По особо важным телам

3. Части дела

Он был для здешних посетителей негламурным, и, поэтому всегда испытывал затруднения при знакомствах. Но на этот раз повезло. В клубе было много народу, и он договорился с приятным парнем на оба выходных дня. Они выпили, немного потанцевали под веселую музыку и уже решали, к кому поедут сегодня ночью, как телефон, прорываясь сквозь модный диджейский микс, зашелся державным гимном. На экране высветились данные абонента.

Таращенко извинился перед новым знакомым и вышел в холл. Звонили с работы. В свой законный пятничный вечер он, в принципе, имел полное право не отвечать, тем более что звонок был на личный, а не служебный номер. Однако, должность звонящего не предполагала не то что игнора, но и малейшей задержки. Когда с тобой выходит на связь сам заместитель Генерального прокурора, все прочие дела отходят на второй план…

Беседа не сказать, что была долгой и содержательной.

— Руслан, ты где?

— В Киеве. Отдыхаю…

— Давай на работу, срочно!

Понимая, что вечер безнадежно испорчен, Таращенко потащился в зал — хоть номер телефона взять у Валеры. Хотя вряд ли он пригодится. Время позднее, в клубе все разобрались уже по парам, кто же простит такой облом?

Так и получилось — парень жутко обиделся. Таращенко вздохнул, рассчитался за двоих, и пошел на выход, открывая на смартфоне приложение «Убер».

Машина приехала через семь минут.

Правосудие не дремлет, и внутри здания шла обычная полуночная жизнь. Зам. генерального ждал в своем кабинете. Таращенко постучал, вошел.

Помимо хозяина, за кофейным столиком сидел и неофициальный порученец по тонким вопросам, следователь по особо важным делам с крайне неподходящей для избранного поприща фамилией, Барыгин. Хотя с другой стороны, может даже наоборот…

Зам поднялся из кресла, Барыгин остался сидеть, прихлебывая из кофейной чашки. Подав вяло руку, начальство пояснило цель вызова:

— Значит, такая вводная. Помнишь прошлогоднее резонансное убийство полковника ГУР? Ты еще в районе работал, но дело было шумное.

— Помню, Иван Алексеевич!

Дело было действительно шумным, и о нем писали во всех новостях. Грабители влезли в квартиру какого-то важного разведчика, взяли в заложники его самого и семью. Разведчика вроде бы пристрелили…

— Вот и хорошо, что помнишь! Часа полтора назад один из фигурантов опознан в Краматорске. Бери дело, ознакомься и отработай, поедешь подозрение вручать и задерживать. Постановление о включении тебя в группу я сейчас подпишу.

Ясно. Главной версией по тому убийству, если верить СМИ, был терроризм. Генеральный тогда заявил, что найти виновных для него — дело чести. Вот откуда, значит, такая спешка. Но вот только…

— Иван Алексеевич, но Краматорск ведь в зоне АТО!

— Ну да. Тебя это смущает?

— Так это же не моя компетенция!

По неофициальному распоряжению обычные прокуроры и следователи не могли работать на территории проведения антитеррористической операции. Это была сфера военной прокуратуры, и та свои полномочия защищала с яростью волчицы, у которой хотят отобрать щенков. Лезть туда означало нажить в собственном ведомстве целое управление заклятых врагов…

— Не переживай! Все уже согласовано на уровне генерального и военного. Случай особый, убийство резонансное. Ты дело забирай, изучай, подозрение рисуй. У тебя это хорошо получается. Как подготовишь, сразу на выезд. Чтобы к утру был там и сразу после девяти отработал.

По времени было понятно. Подозрение, врученное в ночное время, адвокат может оспорить.

— И да! — кинул вслед зам Генерального. — Там есть еще обстоятельства, Богдан подойдет, все объяснит. — Барыгин молча кивнул, все так же не поднимаясь с места. — У тебя когда испытательный срок завершается? Через месяц? Ну вот, если хочешь в приказ попасть уже на следующей неделе, сделай все хорошо. Ты можешь, Руслан, я знаю…

Чтобы добиться цели, двадцатисемилетний прокурор Руслан Таращенко был готов идти по телам. Что в прямом, что в переносном смысле. Потому распоряжение начальства принял серьезно и с пониманием. Он приволок в кабинет четыре тяжелых тома, включил компьютер и приступил к работе.

