По особо важным телам

4. Два допроса

Изюмский блокпост. Под таким названием сегодня известен контрольный пункт дорожно-патрульной службы (бывшей ГАИ) «Каменка», по трассе Харьков-Донецк на границе этих двух областей.

После того, как 12 апреля 2014 года люди в масках и российском камуфляже, надевшие в качестве отличительных признаков георгиевские ленты, захватили находящийся в сорока километрах Славянск, этот полузаброшенный КП был почти сразу же превращен в укрепленный блок-пост, призванный преградить инфильтрацию врага в глубину Украины. На его территории разместили несколько подразделений с бронетехникой, а дорогу, само КП и подходы к нему укрепили бетонными плитами и мешками с песком. В поле постоянно находился армейский вертолет.

Тотальная проверка документов на блокпосту сыграла важную, если не решающую, роль в том, что «русскомирская» инфекция была купирована в границах Луганской и Донецкой областей. Весной-летом, пока их не выгнали из Славянска, террористы несколько раз пытались атаковать блокпост. Но его маленький гарнизон успешно отражал нападения.

Однако свою мрачную славу «Изюмский блокпост» получил по иной причине. Село Каменка, к которому он был «приписан», входило в официальный список населенных пунктов зоны антитеррористической операции, но территориально находилось в Харьковской области, а, стало быть, в сфере влияния не донецкого, а харьковского областного управления внутренних дел.

Этот административный анклав, помимо выполнения своих боевых задач, сразу же начал работать в интересах местной номенклатуры, а вскоре после ухлжда военных стал ее нераздельной вотчиной. Все, кто только мог и хотел — оперативный состав районов и области, бывшие бойцы «Беркута», прожженные опера УБОПА, деловые хлопцы из СБУ ринулись сюда со всей харьковщины (да и не только харьковщины), словно мухи на мед. Схема была простой. Две недели «работы» по обыскам идущих со стороны Славянска машин, в которых тогда чего только не провозили. Каждый день одно-два изъятия, а если повезет, то и задержания. По результатам — отчет об эффективной работе в «зоне боевых действий», поощрения, награды и, как главное достижение, заветная корочка «УБД», открывающая путь к успешной карьере…

Те, кто здесь нес службу, не рвались по-настоящему воевать. Классический отзыв о здешних проверках дал один из блоггеров: «Ну и суки! Мы устали как собаки, только из-под обстрела, а они — двое машину мелким чесом шмонают, а третий у меня на ушах висит, берцы клянчит…» Но не только обычными мусорами были славны эти места. Не раз и не два из уст вооруженных людей, скрывающих лица под балаклавами во время разборок с экипажами остановленных машин, особенно с киевскими номерами или табличками «ПТН-ПНХ», звучало процеженное сквозь зубы «… за это вы там на Майдане стояли?»

Нужно ли говорить, что все, кто по долгу службы или по долгу совести проезжал через это «нехорошее» место», платили местному контингенту в точности такой же монетой.

Далеко не все проезжие были по зубам «защитникам Изюмского блокпоста». Возвращались из реальной зоны АТО не гражданские «терпилы», а люди войны, всего повидавшие. Волчьи стаи добровольческих батальонов, железные кулаки армейских подразделений, добротно упакованные колонны Нацгвардии, неброский спецназ, и чаячьи косяки крикливых и обидчивых волонтеров — задевать их было опасно, порой смертельно. После попытки обыска можно было на раз получить «ответку», а волонтеры, если их тронуть, поднимали такой скандал, что те, кто их трогал, жалели по двадцать раз.

Поэтому здешним «собирателям УБД» волей-неволей приходилось набивать глаз на всяческих одиночек: что военных, что волонтеров, в дорожной ситуации часто не понимающих, что вокруг происходит и не способных себя защитить от опытных подлецов. Таких одиночек Изюмский блокпост мигом выявлял и перемалывал в своих жерновах.

Так что человек, доставленный сюда в харьковском автозаке, был для здешнего контингента пушечным мясом и вполне законной добычей…

Шульгу завели в бетонный заглубленный гараж и расковали. Быстро скинув мешок, он успел, пока не закрылась дверь, разглядеть время на часах одного из ментов. Одиннадцать тридцать пять.

