По следам «таинственных путешествий»

Тот июльский вечер 1927 года в лондонском ресторане «Савойя» был обычным. Разносили ароматные спагетти. Пили терпкое вино. Звучала музыка. Пары танцевали чарльстон, фокстрот, медлительное танго.

За угловым столиком двое мужчин и элегантная пожилая дама рассеянно наблюдали зал и вполголоса разговаривали. Можно подумать со стороны — обычная светская беседа. Впрочем, если прислушаться, мнение сложилось бы иное. Тема модная — авиация. Разговаривают же далеко не дилетанты.

— Ну хорошо. Линдбергу с «райтом» в 250 сил удалось тридцать три часа продержаться в воздухе, — говорит дама. — И вы понимаете, что основной враг одиночки пилота — сон.

Она замолчала, сбила столбик пепла с сигареты. Ждала ответа.

— Я бы ко сну добавил еще и встречный ветер. Если бы ветры дули, как хотят корабли! Но, увы... — задумчиво проговорил высокий светловолосый ирландец полковник Фред Минхин. Он был немного меланхолик, хотя это ему не помешало стать одним из известнейших пилотов времен первой мировой войны. Но шеф-пилот дальных авиалиний Королевского воздушного флота был в штатском, как и его друг капитан Лесли Гамильтон, ныне частный коммерческий пилот.

А теперь работа была спокойная, ровная, и оба чувствовали, что при такой уравновешенности из жизни как бы испаряется соль. Потому предложение принцессы Людвиг Левенштейн-Вертхайм, в авиационных кругах больше известной под именем Анны Сейвл, встретиться и обсудить одну заманчивую идею они восприняли с интересом.

Нет, это не была прихоть скучающей богатой леди. Принцессу они знали как опытного пилота, в одиночку перелетевшую Средиземное море из Египта во Францию, и как отважную спортсменку-горнолыжницу. Как человека, который не бросает слов на ветер.

И принцесса Анна заговорила об Атлантике. С незапамятных времен Атлантика служила «полигоном» для испытания средств сообщения и связи между Старым и Новым Светом. Ее пересекали драккары викингов и крутобокие испанские галеоны. Бороздили первые пароходы и огромные лайнеры. Зимой и летом. С востока на запад и с запада на восток. Соединяли континенты телеграфными подводными кабелями и радиоволнами через эфир.

Пытались перелететь и на воздушных шарах. И конечно же проверка возможностей самолета, надежности моторов, точности навигационных приборов и искусства штурманов в многочасовой схватке с пространством и стихией должна была состояться именно над Атлантикой и нигде больше.

Человечество требовало рекордов. Лорд Нортклиф, богатейший газетный магнат, обещал 10 000 фунтов первому авиатору, который пролетит над Атлантикой в том или ином направлении без посадки и меньше чем за 72 часа. Из-за направления преобладающих ветров полет с запада на восток считался наилучшим. И потом, в конце многочасового пути лучше очутиться над густонаселенной Европой, чем безжизненной тундрой Лабрадора.

Первыми приняли вызов англичане Хоукер и Грейв. 18 мая 1919 года они вылетели на одномоторном «Сопвиче» с Ньюфаундленда и через несколько часов... приземлились... в океане. Десять дней спустя газеты запестрели аршинными заголовками: «Через Атлантику за 11 дней. Триумф четырехмоторного гидроаэроплана «Кертисс»». Далее сообщалось, что шесть американских морских летчиков, отправившись 16 мая из Сент-Джонса на Ньюфаундленде, прибыли 27 мая в Лиссабон, после недельной остановки на Азорских островах. Пилотам устроили овацию, но приза не вручили.

