По дороге к высокой башне (СИ)

14

По сравнению с Паусом город Нуйс выглядел бедно, грязно и убого. Это было самое последнее крупное поселение на севере. Дальше нам могли встретиться только небольшие деревеньки, хутора, хижины пастухов и охотников. В единственной таверне нам отвели две широкие лавки у огня, предложили вина и жаренного мяса. За последнее время мой кошелек порядком полегчал и видя мои страдания Марон сжалился надо мной.

— Здесь есть один торговец. Он с удовольствием купит у тебя мою старую куртку.

— А ты не обидишься? — спросил я.

Все-таки в свое время мы поменялись доспехами, и я не был уверен в том, что Марон обрадуется, если я попробую избавиться от вещи, которая раньше принадлежала ему.

— Вот еще, — юноша скривился словно от зубной боли, — тебе она больше ни к чему.

Он с завистью посмотрел на доспехи Булина, которые теперь красовались на мне.

— Вон какая у тебя теперь броня.

— Тогда кинжал, которым тебя пытались заколоть я тоже продам, — сказал я.

Марон погрустнел.

— Покажи мне его.

Я вытащил из-за пояса тонкий стилет. Вещь была дорогая на рукоятке сверкал драгоценный камень.

— Сколько ты за него хочешь? — спросил молодой воин.

— Не знаю, — честно признался я, — никогда не торговал оружием и цены не знаю.

— Я куплю его.

При виде кинжала едва не лишившего его жизни Марону стало не по себе. Он вытер ладонью, проступивший на лбу пот и полез за кошельком.

— Не надо, — сказал я, — возьми так. Это подарок.

Юноша удивленно посмотрел на меня и покачал головой.

— Так не пойдет. Ты и так мне уже доспехи Тагона подарил.

— А сейчас еще и кинжал подарю, — беззаботно сказал я, — мы же теперь родня. Какие счеты могут быть между своими?

Мальчишка хмыкнул и отвернулся.

— В чем дело? — спросил я.

— Так, ни в чем, — сказал мальчика, — спасибо!

— Значит берешь? — переспросил я и протянул ему стилет.

Марон кивнул, взял кинжал, но все равно вытащил кошелек и достал оттуда две большие серебряные монеты.

— Чтобы оружие не подвело своего нового владельца за него все равно надо заплатить, — сказал он, — такова традиция. Но не волнуйся. Кинжал стоит намного дороже, поэтому будем считать, что я принял его в дар.

Старые доспехи Марона ушли за хорошие деньги. Торговец сказал, что куртка находится в приличном состоянии. Искореженную Булином пластину заменят, а порез на коже зашьют. В этих местах оружие всегда было в цене, потому что местные кузнецы в основном занимались изготовлением крестьянского инструмента и охотничьей снасти. Хорошие мечи и прочные латы дворяне заказывали в столице, поэтому в здешних лавках почти не было подходящего товара. Конечно при желании местный мастер мог бы и меч отковать, но такие заказы поступали редко. Тем не менее торговцы старались держать под рукой какой-нибудь доспех, пусть и самый простой. Вдруг понадобиться здешнему вельможе для младшего сына.

— Ты бы себе сапоги купил что-ли, — сказал Марон, когда мы вышли из лавки, — а то скоро подметки отвалятся.

Не могу сказать, что моя обувка была в таком плачевном состоянии, но мальчишка был прав — за последние месяцы сапоги совсем потеряли вид.

— Да и штаны бы новые не помешали, — продолжал юноша, презрительно оглядев меня с ног до головы.

Я не стал с ним спорить и сразу согласился отправиться в соседнюю лавку, потому что хорошо понимал его беспокойство. Скоро Марону придется представить меня семье, и он не хотел, чтобы в первый же день я ударил в грязь лицом.

