По законам войны

ТИМКА УКРЕПЛЯЕТ АВТОРИТЕТ

Шавырин волновался и в ожидании Тимки расхаживал по камере из угла в угол. Тимку встретил нетерпеливым возгласом:

— Н-ну!

— Что «ну»? — буркнул Тимка. — Если бы я знал, где эта посылка дурацкая… А вы зачем передаете все, что я вам говорю? — напустился он на Шавырина.

— Что я такое передал там? — неуверенно проговорил Шавырин.

— Куда я собираюсь, как! Может, я не хочу, чтобы это знали? — Тимка отошел от него и демонстративно вытянулся на железной кровати, лицом вверх.

— Ты психованный. Я так и предупредил их, что ты психованный! — разозлился Шавырин.

— Если я психованный — все вообще психи! — глядя в потолок, ответил Тимка.

Шавырин подошел, остановился над ним.

— Дурак, видно, я, что связался с тобой. Ведь добра тебе желал — бежать согласился…

— А лучше б я один убежал, — не поворачивая головы, сказал Тимка. — Без вас не попался бы… Чего хорошего? — Он вдруг сел. — Знаете, нас обещают поселить в городе, а слова я так и не дал им, что буду сидеть… Удерем?

Шавырин махнул на него рукой:

— Глупость мелешь! Пока нас не отпустят, ни за что не удрать!

— С вами, конечно… — отозвался Тимка, опять вытягиваясь на койке. — Так и будем попадаться от одних к другим… Пока надоест.

Отругать его Шавырину не удалось. Появился надзиратель и, снова показав пальцем туда-сюда, увел Тимкиного сообщника.

А Тимка остался лежать, припоминая весь разговор с офицером: реплику за репликой, вопрос за вопросом… Немец явно насторожился, когда узнал, что помощник из Тимки не очень надежный…

Хорошо, что его оставили на время одного в камере. К возвращению Шавырина Тимке удалось привести свои чувства в порядок и даже отдохнуть немного. Дверь за Шавыриным прихлопнули, но на замок не закрыли.

— Квартиры никакой не будет, — предупредил Шавырин. — Нас поведут пожрать куда-то, не вздумай чудить. Пока к нам по-человечески…

Тимка не ответил, разглядывая потолок. Шавырин прошелся мимо него по камере раз, другой.

— Неужели ты эту паршивую посылку найти не можешь?!

— А вы можете? — приподнялся Тимка. — Ищите. Вон, под кроватью у меня. — Он показал ему под кровать. — Я, когда меня притесняют, даже если могу — и то ничего не сделаю! Из-под ружья я никогда ничего не делал! Так меня папа научил, — добавил он. — И я привык так.

— Думаешь, будут с нами канителиться? — подступил Шавырин.

— А пусть как хотят! — ответил Тимка, снова разглядывая потолок. — Мне это все равно. Я смерти не боюсь.

— Хвастун ты!.. — фыркнул Шавырин. Однако отошел и больше не трогал его, пока обоих не окликнул все тот же надзиратель.

Их опять провели по каменному коридору, потом вниз, на первый этаж. И через небольшую калитку — во двор.

— Шнелль! — Немец показал автоматом в сторону ворот.

И в эту минуту Тимка увидел, как в нескольких метрах слева от него Кравцов — тот самый Кравцов, его сосед по дому, — одетый в какую-то черную, с серыми выпушками форму, заломив Ангелине Васильевне руки, тащит через двор, Асину соседку, по прозвищу «Я-тебе-не-жена». Волосы ее растрепались, и она вскрикивала, изогнувшись, чтобы ослабить боль в руках, едва поспевая за широким шагом Кравцова.

Всего на одно мгновение приостановился Тимка. Молнией промелькнула мысль в голове, что разведчик с особым заданием не имеет права рисковать, отвлекаясь на что-то второстепенное. И только мелькнула эта мысль, как в следующее мгновение Тимка бросился влево, наперерез Кравцову, не обращая внимания на окрик часового за спиной, и ударил с ходу головой в живот предателя, отчего тот, ухнув, сразу выпустил из рук Ангелину Васильевну и грохнулся на булыжную мостовую двора. С двух сторон бежали охранники. Но Тимка успел еще и заехать кулаком по губам Кравцова, которыми тот хватал воздух.

Его схватили, кто-то что-то кричал. Шавырина Тимка не заметил, потому что его сразу поволокли назад: по лестнице на второй этаж, потом в коридор, где был знакомый кабинет с книжными шкафами у стен.

От окна шагнул навстречу ему офицер.

— Ты что это вытворяешь, а, негодник?!

Было похоже, что он сейчас ударит. Тимка рванулся, но его крепко держали за руки.

— А вы за что людей мучаете?! — крикнул он в лицо офицеру. — А говорили: воюете честно! Честные люди женщинам руки не ломают!

— Замолчи! — рявкнул офицер над самой Тимкиной головой. — Я посажу тебя в карцер! Я буду держать тебя без воды, пока не высохнешь!

Тимка все время пытался высвободиться, и лицо его, естественно, перекосилось от боли.

— Сажайте! — ответил он со слезами на глазах. — Сажайте, мучайте! Все вы одинаковые, ненавижу всех!

— А ну отпустите его! — приказал офицер.

Тимку отпустили, он шевельнул затекшими кистями рук.

— Ненавидишь, значит?! — почти вплотную приблизив к нему лицо, яростно переспросил офицер.

— Да! — сказал Тимка.

— А откуда ты знаешь эту женщину? — процедил офицер сквозь зубы, в упор глядя на Тимку.

— Знаю! — вызывающе ответил Тимка. — Это Ангелина Васильевна, с улицы Челюскинцев!