Фортуна улыбнулась месяц спустя двум демобилизованным английским летчикам: двадцативосьмилетнему Джону Алькоку и тридцатилетнему штурману Артуру Брауну. Они стартовали 14 июня с того же Ньюфаундленда, и через 16 часов 12 минут двухмоторный биплан «Виккерс-Вими» увяз носом в болоте возле ирландского города Клифден. Полет изобиловал драматическими событиями. На высоте 2600 метров при скорости 160 километров в час Брауну пришлось совершить несколько акробатических путешествий по крылу к моторам, счищать лед с карбюраторов. Король Георг V пожаловал смельчакам дворянство, а Уинстон Черчилль лично вручил долгожданный приз. А потом долгих семь лет Атлантика не слышала гула авиационных моторов…[82]

Ньюфаундленд — это еще не Америка, а Ирландия — не Европа — так считал богатый, живущий во Франции баск Раймон Ортег. И предложил награду в 26 000 долларов «первому пилоту, который совершит беспосадочный перелет из Парижа в Нью-Йорк или в обратном направлении». На одной чаше весов — 8000 километров над океаном. На другой — тихоходные самолеты, без радиолокаторов, радиокомпасов, с примитивными навигационными приборами.

Первым попытался навести воздушный мост между континентами ас первой мировой войны француз Рене Фонк. В конце сентября 1926 года его трехмоторный самолет, забитый до отказа горючим, загорается на взлете в нью-йоркском аэропорту. Фонк чудом остается в живых. В пламени погибают французский радист

Шарль Клавье и русский механик Яков Исламов — первые жертвы «битвы за Атлантику».

А 8 мая 1927 года газеты сообщили, что два француза — капитаны Шарль Нэнжессер и Франсуа Коли — вылетели из Парижа в Нью-Йорк на одномоторном биплане «Белая птица». На борту «летающего бензобака», как окрестили его журналисты, красовалась эмблема Нэнжессера — червовый туз с гробом, черепом и двумя скрещенными костями, будто бы принесший бывшему асу победу в 45 воздушных боях. Во второй половине дня 9 мая поступило сообщение из Бостона: ««Белая птица» проследовала к Нью-Йорку». Спустя час парижане рвали из рук газетчиков специальный выпуск «Прессы» с описанием торжественной встречи двух пилотов: «...Нэнжессер и одноглазый Коли, сев на воду, мгновение оставались неподвижными. Потом поднялись и обнялись. К самолету подошла моторная лодка и повезла героев к набережной. Их ожидала огромная толпа...» Официально подтверждая сообщение, специальный аэроплан выпускал в небо Парижа ракеты. Потом после нескольких часов томительного безмолвия в вестибюлях редакций главных газет появилось объявление: «Никакого официального подтверждения о прибытии Нэнжессера и Коли нет». Их исчезновение подтвердилось 10 мая. Разъяренная толпа парижан швыряла камни и жгла на улицах лживый специальный выпуск[83].

Через 12 дней приз Ортега завоевывает Чарльз Линдберг, он пересек океан на одномоторном аэроплане «Душа Сент-Луиса». Спустя месяц над океаном проносятся еще три самолета. Эти рекорды фиксировались, подробно описывались. Простые летчики в считанные часы становились известнее глав самых великих государств. Но существовала и одна несправедливость. В этих захватывающих гонках не участвовали женщины.

И вот теперь через три месяца после ошеломляющих рекордов перелетов Линдберга, Бэрда, Чемберлина и Левинэ из Нового Света в Старый — такую же попытку, но в обратном направлении, что несравненно труднее (ведь навстречу господствующим ветрам), хочет предпринять женщина. И не помогут ли ей мужчины, одни из самых опытных пилотов Британии? Она — патриот своей страны и считает, что этот будущий рекорд должен принадлежать Англии.

Минхина не пришлось долго уговаривать.

— Это как раз тот шанс, который я искал, — ответил полковник. Они с Гамильтоном давно уже хотели перемахнуть через океан, да не было денег.

Но сейчас Гамильтон колебался. Капитан не любил полеты над открытой водой. Над землей спокойнее. И все же под конец вечера вино, уютная обстановка ресторана, энтузиазм Минхина, очарование принцессы подействовали размягчающе.

— Лечу! — заявил он.

И спохватился, хотел дать отбой, да не положено мельтешить джентльмену. А таковым неотразимо красивый Лесли Гамильтон считал себя по праву. Для себя создал он образ человека более сильного, чем был на самом деле.