Чем дальше мы уходили на север, тем безлюднее становились места вокруг. Я привык к тому, что в моих родных краях каждый свободный участок земли был возделан трудолюбивыми крестьянами и дома лепились друг к другу словно пчелиные соты, а здесь жилье встречалось редко и вместо плодородной почвы под ногами лежали камни. Удивляться тут было нечему, потому что мы подошли к северной оконечности долины — месту глухому и безрадостному. В стародавние времена боги ради смеха разбросали у подножия гор огромные валуны, отгородились от людей отвесными скалами, непроходимыми лесами, глубокими ущельями и быстрыми горными ручьями, которые приходилось обходить стороной, чтобы не стать жертвами ревущего потока. Наверно один я бы потерялся среди камней и елок, но Марон уверенно вел меня по едва заметным тропинкам проложенным одинокими путниками и дикими зверями.

— Ты уверен, что знаешь куда идти? — спросил я.

— Конечно, — мальчишка беззаботно махнул рукой, он явно повеселел, предвкушая скорую встречу с семьей, — я ходил здесь множество раз. Совсем скоро мы будем на месте.

Мы провели в дороге уже несколько недель и признаться я был бы не против оказаться у пылающего очага. Последние несколько ночей мы спали под открытым небом, потому что попавшиеся нам на пути крестьянские хижины оказались слишком малы, чтобы приютить нас. В этих краях зима была холоднее, а снега с неба сыпалось больше.

Вчера у нас с Мароном состоялся странный разговор. Мы расположились в неглубокой расщелине, развели большой костер и поели колбасы купленной у охотников два дня назад. Носильщики оставили наши вещи и ушли. У них была своя еда и ночевать они предпочитали подальше от нанимателей.

— В доме у дяди ты будешь в безопасности, — сказал Марон, когда мы уже улеглись у огня и накрылись плащами.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Его дом стоит далеко от главных дорог, людей там в округе очень немного, так что вряд ли в эдакую глушь заберутся королевские шпионы. Думаю, что если они и станут тебя искать, то точно не здесь. Говорят, что в больших городах легче затеряться.

Я промолчал, думая о том, что теперь мне всю жизнь придется прятаться от словоохотливых незнакомцев и больше помалкивать, чем говорить. И все-таки я был рад, что добился своего. Так или иначе мой план удался. Я стал дворянином и теперь у меня будет свой дом, а в кошельке заведутся звонкие монеты. Могла ли предположить моя бедная матушка, что ее младший сын когда-нибудь станет настоящим вельможей и будет соперничать с самим королем? Не стану скрывать от открывшихся перспектив у меня иногда захватывало дух. Конечно я никогда всерьез не думал, что когда-нибудь смогу занять королевский трон, но никто из нас не может знать наперед, что задумали боги. Вдруг они приготовили мне что-нибудь настолько невероятное, что даже представить нельзя? И все-таки, как я не радовался своему новому положению, но возможная встреча с рыскающими повсюду королевскими шпионами пугала меня до смерти.

— А твоя усадьба далеко от дома Тагона? — спросил я Марона.

— Изрядно.

— Значит в случае чего ты не успеешь прийти мне на помощь?

Мальчишка привстал на локте и удивленно уставился на меня.

— А я и не собираюсь, — ответил он.

От неожиданности я чуть не потерял дар речи. Вот так помощник! Выходит, для юноши, которого я считал своим другом и чуть ли не родственником все это время я оставался чужим человеком.

Казалось мое искреннее удивление развеселило Марона.

— Послушай, Тибон, — сказал он, — тебе пора понять, что мы с тобой не родные братья. Мы вместе воевали и только. Сейчас нам с тобой по пути, но завтра каждый из нас пойдет своей дорогой. Не думай, что я собираюсь нянчится с тобой всю жизнь.

Вот так дела! Конечно Марон здорово помог мне в пути, кое-что объяснил, кое-что показал, научил, как нужно вести себя с торговцами, но все это время я считал себя в нашей группе старшим. По просьбе Ругона я сопровождал раненного мальчишку домой и следил за тем, чтобы в дороге с ним ничего не случилось, а он значит думает, что все происходило наоборот.

— Скажу тебе честно, — продолжал Марон, — мы вряд ли сможем стать друзьями. Мы слишком разные. Не хочу тебя обидеть, но боги могли бы выбрать для своих целей кого-нибудь более достойного.

