Плут

Глава 11

ГЛАВА 11

— Утречка, — будучи ещё не разлипшим после сна пробурчал я, когда вяло брёл мимо усевшейся на коленях, хотя, скорее, на пятках, словно какой-нибудь персонаж аним... — Бельская! Хрена ли ты тут делаешь?

Осознав наконец, КТО примостился на полу прямо за дверью моей спальни, заорал я с перепугу.

— Я здесь... чтобы исполнить... условия поединка, — цедя сквозь зубы каждое слово, и вправду, словно персонаж упомянутого жанра, то есть чуть склонившись и уставившись в пол, с трудом выдавила из себя... моя новая зверушка, блин. И тут вовсе не моя прихоть, ибо свою реплику она закончила вполне однозначно. — Х... х... хозяин.

Последнее слово было словно выплюнуто, а прозвучало будто бы приговор мне, так как данное положение черноволосой опасной красотки второкурсницы лишь, как я помню, на период её обучения в Академии. А вот потом(сглотнув)...

— Я, по-моему, не давал согласия на это тупое пари, а все те мои провокационные слова были направлены всего лишь на выведение тебя, спесивая ты и глупая девчонка, из равновесия перед боем. Так что не задерживаю! — дал я понять, что не нуждаюсь в её услугах.

Ага, не тут-то было.

— Это воля Мастера и я, которая потеряла всё её расположение, а также место в её свите и вообще в Ордене, могу лишь так заслужить прощение и надеяться на милость когда-нибудь вернуть всё, как было, — едва совладав с гневом после моих слов, мрачно вещала бледная девица, которая даже в таком состоянии оставалась прекрасна. — Хозяин(с ненавистью).

Ого, это что ж за Орден-то такой, и какие перспективы он обеспечивает, что они за него готовы едва ли не зубами держаться? И неужели даже после Академии имеет смысл сохранять ему верность?

— Ну и нахрена мне рядом соглядатай той, которая так настойчиво пыталась меня отпи... повергнуть чужими руками? — смекнув, кто был режиссёром вчерашней череды дуэлей, попытался я припомнить ту мелкую девицу с бантами и осмыслить суть событий в свете всего сказанного.

— Мастер не желает меня более видеть, и я не получала от неё указаний докладывать о тебе. Я — изгой, — вздёрнув голову и вернув идеальную осанку, к слову всё также пребывая в своей, как по мне, излишне азиатской позе, и как у неё только ноги не затекают, так вот, пусть и с некоторой горечью, но довольно бодро парировала мои слова наша гордая рабыня, блин. Конечно же, добавив в конце своё непременное. — Хозяин(шипя как змея).

— Ты дурака из меня не делай, да? — зачем-то с кавказским акцентом, что на здешнем языке звучало, эм, странно, вспылил я от слов черноволосой красотки. — Она ж не дура! Мастер эта ваша. Да, бесспорно, тебя бесполезную, которая так стыдно слилась в дуэли с первогодкой-недоучкой, сейчас пнули под зад, но стоит вашей главной поручить кому-нибудь невзначай подойти к тебе и, «погладив по головке», наобещать всякого, в том числе и возвращение в Орден, ну или куда там, так вот ты, «помариновавшись» в своих мрачных эмоциях и безнадёге, на радостях словно ж псина, виляя хвостом, побежишь назад и с готовностью выложишь всё, чему свидетелем успела стать. Тебя, конечно, не примут уже назад, ибо ты замаралась, став зверушкой... эм, как ты там говорила, мусора. Так? Вижу, что так. Вот и попросят тебя о самой малости, конечно же «кормя завтраками», мол, скоро всё наладится и опять будет хорошо, только и надо-то, что ещё чуток покрутиться вокруг меня, ну и, не подавая вида, продолжить информировать. Так что не надо мне тут ля-ля!

Вот... же ж, проклятая девка! Ну вот что это, что, а? И знает же моё слабое место(сплюнув). Взяла, короче, и разрыдалась. Видимо, до этого она занималась самообманом и гнала от себя те мысли, которые я только что безжалостно озвучил, вот теперь её, осознавшую всю жопу, в которой оказалась, и прорвало. Эхехеэ-эх, как часто нам порою хочется, чтоб снова стало, как и прежде. Вот только жизнь она такая, что «как прежде» практически никогда уже не бывает.