Подходящего английского самолета не нашлось. Выбор пал на голландский одномоторный «Фоккер Ф-VIIA». Несколько утешало национальную гордость то, что мотор «бристоль-юпитер» в 450 лошадиных сил был английским.

Потянулись дни за скрупулезными техническими расчетами. Выходило, что для перелета в Канаду самолет придется превратить в летающий бензобак и подыскать длинную взлетную полосу. Такая полоса оказалась только в Упейвоне, а от этого города до Оттавы — 5800 километров. Минхин надеялся покрыть это расстояние за 36 часов, но встречные ветры могли запросто «съесть» бензин еще до подхода к американскому побережью.

В те времена принято было давать самолетам собственные имена. «Фоккер» в честь покровителя всех путешествующих по небу назвали «Святым Рафаэлем». Готовили его тщательно, с британской основательностью. И уже поступали сведения: вот-вот вылетят французы, немцы, американцы...

— Если и опередят, то не хочу, чтобы американцы, — беспокоилась принцесса Анна.

— Почему вы так против американцев? — поинтересовался Гамильтон.

— Есть особые причины...

Англичанка, она в 1897 году вышла замуж за немецкого принца. А через два года муж погиб на Филиппинах. Принц сражался в рядах испанцев против американцев. Анна восстановила свое британское подданство, но прониклась особой нелюбовью к американцам.

25 августа «Святой Рафаэль» был готов к вылету. Минхин и Гамильтон поселились в летной гостинице и стали ждать подходящей погоды. Вездесущие репортеры ходили за ними по пятам и ни днем ни ночью не давали покоя. Синоптики, как назло, сообщали о сильных западных ветрах над Атлантикой. Принцесса сидела в Лондоне и не торопилась раскрывать своих планов. А тут еще все газеты наперебой кричали о подготовке к полету соперников — англичан, французов, американцев. И нервы у Гамильтона стали сдавать. «...Я не думаю, что нам удастся пересечь океан, — признался он одному из офицеров. — Когда я соглашался, то полагал, что у нас шансы пятьдесят на пятьдесят. Но сейчас я уверен, что мы не доберемся». «Зачем же вы вообще летите?» — удивился его собеседник. «Я должен это сделать, иначе мне не вынести насмешек».

Вечером 30 августа звонок принцессы пилотам из Лондона: «Конкуренты готовы. Мы должны вылететь завтра. Прогноз погоды благоприятный. Я буду в Упейвоне в 6.30».

Вечеринка в гостинице затянулась далеко за полночь. Гамильтон непрерывно заказывал пианисту популярную песенку «Мое сердце остановилось». Напрасно присутствующие просили его пойти отдохнуть: «Святому Рафаэлю» надо было подняться в воздух не позже половины восьмого, чтобы засветло попасть в Оттаву. «...У нас будет много времени для сна, когда мы прилетим, и будет постоянный отдых, если мы не доберемся», — отрешенно бормотал захмелевший Гамильтон.

...Унылое туманное утро. Минхин в безукоризненном отутюженном костюме и свежайшей сорочке. Его можно принять за человека, собирающегося предпринять утреннюю прогулку. «Все нам благоприятствует, — говорит он журналистам. — Самолет в прекрасном состоянии, нужная погода, благоприятный ветер». Гамильтон бледный как смерть, едва сдерживает слезы. «Это ужасная пытка. Это ужасное испытание», — бормочет он. «Роллс-ройс» принцессы выкатывает на летное поле, и ненадолго выглядывает солнце. Одета она несколько экстравагантно — в лиловые кожаные бриджи и желтые меховые сапоги.

Принцессе, она только что вышла из машины, предлагают чашечку кофе.

— А можно немного и бренди? Я думаю, архиепископ Мой-сон при благословении не почувствует запах спиртного.

Как ни хотели вылет обставить поскромнее, вездесущие репортеры были уже на аэродроме. Экипаж поднимается в самолет. Гамильтон торопливо сует провожающим деньги: «Отдайте механикам. Пусть лучше им, чем рыбам...» Леди Анна села на кресло, что сразу за пилотской кабиной, в ноги поставила корзинку с провизией, шляпные коробки и уперлась головой в один из многих дополнительных бензобаков.