Теперь его косые взгляды и презрительные усмешки стали мне понятны. Похоже моего попутчика терзала простая человеческая зависть.

— Ты хотел бы оказаться на моем месте? — прямо спросил я.

— Я уже один раз оказался, — ответил юноша, — когда надел твои доспехи.

Мне было обидно слышать такие слова. Признаться, я ожидал от Марона большей благодарности. Все-таки убив Булина я спас ему жизнь. А мальчишке похоже понравилось поучать меня. Не знаю кем он себя вообразил — мудрым наставником или старшим товарищем, но остановиться он уже не мог.

— И вообще имей в виду, что мы — настоящие воины всегда делаем только то, что выгодно, — важно заявил Марон, — и сейчас я иду с тобой только потому что нам по пути.

Снисходительный тон, которым были сказаны эти слова здорово разозлил меня.

— По-твоему Ругон и остальные всюду сопровождают Гамона только потому что им так выгодно? Я думал они делают это из любви и уважения, думал, что они друзья. Неужели вы — настоящие воины все время талдычащие про верность и честь на самом деле думаете только о материальном благополучии?

Видимо мои слова задели Марона. Мальчишка отбросил в сторону плащ и сел на постели.

— Глупец! Гамон полководец и ближайший соратник короля. Тот, кто окажется с ним рядом в нужное время получит от жизни все.

— Ругон тоже так думает?

— Конечно! — глаза Марона блеснули в свете костра, — за свою службу он получает большие деньги. Только ей он обязан домом в столице и местом при дворе.

— Значит им движет только корысть? — не сдавался я.

— Корысть движет всеми нами, — воскликнул мальчишка, — говорю тебе Ругону повезло! Конечно ему много лет и рано или поздно Гамон заменит его кем-нибудь по моложе, но это будет еще очень нескоро. Так что у старика еще есть время, чтобы потуже набить свой кошелек.

Похоже Марон завидовал не только мне. Наверно он был бы не прочь когда-нибудь занять место старика. Неужели Тагон не видел, как алчность овладевает его племянником? Я был уверен в том, что в этом споре маленький воин поддержал бы меня. Наверно он был бы так же удивлен услышав слова любимого родственника. В речах Марона то и дело проскальзывали интонации Лагона. Неужели за такое короткое время троюродный дядя сумел вложить в голову юноши свои мысли.

— Значит ты можешь выдать меня королевским шпионам, — спросил я боясь услышать утвердительный ответ, — если тебе это будет выгодно?

Мальчишка вскинулся и сердито засопел.

— Я поклялся хранить твою тайну и сдержу обещание, но не проси у меня большего.

Он лег, повернулся ко мне спиной, накрылся плащом с головой и притворился спящим. Сказать мне было нечего, поэтому я свернулся калачиком на постели и попытался заснуть. Похоже заполучив богатое наследство я так и не обзавелся родней. Действительно глупо было надеяться на то, что представители другого мира встретят самозванца с распростертыми объятиями. Конечно я им не ровня. Кстати Ругон так и не показал мне, как нужно обращаться с магическим жезлом, сославшись на то, что серьезному колдовству лучше учиться у настоящих знатоков.

— В каждом городе есть мастер огня, — сказал он, — обратишься к нему. Он тебя всему научит.

Теперь я понимал, что старику просто не досуг было со мной возиться.

После нашего разговора Марон все больше молчал и держался особняком. Я старался не обращать на него внимания. Кто знает, что сейчас происходит у мальчишки в душе. Может быть мои слова о предательстве задели молодого дворянина и теперь он мучается от обиды, а может быть он понял, что вел себя глупо и сейчас испытывает стыд за свои необдуманные речи. Будет очень жаль, если мы поссоримся из-за подобного пустяка. При первой же возможности я постараюсь объяснить ему, что дорожу его дружбой и ценю все, что он для меня делает. Даже, если он не станет меня слушать ему все равно еще какое-то время придется терпеть мое общество. Я обещал Ругону проводить Марона домой и слово свое сдержу.