Невзирая на огромное число документов — показаний, постановлений, допросов свидетелей, экспертиз, фактов за полгода нарыто было не так уж много. Неизвестные бандиты приехали на машине, проникли в квартиру под видом электриков. Явно работали по хорошей наводке и тщательно готовились, потому что использовали не отмычку, а сделанные по оттискам ключи. У полковника сын за границей, вот и решили, похоже, что возьмут большой куш…

Однако у грабителей что-то пошло не так. В квартире они застали невестку и внучку полковника, что, судя по всему, было для них неожиданностью. Дальше разыгралась кровавая драма с заложниками, погоней и уличной перестрелкой. Грабителям удалось уйти. Работали они чисто, следов в доме никаких не оставили. Не установлены были ни номер, ни марка машины, по свидетельствам «белый фургон». Даже точное число нападавших никто толком не смог указать.

Ко второму тому стало ясно, почему дело наглухо засекретили. Из документов, которые грабители выгребли из сейфа и, за ненадобностью, разбросали по полу, выходило, что убитый полковник сотрудничал с российской Службой внешней разведки. К тому времени Генеральный уже объявил публично о «деле чести» и «терроризме», так что дело отказались передавать в СБУ. Впрочем, те, учуяв полный «глухарь», особо и не настаивали.

Прорыв, если можно так выразиться, наступил на четвертом томе. В феврале текущего года некая бандгруппа на Полтавщине попыталась взять инкассаторскую машину, но получила жесткий отпор. Инкассаторы были все ветераны с боевым опытом, и после того, как их попытались заблокировать на дороге, без малейших рефлексий открыли огонь на поражение. Из троих нападавших ушел лишь один, да и того на следующий день взяли в больнице с пулевыми ранениями…

Приятные для следствия сюрпризы принесла машина, которую использовали налетчики. Была она, как выяснилось, «одолжена под залог» с одной из киевских частных штрафплощадок. Среди извлеченных из корпуса пуль две оказались старыми, и, если верить пулегильзотеке, были выпущены из автомата, закрепленного за одним из полицейских того наряда, который преследовал в октябре убийц.

После такой находки машину разобрали на части и вытянули из нее все, что хоть как-то можно было использовать для идентификации личностей. Таким образом были обнаружены пятна крови, которая, по результатам гендактилоскопии, принадлежали некоему Сергею Велецкому. В прошлом году в общую базу начали вводить данные генэкспертиз, которые делали в военных госпиталях в первые годы войны для опознания в случае смерти, — вот и выплыл на свет божий этот сержант-артиллерист, контрактник, воевавший в 2014-15 году. По данным, полученным из военкомата, он был весьма подходящей кандидатурой на участие в ограблении…

Тогда же, в феврале, Велецкий был поставлен в розыск, но не общий, а закрытый, чтоб не спугнуть. Только вот исчез он, словно и не было никогда. С августа прошлого года никаких следов — ни админпротоколов, ни обращений в медицинские и прочие госучреждения, ни телефонных биллингов по известным номерам, ни даже операций по кредитным картам и банковским счетам. Но пару часов назад его фото было идентифицировано компьютером по закрытой базе СБУ.

Велецкий обнаружился на Краматорском аэродроме, куда прилетел на самолете с той стороны… Ну что же, теперь понятно, почему такая спешка и зачем зампрокурора на ночь глядя его сорвал. Это вам уже не тривиальный эксцесс исполнителя, произошедший во время ограбления военного-предателя, а добротная заказуха, из которой можно и политику навертеть…

Он открыл заготовку «Подозрения», и начал вбивать в нее все необходимые данные, вставляя в шаблон копипаст из отсканированных материалов уголовного дела.

Методику проведения подобных расследований Таращенко отработал до совершенства еще в районной прокуратуре. Закон у нас гибкий. Часто за одно и то же деяние человека можно обвинить в чем угодно — от административного проступка до хищения в особо крупных размерах. Берешь Уголовный кодекс, вытягиваешь из него самые «тяжелые» статьи изо всех, что можно пристегнуть к конкретному делу, и подгоняешь под них улики, факты и прочие «свидетельства».

