Он знал, что не проползет и полумили. И все-таки ему хотелось жить. Было бы глупо умереть после всего, что он перенес. Судьба требовала от него слишком много. Даже умирая, он не покорялся смерти. Возможно, это было чистое безумие, но и в когтях смерти он бросал ей вызов и боролся с ней.

Джек Лондон

...На крутом берегу пролива Превен, отделяющего полярный остров Диксон от материка, стоит базальтовый обелиск. Короткое арктическое лето. Холодный ветер с Карского моря перебирает яркие цветы у подножия одинокой могилы. На мраморной доске выбита надпись: «П. Тессем. Норвежский моряк, член экспедиции моторной шхуны «Мод», погиб в 1920 году». Никто не узнает, что пришлось испытать этому человеку, прошедшему тяжелейший путь и встретившему смерть совсем близко от цели. Но почти полвека у историков Арктики не было сомнений, пожалуй, в одном: кто именно похоронен под базальтовой глыбой...

Мы не случайно вновь вернулись к давнишней истории полярной экспедиции известного норвежского исследователя Р. Амундсена на судне «Мод» и загадочной гибели зимой 1919 года его спутников — Петера Тессема и Пауля Кнутсена: совсем недавно советским специалистам удалось приоткрыть завесу над этой многолетней тайной. Прежде чем рассказать об этом уникальном расследовании, напомним читателям о событиях путешествия Тессема и Кнутсена.

Итак, осень 1919 года. Северная оконечность Таймырского полуострова. Вот уже год зимует шхуна «Мод» в укромной бухте недалеко от мыса Челюскин. Участники экспедиции (есть среди них и наш соотечественник Геннадий Олонкин) ждут не дождутся, когда вскроются наконец льды и они отправятся дальше на восток. Там судно ляжет в ледовый дрейф, как в свое время нансеновский «Фрам», и льды понесут его к Северному полюсу[94].

Правда, продолжат многолетний путь не все члены экипажа: судовой плотник Петер Тессем и штурман Пауль Кнутсен — два бывалых полярника — покидают своих товарищей. Вместе с почтой и научными материалами предстоит им вернуться на родину. Так решил Амундсен.

Сорокачетырехлетний Тессем был опытным моряком и полярником. Отличился в экспедиции Антони Фиалы к Северному полюсу в 1903 — 1905 годах. За выдержку и бесстрашие был награжден именными часами.

Пауль Кнутсен был моложе Тессема почти на четырнадцать лет. С юности плавал на промысловых судах. Потом окончил штурманское училище и в 1915 году отправился на «Эклипсе» на поиски пропавших без вести русских экспедиций В. Русанова и Г. Брусилова.

«...Тессем страдал головными болями, — напишет лишь спустя семь лет, объясняя свое решение, Амундсен, — и очень хотел вернуться на родину. Поэтому я, не задумываясь, отпустил его и также не возражал, когда Кнутсен изъявил желание сопровождать Тессема. Я даже обрадовался этой возможности отправить почту» (курсив наш. — Авт.). Чрезвычайно важное, как выяснится в дальнейшем, свидетельство о состоянии здоровья Тессема! Да и Кнутсен, оказывается, во время зимовки перенес очень опасное в экстремальных арктических условиях заболевание — воспаление почек.

После долгих размышлений Амундсен решил направить Тессема и Кнутсена на собачьей упряжке вдоль совершенно безлюдного в те времена западного побережья Таймыра к радиостанции на острове Диксон. Этот путь представлялся ему наилучшим. На побережье имелось несколько продовольственных складов, один из которых, на мысе Вильда, — примерно на полпути к Диксону — закладывал в свое время Кнутсен. Кроме того, он немного говорил по-русски и был знаком с окрестностями Диксона. На тамошней радиостанции Тессем как старший в группе должен был отправить телеграмму о положении экспедиции, а затем продолжить путь к поселку Дудинка.

