По ту сторону времени

16

Цепи событий пронизывали пространство.

Человек по имени Джим Болдер, пилотировавший Ночной Истребитель КсиЛи, проник на своем корабле в самое сердце звездной системы Квакса, и некстати примененные ее обитателями ЗвездоЛомы разрушили их собственное Солнце.

Оккупация Земли Кваксом благополучно завершилась. Люди обрели неслыханное могущество, и отныне у них не было соперника, кроме КсиЛи.

Они распространили свою цивилизацию по множеству звездных систем со скоростью, намного превышающей скорость света. За этим последовал период, названный впоследствии Ассимиляцией, в течение которого человечество впитало в себя мудрость всех разумных существ, всю их индустриальную, научную и философскую мощь.

Теперь впереди землян были только КсиЛи.

Последовавший неизбежный конфликт длился многие миллионы лет. Когда он был разрешен, во Вселенной осталась только небольшая горстка людей.

Грандиозный проект, осуществление которого было жизненно важной целью КсиЛи, продолжал неумолимо изменять Вселенную.

Звезды умирали. Правда, по-прежнему образовывались новые звезды, возрождались уже угасшие, но основные соединения водорода и гелия начинали загрязняться продуктами распада, и сроки формирования новых звезд возрастали экспоненциально их уменьшающемуся количеству. А старели слишком быстро.

Вселенская тьма начинала вступать в свои права.

КсиЛи закончили свой проект и сумели спастись от распадающегося космоса.

Через пять миллионов лет после первого конфликта между человечеством и Кваксом из Туннеля, некогда мгновенно исчезнувшего в буре гравитационных волн, выплыли обломки давно мертвого Сплайна. Почти полностью лишенные энергии, абсолютно черные, они медленно вращались в кромешной тьме. В них не было и намека на жизнь.

Почти.

Квантовые функции, некогда переполнявшие Майкла Пула, возродили Сплайн.

По нему прошла судорога нового бытия.

Люди могли бы назвать это «АнтиКсиЛи».

Оно было… огромным. Язык людей слишком беден на эпитеты, чтобы описать такое.

Тем не менее термин «АнтиКсиЛи» хорошо подходил для него.

Оно было мыслящим и занимало пространство в многие световые годы в поперечнике. В ту эпоху во Вселенной оставалось мало светящейся материи; КсиЛи уже уходили из нее в светящихся кораблях-крепостях. Все оставшееся начало распадаться, и АнтиКсиЛи легко могло обнаружить подвижных обитателей того Океана, что Лежал-В-Основе-Всего.

АнтиКсиЛи управляло гигантскими проектами, пытавшимися любой ценой найти путь за пределы умирающего космоса. Для того чтобы достичь своей цели, КсиЛи были способны даже двинуться вспять времени, чтобы со стороны управлять собственной эволюцией, превратив свою историю в замкнутую петлю времени. АнтиКсиЛи было разумным руководителем этого процесса; оно, как и античастицы, двигалось обратно во времени — начиная с момента своего разрушения и до самого конца — до момента рождения.

Но теперь работа была выполнена. АнтиКсиЛи было довольно: частицы его сумели-таки уйти от того… чему КсиЛи, даже в конце своего вселенского пути, не могли сопротивляться.

Теперь АнтиКсиЛи могло уйти.

Оно стало расширяться, становясь все разреженнее и разреженнее; в легких нелокализируемых вспышках селектронов и нейтралино Оно размножалось, делилось, рассеивалось, тонуло в вакууме…

Но это было еще не все: появилось что-то новенькое.

Майклу не составило труда проверить состояние своего хрупкого корабля.

Внутрь кабины еще продолжала поступать энергия из внешних комплексов корабельного питания. На сколько ее хватит? На несколько часов? Между кабиной и остальным «Крабом» не было связи, невозможно было вызвать Гарри, чтобы узнать состояние Сплайна; чертовы антитела опять принялись грызть корпус корабля; коммуникационная панель оповещала об их очередных достижениях и ультиматумах.

У Майкла не было никакой зацепки. Он не мог оценить ситуацию. Он не переживал, страха Будущего, как раньше, у него тоже не было. Это просто чудо, что он смог выжить после размножения Туннеля… Странный и неожиданный выигрыш в лотерею.

Гарри, конечно, уже не стало.

Вселенная здесь казалась мертвой, старой, темнеющей. Кабина «Краба» была единственным затерянным здесь островком света и жизни.