Разбег страшно перегруженной машины был непомерно длинен. Провожающие, а среди них немало авиационных авторитетов, уже решают: самолет не взлетит и к концу полосы пора послать карету «скорой» и пожарный автомобиль.

Но Минхин — мастер своего дела. Самолет в воздухе. Телеграммы разлетелись по всему миру. Канада готовится к встрече. Смотрители маяков американского побережья всю ночь ведут наблюдения. Добровольцы пускают в небо ракеты. На Ньюфаундленде наготове стоят бочки с маслом для освещения полосы. Кто-то первым увидит приближающийся самолет?

Прогноз, поступивший вскоре после взлета «Святого Рафаэля», был тревожным: предсказанный ранее попутный ветер стих. И теперь синоптики ожидали встречный ветер, который будет крепчать к середине Атлантики. Но предупредить об этом Минхина было уже невозможно: на самолете отсутствовало радио...

Назавтра после полудня у летного поля Оттавы, где должен приземлиться «Святой Рафаэль», собирается толпа, выстраиваются вереницы автомашин, репортеры готовят магниевые вспышки.

Но «Святой Рафаэль» запаздывает. К нетерпению ожидающих стала примешиваться тревога. А вот и минули все сроки, когда из баков самолета израсходуются последние литры бензина... С океана наползает непроницаемый ньюфаундлендский туман...

Если у принцессы Левенштейн стремление поставить рекорд было продиктовано желанием не дать завладеть им американцам, то мисс Френсис Грейсон, напротив, хотела прославить Америку. Спустя три месяца после исчезновения «Святого Рафаэля» в сторону Европы должен был стартовать ее голубой гидроплан-амфибия. Теперь уже «райт», правда в 220 сил, понесет женщину над океаном. Реклама подготовлена с размахом. На известность работает все, даже неожиданный пассаж жены губернатора штата Мэн миссис Ральф О’Брюстер. Она была крестной матерью самолета. Разбив о корпус бутылку с традиционным напитком штата — горной ключевой водой, миссис О’Брюстер дала самолету имя «Рассвет» и вручила репортерам несколько необычное заявление. В общем лететь она не рекомендовала. И тому были причины. Наверное, по сложности предстартовых неурядиц подготовка этого полета уже стала своего рода рекордом.

Просили отложить полет до весны и представители фирм Сикорского и Райта. Даже женщина, подарившая Грейсон таинственный могучий талисман: левую ногу кролика, убитого десять лет назад одноглазым негром в темную ночь при новолунии на кладбище, и та присоединилась к хору осторожных.

Доктор Кимбел, поставляющий авиаторам прогнозы погоды, показывал Грейсон синоптические карты и взывал к благоразумию.

Сороковые широты — область повышенного давления и «хронических» циклонов. За месяц проходит их до десяти. Циклоны и порождают сильные западные ветры, которые дуют с завидным постоянством: почти половину дней в году. Зимой скорости ветров достигают иногда 140—170 километров в час. А это крейсерские скорости «фоккеров», «стинсон-детройеров», «левассеров»... За три осенних месяца десять самолетов с английскими, американскими, ирландскими и французскими экипажами пытались проскочить через штормовую Атлантику. «Вернулись вследствие непогоды» — так заканчивались газетные сообщения об очередной попытке.

12 октября погода была скверной. Не улучшилась она и назавтра, на послезавтра. Бесшумно падали листки календаря. Ветер по-прежнему дул свирепо. А тут еще обнаружилась плохая балансировка самолета и неполадка механизма выпуска шасси.

Только 23 октября утром «Рассвет» поднялся в небо. И едва самолет удалось выровнять (пришлось сбросить пять канистр с горючим), как в эфир посыпались радиограммы. Отцу мисс Грейсон. Женам пилотов Штульца и Гольдсборо. Супруге президента Соединенных Штатов миссис Кулидж: «Я приветствую первую леди страны...» Королеве Дании. Губернатору штата Мэн: «...на борту все в порядке».

