увидел с этого расстояния.

— Нэ агашши! Ты уверена, что нам нужно обязательно входить туда? — сглотнул сухой ком и скривился.

Такие места были прокляты. К ним не подходили, и видимо там кто-то умер, и не простой смертью. Тут меня осенило. Поэтому я сразу же озвучил свою догадку:

— Лика, там совершенно точно были трупы. Если люди не подходят к этому месту, значит там произошло действительно настоящее зверство. Его не просто так назвали проклятым.

— Сейчас и проверим! — Лика вышла из машины и кивнула мужчине, но он подался с заднего сидения ко мне и схватившись за моё плечо, замотал головой.

— Не пойдете? — задал вопрос губами, а он снова покачал головой.

Я кивнул, и вспомнив что в бардачке есть ещё пара бутылок воды, протянул одну мужчине, и он тепло мне улыбнулся, поклонившись.

— Аджоси не пойдет с нами, — вышел из тачки, и встал рядом с Ликой.

— Он мне там и не нужен, — она отрезала сухим голосом, и пошла к дорожке, что уходила вверх по холму к дому.

— Рехнуться можно. Если мы из-за тебя подцепим проклятье, то с госпожой Аякой будешь разбираться сама, — пробубнил и вложил руки в карманы куртки, поравнявшись с Ликой.

— Договорились. Пожалуй с мальчишкой ты справишься лучше.

— Ты намекаешь, что я не смогу справиться со взрослым призраком? — я изогнул бровь, а моя госпожа припечатала чистой правдой.

— Ты со своим страхом уже сейчас не можешь справиться, а хочешь пережить встречу с реальным призраком? Идём уже, темнеет, — на этот раз скривилась сама Лика, и пошла быстрее.

Моя госпожа была права. От вида этого особняка у меня бежал холодок по спине такой силы, что я сцепил руки в кулаки, а по зубам оскомина прошлась.

— Сраный сарай! Это просто сраный сарай, Хан Бин! Там нет никаких призраков и вообще твоя женщина носит за пазухой пушку. Чего бояться-то?

Бубнил всю дорогу до дверей и чуть не испустил дух, когда понял что Лика с легкостью отбила рукояткой пушки дверной замок с ручкой, и открыла дверь.

— Что это за сектантская херня? — я встал столбом в дверях и мы переглянулись.

— Очевидно какая-то протестантская ветка религии, — нахмурилась Лика, и выставила руку, перегородив мне путь.

— Стой, — достала из карманов бахилы с перчатками, и я охренел.

— Вы эту херь всегда с собой таскаете? Это правда, значит?

— Правда, милый! А теперь помолчи, надень это всё, и не мешай мне.

Меня словно током шибануло от того, как она надевая эту чертовщину, назвала меня "милым".

— Повтори! — расплылся в улыбке и начал делать тоже самое.

— Обойдешься! Хорошего понемногу! — обернулась и прошлась по мне таким взглядом, что я тут же перестал бояться всяких проклятий и прочей чуши.

— Полегчало? — прошептала, а я сглотнул и ответил:

— Однозначно. Продолжай смотреть на меня так, и мне будет похер на любую херь, которую мы тут найдем.

— Значит, полегчало, — отстраненно констатировала и вошла в холл, полностью увешанный какими-то картинами в религиозной тематике.

Под ногами скрипело стекло и ошмётки раскрошившейся мебели. Я тоже включил вспышку на сотовом и начал рассматривать картины и то что осталось на комодах.

— Это очень странно… — присмотрелся, и начал обходить гостиную которой заканчивался холл.

— Вещи же должны были вывести, даже если здесь кого-то убили? — я провел по поверхности деревянной полки, и на перчатке остался жирный слой пыли.

— Да, если у них остались владельцы. А если таковых нет, то значит и забирать некому, — ответила Лика, и стала подниматься по ветхой и местами полностью разрушенной деревянной лестнице.

— Лика, мать твою! Куда ты полезла?! Оно может провалиться под тобой! — я пошел следом за ней, и когда она как всегда хотела оборвать меня и накричать, застыл.

— Спустить вниз! — прошептал и продолжал смотреть в огромное зеркало, в котором отражалось лицо гейши.

Я обернулся к стене, которая была видна в трюмо, и встал в ступор. Это был огромный портрет женщины, нарисованный настолько коряво, что пройдя мимо, я подумал что это просто кто-то из местных обрисовал стену дерьмом. Но это был реальный рисунок, который оказался виден только в зеркале.

— Отлично! — Лика встала рядом со мной, и подняла шахматную фигуру, которая валялась на каминной полке.

— Что такое? — я приподнял брови.

— Мы нашли "образ", нэ саран! Терпеть эти твари у нас на крючке, — расплылась в улыбке Лика, и быстрыми движениями, набрала номер Ю Чон-ши.

Я же продолжал смотреть на корявый портрет в отражении зеркала, и не мог оторвать от него взгляда. Я совершенно точно где-то видел эту смазливую рожу.

— Анъен! — Лика начала разговор и снова посмотрела на меня, а я нахмурился, но она опять ободряюще мне улыбнулась, потому что знала, что страх никуда не ушел.

Это место уже начало вселять сраный ужас.

— Да, Ю Чон-ши! Выезжайте. Я нашла "образ" и место с которого очевидно всё началось. Нет, бери всех с собой. Я должна видеть реакцию каждого. У него на лице всё будет написано, как только он переступит порог этого места. Это прямой вызов его синдрому.

Меня начало откровенно бесить моё состояние и Лика это заметила. Сказать что я охерел, это ничего не сказать. Она аккуратно прижалась ко мне плечом и медленно, с опаской, взяла за руку.

— Нет, мы ждём вас здесь. Нет смысла ехать назад. Хорошо. Он уедет сразу, как приедете вы.

Рука сжала мою ладонь сильнее, и я смог вдохнуть полной грудью. А когда она положила трубку и посмотрела мне в глаза, я наконец понял с каким дерьмом ей приходиться сталкиваться постоянно.

— Ты в порядке? Тебе не страшно это делать? — я погладил еле-еле её ладошку, и даже через сраную резину, ощутил что и так получаю кайф от тепла её руки.

— Страшно, Хан. Но тебе сейчас страшнее. Ты не видел такого никогда. Поэтому… Я…

— Идём к херам отсюда! Я тебя умоляю. У меня чувство, что это морг с кучей трупов. Здесь даже холодно точно так же.

Она ничего не ответила, а лишь потянула меня к выходу. Но когда остановилась на крыльце снаружи, отпустила мою руку и судорожно вдохнула воздух.

— Не делай больше такого, если тебе трудно, — я скривился, а Лика покачала головой и опять молча пошла к машине, пока я смотрел ей вслед и понимал, что это финиш.

Я не просто любил её, я действительно был одержим этой женщиной и её силой воли.