По законам войны

ДОПРОС

Его провели по каменному коридору, потом, через лестничную площадку, — в другой коридор, где стены были выкрашены, потолок белый, а полукруглые окна — как в любом другом учреждении, если не замечать, что и здесь на них были крепкие железные решетки. У большой двустворчатой двери надзиратель остановился и пропустил Тимку первым.

В просторном кабинете стояли полупустые книжные шкафы вдоль стен, сейф в углу. От двери к черному письменному столу вела ковровая дорожка. А за столом в мягком кожаном кресле сидел офицер в черной форме, про которого говорил Шавырин. В ярко начищенных сапогах и с гладко прилизанными — не то серыми, не то седыми — волосами он казался молодым, хотя было ему наверняка за сорок. На столе тульей вниз лежала рядом с кожаными перчатками его фуражка.

Офицер поднялся и что-то сказал надзирателю. Тот вышел.

А Тимка сразу метнул взгляд на зарешеченные окна.

— О! Мальчик опять хочет бежать! — заспешил к нему офицер. — Но здесь тюрьма! — Он взял Тимку под руку. — Здесь решетки, как в камере!

Тимка выдернул у него руку, слегка отстранился.

— Тебе странно, откуда я знаю про камеру? — весело рассмеялся офицер. — Там есть окошечко в двери! И те, кому положено, наблюдают!

Тимка промолчал, переступив с ноги на ногу.

— Будем вести мирную беседу или будем ссориться? — Офицер улыбнулся.

Тимка подумал и буркнул, косясь на него исподлобья:

— А я не знаю, какую беседу…

— Это мы сейчас выясним между собой! — Офицер прошел за стол и указал ему на мягкое кресло. — Садись! Может, мы еще окажемся друзьями!

Тимка медленно, спокойно подошел к столу и, прежде чем сесть, предупредил:

— Друзьями мы не окажемся…

Офицер опять засмеялся. И все время потом он то делался очень серьезным, то громко, весело хохотал вдруг. Оба сели.

— Пусть не окажемся друзьями, но и враждовать нам с тобой не из-за чего!

Тимка долго смотрел на него, но не ответил.

— Давай будем говорить по порядку. — Офицер сделался серьезным. — Твой взрослый напарник рассказал, как вы с ним познакомились на шлюпке, как встретились опять в лесу, у этих… ну, бандитов. Решили вместе бежать от службы, от всего… Он что-нибудь наврал мне?

— Откуда я знаю? — ответил Тимка. — Если наврал, значит, и мне наврал. Я ведь предавать его не буду.

Офицер засмеялся:

— Ты молодец! Давай не будем говорить о нем, будем говорить о тебе. Твой папа был командиром «охотника» и погиб, да?

Тимка задержал дыхание и не мигая уставился на него так, что пришлось утереть ладонью защипавшие от слез глаза.

— Ну, не волнуйся, не волнуйся! — успокоил его офицер. — Если разбираться в подробностях войны, виноваты бывают не всегда те, кто кажется… Командир «БО-327» был храбрым офицером — это тебе говорю я, свидетель его действий. Я был на эсминце, который у вас называют крестоносцем, когда он вступил в бой с «охотником». Твой папа — настоящий моряк. И его похоронили бы, как принято у нас хоронить отважных воинов, — с почестями. То, что ты видел у Летучих скал, по рассказам твоего старшего товарища, сделали бандиты из леса, а не немцы…

Судорожно куснув губы, Тимка ответил сквозь слезы:

— А я давно догадался!

— Догадался?! Ну откуда ты мог догадаться… — засомневался офицер.

— А от папы! — яростно ответил Тимка. — Когда папа уходил последний раз!.. Он сказал!.. — задыхаясь, отрывистыми фразами поведал Тимка. — Сказал: пойдет к Летучим! Что там будут из леса! Если не вернусь, сказал… значит, подвели меня! Его подвели, понятно?!

Обойдя вокруг стола, офицер осторожно погладил Тимку по голове:

— Успокойся. Его погубили твои враги.

— А вы мне тоже не друзья! — выкрикнул Тимка, отодвигая от себя его руку.

Офицер отошел на свое место.

— Я и не говорю, что друзья. Ты очень нервный мальчик… Но мы умеем уважать храбрость в противнике. Мы были честными противниками с твоим папой и, если бы пришлось, встретились бы честно, как положено солдатам… Выпей! — Он протянул Тимке стакан воды. — Успокойся…

Тимка отхлебнул воды. Всхлипнул, задержав дыхание. Потом успокоился, глядя на офицера.