Электричества внутри не было, но достаточно света давали лучи, бьющие из щелей гаражных ворот. Он привык, осмотрелся. Гараж был совершенно пустым — ни инструментов, ни обычного, для подобных мест, разносортного железного хлама. Только старый стул, куча тряпья и несколько полусгнивших досок. Стены в полтора кирпича. Пол бетонный, потолок тоже. Ворота железные. Хрен отсюда уйдешь с такими вот подручными средствами…

Ладно, как было сказано в одной интересной, хотя и не очень-то умной книжке «отдых — это оружие». Шульга сбил ветошь до кучи, сел на нее, привалившись к стене. Жрать хотелось так, что хоть это подножное тряпье и грызи. Да и справить малую нужду совсем бы не помешало, не углы же в самом деле загаживать… Ну да ладно, полчаса он еще потерпит, а потом будет требовать соблюдения своих конституционных прав. Если, конечно, те, кто несет здесь службу, вообще хоть что-то слышали о подобном…

И все-таки непонятно как и где они, точнее именно он, Шульга, прокололся с этим полковником? Подозрение было предъявлено, как ни крути, не на ровном месте, значит что-то где-то всплыло. События прошлого ноября снова встали перед глазами.

— Кто звонит? Свекр?

Лера молча кивнула.

— Отвечай, коза! Весело и задорно. И чтоб даже не вздумала ему маякнуть!..

Ричер тыцнул пальцем в экран, поднес смартфон к уху женщины, одновременно выводя звук на максимальную громкость.

— Валерочка, я под домом! Купить ничего не нужно?

— … нет, Виктор Леонидович! Заходите… Ждем.

Веселым и задорным голос у Леры конечно не был, но, по крайней мере, он не вызвал у полковника никаких подозрений.

Запечатав ей скотчем рот, Ричер и Шульга утащили пленницу в спальню, где сидела, сжавшись калачиком, связанная девочка.

— Не бойся, это игра такая! — тихо сказал Шульга. — Прятки…

Разваленные чемоданы в прихожей они оставили как отвлекающий фактор. Укрылись по бокам от двери, стали ждать.

Два щелчка в гарнитуре! — цель входит в подъезд. Шаги на гулкой бетонной лестнице. Звон ключей, урчание открываемого замка. Дверь начала раскрываться.

Не дожидаясь пока полковник войдет, Ричер протянул руку, мертвой хваткой схватил его за лацканы пиджака и затащил вовнутрь. Шульга сразу же закрыл дверь.

— Бабки! Ключи от сейфа! — прорычал Ричер, не давая жертве опомниться.

Зачем? — подумал Шульга. Нужно закончить дело и сразу же уходить… Но командир, похоже, невзирая на все сюрпризы, твердо намеревался отыграть операцию до конца. А ключевой задачей был компромат…

— Про все рассказывай! Иначе твоим пиздец!!!

Полковник, как ни странно, не впал в прострацию. Пока Ричер стягивал ему руки, зыркнул туда-сюда, явно оценивал ситуацию. Ответил с напряжением, но без паники.

— Ключи в левом кармане. Сейф в кабинете, справа за картиной. Код три — пять — восемнадцать — сорок четыре. Внутри двадцать пять тысяч евро. Там же две кредитные карты, пин-код общий, тринадцать — тридцать один. На одной тридцать, на другой примерно пятнадцать тысяч. Больше денег в квартире нет. Я ваших лиц не видел. Забирайте и уходите. Я не буду писать заявление…

— Проверь! — Скомандовал Ричер. — Поглянем, что там, тогда и решим, что делать. Кредитки все, какие есть, прихвати…

Шульге был вполне ясен вложенный в команду подтекст. Если платежные карты у полковника в сейфе не украинские, то это и будет тот самый компромат, который после ликвидации нужно оставить для следаков.

Он залез в карман куртки, извлек оттуда ключи, вошел в кабинет, открыл дверцу-картину на боковой стене, набрал продиктованные хозяином цифры.

Все верно, две толстых пачки, одна худая. Рядом две карты. Ага, кипрский банк и испанский. Что же, жить полковнику осталось совсем немного…

Шульга вышел из кабинета держа в одной руке евро в другой, веером карточки.

— Хорошо! — сказал Ричер. — С этим разобрались. А теперь, конь педальный, показывай настоящую нычку. Так я тебе и поверил, что это все. Будешь упираться, у девчонки палец отрежу. А у какой — на твой выбор…

Лесников прищурился, сцепил зубы. Думал-решал. Наконец твердо произнес:

— Я хочу видеть внучку!

