По дорогам прошлого

ЗАПОВЕДИ СОЛДАТА РЕВОЛЮЦИИ

Красногвардейцы-железнодорожники Петрограда воевали с белогвардейцами генерала Юденича на бронелетучке.

На железных стенках вагонов их бронелетучки стояли четкие надписи-названия. На одном: «За власть Советов!», на другом: «Смерть врагам революции!»

Командир бронелетучки Григорий Томчук называл эти надписи заповедями солдата революции.

Такие точно надписи он увидел как-то после одного необычного сражения у деревни Антилово поблизости от Петрограда.

Белые наступали…

Широким потоком шла им из-за границы помощь.

Юденич бросил на красную пехоту новое, грозное оружие — танки. Он получил несколько танков «Рикардо» от англичан.

За три года до этого танки появились на Западном фронте. Впервые в истории. Шла великая битва на реке Сомме. Решалась судьба Франции, союзника Соединенного королевства Великобритании, а проще говоря Англии.

Англичане направили танки против лучших дивизий германской армии. Страшные стальные подвижные крепости навели ужас на германских солдат.

Спустя три года белогвардейцы генерала Юденича захотели повторить английский фокус — запугать танками большевиков, навести ужас на солдат молодой Красной Армии.

Ранним осенним утром на пехоту красных поползли стальные коробки. Пехота стреляла. Коробки ползли. Пули сплющивались об их броню.

— Черт-те что ползет! Комод не комод, вроде утюга портновского! Придумают люди! — философствовал курносый солдат, в легкой мерлушковой шапчонке с красной пятиконечной звездой.

Время от времени он слегка высовывался из окопа, пытаясь получше разглядеть изрыгающие пламя и свинец чудовища.

На бронелетучке получили сигнал: не выходя из-за лесочка, ударить из пушек по врагу. Сигналил Томчук. Он устроил на опушке леса наблюдательный пункт.

Трехдюймовки заговорили.

Бронелетучка переменила позицию. Снова несколько орудийных залпов по утюгам.

Утюги ползли по-прежнему — медленно, но безостановочно. Артиллерийские снаряды не причиняли им вреда. До окопов с пехотинцами оставалось недалеко. Из лесу ударили пушки полевой артиллерии.

— С двух сторон бьют, братцы! — крикнул скатившийся на дно окопа курносый солдат.

Рискуя жизнью, он с жадностью наблюдал за танками, за тем, как они на ходу стреляли из орудий и пулеметов и, несмотря на разрывавшиеся вокруг снаряды, упорно ползли вперед.

— Ишь ты, барыня-сударыня! — удивленно закричал курносый. — И пушка не берет! Готовь, братва, русский гостинец — бутылки да лимонки! — потряс он в руке гранату, напоминавшую своим видом небольшую бутылку. — Лимонка в одиночном бою — самое разлюбезное дело! И бутылка не подведет!

— Куда ты, чудило. На такую с лимонкой! Видишь, прет! — испуганно моргал глазами, прислушиваясь к грохоту машин, молоденький пехотинец с марлевой повязкой на лбу. — Тикать надо, пока не поздно! — посмотрел он умоляюще на старшего товарища.

— Я тебе… Сдохнуть раньше времени захотел! От коня да от броневика бежать в бою нельзя, собьют. Сиди на месте, стреляй, покуда патроны имеются.

Он пристроил винтовку поладнее и выпустил по танку несколько пуль.

— И то верно, броневик! Броневик и есть! — крикнул молодой пехотинец.

— Чему обрадовался? Никак знакомого встретил? — усмехнулся курносый солдат. — Стреляй прицельно, а не абы как.

Он снова прильнул к винтовке и не спеша, прицеливаясь, выпускал пулю за пулей. Молодой поглядел на курносого и, подражая ему, стал стрелять по танкам с прицела.

Бронелетучка и полевая артиллерия яростно били по танкам. Снаряды разрывались между бронированными машинами и впереди них.

— Эх ты, мать честная, ловко берет! — кричал молодой пехотинец. — В вилку их! В вилку!

— Ложись, дуреха! Без головы останешься! — сдернул его с края окопа курносый. — На тот свет захотел?

В это время почти у самого окопа взорвалось сразу несколько снарядов. Пехотинцы прижались к сырому дну окопа.

— Знатно лупят! Того гляди, нас накроют! От своих погибнем! — проворчал молодой красноармеец.

Орудийный обстрел прекратился. Над краем окопа клубился густой дым. Сквозь облака дыма и пыли вырисовывался силуэт вращающегося на одной гусенице танка. Его подбили артиллеристы красных. Шагах в десяти беспомощно громыхал, не в силах двинуться ни вперед ни назад, еще один. Он подрагивал корпусом, будто стонал от боли и собственного бессилия. Танки кружились на месте. Издали казалось — большие мухи запутались в стальной паутине невидимого гигантского паука.