Горные дороги трудны и небезопасны, но все когда-нибудь заканчивается и даже нашему долгому путешествию пришел конец. Извилистая тропа неожиданно вывела нас к небольшому поселению, состоящему из шести дворов. Я с интересом принялся разглядывать деревню Марона. Признаться, ее маленькие размеры удивили меня. Я думал, что она будет значительно больше. Постройки выглядели весьма внушительно. Дома и заборы в этих краях по традиции складывали из камня, потому что обломки скал лежали прямо под ногами и собирать их было легче, чем таскать из ближайшего леса бревна для сруба. Колодца я не заметил, зато в двух шагах от деревни обнаружился небольшой водопад. С горной кручи поднимая тучи брызг низвергался вниз сверкающий поток, который не замерзал даже зимой и падал в глубокую каменную чашу.

«Интересно, где же усадьба Марона», — подумал я, разглядывая крестьянские дома, — «Не станет же дворянин прозябать в этих холодных хижинах».

— Нам туда, — молодой воин махнул рукой.

Только сейчас я заметил стоящую неподалеку от деревни прижавшуюся одной стороной к отвесному горному склону одинокую башню. Сложенная из дикого камня она практически сливалась со скалой. Ведущую к ней некогда ухоженную дорожку занесло снегом и засыпало сорвавшимися с кручи мелкими камешками. Небольшой участок земли, отведенный под огород, весь зарос высокими с человеческий рост сорняками. Высохшие от холода они печально шелестели на ветру и покачивали круглыми пустыми головками. От сырости на одной из сторон башни обращенной к водопаду неровно уложенные камни поросли зеленым мхом. Рассохшаяся входная дверь была чуть приоткрыта.

— Добро пожаловать домой, — сказал Марон.

Я замер с открытым от удивления ртом разглядывая давно заброшенное строение. Несомненно, эта башня когда-то была дворянской усадьбой. В стародавние времена, когда людей в долине было совсем немного, а дворян и того меньше воины по праву считались защитниками родных мест. Удерживать большие крепости малым числом было трудно, поэтому они строили вот такие башни в которых могли жить и при случае обороняться от врагов или диких животных. С тех пор многое изменилось, население долины умножилось, и дворяне стали возводить для себя обычные дома к которым в память о трудных временах иногда пристраивали небольшие башни. Правда теперь они служили больше для красоты, чем для безопасности.

Судя по всему, эту башню люди покинули много лет назад. Почему Марон привел меня сюда? Не может быть, чтобы его семья жила в таких условиях. А если это так, то где его мать и родня?

— Что случилось с твоим домом? — в ужасе спросил я.

Марон зловеще рассмеялся.

— Это твой дом.

— Мой? Но как же…, - не понял я, — мы же шли к твоей усадьбе?

— Вот еще, — фыркнул мальчишка, — стану я приводить в дом человека, который лишил меня наследства. Да и мои родственники вряд ли обрадуются такому гостю. Извини, Тибон, но хотя ты и принадлежишь к великому роду, но выглядишь и ведешь себя, как оборванец.

Я смотрел на него во все глаза и не верил своим ушам. Значит странный разговор состоявшийся между нами вчера был только прелюдией к чему-то большему и теперь мне предстояло узнать много интересного. От нехорошего предчувствия похолодело в груди. Если бы сейчас из-за крайнего дома появились королевские стражники я бы не удивился.

— Поздравляю, — сказал Марон, — ты теперь зовешься Тибон и Регема. Можешь войти в дядюшкин дом, если не боишься пауков и крыс.

Словно громом пораженный я стоял и смотрел на высокую древнюю башню.

Не может быть, чтобы блестящий воин Тагон жил в такой дыре.

«Хотя почему не может», — неожиданно подумал я, — «человек которому я прислуживал не был богат, после его смерти в кошельке оказалось совсем немного денег и оружие у него было самое простое».

А Марон все никак не мог успокоиться. Видимо то, что я получил в наследство имущество его дяди не давало ему покоя. Всю дорогу обида и зависть разъедали душу молодого воина и сейчас долго скрываемое раздражение наконец вырвалось наружу.

