По закону гор

Глава 24

Отправив Лейле весточку, Рашид снова целый день возился по дому – за время его долгого отсутствия накопилось много работы для мужских рук. К тому же, чтобы мысли не одолели окончательно, надо было себя занять хоть чем-то. А завтра дядя Мурад поговорит с отцом Лейлы, тогда станет понятно многое, если не все.

Но это будет только завтра, и до этого времени нужно еще дожить. Чтобы время шло быстрее, он несколько часов возился с машиной, тщательно промыв карбюратор, затем аккуратно уложил кирпичи, привезенные во двор еще осенью. Ночью Рашид заснул, уставший, но счастливый.

От одной только мысли, что очень скоро, может быть, он сможет видеться с любимой, на сердце становилось как-то легче.

Но его сладкий сон прервал резкий телефонный звонок. Включив свет, Рашид взглянул на часы. Было уже два часа ночи. «Кто же это может в такое время звонить?» – с недоумением подумал он, смотря на незнакомый номер, высветившийся на экране мобильного телефона. Не было никакого желания отвечать, но телефон настойчиво продолжал трезвонить, как бы умоляя хозяина ответить.

– Алло, я вас слушаю, кто это? – спросил он, все еще находясь во власти сна.

– Алло, Рашид, сынок, беда случилась… – услышал он срывающийся женский голос. Еще не поняв, кто это, Рашид почувствовал, как кровь начала стыть в его жилах.

– Подождите, перестаньте плакать, скажите, кто вы и что случилось?

– Это Люба... Беда у нас. Курейш, отец твой, скончался. Я не знаю, что делать. Умоляю тебя, приезжай. Они забрали его тело.

От этих неожиданных слов и женского плача Рашид резко присел на кровати. Сон как рукой сняло.

– Кто они, кто забрал?! – он уже просто кричал в трубку.

– Врачи забрали, – едва выговорила Люба.

– Успокойтесь, я сейчас же выезжаю, – сказал Рашид и стал быстро одеваться.

От шума проснулась Луиза. Увидев бледное лицо брата, она растерялась, не зная, что и подумать.

– Что случилось, Рашид? – едва произнесла она, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

– Звонила Люба, сказала, что наш папа умер, – сдержанно произнес он, ловя себя на мысли, что впервые в жизни назвал своего отца папой.

Луиза медленно присела на стул и начала плакать.

– Прошу тебя, только ты не плачь. У меня уже не осталось сил слушать все это. Я сейчас заеду за Рахимом, и мы вместе отправимся на Ставрополье. Я думаю, что ближе к обеду вернемся домой. А ты с утра оповести всех родственников.

Луизу душили слезы, но она быстро начала собирать брата в дорогу.

Через полчаса они уже выехали из Назрани. Рашид старался вести машину как можно быстрее, но мешал сильный гололед. Автомобиль порой крутился на дороге, словно юла. Еще повезло, что не было встречных машин. Промучившись так несколько часов, к утру они все же были возле дома Курейша. Но в нем, кроме детей, никого не было. Мальчики сообщили, что мама в больнице вместе с отцом. То, что его уже нет в живых, младшие из братьев Рашида не понимали, а старшие, впервые столкнувшиеся с такой бедой, если и понимали, то не до конца осознавали всю тяжесть потери.

Здание больницы нашли без труда, так как это было единственное двухэтажное здание во всей округе.

Пробежав до конца коридора и завернув направо, Рашид увидел Любу, сидящую на кушетке. Бледная, уставшая, она со слезами на глазах бросилась к нему, как к единственному родному человеку.

– Спасибо, сынок. Я знала, что ты приедешь.

– Где он?

– В морге, – ответила Люба и снова стала плакать навзрыд. Чуть успокоившись, она сказала, что врачи не выдают тело, говорят, что вскоре приедут патологоанатомы и будет произведено вскрытие.

От этих слов Рашиду стало не по себе. Спросив у проходящей мимо медсестры, где находится дежурный врач, он зашел в его кабинет. За столом сидел мужчина лет под шестьдесят. Он медленно пил горячий кофе.