— Да запросто! Только если ей хоть слово скажешь, я тебя на ремни порежу.

Ричер приподнял Лесникова под мышки, подтянул к двери спальни, открыл ее сантиметров на десять, вцепившись в затылок объекту повернул его голову так, чтобы он мог заглянуть вовнутрь.

— Все целы. Видишь? И ты будешь цел, если то, что есть, нам отдашь. Ты ж богатенький Буратино…

— Да, есть еще кое-что! — с явным нежеланием произнес полковник. — В гостиной стена, что справа, второй плинтус от окна. Там деньги и бумаги.

— Разберемся — хмыкнул Ричер. И показал Шульге головой: «Сходи!»

Вот и все. Бумаги — это то, что им нужно. В них компромат, который требовался начальству. Это лучше, чем кредитки, которые при обыске могут «совсем случайно» пропасть…

Шульга складным ножом-клипсой взломал указанную полковником планку, вытянул небольшой увесистый пластиковый конверт. Вскрыл, но не успел рассмотреть содержимое. Тревожным сигналом защелкала гарнитура. Через пару секунд из прихожей отозвался Ричер.

— К бою! От же мать твою. Снаружи говорят — у нас гости…

Лесников долго не хотел ставить дом под охрану. От дешевой системы толку нет, а дорогая — лишнее внимание, если что. Но в прошлом году решился, береженого бог бережет. Оформил на сына вип-договор с серьезной фирмой. По предложению вежливого и толкового менеджера, взял и дополнительный сервис. Система, установленная в квартире, стандартно реагировала на стороннее вторжение, но, кроме того, имела дополнительную функцию — «угроза хозяину». В случае срабатывания тревожной кнопки в брелке автомобильной сигнализации, фирма сразу направляла мобильную группу, патрулирующую в районе и подключала ближайший полицейский наряд. Обходилась кнопка в копеечку, но в двух случаях срабатывания, один тестовый, второй ложно-случайный, обе группы, коммерческая и государственная, врывались в квартиру уже через пять минут, …

Он успел сдавить две противоположные кнопки в тот самый момент как его схватила рука налетчика. Сделал это почти машинально. Чуть опомнившись понял, что был совершенно прав. Бандиты, может быть, их и оставят в живых, но вряд ли это бандиты. Он уже давно чуял, что тучи вокруг сгущаются, просто не предполагал, что это будет именно так. Расслабился, оставил дома кое-какие карточки и бумаги. Кто же знал … Но раз уж так вышло, единственным шансом уцелеть самому и спасти внучку и Леру — было тянуть время, выдавая по очереди тайник за тайником, пока не прибудет охрана. Тогда они втроем превратятся из жертв в заложников, а значит, их жизни обретут хоть какую-то ценность, став предметом переговоров…

Копы и «частники» действовали четко и слаженно. Получив сигнал вип-клиента, уже через восемь минут с двух сторон примчались к подъезду. Вошли, взлетели втроем наверх. Полномочия разделили по плану взаимодействия. Старший охранник открывал дверь ключом (договор с клиентом предусматривал такие права), а его напарник и полицейский страховали, приготовив оружие — у частника травмат, у копа АКСУ.

Дверь раскрыли сильным ударом, ринулись внутрь, но резко остановились, скучившись на пороге.

В прихожей, закрывшись мужчиной, женщиной и ребенком словно живым щитом, стояли двое в комбинезонах электриков. Оба в черных масках. Они приставили к головам женщины и ребенка стволы пистолетов, удлиненные глушителями.

— Всем стоять! Оружие на пол! Иначе открываю огонь!

Жесткий голос принадлежал бандиту, удерживающему ребенка. Девочка, лет семи, отметил старший охранник, который до пенсии служил в антитеррористической группе. Бандит был ростом под два метра, а рядом с ребенком казался и вовсе огромным. Старший, дав ему рабочее прозвище «Гулливер», оценил шансы силового решения и признал их равными нулю. Если не минусу. Он осторожно, двумя пальцами, взял травмат и опустил его на паркет.

— Остальные!!! — рявкнул бандит.

Второй частник и полицейский повторили действия старшего.

— Ногами к стене стволы откинули, а сами легли мордами в пол!!!

Обезоруженная группа безмолвно выполнила приказ.