Здесь, в конце Времен, Майкл стал по-настоящему одиноким.

Он собрал всю оставшуюся еду, обычная повседневная работа, выполняемая на одинокой галере, доставила ему неожиданное удовольствие. Майкл лег в кресло с подносом, полным таких для него обычных, но бесконечно вкусных деликатесов, и притушил освещение.

Один Господь знает, где он теперь… Если вообще термин «где» еще можно употреблять после такого чудовищного разрушения пространства-времени. На небе было едва различимо несколько тусклых багрово-красных звезд. Сколько времени нужно, чтобы добраться до них?

Нигде не видно было ни малейших признаков существования разума.

«Ну конечно, — подумал Майкл, — у них было достаточно времени, чтобы решить все свои проблемы. За миллионы лет, обладая гипердвигателями и сингулярной технологией, можно успеть полностью изменять Вселенную…»

Реконструированная разумом Вселенная сразу бросилась бы в глаза, как неоновый рекламный плакат в тысячи световых лет высотой.

…Однако Вселенная продолжала стареть и умирать.

По субъективному времени, затраченному на прохождение Туннеля, он понял, что проскочил в Будущее не более чем на несколько миллионов лет песчинка в Великой Бесконечности, — но все признаки жизни во Вселенной исчезли. Может, быть, хоть где-нибудь жизнь еще сохранилась?

Майкл тоскливо усмехнулся, вспомнив Ширу. Как далеки были ее радужные мечты о жизни, заполнившей Вселенную, об управлении ее динамической эволюцией…

Не будет Последнего Наблюдателя. В конечном итоге проект «Друзей Вигнера» полностью провалился — некому получать их послание. «Но, Господи, — подумал Майкл, — какая же это была грандиозная концепция!»

Он доел и осторожно опустил поднос на пол, затем выпил стакан чистой воды и направился в душ; ему удалось помыться под горячей водой. Майкл пытался внимательно следить за своими органами чувств, стараясь не пропустить ни одного ощущения. Все-таки он был самым последним человеком во Вселенной. Такая история должна завершиться достойно.

Он решил послушать музыку, почитать книги. Делать то, на что способно только разумное существо.

Свет начал гаснуть. Даже коммуникационная панель замерла навсегда.

Ну что же, освещения пока хватало для чтения. В тусклом свете багряных звезд он почти на ощупь добрался до кресла.

Постепенно становилось все холоднее, корабль явно остывал. Интересно, что же прикончит его: холод или нехватка воздуха?

На самом деле страха не было. Наоборот, Майкл как будто заново родился, впервые за столетие груз прожитых лет не тяготил его.

Возможно, он нашел в смерти покой, закономерный итог своей долгой и насыщенной жизни. В конце концов его удовлетворяло уже то, что он прожил столько, чтобы увидеть все это.

Он скрестил руки на груди, по телу прошла легкая дрожь.

И он осторожно прикрыл глаза.

Что-то оживило АнтиКсиЛи — какой-то случайный всплеск сознания.

Искусственное сооружение?..

Как могли холодные обломки попасть сюда, в это пространство и это время?

Но в них ощущалось присутствие жизни. Там тлела слабая свеча сознания…

АнтиКсиЛи потянулось к нему.

Неожиданно рядом с куполом «Краба» возник другой корабль.

Умирающий Майкл потрясенно уставился на него.

Корабль был похож на кленовое семечко. Ни один огонек не освещал его маленький стручкообразный корпус. На многие сотни миль он раскинул, словно тени, черные крылья, различимые в беззвездном небе лишь при легких колебаниях.

О таких кораблях рассказывали ему Друзья Вигнера.

КсиЛи.

Невыносимый холод клешнями разорвал грудь; глотка, перехваченная спазмом, не пропускала еще остававшийся в кабине кислород. В глазах потемнело.

«Нет, — молча молил он кого-то, — только не сейчас!» Его широко раскрытые глаза смотрели прямо на корабль КсиЛи, последние силы ушли на мгновенный всплеск сознания.

«Нет, только не сейчас! Я еще не понял, что это… Пожалуйста…»

АнтиКсиЛи задуло еще трепетавшую свечу. Последнее тепло покинуло разрушенный корабль, воздух инеем стал оседать на коммуникационной панели, креслах — и на одиноком забытом теле человека.