Пока два подбитых танка отстреливались из пулеметов от подползавших к ним красноармейцев, два других поспешно удалялись от окопов красных. Вскоре они скрылись в овраге за высоким холмом. Артиллеристы пустили им вдогонку несколько снарядов. Пользуясь короткими перерывами между пулеметными очередями, пехотинцы подобрались к подбитым танкам ближе.

Несколько смельчаков вскочили уже на броню танков. Они воткнули стволы винтовок со штыками в смотровые щели и в отверстия для пулеметов. Моторы заглохли. Танки остановились. Возле уткнувшихся в земляное прикрытие стальных машин копошились пехотинцы. Колотили прикладами винтовок в стенки танков, сбивали на колпаках крышки, кричали:

— Эй, контра, выходи!

В танках молчали.

— Выходи, дура, не тронем!

Ни звука.

— Может, англичан там засел? — высказал догадку паренек с перевязанным марлей лбом.

— Козел серый, козел белый, а дух один! — зло сплюнул другой солдат.

— Нам все едино, что англичанская, что наша гидра! Уголь сажи не белей! — рассеял сомнения паренька дядька лет за сорок в старенькой, измызганной шинельке и большущих на толстых кожаных подошвах ботинках-кораблях явно иностранного происхождения, трофеях.

Сказав это, он с такой силой ударил прикладом по танковой башенке-колпаку, что паренек с марлей на лбу только и успел вымолвить с явным испугом:

— Выдержал?

— Приклад-то?

— Ага!

— Русской работы приклад. Все выдержит. Я вот его, — солдат кивнул на танк, — еще раз по кумполу трахну, не выдержит!.. — сказал он, мрачно усмехаясь, и размахнулся винтовкой для нового удара.

В этот миг на колпаке танка приоткрылась крышка, выпорхнул на воздух аккуратный белый флажок на стальном прутике.

— Пардону просят! — ухмыльнулся дядька и опустил винтовку. — Лежачего не бьют, — сказал он и плюнул с досады.

— Флажки-то фабричной работы. Чтобы, значит, в случае чего, сразу: «Сдаюсь!» Ну и народ. Ироды. Выходи, что ли! — крикнул он недовольно.

Вмиг над открытой крышкой показались трясущиеся кисти рук, потом две поднятых кверху руки по локоть, военная шапчонка вареником и голова молодого парня с испуганной рожей. Из колпака выполз сначала один, вслед за ним второй. Оба в иностранной форме с узкими погончиками на плечах.

Они стояли, подняв руки кверху, и робко поглядывали то на красноармейцев, то на танк, будто забыли там что-то.

— Неполный комплект! — догадался курносый солдат и, взобравшись на танк, крикнул: — Эй, вылазь! Вылазь, милый человек. По-хорошему, честью просим!

Из танка нехотя выполз третий. Он стал рядом с двумя и так же, как они, покорно поднял руки.

На третьем была форма русского офицера с капитанскими погонами. На рукаве — белая повязка.

— Ваше высокоблагородие!.. — начал было молодой пехотинец.

— Отставить! — грозно прикрикнул на него подошедший в это время к танку командир.

— Мы не хотим воевать. Отправьте нас в Москву. В Москву, — упорно повторяли иностранные солдаты по-английски.

— Что они говорят? — спросил командир белогвардейца.

— Не хотят воевать… Просят отправить в Москву. — перевел офицер.

— Расхотели, как кляп в глотку воткнули! — зло выругался дядька в старой шинельке. — В штаб их товарищ командир. Там разберут — в Москву или к Духонину[4].

— Веди в штаб! — приказал командир. — Только чтобы никаких неожиданностей… Головой отвечаешь!

Англичан и белогвардейского офицера увели.

Захваченные в бою танки отправили в тыл на ремонт.

Прошло несколько дней. Томчука с Гавриловым пригласили к пехотинцам в гости. С ними пошли бойцы-железнодорожники Баскаков, Павлов и еще человека три.

— Делегация! — подмигнул с ухмылкой Гаврилов.

День выдался спокойный. Противник молчал, бездействовал.

Командир стрелковой дивизии красных, захватившей у белогвардейцев английские танки, принимал от рабочих Петрограда отремонтированные машины.

Пехотинцы нарисовали на стальной броне трофейных крепостей большие красные звезды. Под звездами крупными буквами вывели названия танков.

При взгляде на поблескивающие отличной киноварью надписи Томчук понял: писала их неумелая рука воина, и кисть, наверно, была самодельная, наспех связанная из подручного материала. Но зато какие имена дали пехотинцы своим приемным деткам, какие имена! Дух захватывало!

Томчук толкал локтем комиссара и с восхищением читал вслух:

— «За власть Советов!» До чего здорово! «Смерть врагам революции!» Не придумать лучше, комиссар. Три дня и три ночи думай, лучше не придумаешь!

Эти священные слова Томчук назвал заповедями революционного бойца и приказал написать их на наружных стенках вагонов бронелетучки.