12 сентября 1919 года «Мод» покинула свою тихую гавань, а Тессем с Кнутсеном остались на берегу, сложили из сланцевых плит хижину и почти месяц прожили в ней, поджидая, когда станет прибрежный лед. Спустя пятнадцать лет в этом домике побывали советские зимовщики с мыса Челюскин. Внутри все было в образцовом порядке. Консервы и инструменты прекрасно сохранились. Среди вещей нашли визитную карточку Кнутсена и записку, датированную 15 октября 1919 года. В ней два норвежца сообщали: «...мы намерены сегодня уйти в порт Диксон. У нас все в порядке, уходим с запасом пищи для себя и собак на 15 дней».

Тессему и Кнутсену предстоял нелегкий и опасный путь в 1000 километров в самый разгар полярной ночи. В это время только свет луны порой разрывает непроглядную тьму, морозы достигают 40°, а долгие пурги принуждают путников неделями не покидать своих убежищ. Двигаться норвежцам предстояло вдоль кромки берега от мыса к мысу без точных карт, полагаясь на интуицию и опыт.

Весной 1920 года Амундсену удалось связаться с Норвегией, но там, как и на Диксоне, ничего не слышали о его спутниках. Стало очевидно, что с Тессемом и Кнутсеном случилось несчастье...

Пропавших норвежцев безуспешно пытались искать сразу же по горячим следам—летом того же 1920 года. Больше повезло спустя год специальной экспедиции, организованной Советским правительством, несмотря на труднейшее положение страны после только что закончившейся гражданской войны, которую возглавлял опытный охотник и первопроходец Таймыра Никифор Бегичев[95]. Он нашел на мысе Вильда записку Тессема и Кнутсена. «Прибыли сюда 10 ноября, — сообщали путники. — Мы нашли склад в разбросанном состоянии... У нас все в порядке, мы собираемся уходить в порт Диксон сегодня...» Правда, записка эта судьбу Тессема и Кнутсена не прояснила. Они, как выяснилось, живыми и здоровыми добрались до мыса, пополнили свои запасы на 20 дней и 15 ноября продолжили свой нелегкий путь. Тогда многим представлялось, что выяснить что-либо большее вряд ли удастся.

Но уже лето 1922 года принесло неожиданные и очень важные находки. Геологическая экспедиция Н. Урванцева обнаружила примерно в 100 километрах от Диксона всю почту Амундсена и вещи погибших — теперь в этом уже никто не сомневался — норвежцев. В своем полевом дневнике пунктуальный Урванцев пометил: среди оставленных предметов — записные книжки-календари Тессема, его матросский билет и кожаное портмоне с визитными карточками Амундсена и телеграммой о положении экспедиции. На визитных карточках были сделаны приписки рукой Олонкина к заведующему диксонской радиостанцией с просьбой оказать содействие Тессему как старшему в группе в незамедлительной отправке важной телеграммы и необходимую помощь для продолжения дальнейшего пути на родину[96].

...Неподалеку от полярной станции неутомимый Бегичев (в этот раз он был проводником экспедиции Урванцева) заметил возле самой воды останки одного из норвежцев. В своем дневнике Урванцев дал криминалистически точное описание увиденного. Оно настолько важно, что приведем его полностью: «...человек лежал на высоком берегу метрах в четырех от воды. Скелет был одет в две егерские фуфайки, синюю фланелевую рубашку с карманами. Все заправлено в меховые штаны. Сверху брезентовый балахон. Шапки на голове нет. Недалеко от погибшего валялась рукавичка. В стороне слева лежал разорванный пополам шарф, а справа лыжная палка, изломанная в нескольких местах и связанная шпагатом. Выше по склону лежал промысловый нож. В карманах фланелевой рубашки были найдены патроны, коробка спичек, перочинный нож и маленькие ножницы. Около пояса лежали карманные часы. На крышке гравировка по-английски: «Полярная экспедиция Циглера. Петеру Тессему, корабельному плотнику судна «Америка». В благодарность за его добровольное желание остаться в лагере Абруццкого 1901 — 1905 гг.». На ремешке у пояса висели свисток и обручальное кольцо с гравировкой на внутренней стороне: «Твоя Паулина» (курсив наш. — Авт.). Норвежец отправился в последний переход налегке, оставив все вещи, лыжи и даже винтовку»[97].