Однако порядок был неполный. Самолет никак не мог набрать высоту. Появились клубы дыма из правого мотора. Вибрация вывела из строя тахометр. Стараясь удержать самолет от снижения, пилоты сбросили почти три четверти тонны горючего. Спустя четыре часа с тяжелым сердцем повернули назад и шесть часов на одном моторе с трудом ползли против ветра.

Опытный Штульц наотрез отказался участвовать в дальнейших попытках, на его взгляд безрассудных. Фирма «Райт» снова занялась моторами.

Тем временем мисс Грейсон посоветовалась в Нью-Йорке с пилотом Бернтом Бальхеном, который четыре месяца назад пересек Атлантику, и заявила газетчикам, что он согласен заменить Штульца. Бальхен в свою очередь сообщил в интервью, что не поведет самолет, прежде чем он не будет тщательно проверен. Кроме того, у «Рассвета» недостаточный для перелета радиус действия и, вообще, сезон для трансатлантических рейсов уже закончен. Во время этих переговоров стало известно, что известная немецкая летчица Раше не прочь занять вакантное место на борту «Рассвета». Однако Грейсон отвергла кандидатуру красивой фрейлейн: двум женщинам на одном самолете будет «тесно» над Атлантикой.

7 декабря мисс Грейсон объявляет: через три дня старт! И опять досадный сбой. В конце концов решают изменить место старта. Перенести его из Олд-Орчерта на Ньюфаундленд: оттуда до Европы на 900 миль ближе.

И наконец 23 декабря начался полет с первой посадкой в гавани Грейс на Ньюфаундленде. Экипаж «Рассвета» к тому времени претерпел изменения. Место Штульца занял Омдаль, старый друг Амундсена, с которым они почти три года назад чудом избежали смерти около Северного полюса, а потом летали на дирижабле «Норвегия».

В 21 час 45 минут того же дня радисту канадской станции на острове Сейбл показалось, что он различил позывные «Рассвета» и слова: «Что-то не в порядке». Несколько местных жителей в Сент-Джонсе заявили, что слышали звук моторов самолета в субботу ночью. В воскресенье на радиостанции в Конта, к северу от гавани Грейс, перехватили сообщение, которое могло исходить от «Рассвета». В нем говорилось: «Где мы? Можете ли вы определить, где мы находимся...»

Больше «Рассвет» никто не видел. Жена Гольдсборо вскрыла оставленный мужем пакет с надписью: «Не вскрывать до рождества». В пакете оказался чек на 500 фунтов стерлингов. Чек она отдала фонду организации поисков. Искали с самолетов, эсминцев береговой охраны и даже с дирижабля. Метеорологи высказывали реальное предположение, что самолет обледенел, хотя по совету опытного Омдаля его целиком смазали глицерином. Погода же в то время была такой, что корабли из Европы возвращались с опозданием на двое-трое суток и с поврежденными волнами надстройками. Так что, если амфибия мисс Грейсон и села благополучно на воду, шансы выжить практически равнялись нулю.

И может быть, маленький автоматический пистолет, который Грейсон положили перед отлетом в сумочку, пригодился. На вопрос репортера, не является ли пистолет символом власти, она, издерганная беспрецедентно долгими предстартовыми неурядицами, устало сказала — нет. И напомнила историю шести моряков, попавших в ловушку в носовом отсеке подводной лодки, в то время как водолазы пытались их спасти. Мисс Грейсон добавила, что был ли смысл переносить страдания, если надежда на спасение отсутствовала.

...Штормовой декабрь подвел черту попыткам 1927 года. Штормило всю зиму и начало весны 1928 года. Но в один из мартовских дней с английского военного аэродрома Кронвелл вновь взлетает тяжело нагруженный одномоторный моноплан. Курс — в Америку. В кабине с двойным управлением отставной капитан Королевских ВВС Рей Хинчлифф и почти его ровесница, одна из богатейших женщин Англии, тридцатичетырехлетняя Элси Маккей. По расчетам, через 36 часов черный с оттененными золотом крыльями «стинсон-детройер» достигнет берегов Америки и, если позволит погода и остаток горючего, направится в Филадельфию. Это будет двойной триумф Англии: первый удачный перелет над Атлантикой с востока на запад с первой женщиной на борту.