– Здравствуйте, я сын Курейша, тело которого сегодня привезли к вам.

Врач удивленно посмотрел на этого молодого и хорошо ухоженного на вид человека.

– Да, плохо смотрели вы за своим отцом. Как можно было позволить ему довести себя до такого состояния? Еще удивительно, что с таким обширным циррозом печени он прожил столько лет.

– Я хочу сейчас же забрать тело своего отца, – твердым голосом сказал Рашид.

– Э-э-э, нет, молодой человек. Пока это невозможно. Необходимо сделать медицинское освидетельствование, потом написать заключение по всей форме. Ведь мы так до конца и не знаем, что с ним случилось, а то вы после похорон еще начнете утверждать, что умер ваш отец из-за нашей халатности.

– Послушайте, доктор, у меня к вам нет никаких претензий, но тело отца мне необходимо забрать сегодня же.

Доктор в сердцах отодвинул недопитую чашку с кофе и резко встал из-за стола.

– Молодой человек, вы, наверное, имеете весьма далекое и отстраненное представление о нашей работе. Я вам еще раз объясняю, что тело мы пока не сможем выдать. Необходимо сделать вскрытие. Я ясно выразился?

– А я вам еще раз заявляю, что никакого вскрытия не будет! – также повысив голос, ответил Рашид.

– О, я вижу, что мне придется вызывать милицию.

– Вызывайте кого угодно! Скажите, сколько вам нужно, чтобы вы выдали тело моего отца?

– Взятку предлагаете?

– Нет, помощь больнице! – зло ответил Рашид, вытаскивая бумажник.

Доктор немного растерялся. Он не знал, как себя вести. Деньги он брал, и довольно охотно, но всегда только за больного. Но чтобы за мертвого... – такого в его практике еще не было.

– Ну... а сколько сможете дать? – смущенно спросил он.

– Десять тысяч достаточно? – спросил Рашид. – Если мало, могу еще доложить.

– Нет, что вы, это более чем достаточно... Вы же понимаете, мне надо договориться с патологоанатомами, подписать с ними бумаги, а это большая ответственность...

В предвкушении денег дежурный врач стал заметно волноваться. Затем он предложил Рашиду пройти с ним в морг, чтобы тот убедился, что никакого вскрытия еще никто не делал.

Когда врач открыл железную дверь, в нос резко ударила смесь из запахов, которые только и бывают что в моргах. В помещении стоял невыносимый холод, пробирающий до самых костей. Когда включили свет, Рашид увидел несколько железных столов, на которых лежали тела, прикрытые белыми простынями. Ничего более жуткого в своей жизни он не видел. Хотелось тут же развернуться и выбежать, чтобы успеть глотнуть свежего воздуха. Но он продолжал идти за врачом. Тот, словно находился не в морге, а в музее восковых фигур, внимательно читал каждую табличку, повешенную у ног покойников.

– А вот и ваш отец, – сказал врач и рукой показал на предпоследний железный стол.

У Рашида не было сил приподнять простыню. Его тошнило, сильно кружилась голова. Когда врач, наконец, поднял простыню, он увидел бледное и исхудавшее лицо отца. Точно он увидел свою собственную копию, которая была намного старше, так, словно кто-то взял его фотографию, помял и состарил, ретушью пририсовав глубокие морщины.

– Надо же, как сильно вы похожи на своего отца... – сказал доктор, внимательно разглядывая побледневшее лицо Рашида. – Ну, все, хватит. Это не для слабонервных. Вы можете подождать в моем кабинете, а я сейчас подготовлю все необходимые справки, дам вам карету «скорой помощи», иначе вас будут мучить на каждом посту.

Выйдя в коридор, Рашид увидел Рахима и Любу. Он попросил их съездить домой и быстро собрать детей в дорогу.

– Думаю, что вы все поместитесь в одной машине, а я поеду на «скорой». Нужно поторапливаться. Путь длинный, а нам до захода солнца нужно быть дома. Там нас уже ждут.

Затем Рашид позвонил старшему сыну дяди Мурада, Луизе. В его доме, не останавливаясь ни на минуту, продолжалась подготовка к похоронам.