— И ты знаешь, на кого она работает?

— На всех! — зло ответил Тимка. — Кто платья заказывает! Она на женщин работает!

— Не мели чепуху! — Офицер выпрямился, отошел к окну. — Не прикидывайся дурачком. При чем здесь платья?

— При том, что она портниха! — не снижая голоса, выкрикнул Тимка.

— И ты не знаешь, что она шпионка?! — Офицер опять шагнул ближе к Тимке. — На одну разведку работаете?!

— Ч-что?.. — Тимка даже рот приоткрыл, изобразив удивление. — Тетя Геля шпионка?! Это вы мелете чепуху! Тетю Гелю вся улица знает! Полгорода знает! Она любит поругаться, у нее даже прозвище есть: «Я-тебе-не-жена»! Но все равно она добрая!

Офицер минуту — другую смотрел на него сверху вниз, потом по-немецки что-то приказал одному из автоматчиков. Солдат выбежал и явился в сопровождении другого офицера, который сразу вытянулся в струнку перед Тимкиным знакомым, будто хотел достать подбородком люстру, что свисала между ними с потолка, над ковровой дорожкой.

Тимка мрачно ждал, переводя взгляд с одного на другого.

Его знакомый о чем-то спросил подчиненного. Тот ответил несколькими словами, из которых Тимка отчетливо разобрал фамилию Кравцова.

Знакомый Тимки что-то приказал вызванному офицеру. Тот, щелкнув каблуками, исчез.

А несколько минут спустя, в течение которых допрашивающий Тимку офицер, глядя из-под сомкнутых бровей на Тимку, нервно барабанил пальцами по кожаной спинке кресла, в дверь вбежал и тоже вытянулся перед Тимкиным знакомым Кравцов.

— Явился по вашему приказанию, господин штурмбанфюрер!

— Полицай, кто та женщина, что вы привели только что?

— Шпионка, господин штурмбанфюрер!

— Врет он, врет! — крикнул Тимка.

— Замолчи! — потребовал офицер.

Автоматчики опять ухватили Тимку за руки, но он продолжал во весь голос:

— Врет этот гад! Она не дала ему утащить консервы, когда он грабил, — вот он и злится! Нашу квартиру он тоже ограбил! Это вор! Вор!

— Замолчи! — Офицер снова подступил к нему вплотную. — Я приказываю тебе молчать! Понимаешь?

Тимка перестал вырываться и замолчал.

— Отпустите его! — приказал офицер автоматчикам. Вторично приказал по-русски, но те, видимо, догадались и отпустили Тимку.

Штурмбанфюрер отошел и остановился перед стоявшим навытяжку Кравцовым.

— У вас есть доказательства, что она шпионка? Кравцов замялся, тараща глаза на офицера.

— Я спрашиваю: у вас есть доказательства?! — повторил тот.

— Она… — Кравцов оглянулся на Тимку. — Она коммунистам шила… и… защищала их… Нападала на меня…

— Негодяй! — Офицер замахнулся, чтобы ударить, но не ударил. — Ты используешь немецкую армию, новый порядок, чтобы свести личные счеты?! Я прикажу тебя расстрелять, если узнаю, что это не первый случай! Пошел вон, свинья! — И, глянув на Тимку, добавил: — Немедленно отпустить эту женщину! Отпустить и извиниться перед ней!

Задержавшись при последних словах у двери, Кравцов бормотнул скороговоркой:

— Слушаюсь, господин штурмбанфюрер! — выскочил за дверь и бегом протопал по коридору на выход.

Движением руки штурмбанфюрер велел автоматчикам удалиться.

— Ты заставил меня нервничать, мальчик… — медленно проговорил он, когда они остались один на один с Тимкой. — Но ты слишком горяч… Разве ты не мог сказать мне, когда увидел эту женщину, что знаешь ее, что она простая портниха? Зачем ты кинулся на полицая?

— Я люблю справедливость, — ответил Тимка, недоверчиво глядя на офицера. — А он ломал ей руки! Разве можно женщинам ломать руки?

Офицер пригладил обеими ладонями и без того гладкие волосы.

— С этим негодяем я еще разберусь! Это я тебе обещаю. Проходи, садись. Вы, кажется, еще не ели? (Тимка подошел и сел на краешек кресла). Будем считать все это досадным недоразумением! — сказал офицер. — Ты понимаешь, что такое недоразумение? (Тимка кивнул.) Ну, вот… Произошла ошибка, я накричал на тебя. Зато теперь ты нравишься мне даже больше, чем раньше. Ты отчаянный мальчик!

Тимка шмыгнул носом.

Офицер достал из ящика стола коробку конфет, открыл перед ним.

— Угощайся! А пообедаешь — займемся делами. — Повторил: — Угощайся!

Тимка встал, чтобы идти, неуверенно протянул руку за конфетами, взял одну, в синей обертке, и, подумав, спрятал ее в карман.

Офицер засмеялся. Ловко захлопнув коробку, сунул ее под мышку Тимке целиком.

— Бери все, Тима! Главное, не обижайся на меня. Служба есть служба, а ты кинулся выручать женщину, которая, мне сказали, разведчица! Не обижаешься?

— А в камеру нас больше не посадят?.. — спросил Тимка, прижимая к себе тяжелую коробку незнакомых конфет.

— В камеру — никогда! — весело заверил его офицер. — А ты даешь слово, что не будешь убегать? Тимка подумал.

— Даю… А уговор остается?

— Остров Пасхи?.. Конечно! Конечно, мальчик!.. — опять весело заверил офицер. — Много негров, старинные клады!.. Мы все-таки будем с тобой друзьями, Тима! — заключил он и, провожая Тимку до двери, похлопал его по плечу.