«Райт» тянет нормально. Самое трудное — позади. Почти тайно готовились они целый год! Хладнокровный Хинчлифф, известный своим умением летать в любую погоду, на месте второго пилота. Десять лет назад в аварии Рей потерял левый глаз. И с тех пор летает только на правом сиденье.

Как могло получиться, что еще полгода назад отказавшийся наотрез лететь с миллионером Чальзом Левинэ лишь только потому, что тот хотел взять на борт богатую американку Мобель Болл, сейчас он с Элси? Чары симпатичной Элси тут ни при чем. Рей Хинчлифф был человеком далеко не богатым. Летать с одним глазом становилось все труднее, и скоро быть ему на земле, и перед семьей (жена ждет второго ребенка) во весь рост встанут экономические проблемы. Ну а мисс Маккей предложила ежемесячную плату 780 фунтов, покрытие всех расходов на покупку самолета и организацию рейса и плюс — все деньги, которые поступят за рекорды.

Элси же нужна только слава и, как ни странно, самостоятельность. Дочь могущественного лорда Инчкейпа все время бунтовала против канонов и требований семьи. Вопреки родительской воле в 20 лет она стала актрисой и кумиром золотой молодежи Лондона. Одной из первых женщин Англии получила пилотское свидетельство и делила свое время между небом, кино и сценой.

Перед самым отлетом в отель, где жила Элси, приехали брат и зять. Разговор был тяжелым. Узнав в последний момент о слухах, что дочь вроде бы собирается лететь через Атлантику, лорд Инчкейп послал сыну в Египет телеграмму: «Если это правда, Элси должна отказаться». До последней минуты она верила, что отец может что-то предпринять и разрушить все планы. И успокоилась, как только «Попытка» — так назвала она свой самолет — начала разбег по заснеженному полю Кронвелла. Вся надежда теперь на то, что через полтора суток из-за океана придет телеграмма — все в порядке, мы в безопасности.

Да, безопасность. Хинчлифф под ровный гул мотора подводит итоги атлантических гонок минувшего года. По числу попыток пересечь океан он являлся рекордным. Двадцать один раз стартовали самолеты с обоих берегов. В том числе восемь раз — в сторону Американского континента. Удачных перелетов только пять, и все с запада на восток. На двух самолетах отказывали двигатели, и пилотов-неудачников вылавливали из океана. В шести случаях непогода заставляла ложиться на обратный курс. Без вести пропало 14 человек, из них две женщины (Левенштейн и Грейсон. — Примеч. авт.). Такова мрачная статистика.

Счет 1928 года открывают они. Должна быть удача! Целый год опытнейший Хинчлифф изучал причуды атлантической погоды. Вычислял наилучший маршрут и время. Сам выбрал самолет «стинсон-детройер», доставил его на лайнере «Аквитания» из Америки в Европу. По чертежам Хинчлиффа переделали пассажирский салон. Там теперь дополнительный бак, еще есть 17 специально сделанных алюминиевых канистр. Всего 2200 литров бензина. Этого достаточно, чтобы продержаться в воздухе 40 часов. Уверенность Рея Хинчлиффа стопроцентная. Так он вчера и записал в самолетном журнале.

Рей прислушался. Мотор гудел ровно. Медленно уплывало назад ирландское побережье. Ветер пока попутный. Внизу показались первые айсберги. Если погода сохранится такой, через 23—28 часов они будут над Ньюфаундлендом. Глянул на Элси. Ее профиль в авиационном шлеме четко вырисовывался на фоне наступающего рассвета...

Но в средней Атлантике уже набирал силу шторм. Шестнадцатитысячетонный лайнер «Рипаблик» радировал, что с трудом прокладывает курс против сильного западного ветра и огромных волн.

У берегов Нового Света погода была спокойной. Рыбаки с Ньюфаундленда курсировали вдоль побережья и высматривали самолет. Они ничего не увидели, но это не вызывало беспокойства. Возможно, Хинчлифф прошел Сент-Джонс и направился к Филадельфии. Спустя сутки, когда по-прежнему не было новостей по обе стороны океана, газеты заволновались. В четверг, 15 марта, стало ясно, что «Попытка» уже не может больше находиться в воздухе.