Примерно через полчаса колонной они выехали из хутора. Впереди карета «скорой помощи», сзади его машина, набитая битком. Дети, так и не понявшие, какое горе постигло их семью, шумели и радостно переговаривались. Они долго ждали этого дня, и вот сбылась их мечта: все они едут жить к старшему брату! Младшие мальчишки часто переспрашивали у матери: «А точно, что папа с нами едет?» Получив ее утвердительный ответ, они продолжали веселиться всю оставшуюся дорогу. Лишь к полуночи их сморил сон, и они, склонив головы друг на друга, наконец, заснули.

На постах их не задерживали. Милиционеры, видя убитых горем людей, везущих покойника, вежливо пропускали оба автомобиля. Но дорога была тяжелой, поэтому постоянно приходилось сбавлять скорость.

Ближе к двум часам дня они были дома. Несмотря на морозный день, люди стояли на улице и во дворе. Старики торопили, говоря о том, что до заката солнца необходимо тело предать земле. Молодежь разносила мясо жертвенных животных, девушки – чапилгаш[6] и халву. Когда был совершен весь необходимый похоронный ритуал, тело, завернутое в ковер, вынесли во двор.

Рашид никогда не видел отца живым, не знал, что такое отцовские ласки, но сейчас он с удивлением почувствовал, что испытывает к нему самые нежные чувства, а сердце его просто разрывается на части и хочется больше не скрывать своих слез. Но все же Рашид тщательно прятал их, отворачиваясь, незаметно для других вытирал глаза, старался держаться из последних сил. Люди подходили, выражали ему свои соболезнования. Наиболее любопытные не могли скрыть своего удивления таким вот удивительным поворотом судьбы, пытались узнать хоть какие-то подробности из жизни его отца.

Когда настала пора выносить тело, Рашид встал первым и приподнял носилки. Его примеру последовали другие. На кладбище было холодно – так же, как и в тот день, когда хоронили маму. Рашид издали увидел ее могилу. Вокруг уже было несколько десятков других свежих могил. «Жаль, что нельзя похоронить отца рядом», – подумал Рашид.

После обряда погребения он немного задержался и посидел рядом с могилами обоих своих родителей. Стоя на коленях, он чувствовал, как холод пробирает его до самых костей, заставляя сердце сжиматься сильнее. Как сейчас они ему были нужны, нужна была их поддержка, совет, но обоих уже нет на этом свете...

Так как умерший не оставил никакого завещания, по решению старших, все семь вечеров во дворе совершался зикр[7]. За это время в доме побывали сотни людей. Приходили люди из других сел, которых Рашиддаже не знал, но они были когда-то знакомы с его родителями или же доводились им дальними родственниками. В последний вечер Рашид еле держался на ногах. Он чувствовал, что сильно переохладился, постепенно стала повышаться температура, ноги сделались ватными, все время хотелось присесть и отдохнуть. Но он даже не мог позволить себе эти минуты слабости. Все в доме было сосредоточено на нем и вокруг него.

Утром следующего дня Рашид не мог встать с постели. Тело его не слушалась, в голове жужжало так, словно кто-то разворошил улей с пчелами, он чувствовал сильный озноб, а все мышцы дрожали, точно от сильного холода. Луиза и Люба, по очереди сменяя друг друга, не отходили от него, заставляя принимать лекарства, пищу и горячий чай. Все это он проглатывал через силу, но помогало сильное желание поскорее преодолеть болезнь.

На четвертые сутки ему стало немного легче, но все попытки встать с кровати оказывались бесполезны. Тело ломило от боли. Но сестра, как врач, успокаивала, говорила о том, что кризис преодолен и через пару дней он сможет вставать и ходить. Рашиду было стыдно, что из всех членов семьи слег только один он. Даже дети, бегавшие все это время по двору, выглядели бодро. Они часто заглядывали в комнату проведать старшего брата, наперебой рассказывали, с кем познакомились, сколько новых ингушских слов выучили. Для них наступили самые счастливые дни, о которых они только и могли мечтать.