Документов у погибшего не оказалось. Должно быть, это Тессем, решили зимовщики Диксона, коль скоро возле останков лежали его именные часы и обручальное кольцо. Несчастная судьба! Перенести столько лишений и погибнуть в каких-нибудь 3 километрах от поселка, видя, должно быть, огоньки станции и высокую радиомачту!

Останки похоронили и поставили деревянный крест. В 1958 году жители поселка установили на высоком берегу базальтовый обелиск. Следы второго «почтальона» Амундсена затерялись в белом безмолвии таймырской тундры. Этим как бы подводилась черта под полярной трагедией...

Но спустя одиннадцать лет в шестнадцатом томе фундаментальной Норвежской биографической энциклопедии появляется статья о Тессеме, написанная Сэреном Рихтером. Известный норвежский ученый, проанализировав скрупулезный рапорт Урванцева 1922 года, делает сенсационный вывод: «...поскольку кольцо принадлежало Тессему, русские заключили, что он там же погиб и похоронен около пролива Веги (точнее, около пролива Превен. — Примеч. авт.). Но... кольцо висело на поясе. Кажется маловероятным, чтобы Тессем снял обручальное кольцо и таким образом поместил бы его. Более вероятным представлялся бы такой ход событий: Тессем умер около мыса Приметного, а его товарищ снял кольцо и повесил на поясе, чтобы вместе с часами вернуть семье умершего. В таком случае тот, кто в одиночестве с трудом добрался до пролива и у самой цели встретил смерть, — Кнутсен» (курсив наш. — Авт.)[98].

Доводы Рихтера основывались на старинном норвежском обычае: обручальное кольцо не снимается с руки живого человека. Раз так, то под базальтовым обелиском похоронен не Тессем, а Кнутсен!

В записях Урванцева — точных и подробных — оказались и другие странные обстоятельства, которые привлекли внимание советских исследователей и позволили им вслед за Рихтером высказать несколько других соображений в пользу того, что именно Кнутсен, а не Тессем дошел до Диксона[99].

Во-первых, они отметили, что среди вещей, найденных экспедицией Урванцева в импровизированном складе на реке Зеледеева, не оказалось пи единого предмета или клочка бумаги, принадлежащих Кнутсену. А во-вторых, там же была оставлена очень важная телеграмма Амундсена[100].

«...Опытный, ответственный Тессем ни за что не оставил бы в складе, — писали по этому поводу сторонники версии Рихтера, — в сотне километров до Диксона, телеграммы своего начальника, которую он должен был бы отправить из поселка в первую очередь. Двойной лист бумаги — не тяжесть, телеграмму, конечно, взял бы и Кнутсен, но он, по-видимому, не знал про нее или не знал, куда она положена...» И делают такой же вывод, как и Рихтер: «...склад сооружал один Кнутсен. Тессем же к тому времени погиб или был болен. А возле Диксона умер Пауль Кнутсен. Он и похоронен на высоком таймырском берегу».

После появления этой новой и неожиданной версии мнения историков и исследователей, естественно, разделились. Урванцев,

например, по-прежнему считал, что возле Диксона погиб Тессем. В своей книге «Таймыр — край мой северный» он резонно замечал, ссылаясь на свой богатейший полярный опыт, что Тессем снял кольцо, разумно отбросив ритуальные условности, дабы не отморозить руку. А что касается именных часов, найденных возле погибшего, то, по мнению Урванцева, будь то Кнутсен, были бы обнаружены и еще одни — его собственные.

И вот «арбитрами» в том затянувшемся теоретическом споре решили выступить криминалисты Прокуратуры СССР и судебные медики Научно-исследовательского института судебной медицины Минздрава СССР. Первой задачей было установление личности человека, или, как говорят судебные медики, идентификация по его костным останкам: установить пол, расовую принадлежность, возраст и рост человека, выяснить, какими недугами он страдал, были ли у него травмы, по черепу и прижизненным фотографиям определить их идентичность, построить и фоторобот человека.

Разумеется, не так-то просто было за давностью лет собрать всю нужную информацию, но и то, что было известно раньше и стало известным в результате поисков криминалистам, оказалось достаточным для вывода. Было известно, что Тессему сорок четыре года, Кнутсену — тридцать. Различались они и цветом волос. Знали криминалисты со слов Амундсена, что Тессем страдал головными болями. Но вот о росте Тессема и Кнутсена — этот параметр чрезвычайно важен для идентификации личности — никаких сведений не сохранилось. Но тут судебным медикам на редкость повезло: летом 1919 года все члены экипажа «Мод» снялись по очереди в «фотоателье» на палубе судна. В кадр попали спасательный круг и доски настила палубы — те самые, как говорят криминалисты, масштабные предметы (их размеры любезно сообщил Норвежский институт полярных исследований), которые и были использованы для последующих расчетов.

Летом 1983 года на Диксон отправилась специальная группа Прокуратуры СССР, НИИ судебной медицины Минздрава СССР и Московского филиала Географического общества, которая по согласованной программе с Норвежским институтом полярных исследований и провела ту историко-криминалистическую экспертизу. И заключение ее было определенным — останки, безусловно, принадлежат Петеру Тессему! Совпали и рост, и возраст, и цвет волос. Вывод подтвердил и метод фотосовмещения, и созданный словесный портрет. Маленький судовой плотник — его рост был всего 156 сантиметров — оказался выносливее своего молодого спутника, хотя у него действительно были сильные головные боли — следствие краниостеноза. Это заболевание (преждевременное зарастание черепных швов) он перенес еще в детстве. Были у Тессема и давнишние переломы костей носа. Страдал он и от радикулита — это показало обследование костей позвоночника. Может быть, именно потому оставил он лыжи и брел в последнем переходе к Диксону, опираясь на лыжную палку[101].

А вот установить непосредственную причину гибели Тессема по костным останкам не удалось. Каких-либо травм, которые могли бы повлечь за собой смерть, найдено не было. Конечно, считают судебные медики, это вовсе не исключает предположения, что он мог упасть с крутого склона, потерять сознание и замерзнуть. Вот что по этому поводу писал Урванцев в упоминавшейся ранее книге: «...у Тессема подошвы на сапогах были из кожи нерпы с шерстью. Нерпичьи сапоги — незаменимая обувь для полярных походов, совершенно непромокаемая и очень прочная. Но подошвы из нее чрезвычайно скользкие. На гладком каменном склоне они, вероятно, его и подвели...»

Это предположение Урванцева косвенно подтвердили и результаты спектральной экспертизы. На правой стороне черепа и костях правого предплечья были обнаружены следы прокрашивания с повышенным содержанием меди. По-видимому, это следы винтовочных патронов, выпавших из кармана Тессема, который уже не мог подняться...

Специалисты Гидрометцентра СССР восстановили по архивам синоптическую обстановку в районе Диксона на вторую половину декабря 1919 года — именно в это время Тессем из последних сил шел к полярной станции. Оказалось, что температура окружающего воздуха колебалась от 27 до 39° ниже нуля. Верная смерть для вконец ослабевшего или потерявшего сознание человека![102]

Теперь можно твердо сказать, что склад на реке Зеледеева соорудил Тессем. Был ли с ним рядом Кнутсен? На этот вопрос дать однозначный ответ пока невозможно. Как нельзя сегодня ответить и на такие вопросы, по-прежнему волнующие историков: где и при каких обстоятельствах погиб или умер Кнутсен, кому принадлежали норвежские лыжи, найденные экспедицией Урванцева в 60 километрах от Диксона, возле старого, сохранившегося и поныне охотничьего зимовья, куда исчезли нарты с пятью собаками и почему, наконец, Тессем оставил почту, свои дневники и документы, когда до полярной станции было рукой подать?[103]

Мы не будем выдвигать новых версий, которые бы примирили между собой известные факты и обстоятельства похода Тессема и Кнутсена, их явно недостаточно, чтобы сделать какие-либо обоснованные выводы. Будем ждать новых находок и открытий. Ведь существуют еще не прочитанные записные книжки Тессема, переданные норвежцам в 1922 году вместе с почтой Амундсена, и, быть может, они-то и хранят ответы на многие вопросы загадочного путешествия в таймырскую ночь.

Загрузка...