Самолет исчез. И лишь спустя девять месяцев на ирландский берег вынесло шасси, по заводскому номеру которого было установлено, что оно принадлежало самолету, купленному отважным, но суеверным пилотом Реем Хинчлиффом. Он же всегда считал, что женщины на борту приносят несчастье. Никогда не останавливался в тринадцатых номерах отелей. Но по стечению обстоятельств на этот раз вылетел тринадцатого марта.

...Когда миссис Гест, любительница делать самые неожиданные покупки, сказала мужу, что приобрела трехмоторный «Фоккер Ф VII-3м», даже привыкший ко всему мистер Гест несказанно удивился. «Я хочу перелететь через Атлантику, — гордо заявила миссис Гест. — И уже наняла пилота, механика. Мы готовимся».

Мистер Гест пришел в ярость. Были произнесены очень крепкие слова. Британский чиновник Гест оказался решительнее лорда Инчкейпа, и миссис Гест, обливаясь слезами, была вынуждена отказаться от грядущих лавров чемпиона. Правда, не совсем. Она выторговала условие, чтобы океан пересек самолет, принадлежащий именно ей. А так как она по происхождению американка — чтобы летела на нем американская женщина. Ну скажем, симпатичная молодая летчица Эрхарт, о которой недавно рассказывал издатель Джордж Путман. Да, да, Амелия Эрхарт.

Амелии Эрхарт было двадцать три года, когда она в первый раз самостоятельно поднялась в воздух, а через год, в 1924 году, она уже установила рекорд высоты для женщин, превышающий 4600 метров. Лететь через океан мисс Эрхарт согласилась сразу. И не глядя подписывала все контракты, подсовываемые любезным издателем Путманом.

Перед самым вылетом Амелия узнала, что роль ее никак не пилотская. Машину поведут пилот Штульц и механик Гордон. Она лишь пассажирка. Эрхарт бунтует, да поздно — контракты подписаны. И 18 июня 1928 года первая женщина как-то просто, буднично пересекла по воздуху Атлантику.

— Меня везли, как мешок картошки, — сетовала Эрхарт.

Впрочем, едва самолет приземлился в Европе, произошла чудесная трансформация. Сам факт — женщина победила океан — сразу же затмил имена пилота и механика. Пресса неистовствовала. Стрекотали кинокамеры. Вспыхивали «блицы» фоторепортеров.

Издатель собирал золотую жатву и для ее верности — а вдруг героиня опять взбунтуется — поселил ее в своем доме. Мисс Эрхарт пишет рассказ о своем полете «Двадцать часов, сорок минут» и посвящает жене издателя.

Путман слегка морщится... Изворотливый издатель имел другие планы. С женой он разводится и предлагает руку и сердце... Амелии.

Отныне Путман становится импресарио своей новой жены. Дело обретает размах. Сверхлегкие чемоданы для авиапассажиров с этикеткой «Амелия Эрхарт». На сигаретных пачках — она, некурящая, с сигаретой в зубах. Реклама крема от загара. Спортивная одежда. И так далее и тому подобное.

Но Амелия хотела достигнуть в жизни не этого. Она же летчик, черт возьми! А не дитя рекламы.

Четыре года спустя после перелета через Атлантику в качестве багажа она самостоятельно вылетает с Ньюфаундленда по тому же маршруту. Одна в небе. Хоть ненадолго свободная от цепких объятий рекламы.

Перелет оказался действительно трудным, и, когда ее красный «Локхид-Вега» достиг Ирландии и, пугая коров, приземлился на лугу, первый же человек, фермер, спросил Амелию, откуда она.

— Из Америки.

Фермер пожал плечами: мол, всякое бывает. И только две старые девы, преодолев шок от странного наряда небесной гостьи, — на даме кожаные кавалерийские бриджи! — предложили ей чашечку чая.