— Ну... это... чего ты? Ну не ной. Всё-всё, успокаивайся. Всё будет хорошо, девочка, прорвёмся как-нибудь. Да не рыпайся ты! — для пресечения истерики стиснул я покрепче рыдающую девчонку, когда, приобняв её, принялся гладить по голове, дабы успокоить и поскорей прекратить эти её слёзы.

Ту девчонку(вздохнув), которая ещё вчера пыталась грохнуть меня, а сейчас наверняка люто ненавидит и определенно считает причиной всех своих бед. Мда, я хоть и не очень хороший человек, но добрый(недовольно).

Это что за... спит, что ли? Не, ну и чё мне теперь делать-то, а? Выплакалась, понимаешь, пригрелась, видели ли, разомлела и, нате вам, уснула! Просто шикарно(с сарказмом).

Я понимаю, конечно, нервяки и всё такое. Ну, там, жестокая жизнь, где вся надежда лишь на себя сильную, и не стоит ждать тепла или сочувствия от беспощадного окружающего мира. Я понимаю, вчерашнее потрясение с последующей бессонной ночью под дверью того, лишь мысли о страшной мести которому дают теперь смысл жизни. Я понимаю, непростой разговор, окончившийся слезами и порцией наивной ласки с простым человеческим теплом, чего так не хватало. Я всё, блин, понимаю, но мне-то ЧТО делать! Мне, как бы — на занятие уже через полчаса, причем первое в новом учебном году, а я — тут завяз. Да ещё и не завтракал(звук урчания живота).

К слову, я таки заселился вчера в один из домиков, как раз с видом на пруд, как и хотел. Вот только выделили мне пусть и стандартный двухместный коттедж, который я теперь буду занимать не факт, правда, что и один, раз такого вот «питомца» навесили, но всё же строение это не самое лучшее из тех, в которых обитают некоторые из студентов.

Хотя, справедливости ради, среди однокурсников я живу, пожалуй, наилучшим образом. Так как и с видом на пруд, и c фруктовым садом в нескольких метрах, чем мало кто может похвастаться из первогодок, а уж о том, чтобы не делить ни с кем свою обитель, они могут только мечтать. Но всё же, я полагал, что как минимум скромный особнячок в пару-тройку этажиков да с правом официального поселения прислуги, в лице Миро понятное дело, станет более подходящей оценкой заслуг того, кто в первый же день выиграл в двух дуэлях подряд с более сильными противниками и стал героем первого курса. Пусть кое-кто, не особо проницательный, и посмеиваются над тем, как именно я одержал обе победы, но те, кто глаза умеет держать открытыми, наверняка не поверили в то, что графёныш оказался лапухом, а жёсткая мечница-второкурсница ни с того ни с сего начала то и дело спотыкаться да ронять своё оружие. Не иначе как ради того, чтоб покувыркаться в партере с одноногим калекой, внезапно, способным одной левой зафутболить на десяток метров килограммов под шестьдесят живого веса. Ага(с сарказмом).

Однако меня, как видно, отметили лишь индивидуальным двухместным домиком в живописном месте. Ну, так я думал до разговора с Бельской, которая сопит сейчас в моих обьятиях. Надо бы имя её узнать, что ли. Так вот, но, увы, я полагаю теперь, что в двухместный домик на отшибе меня поселили одного лишь по указке той самой обманчивой малышки с бантиками, а на самом деле Мастера некоего могущественного, и не факт что только в стенах Академии, Ордена, о котором ещё предстоит разузнать и быть готовым к очередным их провокациям. Сделано же это — наверняка лишь, чтобы сподручнее было держать меня на виду средствами по случаю подснутой Бельской, которую я теперь просто обязан расположить к себе. Ну или грохнуть. А также, понятное дело, на отшибе проще не привлекать шумом других в случае, если однажды пожелают нанести мне, так сказать, визит вежливости. Примерно так мне кажется теперь.

Вот только вопрос: нахрена я им вообще сдался? Зачем они всё это затеяли? А?

Ау, игра, где там мой квест «Покарать Орден», ну или, не знаю, «Надрать задницу Мастеру-лольке с бантиками»? Я ж практически как и с Толстопряжскими построил цепь умозаключений, так где ж мой квест-то, а? Нету? Ну и ладно, может тогда хоть, вызывая всех встречных-поперечных на дуэли, буду ОР заколачивать.

