По закону гор

Глава 22

Какое-то необъяснимое чувство охватило Рашида. С одной стороны – это радость. Наконец-то он нашел своего отца, обрел сразу пятерых братьев. Рашид не верил своему счастью. «Только в сказках подобное случается, а у меня все по-настоящему! Такие замечательные парни, и все мои родные, – думал он, чувствуя, как сердце наполняется теплотой. – Заберу их, и они будут всегда рядом со мной». Рашид уже строил планы, как привезет их к себе после окончания школы, поможет получить высшее образование, найдет им невест...

Тут он вспомнил и о своей собственной невесте, и снова защемило сердце, но уже совсем по другой причине. Отец, на которого он возлагал такие большие надежды, полагая, что тот поможет уладить отношения с родственниками Лейлы, не мог не только ни в чем ему помочь, но однозначно мог лишь помешать. Узнав, кем на самом деле является Курейш, кто он сейчас и в каком состоянии, семья Муссы наотрез отказала бы ему, Рашиду, оскорбившись одним тем, что они посмели явиться в их дом со столь дерзким и наглым предложением.

«Ничего, самое главное то, что он есть. Вот заберу Лейлу, тогда и соберу всю свою родню в одном доме», – обнадеживая сам себя, думал Рашид, отгоняя от себя даже саму мысль о нереальности выстраиваемых им планов.

По дороге в Назрань друзья несколько раз останавливались, чтобы перекусить в придорожных кафе. Ближе к пяти часам начало темнеть, скорость поездки резко упала, а затем и вовсе пришлось снизить ее до минимума. Оба они не успели и глазом моргнуть, как на дорогу выскочило какое-то большое черное животное. Рашид резко нажал на тормоз, но из-за скользкой дороги и слишком близкого расстояния автомобиль затормозить не успел. Животное спасло лишь то, что скорость была небольшой. Ударившись о бампер, оно отлетело в сторону. Выскочив из машины, они увидели огромную черную собаку, лежащую на обочине. И, скорее всего, у нее была сломана правая передняя лапа – так была она неестественно искривлена.

– Но не оставлять же ее посреди дороги. – Рашид переглянулся с Рахимом, и, быстро подняв собаку, они осторожно положили ее в багажник. Рашид даже не понимал, да и не думал вообще, что будет делать с ней потом, когда приедут домой, – его голова была занята совершенно другими мыслями. Слишком многое произошло сегодня в его жизни. Кажется, жизнь повернулась на все сто восемьдесят градусов, обретя и другой смысл, и дав ему другое понимание его собственного в ней предназначения.

Только подъехав к дому, Рашид вспомнил о своем несчастном попутчике, который все это время жалобно поскуливал в багажнике. Выровняв и перевязав ногу, накормив и уложив бедное животное в на скорую руку сколоченную собачью будку, он с чувством выполненного долга зашел в дом.

Поздно вечером, сидя на кухне, Рашид рассказал обо всем Луизе. Сестра долго не могла поверить в то, что слышит в эту минуту из уст своего брата. Ей все время казалось, что он вот-вот улыбнется и скажет, что все это выдумал, и не было никакого отца, и не было никаких братьев. Но серьезное и озабоченное лицо Рашида говорило о том, что все, что она слышит, это правда.

– Но как... Но почему он все эти годы молчал, заставляя мучиться маму, мучая нас? Неужели он думал, что мы его не поняли бы и не приняли? – плача, спрашивала она брата.

Рашид пытался успокоить Луизу, говоря, что отец не хотел возвращаться домой без денег, тем более – с судимостью.

– Бедная мама, она так и не узнала всю правду, – продолжала то плакать, то откровенно рыдать сестра. Затем, немного успокоившись, она спросила: – Ты говоришь, у него пять мальчиков?

– Да, и все такие замечательные. Старшему двенадцать, а младшему всего четыре года. Такие веселые, шустрые, ни на шаг не отходили от меня. Хотел привезти старшего, но Люба сказала, что он ходит в школу, да и без разрешения мужа боится его отпускать.