И снова шквал славы, рекламы, банкетов, приемов. Она едва успевает менять вечерние туалеты. Предполагала ли пятнадцать лет назад скромная сестра милосердия, не окончившая и медицинских курсов, такой поворот судьбы?

Амелии порой становится грустно. Ведь при всем этом она женщина. И ей свойственны обычные женские слабости. Боится темноты, мышей, пауков. Во время полета через Атлантику ее пугает пламя из выхлопных труб. Ей вспоминаются менее удачливые предшественницы: принцесса Левенштейн, Грейсон, Маккей.

Теперь Амелия Эрхарт вся в полете. В августе 1932 года — безостановочный перелет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Три года спустя одиночный полет с Гавайских островов в Калифорнию. Некогда спуститься на землю. Познать простые человеческие радости. А Путман готовит новое шоу. Кругосветный полет.

С бортмехаником Фредом Нуннаном Эрхарт облетела на «Локхид-Электре» почти три четверти земного шара. Оставался Тихий океан. Самолет уже в Новой Гвинее. Где-то впереди на расстоянии 4700 километров отсюда на необозримом просторе вод затерялся крошечный островок Хауленд. Предпоследний этап — и финиш в Сан-Франциско!

Курс надо выдержать весьма точно. Ошибка в счислении на 1° на таком расстоянии — и самолет пройдет в 50 километрах от цели.

За перелетом следит мировая пресса. В район острова Хауленд пришло судно-радиомаяк «Итаска». По нему Эрхарт должна определиться окончательно. Через несколько часов томительного ожидания в эфире появились слабые сигналы «Локхид-Электры». Сила их нарастает. Голос Эрхарт слышен совершенно отчетливо. Самолет уже совсем рядом. Блуждает. Горючее на исходе... Потом радиосигналы оборвались...

Ни летчиков, ни даже следов катастрофы не было найдено, несмотря на тщательные поиски. В печати же немедленно поднялась буря толков и пересудов. Была даже версия, что по поручению командования американских ВВС Эрхарт вела разведку японских укреплений на будущем театре тихоокеанских военных действий к северу от официально объявленного маршрута. И что японцы знали об этом. И когда самолет совершил вынужденную посадку не на своем острове, Нуннан и Эрхарт были захвачены японцами. После войны на острове Сайпан эксгумировали могилы американских военнослужащих, погибших в плену, и очевидцы подтверждают: были рядом два трупа в летных комбинезонах. Мужчина и женщина[84].

До сих пор находят в Якутии самолеты, что летали во время войны по воздушному мосту через Аляску и Сибирь в Европу. Открывают многолетние тайны авиационных катастроф песчаные пустыни Африки, джунгли Южной Америки, Юго-Восточной Азии.

И вновь вернемся к принцессе Анне Левенштейн-Вертхайм. Через 14 часов после взлета навигационные огни «Святого Рафаэля» заметили почти над серединой Атлантики с танкера «Джозиа Масей». Самолет точно выдерживал курс. С судна помигали морзянкой, и «Святой Рафаэль» ответил, что все нормально. Опытнейшие Минхин и Гамильтон вместе с Левенштейн приближались к цели. Двигатель работал отлично, и спустя более полусуток не было причин для его внезапной остановки. Условия для обледенения отсутствовали. Ветры дули умеренно, но они были юго-западные и сносили самолет к северу от курса, да ньюфаундлендский туман покрыл обширное пространство Северной Атлантики.

Возможно, в тумане значительно севернее острова Бель-Иль они и пересекли береговую линию Американского континента. Кончилось горючее. Посадка, пусть даже благополучная, на Лабрадоре — одном из пустынных и негостеприимных уголков мира. Специалисты считают: выбраться оттуда экипажу в легкой одежде, без запасов продовольствия и не подготовленному к пешему продвижению по тундре — один шанс из тысячи.

Как знать, возможно, отыщется на Лабрадоре «Святой Рафаэль». И тогда отважная принцесса Левенштейн, полковник Минхин и капитан Гамильтон посмертно будут названы обладателями сразу двух рекордов — первого пересечения Атлантики с востока на запад и первым экипажем, доставившим женщину через океан с континента на континент.