По поводу же упомянутых ранее мной студентов, ну, которые живут в лучших условиях, то такое может произойти даже с первокурсниками, когда они сумеют достичь чего-либо значимого или стать интересными для обличённых властью представителей студенческого сообщества, ну и примкнут к свитам, землячествам, обществам по интересам или ещё каким объединениям. Тогда-то лучшие, наиболее перспективные и интересные переедут в особняки объединений или персональные коттеджи улучшенной планировки с живописной дислокацией.

Кстати, Милиз вроде как заселили в один домик с синеволосой Молин, а располагается он в паре минут ходьбы отсюда, правда видом из окна если и может похвастаться, то вовсе не на проплывающих лебедей или сочные плоды, которые аппетитными гроздями свисают с ветвей, а на ухоженную дубраву, скажем так, хотя дубами те лиственные деревья можно назвать лишь с натяжкой. А «вроде как» — потому что на таком расстоянии от моего браслета няшка является лишь ненатуральной на ощупь, холодной полевой структурой, пусть и оставляющей правдоподобные следы на любых контактирующих с ней поверхностях. Пэтому она лишь номинально числится в домике, стараясь без меня не особо контактировать с соседкой, и большую часть времени отсутствует под разными благовидными предлогами. Как, например, сегодня: она не ночевала там, предупредив, что ей якобы нужно по делам в город отлучиться.

В общем, студентке Польской, пока меня нет рядом, стоит избегать обнимашек и прочей близости хоть со студенткой Дарской, которой вполне может взбрести в голову прилезть в кровать к подружке, чтобы поболтать о сокровенном девичьем, хоть с той же, заглянувшей на огонёк студенткой Пышской. Которая, к слову, пока что обитает с одноклассницей из 1-А в похожем домике, но в местечке покруче. Подобном моему, но почти с обратной стороны центрального пруда. «Пока» — это лишь до того момента, когда нашего синеокого Командора начнут сманивать куда-нибудь, а она примет решение и переедет. Ведь, примерно представляя боевые способности златокудрой маркизы, я сомневаюсь, что она покажет себя настолько круто, что сможет стать центром образования новой силы, а не примкнёт к уже существующей, хотя и в том случае она всё равно бы съехала из коттеджа.

И да, Милиз, можно сказать, и вправду отлучилась вчера в город, а точнее в гостиницу при Академии, до которой меньше километра, поэтому материализовалась прямо там, чтобы до первых занятий поухаживать за рыжей, так как даже в отличие от заботящейся о «поломашке» Миро, няшка пока что самый близкий для Жолин... «человек». Мда.

Так, отнесу-ка я крепко уже уснувшую Бельскую в кровать, да нужно бы уже поторапливаться. Может ещё и в столовку успею, если так можно назвать тот с виду кафедральный собор со шпилями и колокольней, посредством коей и созывают студентов на завтрак, обед и ужин. Там я, к слову, вчера уже столовался, отведав изысканных кушаний с обилием приборов и сменой блюд. Мда.

Положив в постель сопящую черноволосую красотку, укрыл её. Мне не сложно, а она себе, как и любая женщина, напридумывает всякого такого, романтического. А затем отправился-таки в туалет, куда собственно и брёл как только проснулся, пока не обнаружил у себя под дверью нежданный «подарочек».

****

В обеденное время, в трапезной Академии.

— Это он? — встрепенулась одна из двух девушек, которые с аппетитом сейчас обедали за одним из столиков на шестерых, но сервированном лишь для них двоих. — Ой, какой симпатичный... Эм, это у него что?

— Деревянная нога, — пожав плечами, проводила взглядом своих изумрудных глаз проковылявшего неподалёку студента Плута другая девушка с длинными тёмно-зелёными прямыми волосами.

— Да как он победил-то?!! — округлив свои, орехового цвета глаза, возмущённо пропищала первая, обладательница объёмной прически замысловато собранных алых волос.

— Стыдно, — отправив в рот кусочек Пикарди́нского лосося, не преминув мокнуть его в Лужа́нский терпкий соус, саркастично дала оценку вчерашним успехам упомянутого студента вторая.

— Почему? — замерла первая с недонесённой ко рту вилкой для морепродуктов с наколотым кусочком Бели́йского гада.