На заплаканном лице Луизы появилась улыбка. Вытирая слезы, она расспрашивала о каждом из братьев.

– Мне показалось, что они чем-то на нас с тобой похожи, особенно старший, – продолжал утешать сестру Рашид, – нос у него и глаза – точь-в-точь твои!

– Да ну, ты скажешь! – недоверчиво ответила Луиза, но сквозь слезы все же улыбнулась.

До глубокой ночи они сидели на кухне, обдумывая, когда и как забрать сюда, в Назрань, всю свою новую семью. В их стареньком доме, отремонтированном всего несколько месяцев назад, было всего три комнаты. Для их неожиданно ставшей большой семьи этого было мало.

«Ничего, как-нибудь потеснимся, а ближе к весне дострою навес и комнату, тогда будет просторнее», – подумал Рашид, засыпая.

О наступлении утра своим заливистым лаем известила собака. Она чем-то явна была недовольна и громко давала знать об этом всем. Выйдя во двор, Рашид удивился, с каким азартом и упорством она пытается достать сидящую на заборе кошку.

– Барсик, ко мне! – скомандовал он, окликнув собаку первой пришедшей в голову кличкой.

Собака, радостно виляя хвостом и приподнимая перевязанную переднюю лапу, подбежала к нему. Только сейчас он смог ее внимательно рассмотреть. Чистая шерсть и новый кожаный ошейник говорили о том, что собака, скорее всего, оказалась на улице случайно. «Возможно, хозяева, уезжая, оставили ее или же сама убежала», – подумал Рашид, нежно поглаживая собаку по шее. Луиза вчера сказала, что если у нее сломана кость, то она не заживет, придется ей всегда ходить вот так – с приподнятой лапой.

Рашид еще бы повозился с Барсиком, но, вовремя вспомнив про свою вновь обретенную семью, про Лейлу, о которой не было до сих пор никаких вестей, начал обдумывать то, что ему необходимо предпринять сегодня в обязательном порядке. Перво-наперво был необходим совет мудрого человека. Родившись в Ингушетии, прожив здесь годы, Рашид тем не менее многие обычаи и традиции до сих пор не понимал. За это его постоянно упрекали и сестра, и Рахим. «Но когда я бы мог освоить все эти тонкости ингушского менталитета, если все время учился?» – мысленно оправдывал он себя. После недолгих раздумий Рашид решил поехать к дяде Мураду.

Весть о том, что его племянник хочет породниться с семьей Муссы-муллы, застала того врасплох. Дядя несколько растерянно слушал то, что говорит ему племянник.

– То, чего я больше всего и боялся, это и произошло, – глубоко вздохнув, сказал дядя Мурад. – Тяжело говорить с людьми, которые не понимают человеческого языка. Они настолько зажрались, что глаза заплыли жиром и через них они видят только таких же, как и сами они. Но делать нечего, если другого выбора у нас нет, будем говорить с ними.

Дядя Мурад сказал, что во время пятничной молитвы он постоянно видится с Муссой, отцом Лейлы, в мечети, а послезавтра как раз пятница, и при удобном случае можно будет затронуть эту тему. Поблагодарив родственника и попрощавшись, Рашид уехал.Всю обратную дорогу он думал, как бы увидеться с Лейлой, сказать ей хотя бы несколько слов, успокоить, пообещав все вскоре уладить. Но она была в своем доме, как в крепости, и больше всего, чего боялся Рашид, так это того, что она оттуда не выйдет уже вовсе. Правда, Луиза вчера обнадежила, сообщив, что несколько раз к ним в дом ездили главврач и другие уважаемые коллеги-врачи, просили Лейлу выйти на работу.

Она ничего им прямо не ответила, но коллеги чувствуют, что девушка вот-вот поддастся уговорам, тем более что работа в больнице ей не просто нравится, это ее призвание и без нее она просто жить не сможет.