— Так! — сказал Гулливер. — Мы сейчас уйдем. Если все нормально, то терпил у подъезда бросим. Трупы нам не нужны. Своих внизу оповестите. Если дернутся — всех положим…

Показав террористам ладони «я не представляю угрозы», полицейский вытащил рацию и скомандовал немного дрожащим голосом.

— В квартире вооруженные люди. Взяли хозяев в заложники. Сейчас будут выходить. Обещают сохранить жизни… Пусть выходят, ничего не предпринимать…

— Принял! Пусть выходят! — через несколько секунд, зашипев, ответила рация.

— Все, двинули! — скомандовал «Гулливер».

Два бандита и три заложника плотной группой начали спускаться по лестнице.

Держа «на стволах» заложников, они спустились на первый этаж и замерли на выходе из подъезда.

Шульга контролировал Леру и Лесникова. Ему не нравилось все то, что сейчас делал Ричер. Положа руку на сердце, операция организована была предельно бездарно, но командир, отдавая себе отчет, что все пошло по пизде, вместо того, чтобы с порога пристрелить объект и уйти, с тупым упорством продолжал обставляться под ограбление. Они прозевали приезд невестки, не учли, что Лесников может каким-то образом подстраховаться от нападения, — и вот результат. Теперь им приходится уходить, прикрываясь женщиной и ребенком, чьи жизни подвергались смертельной опасности. Ведь в такой ситуации достаточно случайного выстрела, и дело закончится страшной кровавой баней. Но даже если все сложится, худо-бедно, без жертв, ребенок на всю оставшуюся жизнь получит тяжелую психотравму.

«И пусть кто-то из украинских военных попробует стрелять в своих людей, российские военные будут стоять позади людей, не спереди, а сзади» — это сказал не кто-то, а вражеский президент. Докатились, бл*, ликвидаторы! Однако, Шульга молчал. В критической ситуации нет ничего страшнее, чем начать обсуждать решения или же не исполнять приказы. Все сложилось как есть, и с этим ничего не поделаешь. Теперь им нужно просто уйти…

Ричер тихо произнес в рацию:

— Мы готовы. Как увидишь, что выходим, сразу же подъезжай.

И открыл дверь, выставив в проходе ребенка.

На улице было уже темно. Дождь усилился и падал на асфальт частыми каплями. Мокрые охранники у подъезда стояли за своими машинами, используя их как защиту. Один гражданский с травматом, угрозы не представляет. А вот полицейские вооружены «ПМ»-ом и «Ксюшей»…

Ричер с девочкой вышли под козырек подъезда, вслед за ними Шульга вытолкнул наружу полковника и его невестку. Две группы вооруженных людей остановились, молча оценивая друг друга. Через секунду-другую между ними, сделав крутой вираж, втиснулся белый фургон.

— Бабу оставляй, мужика вовнутрь! — скомандовал Ричер.

Шульга с огромным облегчением отпустил Леру, втолкнул в отъехавшую дверь «Фольксвагена» Лесникова, забрался сам. Вслед за ним в машину запрыгнул и Ричер.

— Вперед, уходим!

Еврей рванул.

Машина, визжа покрышками, стала набирать скорость.

Одновременно Ричер развернул Лесникова лицом к открытой двери и выстрелил три раза подряд в затылок полковнику.

У тела, упавшего в лужу, почти не было головы…

Вдалеке послышалась короткая очередь, что-то стукнуло по корме. Вероятно, по колесам стреляли, хотели остановить. Но это было уже неважно.

Ричер задвинул дверь, отрезав находящихся в салоне от уличных шумов.

— Отрываемся!

Машина скатилась вниз по брусчатке крутого спуска на Бассейную, нарушая все правила, пересекла поток, идущий от бульвара Леси до Бессарабки, и рванула по Эспланадной, мимо стадиона в сторону Протасова Яра…

— Все, вроде! — сказал Еврей после того как они, остановившись в тихом месте, сменили номера и содрали с бортов маскирующие наклейки. — Машина засвечена, будем жечь, командир?

— Нет! — подумав, ответил Ричер. — Это тебе не «Следствие ведут знатоки». Дождь на улице, целиком не сгорит. К тому же, мы в городе. Посреди ночи на пожар тут же всякие МЧСы прискачут, потушат, начнут копать…

— Так что — просто бросим?