— Сначала Толстопряжский обделался, да так, что лучше бы самоубился — всё меньше бы ущерба роду нанёс, — отпив миримбового сока и промокнув губы, продолжила зеленоволосая. — А затем он Разнобе́льскую... эм, я даже не знаю, как и назвать ЭТО. Пожалуй, поборол. Мда, я под конец даже верхнюю пуговку расстегнула и невольно задумываться стала, что и сама не прочь ТАК проиграть. Ясное дело, без тех последствий, коим Крепкоты́льская подвергла бедняжку Тани́з.

— Стыдно не стыдно, но он же победил! — безапелляционно заявила алокудрая, от чего её подкрученные локоны, кои обрамляли красивое личико, выбиваясь из затейливой пышной причёски сколотых на макушке волос, забавно спружинили, когда девушка подалась вперёд, стиснув кулачки, в одном из которых воинственно зажимала вилку с Белийским деликатесом.

— Победил, кто ж спорит, — пожала плечами вторая, от чего по ним, словно потоки водопада, блестящими струями рассыпались её, цвета густых сочных трав, гладкие волосы.

— Да ещё и будучи в заведомо худших условиях! — не унималась первая, похоже возведя в достоинство недостатки так впечатлившего её экзотического юноши. — Ох, я почти уверена, что его увечье было получено в страшных боях, где он непременно защищал даму своего сердца! Ведь не зря же они с якобы сестрой бежали из Королевства. Ах, это же настоящая любовь. Наверняка запретная!

— Нет, — размеренно пережёвывая изумительно сегодня приготовленную гордость Пикарди́на, возразила собеседнице чуть прикрывшая веки обладательница изумрудных очей. — На Милиз он смотрит как на пустое место, когда как остальных девушек, ВСЕХ, прям ощупывает и изучает этими своими бесстыжими, наглыми и бесцеремонными... но, Магия меня удержи, какими же пронизывающими, словно безжалостные стальные клинки, глазами.

— Ого! Да ты у нас та ещё проказница, Коко́. Давненько ты так не пылала интересом к самцам, эдак, глядишь, и меня(наигранно насупившись) совсем позабудешь. Проказница, — восхищённо пожурила давно уже разочаровавшуюся в безвольных мужчинах свою, ну, пусть будет, очень близкую подругу аловолосая, чьи орехового цвета глаза азартно заблестели. — Если решишь пойти на штурм, то не забудь и меня. Всегда хотела попробовать, эм, что-нибудь настолько необычное. Интересно, а у него одна деревянная нога, или есть всякие сменные(мерзковато похихикав)?

— Вокруг него крутится Жаропышская, — как-то неопределённо вздохнув, продолжила планомерно расправляться с рыбкой малоэмоциональная зеленоволоска, — А ты же знаешь, Мими́, что наши рода в союзе, пусть и с тёткой нынешней маркизы пока неясно. Но всё равно, я не могу никоим образом обострять отношения внутри клана. Дом Жа́ричей — превыше все...

— Избавь меня от ваших лозунгов, Коко, — закатив очи и с нотками раздражения капризно потребовала алокудрая, но очень быстро вернула себе озорной тон, так как жизнь прекрасна а любимые морепродукты сегодня чудо как хороши. — Давай(ням-ням) я сама его отобью, а потом(чавк-чавк) мы его вместе и... О, смотри, Разнобельская появилась. В ошейнике уже, надо же. Интересно, Плут её уже? Или ещё не укротил свою новую зверушку с коготками?

— Ещё какими. Видела бы ты, как она сопротивлялась вчера. Едва зубами в горло ему не вцепилась, — отложив приборы, как-то странно поёрзалала на стуле обладательница изумрудных глаз и явно необычных фантазий. А затем непонятно подытожила. — Дурочка. А вот Крепкотыльская — сука!

— Тссс! Ты что, Коко? — испуганно заозиралась аловолосая. — Ну ты и нашла место для столь громких заявлений об очевидном. Кто мы, а кто Орден? Нашему Клубу Рукоделия не тягаться с ними. А до начала Турнира ещё целый месяц. Хотя опять всех самых перспективных эти кровососы себе заберут(вздохнув).