— Наверно зря ты подарил мне кинжал Булина, — издевательским тоном сказал он, — сейчас бы он тебе пригодился. Думаю, вырученные с его продажи деньги помогли бы тебе отремонтировать новый дом.

Наверно он хотел унизить и обидеть меня этими словами, вот только у него ничего не получилось. Несмотря на то, что жестокая правда наконец открылась мне в душе не было горечи. Я ни о чем не сожалел. Подаренные вещи не значили для меня ровным счетом ничего. Легко пришли, легко ушли. Наверно потому что я еще не привык к тому, что в этом мире за все надо было расплачиваться звонкой монетой деньги не имели для меня такого значения, как для Марона. К тому же давно в прежней жизни мудрые люди говорили со мной на другом языке, который до сих пор был мне более понятен и близок, чем язык современного дворянства.

«Прощайте врагам своим недостойное поведение» — говорил Гугон красноречивый, — «ибо демоны терзают их души и не дают видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Но прощая их слабости и пороки держите свой разум закрытым, чтобы зло не могло проникнуть в вас. Только тогда отвратительные демоны, блуждающие по миру в поисках неокрепших душ, будут не властны над вами».

— Ничего, — сказал я, — обойдусь.

Услышав мои слова Марон ощетинился словно дикий зверь. Теперь, когда маски были сброшены он больше не скрывал своей ненависти ко мне. Неужели от того, чтобы броситься на меня с мечом его удерживала только клятва?

— Теперь понятно почему Тагон называл этот дом Диким местом, — продолжал я, — и ты так страдаешь только потому что не смог заполучить его? Неужели ты так хочешь владеть этой старой башней?

Насмешка, прозвучавшая в моих словах, окончательно вывела Марона из себя.

— Когда-нибудь этот дом все равно станет моим, — прошипел он, — мы дворяне всегда получаем то, что хотим. Этим мы отличаемся от самозванцев вроде тебя.

Я удивленно приподнял бровь.

— Да, — продолжал Марон, — я наблюдал за тобой. Хоть все и считают тебя носителем великой крови, но ведешь ты себя, как простолюдин. Поэтому я говорю тебе прямо в глаза — ты не такой, как мы! Пусть у тебя на шее висит амулет, но высокое происхождение надо еще доказать!

Зачем он говорил мне все это? Чего добивался? Неужели мальчишка всерьез рассчитывал на то, что я не вынесу оскорблений и вызову его на бой? Ну уж нет. Я хорошо помнил на что он способен. Одно оставалось для меня загадкой, что он собирался сказать Ругону в случае, если я погибну в поединке? Конечно он бы без труда меня победил. Безобидное испытание в шатре Гамона наглядно показало, что я совершенно беспомощен перед настоящим воином. И все-таки не стоило спесивому мальчишке говорить со мной от имени всех дворян. Я вспомнил Химона, Тагона и многих других. Всех тех, кто за последнее время стал мне ближе и роднее, чем собственная семья. Казалось, что сейчас все они сгрудились за моей спиной. Призраки угрюмо молчали, слушая ядовитые речи отпрыска знатной фамилии.

— Мне все равно, что ты думаешь и кем меня считаешь, — ответил я, — род трех вершин столетия скрывался среди простых людей. Они пасли скот, копались в огороде, плели корзины и резали ложки на продажу, но не потеряли ни чести ни совести. Быть простолюдином не преступление.

Мальчишка хотел что-то сказать, но я не позволил.

— Жадность затмила твой разум. Я вернул тебе доспехи дяди, подарил дорогой кинжал, а тебе все мало. Ну так убей меня и забери амулет. Назовись наследником рода Трех вершин и займи мое место, если у тебя хватит на это смелости.

Казалось мои слова наконец отрезвили Марона. В замешательстве он разжал сведенные от бешенства кулаки и отступил назад на тропу.

— Тебе пора домой, — сказал я, — не заставляй волноваться свою мать.

Я повернулся к нему спиной, вошел в башню и с силой захлопнул за собой дверь.