И потянулись, принося поощрения и награды, расследованные и доведенные до суда обвинения в тяжких, а когда повезет и особо тяжких. Прошло меньше года, и вот он из района переехал в ГП…

Часа через два, когда в обвинении уже была «обоснована» добротная сто пятнадцатая с букетом отягчающих обстоятельств, в кабинет без стука вошел Барыгин.

Следователь по особо важным делам хоть и был рангом пониже, чем прокурор, однако служил в генеральной уже лет семнадцать, пережил все чистки с люстрациями и сменами власти. Вес у начальства он имел, по сравнению с Таращенко, совершенно несопоставимый. Опять же, процессуально независимая фигура…

Барыгин бесцеремонно плюхнулся на стул.

— Строчишь, писарь?

— Скоро уже закончу.

— Контора пишет. Давай-давай… А ты знаешь, кого твой клиент притаранил из Ростова на «кукурузнике»?

— Кого?

— Януковича!

— Какого?

— Ну не сына, конечно. Того самого, старшего!

Таращенко от удивления выпустил мышь, и типовая фраза «совершая преступные действия в рамках единого умысла…» вставилась в совершенно неподходящее место.

— То есть как?

— Вот так! В Краматорске работала группа харьковского СБУ. Ей командует племяш кума нашего Ивана свет Алексеича. Когда «кукурузник» туда на вынужденную пошел, их вызвали принимать. Племяш — хлопец умный, целый майор. Как въехал в ситуацию, прикинул хрен к носу и тут же дядюшке доложил. Дядюшка в Харьковском областном УВД не последняя личность. Ну он тут же Алексеича дернул, куда без прокуратуры, а они пять лет в одном кабинете при Кучме сидели. Мужики тертые, быстро и тихо подняли на уши всех, кого только смогли. Жалами поводили, чьи такие крутые тушку из Ростова доставили… Со всех сторон тишина. Стало быть ничьи, инициативники. Ну а когда по базе всплыло, что этот Велецкий на теракт бьется, приняли решение на реализацию.

— Реализацию чего?

— Ты что, Таращенко, первый раз замужем? Бывшего гаранта майор и его ребята сами под фанфары «задержат»!

— А тех, кто его привезли, куда деть?

— Ну ты, хлопче, закопался в бумагах. Для чего, по-твоему, тебя вызвали подозрение рисовать? Закроем Велецкого, а следом и остальных. К делу их прицепим, как ты это умеешь. Чтоб не вякали, два месяца посидят у дядюшки в Харькове, там все схвачено, а потом уже всем будет пофиг. Понял теперь, почему тебе Алексеич досрочно в штат обещал?

— Понял!

Таращенко словно в себя еще одну чашку кофе влил. Перспектива, обрисованная Барыгиным, будоражила ум и настраивала на быструю эффективную работу. Ведь все, кто приложит руку к задержанию этого беглеца, будут поощрены на самом высоком уровне…

— Стало быть, мы с тобой едем?.. — спросил он у следака.

— Точно! — Ответил, ковыряясь в носу, Барыгин. — Ты будешь Велецкого оформлять, а я с майором и его операми, соответственно, «задерживать» Яныка. Естественно с риском для жизни… Так что давай, заканчивай поскорее. Машина ждет.

— А если все-таки они чьи-то, и это потом всплывет? — спросил он на всякий случай, перед тем как Барыгин скрылся за дверью.

— Кто первый встал — того и тапки! — ухмыльнулся важняк. — Тут главное — доложить и в новостях засветиться. Как только всю шайку по камерам растолкаем, хрен нам уже что сделают…

Со всеми сборами и утрясками, стартовали лишь в полвторого. Киевским «новым копам» корочки генеральной прокуратуры были глубоко похрен, и машина шла по ночному городу на грани дозволенных восьмидесяти километров в час. Только выскочив за городскую черту поперли по бориспольской трассе хорошо за сто сорок.

Барыгин сразу задрых, как суслик. А Таращенко, накачавшийся кофе, был ни в одном глазу. Комфортабельный микроавтобус шел мягко, и он листал дело, том за томом пытаясь представить себе, что за человек этот Велецкий, и что же на самом деле произошло тогда, в октябре…