— Ничего, наберём кого-нибудь. В этом году полегче должно быть. Опыт, как-никак! — говорила она, не отрывая взгляда от вошедшей и замершей на входе в зал девушки с убранными в строгую причёску чёрными волосами, как и все в трапезной, облачённой в тёмно-бордовую повседневную форму Академии, состоящую из однобортного кителя со стоячим воротником, где золотой шифровкой указывался курс. В конкретном случае были того же цвета брюки с черными туфлями, пусть и большинство окружающих всё же предпочло бриджи с сапогами. На поясе, как и у многих, висел типичный для этого мира меч. Особенностью же красавицы было наличие на шее некоего подобия горжета на цепочке, который здесь именовали «ошейником».

— Ой, смотри, это ж Долголо́бский. Он, кажется, не раз к Таниз подкатывал, но только наша девочка такая ещё девочка. Стой, Коко! — удержала аловолосая за руку свою зеленоволосую подругу, когда та намеревалась вмешаться в творящееся, по мнению той, безобразие. — У неё теперь есть хозяин, вот пусть и заботится о питомце. Всё, согласно Студуставу, Коко! Я напомню тебе: зверушка бесправна, пока не одержит победу над своим хозяином. Бесправна от слова совсем, а её защита от других — лишь на усмотрение хозяина, поэтому не нужно на меня так зыркать, дорогая.

— Урод! — проскрежетала на это зеленоволосая, сверля взглядом спину негодяя, который преградил путь студентке Бельской, в миру известной как вторая дочь баронессы Разнобельской.

— Это мне ещё бы имело смысл вмешаться, Таниз ведь, как и я — из Ра́зничей. А вот ты — чего бесишься? И вообще, я ревную, — шутливо-капризно в конце возмутилась аловолосая, хотя её серьёзные в этот момент глаза внимательно изучали свою, как и упоминалось, близкую подругу.

— Так значит, ты так и не поняла своего места? — продолжал, тем временем, упомянутый Долголобский глумиться над черноволосой красавицей с льдистыми глазами, молча стоявшей потупившись в пол. И на этом всё не закончилось, так как с молчаливого согласия, а может и по указанию одной милой золотоволосой девочки с огромными розовыми бантами один из её свитских, лишь вчера занявший это освободившееся место, не прекращал упражняться в обидном красноречии. — Ты теперь — ничто, пустое место. Даже хуже. Ты — подмусорная...

— Слышь ты, удод, — наконец доковылял от своего столика, где вынужден был бросить так и не доеденную порцию, юноша на деревянной ноге, поспешивший на помощь теперь зависящей от него девушке, как только та, видимо недавно проснувшаяся, ну и, приведя себя в порядок, отправившаяся на поиски нового хозяина, стала объектом травли. — Ты совсем самоубийца? Ах да, прости, ты же просто цепной пёс, который шебуршит пока хозяйка лопает пирожные. От сладкого, кстати, зубы портятся и жопа растёт, хотя второе и не помешает. Так вот, не хочешь сменить будку, убогий? Давай раз на раз, а проигравший станет зверушкой. Так как, не слабо?

— Кем ты себя возомнил, мусор! — заскрежетал зубами высокий крепкий второкурсник с квадратной челюстью и рыжеватыми волосами до плеч, а также вечно бегающими чайного цвета глазами. И всё это, разумеется, под внимательным взглядом девочки с бантами, вдруг опомнившейся и принявшейся с забавным пыхтением ощупывать упомянутую в разговоре часть своего тела, которая была явно недооценена, а критика её впервые в жизни была кем-то так прямо озвучена. — Ты мало того что мусор, слабосилок, отброс, так ты ещё и Безвестный, ибо вне рейтинга и не участвовал ни в одном Турнире! Ты не можешь даже рассчитывать на вызов с подобными условиями, я уж молчу о согласии на него вызываемого, пока не станешь кем-то выше Безвестного. А то, что по недоразумению обзавёлся зверушкой — это лишь результат случайности и бесполезности твоей противницы, которая даже такому мусору, как ты, умудрилась проиграть. А значит, она не просто жалкая зверушка, она зверушка безвестного мусора!

— Тебя никто за язык не тянул, ушлёпок. Дуэль, здесь и сейчас! Пусть будет обычная, раз в страхе ты готов цепляться за правила, трус. Как раз до следующего занятия успею продемонстрировать тебе: кто ты в сравнении с, как ты выразился, зверушкой безвестного мусора, — пожав плечами, хотя явно видно, что несколько огорчился от новой для себя информации, тем не менее, тут же потребовал сатисфакции студент Плут, которому не везёт сегодня с приёмом пищи, так как завтрак он таки пропустил.