— Отдашь тому, у кого забирал, пусть на место поставит…

А вот это решение было, похоже, верным. Где надежнее всего спрятать лист? Конечно, в лесу. Фургон взяли из «вещдоков» с частной штрафплощадки по поддельным бумагам «на следственный эксперимент». Если его вернуть, то тамошняя охрана шум поднимать не станет. Они там бухали, с хозяевами согласовывали в телефонном режиме. Человека, который представился следователем, сто пудов не запомнили. Ночью в дождь и вовсе ничего не увидят…

— Все, операция закончена! — сказал Ричер, коротко доложившись по телефону. — Ласка уже дома. Вы тоже по квартирам разъезжайтесь и сутки сидите тихо, как мыши. Послезавтра в семнадцать — общий сбор на базе. Разбор полетов и пряники. Всем спасибо!

Они, как могли, затерли все отпечатки, скинули форму электриков, упаковали по сумкам оружие и шмотье. Еврей сел за руль и уехал. Ричер, забрав самый тяжелый баул, молча растворился в дожде. Шульга и Шаман, закинув сумки на плечи, прошли несколько кварталов и начали тормозить такси.

Только в старом задрипаном «Ланосе» с громыхающим шансоном, когда потихоньку начал снижаться адреналин, Шульга, расплачиваясь заметил, что где-то здорово раскровянил ладонь, так, что даже лоскут кожи содрал…

Дверь гаража с визгом открылась и в освещенном прямоугольнике появились две тени. Те же охранники, что его привезли. Один страхует с автоматом наперевес, второй ставит на пол ржавое ведро. Уходят. Явно не хотят выводить в туалет. Боятся? Или им дан приказ, чтобы никто здесь Шульгу не видел? Стало быть, самое интересное еще впереди, а ведро, как ни крути, очень кстати…

В ведре обнаружились два помятых бутерброда в пленке и поллитрушка воды. Шульга вынул еду, с удовольствием облегчился после чего мигом уничтожил принесенный паек. Выставил ведро поближе к дверям, сам вернулся на кучу ветоши, стал ждать.

Охранники возвратились минут, наверное, через десять. Убрали ведро, оглядели гараж. Один достал из поясного чехла наручники.

— Давай, хлопче! Тільки щоб без дурниць!

Шульга вытянул руки. На запястьях стукнули-протрещали браслеты из нержавейки. Охранник вышел, занес два стула. Поставил друг напротив друга, на расстоянии метра два. На дальний посадили Шульгу.

Минут через пять в гараж зашел улыбающийся розовощекий чувак лет сорока в дорогом, но помятом костюме. Походил взад-вперед, разглядывая Шульгу, словно что-то оценивал для себя. Уселся на стул. Представился.

— Следователь по особо важным, Барыгин.

— Какого хуя вы меня сюда привезли? — поинтересовался Шульга. Он, конечно, понимал, что вопрос риторический, но его интересовал характер реакции. И, чтобы постараться сойти за лоха, добавил «каноничное»:

— Требую адвоката!

Барыгин широко улыбнулся.

— Будет, будет вам адвокат. Но чуть позже. Это я распорядился тебя сюда привезти. Пока машина не завертелась, хочу поговорить без лишних глаз и ушей.

— О чем!?

— О судьбе твоей, гражданин Велецкий. Разговор будет короткий. Ничего личного. Мне нужно раскрытие, признание и вся группа. Тебе — смягчение приговора. Доказательств причастности к убийству полковника Лесникова у нас выше крыши. Так что пожизненное ты получишь даже при самом благосклонном составе суда. Но есть, как говорят, варианты. Как ни банально это звучит, но от того, что ты мне расскажешь, будет зависеть, прицепом пойдешь или паровозом…

Барыгин достал из кармана смартфон, развернул его к Шульге тыльной стороной со стилизованным надкусанным яблоком.

— Ну что, камера пишет. Я буду задавать вопросы, а ты на них честно и исчерпывающе отвечать. Поехали!

Шульга ухмыльнулся в камеру и спокойно-издевательски произнес.

— Да не понимаю я о чем ты говоришь, начальник. Я ветеран. Раненый-контуженый. Говорю же, вези в суд, адвоката давай! А то жаловаться буду вашему главному…

Про себя думал: «Нужно тянуть резину и до вечера продержаться. Свои, рано или поздно, найдут. Ричер придет — порядок наведет…»