Так вот ты какой, дом Тагона! С одной стороны каменной кладки не было вовсе. Древние строители начали строить башню прямо от скалы. Хорошо пригнанные друг к другу дикие валуны вплотную прижимались к утесу. Крутая лестница ведущая на второй этаж тянулась вверх вдоль скалы повторяя все ее выступы и неровности. Дверь сделали на южной стороне, чтобы теплые ветра быстрее прогревали холодное жилище. В стене, обращенной на восток был устроен очаг и дымоход, рядом с ним предыдущие хозяева башни соорудили лежанку, а у западной стены стоял массивный стол, к которому примостилась широкая лавка. Пол был деревянный набранный из хорошо подогнанных друг к другу толстых досок. Я сделал несколько шагов и пылевые вихри поднялись из-под моих ног. Не знаю сколько лет простоял этот дом в запустении. Наверно Тагон давно покинул его и большую часть времени проводил в столице. Теперь мне было понятно почему Ругон не взял меня я собой. Хитрый старик понимал, что здесь в этом захолустье никто не станет меня искать, если конечно Марон не предаст меня. Но почему-то я был уверен в том, что мальчишка не станет этого делать. Сквозь узкие словно бойницы окошки внутрь падал рассеянный свет и поднятые моими шагами пылинки плясали и играли в его лучах.

— Добро пожаловать домой, — сказал я сам себе.

Когда я налюбовался на свое новое жилище и вышел наружу оказалось, что Марон и носильщик уже ушли. Я видел, как они поднимались по тропе. Даже если бы я захотел их окликнуть и остановить у меня бы ничего не получилось. Они ушли слишком далеко. На дорожке осталась цепочка следов.

— Господин!

Я оглянулся и увидел стоящего рядом носильщика. Он аккуратно сложил мои вещи возле башни и терпеливо ждал, когда я соизволю с ним расплатиться.

— Мы пришли, господин? — спросил он.

— Да.

Я вытащил из кошелька маленькую серебряную монету и протянул ему.

— Этого хватит?

Я платил ему каждые три дня и знал, что полученных от меня денег будет более чем достаточно.

— Спасибо, господин, — парень поклонился.

— Ступай.

Он не заставил просить себя дважды и бросился вслед за Мароном. Носильщики нанимались вдвоем, наверно и вернуться в родную деревню они собирались вместе.

Рядом с башней в скальном выступе было выдолблено широкое сиденье. Его засыпало снегом и сухими листьями. Я вычистил мусор и тяжело опустился на него. Ноги гудели от долгой ходьбы и им требовался отдых. С этого места открывался потрясающий вид на маленькую затерянную в горах долину, на деревню и узкий проход по которому мы пришли. Наверно прежние хозяева сажали сюда наблюдателя, чтобы он следил за тем, не идут ли враги. Облокотившись спиной на холодные камни и положив меч на колени, я подумал: «Мой путь закончен. Долгая дорога подошла к концу. Вот оно наследство Тагона за которое я так долго боролся — крошечная нищая деревенька и заброшенная старая башня. Кошелек мой пуст, зато все королевские ищейки рыщут по стране в поисках меня. Великая насмешка богов состояла в том, что, получив свою долгожданную награду я все-равно остался ни с чем».

Пошел снег. Мягкие хлопья повалили с неба заметая узкую тропинку, следы Марона и носильщиков. Я сидел на холодных камнях и вспоминал свое бегство из захваченного монастыря, оборону Пауса, великую битву, ужасы войны, которые мне пришлось пережить, всю ложь, которую мои уста смогли произнести и кровь, которую мне пришлось пролить.

Из-за стены крайнего дома выглянул крестьянин. Он смотрел на меня во все глаза, словно увидел перед собой великое чудо. Одна за другой двери домов стали открываться. Жители выходили из дворов и шли к башне. Их было много, больше чем я мог себе представить. Люди остановились на дорожке, немного не доходя до моего нового дома. Они робко жались друг к другу и с испугом смотрели на меня.

— Здравствуй, молодой господин, — наконец сказал какой-то старик, который рискнул подойти ближе всех.

Я встал и сделал шаг к притихшим людям.

— Здравствуй, — сказал я, — Здравствуйте все!