— Давай говорить по-деловому… — начал тот. — Другом ты меня признать не хочешь, враждовать нам не из-за чего. Попробуем извлечь из нашего знакомства какую-то выгоду для тебя и для меня… Твой старший товарищ сказал, что ты хочешь уехать на остров Пасхи…

— А я ему не разрешал говорить за меня! — вспылил Тимка.

— Но ведь он сказал правду, что здесь такого?

— Ничего такого! — ответил Тимка. — Я не хочу, чтобы все знали, куда я, что…

— Почему? — удивился офицер.

— Потому… — сказал Тимка. И помедлил, торопливо раздумывая. — Я вырасту, узнаю, кто погубил папу, и всем отомщу потом!

Эта его версия, кажется, понравилась офицеру.

— Хорошо! — воскликнул он. — Но почему обязательно Пасхи?

— А чтобы далеко! — сказал Тимка.

— Есть острова дальше… Вся Антарктида, например!

— Там холодно! — отрезал Тимка. — И мне надо, где одни негры! Чтобы меня не знал никто.

— Хорошо… — Офицер кашлянул, сгоняя усмешку. — Если я помогу тебе уехать на этот остров, ты мне поможешь в одном деле?

Тимка заколебался:

— Я не могу помогать врагам…

— Мы не враги! — возразил офицер. — Враждуют наши страны.

— А вы были на крестоносце… — сказал Тимка.

— Был! — согласился офицер. — И, возможно, буду снова. Но мы с твоим папой встречались в честном бою! Погубили его другие!

— А зачем вы меня заперли в камеру? — придрался Тимка.

Офицер нахмурился:

— Вы были взяты в плен… К тому же ты не один. Служба есть служба, но, если мы договоримся, я похлопочу, чтоб вас поместили не здесь, а в нормальных комнатах…

— Часового тоже не надо! — потребовал Тимка. — Я не люблю, когда меня охраняют.

— Послушай… А впрочем, если мы договоримся и ты дашь слово…

— А вы дадите слово, — перебил Тимка, — что отправите меня на остров?

— Да. Но ты еще не слышал, что я хочу от тебя…

— А я знаю что! — сказал Тимка. — Мне Шавырин говорил! Да и все пристают с этими скалами!

Офицер наклонился к нему через стол.

— Что тебе известно об этом деле?

— Что в районе Летучих скал находится посылка, которая всем нужна! — раздраженно ответил Тимка.

— Почему — посылка?

— Откуда я знаю? — вопросом на вопрос ответил Тимка. — Так ее те называют, — он кивнул за стены кабинета, — бородатый там и еще один… Только я о них больше ничего не скажу. Я не доносчик, хоть они и трусы и предатели!

— И ты знаешь, где эта посылка?.. — спросил после паузы офицер.

— Откуда? Я же не волшебник! — удивился Тимка. — Если бы я был волшебником… Я только район тот знаю! И они пристали ко мне.

Теперь, как недавно Шавырин, чуточку растерялся офицер.

— Как же ты можешь помочь нам, если не знаешь, где эта посылка?

Тимка уставился на него голубыми глазами, поморгал.

— Н-не знаю… И вы… вы не поможете мне уехать? — встревоженно спросил он.

Офицер откинулся в кресле, нервно повел бровями, как бы не слыша Тимкиного вопроса. Потом опять навалился на стол.

— Но хоть где она может быть спрятана — ты предполагаешь?

Тимка покачал головой:

— Нет… Там тысяча мест… Я шлюпку свою спрятал — никому не найти! — обрадовался он. — А посылку там…

— Какую шлюпку? Где спрятал? — уточнил офицер.

— А ту, на которой мы с крестоносцем встретились. Там я, у Летучих, и спрятал ее. Наложил камней побольше, открыл дырку…

— Где?

— Да в море, у Летучих! — повторил Тимка.

Офицер долго молчал, в раздумье глядя куда-то сквозь него, в противоположную стену.

— А район тот, говоришь, тебе известен?

— Да мы его тысячу раз с папой исходили весь, излазили!

Снова пошевелив бровями, офицер встал.

— Хорошо… Попробуем искать вместе… — Глаза его теперь так и смотрели сквозь Тимку. — Но учти, как говорят по-русски: уговор дороже денег. Так? Найдем посылку — я тебя посажу на корабль, не найдем… Сам понимаешь! — Он развел руками.

Тимка насупился. Тоже встал и, не дожидаясь указания, медленно побрел к двери.

— Да, насчет временной комнаты — я похлопочу для вас! — утешил, видя его растерянность, офицер.

— И погулять нам будет можно?.. — осторожно спросил Тимка.

— Не желательно, — ответил офицер. — Да скорее всего, и времени у вас не будет.

В распахнувшейся двери, как злой дух, появился, чтобы сопровождать Тимку, надзиратель.