АнтиКсиЛи выпустило в космос трепетавшее в теле пламя, удивившись его микроскопическому ужасу, его изумлению, его безнадежной жажде жить.

Пламя было рассеяно по квантовым полям — акаузальным и нелокальным.

Теперь, лишенный тела, Майкл плавал в космосе крошечным драгоценным бриллиантом, полным сознания, в безбрежном погасшем мире, лишенном всяких ориентиров.

Он не мог даже пощупать свой пульс, чтобы определить время. Но что-то неотлучно присутствовало рядом с ним в этом уставшем мире.

Бытие. Оно было как огромный потолок, под которым бестелесным мотыльком порхало теперь его сознание. Он чувствовал прекрасную усталость, удовлетворение путника в конце длинного и трудного пути. Еще долгое время он оставался под покровительством Бытия.

Затем Бытие начало растворяться.

Майкл пытался кричать, как ребенок, зовущий своих гигантов-родителей. Ему казалось, что ледник его памяти и ощущений начал делиться на сотни маленьких айсбергов; они продолжали дробиться, пока не растаяли во все принимающем в себя море…

Один.

Только наблюдая за медленным изменением его ощущений, можно было приблизительно измерить прошедшее время.

Он впал в отчаяние. Как он был занесен сюда, что спасло его разум таким неожиданным образом?

Отчаяние превратилось в гнев, и гнев надолго овладел им. Но затем прошел и гнев.

Им овладело любопытство, и он начал эксперименты со своим сознанием. Физически, по-видимому, он представлял собой компактный волновой пакет функций вероятности; теперь он начал разворачивать этот пакет, сконцентрировав сознание на перемещении в пространстве-времени. Ему казалось, что он носится над куполом космоса, не ограниченный ни размерами, ни возрастом, ни скоростью.

В остатках умерших галактик он разыскал следы разумной деятельности и в раздумье перемещался среди этих забытых памятников закончившейся истории, подолгу застывая то над неведомо как занесенной в космос детской игрушкой, то над огромной космической крепостью.

Повсюду он находил следы прошедших войн. Разрушенные звезды и планеты, растраченная впустую энергия…

И Майкл начал действовать.

Сначала он стал давать обозначения тем местам, которые посещал. Но затем, по прошествии времени, он преодолел барьер сознания, ограничивающий мышление.

Он состоял из волновых квантовомеханических функций. Они простирались везде, связывая пространство со временем. Это была паутина, наброшенная поверх всех стареющих галактик; они смешивались, отражались друг в друге, взаимодействовали друг с другом, подчиняясь верховной логике физических законов.

Его чувство масштаба ослабло, так что он уже не ощущал разницы между электроном и гравитационным полем звезды. Его чувство времени изменилось, так что он одинаково долго — субъективно долго — мог наблюдать и единичный акт кварк-глюонного взаимодействия и медленный распад почти стабильного протона. Теперь его мышление уже немногим напоминало человеческое.

И наконец он подготовился к последнему шагу.

Человеческое сознание было создано искусственно. Одни люди верили, что боги вдохнули душу в их тела. Но позднее появилась идея саморазвития, эволюции разума. Теперь Майкл понимал, что это были не более чем модели, иллюзии — зыбкое отражение Истинной Реальности.

Ему, Последнему Человеку, уже не нужны эти самоуспокаивающие теории.

Сознания нет, понял он. Есть только отражение и восприятие.

Он расслабился в некоем эквиваленте улыбки, описанном в неслыханной древности одним математиком, неподалеку от столь же древнего теперь Стоунхенджа. Его душа вспыхнула, а затем медленно угасла.

Он был теперь вне времени и пространства. Квантовые функции, пронизывающие всю Вселенную, скользили за ним как широкая, пенящаяся и бурлящая река; его глаза были до краев наполнены серым светом, который струится везде из ниоткуда.

Время незаметной рекой продолжало струиться вдаль…

А затем…

А затем был ящик — плывущий в пространстве тетраэдр с прозрачными стенками.

Внутри ящика из угла в угол ходил человек, одетый в шкуры убитых животных. За ним тянулась свитая из лиан веревка. Он был изможден и невероятно грязен, его шкуры были покрыты изморозью. Он изумленно смотрел на звезды.

Беспредельно распространившаяся в пространстве и времени разумная суть Майкла опять пришла в движение. Что-то начинало меняться…

История продолжалась.