Поцелуй или смерть

Глава 14

Голова Галь оказалась на нижней ступеньке, но она, страстно изогнувшись, все еще продолжала их последний поцелуй. Потом, будто приходя в себя, она прошептала:

— Барни, я — похотливая девка, а?

— Мы же женаты, — ответил Менделл, нагнувшись над ней.

— Точно, — Галь слегка стукнула его. — А ты… Но ведь ты смеешься надо мной. Ведь прошло два года… — Она снова шлепнула его по щеке. — Перестань стыдить меня, Барни, прошу тебя.

— Хорошо, — Менделл поцеловал ее.

— И встань, ты делаешь мне больно.

— Что-то я не слышал твоих жалоб, когда мы катились по лестнице.

Галь уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его.

— Барни, прошу тебя…

Он встал на колени и невольно вздрогнул, услышав звонок у входной двери.

— Кто это может быть?

Галь вскочила на ноги и одернула платье.

— Подожди, пока я не поднимусь наверх.

Менделл посмотрел, как она поднималась, потом, застегивая на ходу рубашку, прошел к двери и открыл ее. У порога стояла полицейская машина из Чикаго. С поднятыми воротниками пальто, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра с озера, инспектор Карлтон и лейтенант Рой ждали перед дверью.

— Ничего, если мы войдем? — спросил Рой.

— Конечно, ему это будет приятно, — оборвал его Карлтон.

Он прошел впереди Менделла, задев его по пути, и остановился, залюбовавшись великолепным холлом.

— Вы женились на роскошном, замечательном доме, Барни!

Попугай в клетке, стоявшей на столе, закивал головой.

— Осторожней! Не называйте своих имен, парни! Вот флики!

Улыбка лейтенанта Роя казалась такой же приветливой, как и улыбка Будды.

— Точно, — воскликнул он. — Надеюсь, мы вам не помешали?

Менделлу это начинало надоедать.

— Разумеется, нет.

— Тогда вытрите с подбородка губную помаду и верните галстук на место, — предложил Карлтон. — Наивные люди могут бог знает что подумать. — Твердым шагом он пересек холл и подошел к радиатору. — До чего же хорошо! — Повернувшись к радиатору спиной, он распахнул пальто. — Прямо-таки шикарный дом!

Менделл проследовал за ним в гостиную.

— Итак, чего вы хотите?

— Вот это умный вопрос, — откликнулся Рой.

— Барни, что вы думаете о том, чтобы вернуться в Чикаго? — спросил Карлтон.

— У вас есть ордер на арест?

Карлтон вздохнул и признался:

— Нет. Кроме того, это не имело бы большого значения, мы не смогли бы здесь им воспользоваться.

— К чему вы это ему говорите? — упрекнул его Рой. — Пренебрежение некоторыми юридическими уловками составляет часть полицейского расследования. Я это знаю. Я слежу за всеми полицейскими программами по телевидению.

— Ладно, шутки в сторону, закругляйтесь! — ответил Менделл. — Не заставляйте меня смеяться. Разве мое освобождение под залог аннулировано?

Карлтон еще больше распахнул полы своего пальто.

— С огорчением должен признаться, что нет.

— Тогда уходите отсюда!

— И это называется гостеприимством, Барни? — Рой сел на подлокотник кресла.

— Я считаю себя гостеприимным.

— И это после того, как мы проделали весь путь, чтобы повидать вас? На таком холоде? — Рой достал пачку сигарет и предложил Менделлу. — Сигарету?

— Спасибо, с вашего позволения, предпочитаю свои.

Рой засунул в рот сигарету и положил пачку назад.

— Нет, разумеется, нет. Почему это должно для меня что-то означать? — Он воспользовался роскошной зажигалкой, лежавшей на столе, и закурил. — Да, как сказал инспектор Карлтон, здесь очаровательно. — Рой пустил дым на зажигалку. — Вы женились на дьявольском доме, на высокопоставленной семье. Вы были бы удивлены, узнав, каким количеством связей обладает ваш тесть. Он знает в Чикаго всех.

Менделл не обратил никакого внимания на его разглагольствования.

— Что вам конкретно от меня надо?

Инспектор Карлтон достал из кармана знакомый ему бумажник.

— Это ваш бумажник, Барни?

— Вы сами это знаете.

— Вы его узнали?

— Я его опознал уже в полиции.

Карлтон перебрал толстую пачку денег, лежащую в бумажнике.

— Шестьсот долларов. Это большие деньги, Барни. Человек может позволить себе многое, имея их в кармане. Он может купить женщин. При ставке в пять долларов порой удается выиграть сто двадцать. — Карлтон положил бумажник назад в карман. — Но, разумеется, это не интересует парня, который любит женщин, закутанных в норку. Скажите, Барни, вы на самом деле не видите разницы?

— Проклятый подонок!

Менделл сделал выпад левой в челюсть Карлтона. Инспектор нырнул и, вставая, ладонью толкнул локоть Менделла. Увлеченный собственным весом, Менделл сделал пируэт и упал на низкий столик. Рой печально покачал головой.

— Вы совсем не в форме, Менделл. Вам очень повезло, что вы женились на большом куше, иначе вам пришлось бы вернуться на ринг, а вы совсем выдохлись.

Менделл задыхался, у него болел нос. Карлтон снова закурил.

— А теперь относительно того парня, который хотел вас обобрав, кокнув…

— Что еще?

— На кого он был похож?

— Я уже сказал вам, что не знаю.

— Между тем, вы находились рядом с ним.

— Да, но в комнате было темно, а я зашел с яркого света.

— Он был высоким или низким?

— Примерно моего роста.

— Значит, высоким?

— Да.

— А что он вам говорил?

— Я уже сообщил об этом.

— Повторите.

— Он мне сказал, что наконец-то я появился.

— Он назвал вас по имени?

— Да.

— И что же произошло дальше?

— Он приказал мне выложить все из карманов на кровать, а когда я спросил, для чего это нужно, он ответил: «Не валяй дурака, дубина» Я сказал: «Не смей так меня называть!» и прыгнул на него, а он меня оглушил.

Лейтенант Рой усиленно курил.

— Вы отлично все это помните, а, Барни?

— Помню.

— Но вы совершенно не можете объяснить, почему он, после того как вас оглушил, спрятал бумажник под матрац вашей кровати?

— