По городам США

Вашингтон

Лучшее время года в Вашингтоне — весна. В эту пору город заполнен тысячами туристов и спортсменов, прибывших со всех концов страны на спортивный фестиваль.

Вашингтонская весна на один месяц опережает нашу московскую. В апреле все ходят уже без пальто, к первым числам мая температура воздуха доходит до 20 градусов тепла, в парках цветет японская вишня, на клумбах распускаются нарциссы и тюльпаны.

Филадельфия. Скульптурная группа у здания Академии художеств

Наша поездка в Вашингтон совпала с началом весны.

…Итак, в один из солнечных апрельских дней мы покидали Нью-Йорк. Вначале дорога шла через подводный туннель под Гудзоном. Машины летели по две в ряд с огромной скоростью. Сразу же после туннеля началось открытое пространство, а дальше — корпуса фабрик и заводов.

В открытые окна машины то и дело врывались смрад и терпкие запахи. Вот молочно-белые клубы дыма стелются, спускаясь вниз по стенкам высокой трубы. Крыши ближайших домов и почва покрыты беловатым налетом. А из двух соседних заводских труб чадит ядовито-желтый дым. Рядом взвиваются в небо огромные факелы колеблющегося пламени, расточая приторный запах, напоминающий запах жженной кости и серы. Вероятно, поэтому тут так чахлы деревья. Поражает, как в подобной атмосфере могут жить люди.

Мы плотно закрываем окна машины и увеличиваем скорость, чтобы побыстрее проскочить через зону зловония.

Широкое, без единой щербинки бетонированное шоссе не имеет пересечений до самого Вашингтона. Впереди то и дело появляются надземные арки и подземные туннели для машин, но мы минуем их с быстротой, стирающей всякие детали.

Мелькают указатели населенных пунктов, щиты разноцветных реклам, пункты для ремонта и заправки легковых автомобилей, закусочные, мотели.

Голос диктора сообщает по радио через каждый час температуру воздуха, его влажность, последние новости. Артисты поют какие-то песенки, разыгрывают веселые сценки; все это перемешивается с рекламными объявлениями.

Вдруг нашу машину останавливает дорожный чиновник. Он предлагает оплатить стоимость проезда по шоссе. Платим полтора доллара и едем дальше. Виднеется мост. Тут надо заплатить всего 50 центов. Вскоре мы минуем Филадельфию и такой же шумный, озаренный огнями Балтимор и выезжаем снова на шоссе.

По обеим сторонам дороги пашни, огороженные фермерские участки, леса. Глядя на темно-зеленый лесной ершик, кое-где с плешинками и с красноватыми пятнами американского клена, мы в полной уверенности, что до Вашингтона еще далеко, ведь это большой город, и приближение к нему, нам казалось, должно чувствоваться издалека.

Но вскоре по обеим сторонам шоссе в свете автомобильных фар мы различаем плотные ряды 1-2-этажных коттеджей, увеличивается количество рекламных стендов, вдалеке под черным куполом неба, усеянного мириадами золотых точек, появляется тусклое городское зарево.

А вот уже настоящие городские улицы. Вдоль тротуаров цепочки машин. Проносятся освещенные витрины магазинов. Пешеходов почти нет, движение слабое. На наших глазах какой-то экономный торговец гасит рекламу в окне своего магазина. Встречаются целые блоки светлосерых зданий-коробок с черными, безжизненными окнами. Должно быть, это учреждения, впавшие в ночное оцепенение.

Но вот за поворотом на черном фоне небосклона мы видим белые очертания подсвечиваемого купола Капитолия, и нам становится ясно, что мы в центре Вашингтона.

11 часов вечера, а город уже обезлюдел. Кое-где еще светятся витрины магазинов и окна отелей, отдельными группками и парами из особняков выходят нарядные люди — мужчины во фраках и женщины в вечерних платьях. Бросая во все стороны яркие лучи света от крутящегося поверх крыши автомобиля фонаря, мчится полицейская машина.

Еще несколько поворотов по тихим улицам-аллеям, и мы останавливаемся у отеля «Лафайет», где нам предстоит прожить несколько дней.

…Вашингтон раскинулся вдоль левого берега реки Потомак, у ее слияния с притоком Анакостия, на территории столичного округа Колумбия, выделенного из штата Мэриленд, а частично и из Виргинии. Виргинская часть округа была возвращена штату в 1846 году. Ныне за рекой Потомак столичному округу принадлежит лишь сравнительно небольшая площадь с Вашингтонским национальным аэродромом, Арлингтонским национальным кладбищем и Пентагоном.

Вашингтон был основан в 1791 году и с самого начала задуман как столичный город. Его планировал инженер Ланфан, француз по происхождению. Вероятно, это объясняет некоторые идеи планировки Вашингтона, заимствованные у Парижа. Так, центральная аллея, ведущая к Капитолию строго с запада на восток, так называемый Молл, очень напоминает Елисейские Поля в Париже. Влияние Франции, как нам представляется, также сказалось в облике некоторых вашингтонских площадей — сёркусов: Дюпон-сёркус, Логан-сёркус, Томас-сёркус и т. п., от которых, как от площади Звезды в Париже, отходят во все стороны радиальные магистрали.

Центральной точкой города Ланфан избрал холм Дженкинс-Хилл. Теперь этот холм именуется просто Хиллом или Кэпитол-Хиллом. На нем было построено самое высокое здание города — Капитолий (В Капитолии заседает конгресс США). Названо оно так по аналогии с древнеримским храмом Капитолием. Некоторая внешняя помпезность этого здания, очевидно, должна была придать ему торжественность и внушить уважение к законодательному органу США. Купол здания хорошо виден издалека, особенно вечером, когда Капитолий освещают лучи прожекторов.

На противоположном от Капитолия конце Молла, на невысоком холме посреди обширной зеленой лужайки, стоит второй ориентир города — памятник-обелиск Вашингтону, или «карандаш», как его обычно называют, он по форме напоминает граненый карандаш с заточенным концом. Обелиск построен в 1885 году. Высота памятника 180 метров, его хорошо видно за десятки километров от города. Обелиск используется туристами для осмотра города с птичьего полета. За 10 центов на быстроходном лифте можно подняться к самому острию «карандаша».

Строго на север от обелиска, под прямым углом к Моллу, на конце столь же обширной, как Молл, ничем не застроенной зеленой полосы виднеется полукруглый, украшенный колоннами портик небольшого двухэтажного особняка. Это Белый дом, резиденция президента.

Белый дом и Капитолий — главные постройки некогда задуманного Ланфаном столичного ансамбля.

В последующие годы этот ансамбль подвергся существенным коррективам. На первоначальный план города с его круглыми площадями и расходящимися от них лучами-улицами была наложена абсолютно правильная прямоугольная сетка улиц, тянущихся в направлении с севера на юг и с запада на восток. Капитолий и при последующей планировке сохранил центральное положение. Улицы, идущие от Капитолия на север, юг, восток и запад, делят весь город на четыре части (района): Северо-Восток, Северо-Запад, Юго-Восток и Юго-Запад. В каждом из этих районов улицы, параллельные оси север-юг, обозначены цифрами, а перпендикулярные — буквами. Таким образом, все координаты в городе повторяются четырежды, по числу районов, и поэтому, отправляя письмо в Вашингтон, нужно обязательно указывать название района.

Главный деловой район города — Северо-Запад. Здесь сосредоточены многоэтажные отели, большинство пра-вительственных зданий, в том числе Белый дом, многоквартирные дома, где живут главным образом правитель-ственные служащие, магазины. Вокруг парка Рок-Крик и западнее — роскошные и комфортабельные особняки высшего чиновничества, посольства.

Юго-Западный район самый маленький. В нем размещены железнодорожные депо и продовольственные склады.

В двух восточных районах живут мелкие служащие, торговцы и почти все негритянское население Вашингтона. Здесь очень много неблагоустроенных, а часто просто непригодных для жилья домов.

Негры составляют почти треть населения Большого Вашингтона и более 50 процентов — округа Колумбия. Они выполняют всю черную, физическую работу в городе: их всегда видишь убирающими улицы, подносящими ящики и коробки к складским помещениям магазинов, разносящими письма и товары на дом, протирающими окна.

Небольшое число негров состоит на государственной службе, но это почти исключительно курьеры, мелкие клерки, таможенные чиновники. Собственников, даже мелких предприятий, среди негров мало. Лишь в похоронном деле негритянские предприниматели по существу монополисты.

Мы несколько раз бывали в Вашингтоне в кино, однажды присутствовали на концерте смешанного (с участием негров) хора в крупнейшем концертном зале города — Конститьюшн-Холле. Но и в кинотеатрах, и в огромном концертном зале мы тщетно искали глазами среди публики негров или хотя бы мулатов. Ни тех, ни других не было. Сегрегация продолжает процветать даже под носом законодателей. Что же говорить о других городах, особенно за линией Мэйсон — Диксон? (Линия условного раздела между Севером и Югом)

Вашингтон — быстро растущий город. Он давно уже перевалил за административные границы округа Колумбия, в штаты Мэриленд и Виргиния. Население этого округа в 1960 году составляло 747 тыс. человек, а население города с пригородами на ту же дату достигло 2 млн. человек.

Город растет и развивается вместе со все возрастающей ролью государственных органов и чиновничества США в делах общества. Функции правительства и федеральной администрации постоянно растут. Соответственно с этим и появляются новые правительственные департаменты, комиссии, растет армия чиновников.

Внешне это проявляется в Вашингтоне в появлении все новых и новых правительственных зданий, в расширении старых. Неоднократно подвергался перестройке и расширению Белый дом, тесно стало в своем громадном здании Госдепартаменту, и к нему было присоединено новое.

Вашингтон по своему внешнему облику не похож на другие крупные города Америки. Если оставить в стороне восточную часть города, куда редко попадают приезжие туристы, Вашингтон отличается внешним спокойствием, довольством, стабильностью. Здесь много красивых зеленых улиц и площадей, великолепные парки, обилие памятников и музеев, хорошо одетая самодовольная публика. В городе почти незаметен лихорадочный капиталистический азарт, бьющие в глаза социальные контрасты, столь характерные для крупнейших промышленных и деловых центров Америки. Люди здесь ходят спокойно, не бегут, как в Нью-Йорке, уличные рекламы здесцне столь крикливые и пошлые, как на Таймс-сквере или в центре Чикаго. Здесь нет взмывших в небо небоскребов — свидетелей крупной деловой игры и алчного азарта владельцев недвижимости. Дух чиновничьей респектабельности и некоторой официальной замкнутости витает над городом.

Правительственные учреждения сосредоточены в центре столицы — между Белым домом и Капитолием. Улицы Конститьюшн-авеню, Пенсильвания-авеню и 15-я стрит ограничивают так называемый «федеральный треугольник» с наибольшим скоплением правительственных зданий. Внутри этого треугольника находятся: Комиссия федеральной торговли, Государственный архив, Министерство юстиции вместе с ФБР (разведывательным управлением), Налоговое управление, Почтовое ведомство, Управление фермерского кредита, Министерство торговли.

По бокам от Белого дома, словно правая и левая руки президента, разместились Государственный департамент и Министерство финансов США. Далее, на Конститьюшн-авеню в районе 17-33-й стрит стоят здания Министерства внутренних дел, Министерства военно-морского флота, Администрации ветеранов войны, Комиссии по атомной энергии, Управления федеральных резервов, Национальной академии наук, за ней новое здание Государственного департамента.

В старом доме Госдепартамента некогда размещались одновременно с ним Министерство военно-морского флота и Военное министерство. Теперь у Госдепартамента два громадных здания: Военно-морское министерство занимает целый блок зданий, а Военное министерство обосновалось в крупнейшем в мире административном здании — Пентагоне.

Дурная слава американской высшей военщины, как самостоятельной и наиболее агрессивной силы в правительстве США, сделало слово «Пентагон» нарицательным.

Пентагон — это здание, в плане представляющее собой пять концентрических пятиугольников с обширным внутренним двором. Общая полезная площадь здания (если вообще уместно здесь применять слово «полезная») составляет 600 тыс. кв. метров. В нем работают около 35 тыс. военных чиновников.

Пентагон — изолированная военная колония. Чтобы уменьшить общение чиновников с внешним миром, колония обеспечена необходимой системой бытового обслуживания. Здесь свое почтовое отделение, аптеки, универсальные магазины, книжные лавки, магазины военной одежды, парикмахерские, пекарни, мастерские химчистки, по ремонту обуви и т. п. В здании многочисленные кафетерии, бары, обеденные залы. В летние месяцы в часы лэнча служащих подбадривают военные оркестры.

Из этого здания время от времени на весь мир раздаются призывы к военным авантюрам против стран социа-листического лагеря.

Федеральные власти стремятся не допускать роста численности рабочего класса в столице. И с этой целью ограничивают строительство промышленных предприятий. Город развивается однобоко. Его основной функцией было и остается управление страной. На государственной службе состоит приблизительно треть всего самодеятельного населения города. В Вашингтоне 236 тыс. федеральных чиновников, кроме того, 55 тыс. человек работают в административных органах округа Колумбия и пригородов (в Мэриленде и Виргинии) и 58 тыс. человек состоят на военной службе. Остальные две трети работающих так или иначе обслуживают упомянутую треть — государственных чиновников. Лишь 22 тыс. рабочих заняты в промышленности. Одна из крупных статей вещественного вывоза Вашингтона — бумажные отходы. Железные дороги ежедневно вывозят до 25 больших пульмановских вагонов бумажной макулатуры.

Множество промышленных корпораций, торговых ассоциаций, профсоюзов и т. п. с центрами в Нью-Йорке или в других городах имеют в Вашингтоне свои конторы или представителей. Они сообщают шефам о всем происходящем в столице или представляющем для них интерес, а также занимаются закулисными делами, оказывающими влияние на решения правительственных учреждений или на позицию отдельных «влиятельных персон».

Рабочий день в Вашингтоне начинается рано. Уже в 6 часов на улицах можно видеть людей, спешащих по делам. Это уборщицы, направляющиеся в Капитолий, чтобы успеть привести в порядок комнаты конгрессменов; работники ресторанов, устремляющиеся на автохолодильниках к рыбному супермаркету на берегу Потомака, чтобы заранее закупить свежие продукты на день; негры, протирающие окна магазинов. В это время уже кончает работу служба очистки и поливки улиц. Город, принимающий ежедневно тысячи гостей из других городов и из-за границы, заботится о своей чистоте.

Торопятся занять свои места служащие отелей в ожидании очередного наплыва приезжих.

К 7 часам вокзальную площадь у Юнион Стейшн начинают заполнять люди, прибывающие на работу в Вашингтон из Виргинии и Мэриленда. Среди них много женщин. Улицы наполняются машинами, автобусами, такси. Полицейские в белых перчатках с крагами энергично размахивают руками, предпринимая героические усилия, чтобы рассосать образующиеся пробки. К 8 часам заполняются все свободные места на парковочных площадках центральных улиц, и дежурные вывешивают при въезде таблички: «Все занято». Заполняются драгсы (закусочные) и кафетерии. Служащие торопятся перекусить перед работой.

Часы пик продолжаются до 9 часов. На перевозку служащих брошены все транспортные средства компании «Кэпитал трэнзит». От 8 до 8.45 начинается рабочий день в учреждениях. К 9 часам или несколько позднее к работе приступают и высшие чиновники.

С 11.30 получасовой перерыв на лэнч в правительственных учреждениях. К этому времени появляются первые выпуски дневных газет.

Ровно в 12 часов открывается заседание сената и палаты представителей. Час дня — обычное время для завтрака и выступления в Национальном клубе печати очередной высокой персоны.

В полдень магазины заполняют жены чиновников, вышедшие из дому для ежедневного шопинга.

К 15.30 начинают готовиться к уходу федеральные служащие. Они кончают обычно в 16 часов. В этот час обратный поток служащих устремляется из учреждений домой.

Торопясь, как бы не попасть в одну из автомобильных пробок, из экскурсии в Маунт Верной возвращаются «каучуковые шеи».

К 17 часам кончается заседание конгресса, и конгрессмены, еще продолжая о чем-то спорить, группами спускаются подлинной мраморной лестнице и останавливаются у ее основания в ожидании своих машин, которые им подгоняет служащий.

В 19 часов особенно забиты телефоны. Вашингтонцы договариваются о вечерних встречах, визитах, приемах.

К 22 часам закрываются магазины. К этому времени город затихает. Здесь нет манящих бродвейских огней. После кино вашингтонцы, зевая, разбредаются по домам. Лишь за плотно зашторенными окнами особняков и гостиных зал отелей слышны приглушенные голоса, оттуда доносится джазовая музыка. В Вашингтоне много приемов, официальных обедов, коктейлей, официальных встреч, пресс-конференций, посольских приемов, слетов. «Потребление общества на душу населения» здесь значительно выше, чем в других городах Америки.

В 24 часа снимают свою обшитую золотом униформу и уходят домой служащие отелей.

На следующий день все повторяется сначала.

Каждый приезжающий впервые в столицу США прежде всего стремится взглянуть на Белый дом, резиденцию президента. Побывали там и мы. Любопытство вызывает не столько личность самого президента, сколько сознание того, какая в этом главном штабе всего капиталистического мира сосредоточена реальная политическая власть. Колоссальная власть и права президента часто не соответствуют личности, облеченной этой властью.

Президент в США не только глава государства, но и глава исполнительной власти, глава правительства. Он назначает всех членов правительства и следит за тем, кого последние назначают в качестве своих подчиненных.

Президент — лидер правящей партии. Он направляет партийную политику через председателя национального комитета партии и других политических деятелей.

Президент издает правительственные указы, которые для него подготавливаются аппаратом. Эти указы имеют силу закона.

Президент через исполнительный аппарат подготавливает и вносит в конгресс законопроекты, а затем утверждает законы, принятые конгрессом.

Через бюджетного директора президент определяет бюджет правительства. Бюджет исчисляется миллиардами. Он содержит столько статей, что члены конгресса практически никогда не знакомятся с ним полностью. Больше всего ассигнований выделяется на военные нужды.

Конгресс может спорить по некоторым статьям, но, как правило, бюджет утверждается с небольшими изменениями.

Президент обладает правом вето в отношении любого законопроекта конгресса, и обычно вето убивает законопроект. Собрать две трети голосов в конгрессе против президента большей частью бывает невозможно. Иногда негласная угроза применить вето используется, чтобы «убедить» конгрессменов принять тот или иной закон.

Президент направляет внешнюю политику страны, он является верховным главнокомандующим всех родов войск.

И, наконец, главное — президент, как правило, надежный исполнитель воли тех «шестидесяти семейств» США, которые, опираясь на свои миллиарды, определяют и внутреннюю и внешнюю политику страны.

Президент — первое представительное лицо в стране, и вашингтонцы чаще всего видят президента, когда он выступает именно в этой роли.

Не проходит и недели, чтобы Пенсильвания-авеню не оглашалась воем сирен полицейских машин, предупреждающих о приближении к Белому дому кортежа автомобилей с каким-нибудь именитым зарубежным гостем.

Приезжают в Белый дом и влиятельные персоны из Нью-Йорка, Чикаго, Хьюстона, Лос-Анжелеса, Кливленда. Им не оказывают столь пышных официальных почестей, как иностранным гостям, но с ними считаются не меньше.

Границы округа Колумбия являются одновременно и административными границами Вашингтона как столицы. Более того, этот округ порой выступает и как штат, так как имеет некоторые административно-хозяйственные учреждения уровня штата, например Комиссию коммунальных услуг.

Такое смешение административных уровней, представленных в Вашингтоне, приводит к целому ряду весьма своеобразных явлений. Вот несколько примеров.

В округе Колумбия действуют четыре независимые полиции даже если не считать ФБР, Секретную службу и специальную охрану правительственных зданий.

Ограничение скорости вождения автомобилей в некоторых местах города установлены Министерством внутренних дел, в других — властями округа.

Названия улиц в старом городе могут быть изменены лишь решением конгресса, тогда как обычно это прерогатива местного городского управления.

Власти города не могут дополнительно нанять ни одного, даже самого мелкого чиновника без специального утверждения конгрессом США.

Постановления, которые во всех городах принимаются городскими властями, здесь обретают форму законопроектов и принимаются конгрессом с последующим утверждением президентом.

Вашингтонцы до 1960 года были лишены голоса не только во время выборов президента и конгресса, но и при избрании местной городской власти. Согласно 23-й поправке к конституции США, принятой в 1960 году, жителям округа Колумбия предоставлено право участвовать только в выборах президента. Служащим запрещено бастовать. Этого права их лишает самый факт проживания на территории федерального округа и работы в правительственных учреждениях.

Сейчас многие в Вашингтоне считают, что лишение вашингтонцев права на самоуправление объясняется опасением, как бы в результате выборов негры не возглавили местную власть, поскольку в округе их проживает больше, чем «белых» американцев.

Интересно, что вашингтонцы, проживающие за пределами округа Колумбия, могут голосовать на местных выборах, но уже по соответствующему штату. Часто двое служащих одного и того же учреждения, а может быть, даже сидящих за соседними столами, неравноправны: один пользуется гражданскими правами, другой лишен их.

Округ Колумбия для решения специфических городских вопросов имеет управление, возглавляемое тремя комиссарами. Эти комиссары назначаются президентом на три года. Фактические права комиссаров крайне ограничены. Они занимаются решением самых мелких технических проблем (установлением правил перехода пешеходами улиц и т. д.). Роль городского совета в Вашингтоне практически выполняет конгресс США, который иногда принимает решения по смешным мелочам. Был такой случай, когда конгресс вынес постановление о том, чтобы театры города продавали специальные входные билеты, когда сидячие места уже все проданы.

Если проследить историю роста и развития Вашингтона как города, в глаза бросается любопытная деталь.

Деловая активность города оживлялась, и город переживал период просперити именно тогда, когда вся нация в целом оказывалась повергнутой в пучину очередного экономического или военного кризиса. В такие периоды чиновничий аппарат быстро достигал гипертрофированных размеров, и это вливало новые доллары в деловую жизнь города.

Самыми сильными стимулами роста Вашингтона были первая мировая война, кризис 1929–1933 годов, вторая мировая война и, наконец, холодая война последних лет.

В Вашингтоне нет крупных частных предприятий и нет крупных капиталистов, если не считать тех, которые занимают высокие должности в государственном аппарате.

Вашингтон — город преимущественно «средних слоев». Заработная плата государственных служащих здесь основной источник дохода населения и основной стимул хозяйственной деятельности.

Вашингтон почти ничего не производит сам. Он только покупает и потребляет. В этом смысле символ вашингтонской деятельности не фабричная труба, не жирные пятна на комбинезоне и не мозоли на руках. Скорее этим символом здесь могут служить конторский стол и прилавок в магазине.

Средний доход вашингтонцев выше, чем в других крупных городах страны, и это несмотря на снижающее влияние низких заработков негритянского населения. Доходы негров и здесь нищенские. Высокие средние показатели поддерживаются главным образом за счет хорошо оплачиваемых государственных служащих.

Еще более важным обстоятельством является то, что доход этот более или менее постоянный, стабильный, так как Вашингтон не связан с промышленностью, и его почти не касаются кризисные явления в экономике. Последнее оказывает самое непосредственное влияние на образ жизни вашингтонцев, на их образ мыслей и на характер.

Приехав в Вашингтон и поступив на государственную службу, американец как бы временно выключается из постоянной жестокой жизненной борьбы за существование. Если он не осмеливается критиковать правительство и проявляет себя вполне лояльным и исполнительным чиновником, ему обеспечено более или менее сносное существование без взлетов, но и без падений.

Привыкнув к относительной стабильности своего положения, вашингтонец обычно с трудом представляет себе перспективы возвращения к прежней жизни, полной страха и неуверенности.

Стабильный заработок чиновника обеспечивает более или менее стабильный спрос на товары, подвергающийся некоторым колебаниям лишь в периоды наплыва туристов и гостей, приезжающих для участия в крупных официальных церемониях.

В Вашингтоне преобладают, да и то большей частью мелкие, частные предприятия по производству различных предметов потребления: спиртных напитков, ювелирных изделий, сувениров, предметов косметики, бумаги, книг, готового платья. Есть два крупных предприятия, находящихся в. ведении правительства: артиллерийский завод и правительственная типография; множество заведений занято бытовым обслуживанием населения города и приезжих туристов: парикмахерские, салоны красоты, прачечные, мастерские по химической чистке одежды, рестораны, отели, гаражи, прокатные автостанции, продовольственные магазины, фотографии, конторы машинописи и стенографии, цветочные магазины, платные гольф-площадки, заведения для игр в кегли и крокет, танцевальные оркестры, заведения по выдаче во временное пользование фраков и прочей одежды, танцевальные школы и прочее.

В дни выдачи зарплаты государственным служащим в вашингтонских магазинах оживленнее, чем обычно. Ва-шингтонцы в этот день не ограничивают себя и не проглатывают на ходу «горячую собаку» («хот дог» на американском жаргоне — булка с сосиской). Они идут в рестораны, пьют крепкие напитки. Из-за угрожающих размеров пьянства в городе вино можно пить или у себя дома, или за столом в ресторане.

Здесь распространена продажа в кредит даже в мелкой розничной торговле, включая продовольствие. Это — отражение стабильности заработка.

Главный торговый район Вашингтона — улицы Ф и Г на северо-западе, между 7-й и 15-й стрит, к северу от Пенсильвания-авеню и восточнее Белого дома.

Магазины строятся и в растущих пригородах; цены на товары там ниже, чем в центре, так как туристы, создающие благоприятную конъюнктуру в городе, до пригородов не добираются. Многие вашингтонцы ради экономии нескольких долларов ездят за покупками на периферию города.

Вашингтон всегда запружен туристами. Весной и летом их особенно много. Столица — настоящая Мекка для туристов. Ежегодно общее их число в несколько раз превышает численность населения города (до 8 млн. в год). Туристы оставляют в Вашингтоне много денег, и это стимулирует его деловую жизнь. На улицах всегда можно встретить гида в форменной фуражке, готового любому продать свои знания о городе и его достопримечательностях.

Мы часто встречали экскурсии школьников и студентов колледжей. Приезжают в качестве туристов и «денежные мешки». Но на улицах их почти не видно. Они скрываются в роскошных залах первоклассных отелей или разъезжают по городу, откинувшись на спинку сиденья лимузина и делая вид, что они безразличны ко всему окружающему. Не дай бог, могут подумать, что и они любопытны.

Нам, разумеется, больше импонировали школьники. Мы любили прислушиваться к шумной, многоголосой толпе вихрастых подростков, слушали их замечания, вопросы. Они казались нам во многом похожими на нашу молодежь, веселую и задорную.

Был теплый, весенний вечер. Вдоль берега Потомака и возле памятника-мавзолея Линкольну стояли «как молоком облитые вишневые сады», источавшие одуряющий аромат цветов. Мы присели отдохнуть на каменные ступени лестницы. За несколько часов нам пришлось преодолеть не менее десяти километров, чтобы осмотреть хотя бы основные достопримечательности города.

Вашингтон богат музеями, красивыми зданиями, историческими местами и памятниками, чтобы их обойти и осмотреть нужна, пожалуй, неделя или еще более. На сегодня хватит, мы уже порядком устали. Надо передохнуть.

Номер гостиницы «Лафайет», в которой мы остановились, полностью изолирован от посторонних шумов. Отсутствие радио и толстый ворс ковров, делающий неслышными шаги, создают полную тишину. На стене картина с изображением батальной сцены. На столе стакан тщательно обернут вощеной бумагой с датой и надписью «простерилизован в среду». Разрываем бумагу и наливаем из кувшина воду с кубиками льда. На столе лежат две толстые Библии в сафьяновых переплетах с шелковыми закладками внутри. Шутки ради перекладываем закладку на десяток страниц и кладем книгу на прежнее место. На следующий день кто-то незримый, видимо, решив, что приезжие всерьез занялись чтением Библии, перенес ее на тумбочку возле постели. Листаем еще два десятка страниц и кладем закладки на новое место. Придя вечером в номер, мы находим Библии, лежащими на подушке. За несколько дней, к восторгу «невидимки», было «преодолено» больше половины Библии, и перед отъездом мы нашли обе Библии лежащими поверх наших чемоданов.

На следующий день нас пригласили посетить выставку научного оборудования и инструментов США, устраиваемую в медицинском центре в Бетесде.

Нужно сказать, что существенным фактором в развитии Вашингтона за послевоенные годы было возникновение в городе и пригородах научно-исследовательских учреждений. Среди них и маленькие лаборатории с полутора десятками служащих, и крупные экспериментальные и исследовательские предприятия типа «Мельпар, Инк», «Атлантик Рисёрч Корпорейшн», и другие. Медицинский центр в Бетесде — одно из крупных научных и лечебных учреждений.

Толпа посетителей сплошным потоком движется вдоль стендов и столов, заставленных приборами и инструментами. В павильонах стоит гул голосов, сопровождаемый скрежетом работающих машин, потрескиванием электрических искр в приборах.

На выставке представлены образцы продукции 99 фирм. Электронные машины мигают зеленым глазом, записывают наблюдения, сделанные ими с удивительной расторопностью. Представитель фирмы берет палец одного из посетителей и надевает на него небольшую резиновую муфточку. На экране аппарата начинают мелькать надписи, сообщающие верхние и нижние цифры кровяного давления. Другой автомат предназначен для определения состава крови. Из чьего-то пальца берут кровь, и вот на матовом стекле экрана непрерывным потоком бегут красные и белые кровяные шарики. Тут же сообщается и солевой состав крови.

Что это за мячики лежат на столе? Это искусственные клапаны сердца. Вялые, словно из них выдавлен воздух, клапаны уже 400 раз использовались хирургами Джорджтауна и более 100 раз с успехом применялись в других медицинских учреждениях.

Одна из улиц Чикаго. Фото А. В. Гребнева

Конечно, такая операция доступна лишь обеспеченным людям. Стоимость операции на сердце более 1000 долларов, поэтому средний американец не в состоянии воспользоваться ею, так же как и многими выставленными здесь аппаратами и инструментами.

Около электрического аппарата группа любопытных. Внутри прибора заключено сложное приспособление, определяющее по тонкому срезу с опухоли человека доброкачественна она или представляет собой раковое новообразование.

В прорезь черного квадрата вставляется предметное стекло, зажигается свет, машина тяжело дышит, долго решает поставленную ей задачу и наконец дает ответ. На табличке появляется надпись: да, это такая-то форма рака. Тут же дается описание характерных особенностей злокачественной опухоли. Очевидно, авторы машины заранее предусмотрели многие варианты возможных комбинаций строения опухолей. Не найдя подходящего сходства, машина дает отрицательный ответ или, наоборот, отыскав тождество строения ткани опухоли с соответствующим шаблоном, называет форму рака.

Американские хирурги с большим интересом отнеслись к советскому аппарату для сшивания кровеносных сосудов. Его привез член-корреспондент Академии медицинских наук СССР В. В. Кованов и показал аппарат в действии американским врачам.

В северо-восточной части города, между 16-й улицей и Коннектикут-авеню, раскинулся огромный лесной массив — Рок-Крик-парк. Среди густых лесов и непроходимых кустарников вьется речушка с одноименным названием Рок-Крик. Рядом с ней идет асфальтированное шоссе, пересекающее речку бесконечное число раз. На живописных площадках на берегу реки отдыхающие играют в бейсбол, молодежь гоняет футбольный мяч, в то время как женщины готовят на сложенных из камня печурках обед. В воскресные дни здесь скапливаются сотни автомашин.

К парку прилегает красиво расположенный зоосад с большим числом вольер, мелких прудов и зданиями для размещения животных на зимнее время. К парку привел нас адрес дома одной американской семьи, к которой мы должны были заехать с поручением. Вот и дом. Перед ним мы увидели подстриженные в виде шара туи, кусты цветущих азалий, газоны с нежно душистыми нарциссами и ряды ярко-красных тюльпанов. Стены двухэтажного здания, несколько напоминающего нашу подмосковную дачу, сплошь обвиты цепкими вьюнками ипомеи. Они заплели перила балкона и забрались даже на черепичную крышу.

Хозяин дома, солидный мужчина лет пятидесяти пяти, и его жена обрадовались нашему приходу. Нам торжественно были представлены пятеро детей, которые чинно подавали руку, произнося «Хау ду ю ду». Только самый младший, школьник, крикнул «Хай» — «здорово», наскоро прихватил кусок хлеба и поспешно исчез, чтобы принять участие в игре в мяч.

Нам предложили взглянуть на жилые комнаты обоих этажей дома. Мы обошли три комнаты, обставленные мебелью, изготовленной из довольно грубо обработанного дерева. В просторной кухне, где собирается в часы обеда возле стола вся семья, стоит газовая плита, холодильник, тостер — аппарат для поджаривания ломтиков хлеба, шкаф для посуды, врезанный глубоко в стену. Ходики с кукушкой и гирями на цепи каждые полчаса отбивают время, и кукушка произносит кланяясь свое «ку-ку».

На второй этаж ведет крутая лестница с перилами. Там спальни, гостиная для торжественных случаев.

Нас пригласили к столу, появились чашки с кофе и разрезанный по радиусам толстый яблочный пирог — пай.

Хозяин рассказывает о жизни семьи.

Место работы супругов — госпиталь. Он расположен близко к дому. Заработная плата уходит почти целиком на еду и одежду. Чтобы приработать, хозяин делает куклы, которых супруга наряжает в самые фантастические наряды, а дети продают. Кроме того, в свободные минуты жена вяжет из пряжи всевозможные вещи. Теперь их сбывать все труднее. Будучи кастеляншей, жена получает на работе бесплатный обед и кое-что приносит детям. Школа близко, старшие сыновья подрабатывают в соседнем магазине, поднося товары.

Семья проводит обычно вечера внизу, возле телевизора. В кино не ходят, ограничиваясь программами телевизора— так деньги остаются в кармане.

Больше всего достается, как обычно, матери — на ней забота о семье, беготня по магазинам в поисках продуктов подешевле, починка одежды.

Всех вдвойне печалит приход врача в случае болезни кого-либо из членов семьи, ведь это сразу уменьшает с таким трудом накопленные сбережения. Платить каждый раз за визит десять долларов да плюс стоимость лекарств просто немыслимо.

В будни все вечера заняты, и семье не до отдыха, зато в субботу и воскресенье в доме шумно. После ужина обычно все садятся полукругом и начинается пение хором. Сперва положено спеть несколько религиозных гимнов. Их сменяют веселые песни, чаще всего про ковбоев, шуточные песни. Наконец убираются стулья и начинаются танцы. К этому времени собираются соседи, танцуют парами.

Молодежь любит послушать джазовую музыку, а классическую не любит, считая ее чересчур «сладкой». Гораздо интереснее потанцевать под негритянские мотивы. Они веселы и ритмичны. Под такую музыку молодежь поет, покачиваясь из стороны в сторону, хлопает в ладоши или притопывает ногами.