— Ха-ха, ты что же, заборешь меня или защекочешь, мусор? Ладно, шутки в сторону, пора проучить тебя, ничтожество. Студент Плут, студент Лобский принимает вызов! — торжественно заявил ухмыляющийся крепыш, принявшись разоблачаться, чтобы, согласно правилам, остаться по пояс обнажённым и без всего магического.

Чем, к слову, вызвал некоторое замешательство и тут же задумчивый взгляд своего противника, вот только обращен он был, как правило, на полногрудых студенток вокруг. А такие в изобилии присутствовавли в числе тех, кто уже заинтересованно подтягивался к месту предстоящей студенческой дуэли, прямо на весьма обширной площадке возле центрального входа в гигантских размеров зал трапезной.

— Нет, ты видела, Коко, как он буквально раздевал меня глазами, — возмущалась невероятно довольная вниманием к своим выдающимся достоинствам аловолосая.

— Увы, Мими, меня он не удостоил столь будоражащим взглядом, — с виду не особо расстроившись, но всё же с некоторой даже горечью заявила обладательница не столь впечатляющих форм, при этом не сводя своих изумрудных глаз с черноволосой в ошейнике, которая с изумлением взирала на разворачивающиеся события, поводом коим послужила.

Спустя считанные минуты всё было готово, так как не требовались ни секунданты, ни церемония согласования условий, а достаточно лишь наличия не менее двух свидетелей, коих в трапезной сейчас присутствовало многим больше. Поэтому, не затягивая, прозвучал сигнал к началу.

Студент Лобский, сжимая рукоять дуэльного оружия, уверенной походкой направился к студенту Плуту, который, как и в прошлом поединке, остался на месте, всё также неумело удерживая свой меч. Когда же между поединщиками осталось расстояние удара, рыжий попытался было занести свою деревяшку для рубящего, ну если бы это был настоящий меч, удара, но почему-то не смог его даже поднять, будто бы его оружие вдруг стало на пару порядков тяжелее, хотя, скорее, прилипло к некоторой точке в пространстве. От такой неожиданности крепыш едва не потерял равновесие, а его лицо исказилось недоумением, перерастающим в гримасу страха и даже ужаса, когда даже рывок обеими руками не изменили ситуацию.

Тем временем Плут, явно стараясь не упасть, лишь сделал подшаг и снизу легонько так подстукнул своей деревяшкой дуэльный инвентарь противника. От чего тот, как будто его резко отпустили, ну или действительно с виду слабенький удар был столь сокрушителен, так вот, меч словно грабли, на которые, как известно, иногда можно наступить, тут же врезал в лицо бедняги. Бедняги, потому что с красивым греческим носом мужественного красавца теперь можно попрощаться.

Взвывший от боли второкурсник резко отскочил и, затравленно озираясь по сторонам, попытался осознать, что же такое происходит, но получил лишь провокационную насмешку:

— Ты чего там, заснул, ушлёпок? Мне так-то на занятия ещё, так что давай там, поживее, а то зевать захотелось.

— Убью!!! — очень стереотипно взревел заливаемый кровью из носа Лобский, прежде чем ринуться в стремительный выпад.

Это у него не вышло, так как словно бы что-то удержало его за одну из ног, а может и впрямь так нелепо споткнулся, ну и это повлекло довольно впечатляющий полёт головой прямо на меч противника. Который, в свою очередь, будто бы заправский бэттер вложил всю силу в свой удар, будь то мяч, обеспечив бы прямо-таки хоум-ран и избавив себя от необходимости пробежки, а так лишь поспособствовал тому, что противник замер на полу и более не шевелился.

— А то, у меня папаня — тот ещё бейсболист был, и в 90-ые в бригаде Утюга оттачивал своё мастерство, утырок бешеный. Так что яблочко от яблоньки... Так, жить будет, — выдав малопонятную фразу и каким-то невидящим взглядом посмотрев на поверженного студента Лобского, заключил победитель третьей с начала учебного года дуэли в Академии. А затем попросил, тепло улыбнувшись черноволосой девушке, которая, округлив свои льдисто-голубые глаза с синей каймой, смотрела на того, кто, как она теперь понимала, попросту пожалел её вчера, предпочтя устроить тот срам вместо жёсткой расправы. — Будь добра, Бельская, помоги мне одеться и подай, пожалуйста, трость.