На звуки музыки пришли соседи. Их собиралось все больше и больше. Один из гостей оказался украинцем, отец которого эмигрировал из России в 1902 году. Он пользовался в быту украинским и русским языками и требовал того же от детей. Те, в свою очередь, воспитали своих детей, обучая языку, украинским песням. Речь украинца смешанная, в ней чередовались украинские, русские и английские слова. Она напоминала фразу американизированного украинца из анекдота: «Вайфинька, закрой, пожалуйста, виндовку, бо чилдренята через него втекуть и засикенеют», что в «переводе» означает: «Женушка, закрой, пожалуйста, окно, а то дети через него убегут и простудятся».

Поскольку собрался полный «кворум», хозяин предложил молодежи, не стесняясь взрослых, приступить к обычным танцам. Встав в круг, молодые люди исполнили прежде всего негритянский танец джуба. Они хлопали в ладоши в такт музыке. Каждый из участников по очереди выходил в центр круга, отбивая ногами чечетку. Самый младший из сыновей хозяина в такт музыке нажимал на резиновый баллон автомобильного рожка, издававшего громкий и хриплый звук. С присвистом и выкриками в кругу появлялись все новые и новые солисты-танцоры при нарастающем темпе.

— О це гарно, вери-найс (очень здорово)! — восклицал украинец, разглаживая усы. — Смотрите шо делають.

Почти вся семья провожала нас до автобусной остановки на 16-й улице. Букет нарциссов, преподнесенный хозяйкой на прощание, был для нас приятной неожиданностью. Сзади всех плелся, добродушно помахивая хвостом, пудель.

Хозяин подробно перечислял, что еще следует осмотреть в Вашингтоне, и назвал места, где можно подешевле позавтракать. Нам нужно обязательно посетить Национальную художественную галерею. Узнав, что мы остановились в сравнительно дорогой гостинице, он схватился руками за голову и сделал гримасу, словно у него заболели зубы. Без малейшего промедления мы должны переехать в более дешевую гостиницу, адрес которой он тут же записал.

В тот же день мы побывали в Национальной художественной галерее. Вход в галерею бесплатный. Небольшая плата взимается лишь при сдаче одежды на вешалку для хранения.

При входе в центральный холл нас заинтересовали небольшие, чуть крупнее папиросной коробки аппаратики, обвитые тонким электрическим шнуром. Служащий галереи выдавал их любому желающему, взимая за пользование несколько десятков центов. Тут мы узнали, что в галерее полностью отсутствует штат экскурсоводов. Вместо живых руководителей посетителям предлагается пользоваться механическим гидом. Заинтересовавший нас аппарат оказался миниатюрным магнитофоном, питающимся батарейками. На его ленте записан по ходу следования из зала в зал голос диктора. Он подробно рассказывает о каждой картине или скульптуре. Голос раздается после нажатия кнопки. Диктор называет номер картины и характеризует ее содержание. Механический экскурсовод напоминает слуховой аппарат. Для окружающих он не слышен, его можно выключать и вновь включать в любом месте осмотра галереи.

Другим необычным для нас явлением оказалось то, что наблюдение за сохранностью картин ведут не служащие галереи, а полицейские в полной форме, с начищенными до блеска бляхами и пистолетом на боку. Полицейские посты в залах экспозиции картин расставляются городскими властями так же, как и посты на улицах города. Случаи хищения ценных картин в Америке явление не такое уж редкое.

В американских музеях и частных коллекциях сосредоточены несметные богатства, о которых американцы всегда говорят с чувством гордости. Однако, как нам показалось, многие богатые коллекционеры стремятся к накоплению ради накопления или гонятся за сенсацией.

Позднее в Сан-Франциско, в известном городском парке Голден-Гейт-парк, мы случайно заметили груду обомшелых камней правильной формы со следами тщательной обработки. Нам объяснили, что сложенные в парке камни это разобранный испанский монастырь XII века.

Во время одного из своих турне в Испанию известный газетный король Вильям Рандольф Херст купил этот ценнейший исторический памятник. Его разобрали на 10 тыс. камней и на 12 торговых судах переправили в Америку.

В то время это вызвало огромную сенсацию. Но американцы, падкие на сенсацию, по истечении некоторого времени потеряли всякий интерес к испанскому монастырю. Потерял к нему интерес и Херст. Вскоре он передал эту груду камней, оставшихся от уникального памятника архитектуры, городу Сан-Франциско. Камни и поныне, никем не охраняемые, валяются в парке.

В библиотеке конгресса в Вашигтоне мы обнаружили величайшей ценности манускрипты, подлинные письма, оригинальные варианты произведений таких великих деятелей мировой культуры, как Бетховена, Мусоргского и других. Здесь хранятся ценнейшие, неизвестно каким путем попавшие сюда Царскосельские архивы и библиотека, а также многие другие материалы, о которых служащие библиотеки говорили нам с гордостью. Однако из разговора с теми же служащими выяснилось, что ко многим ценнейшим документам и книгам никто не прикасался с момента их приобретения.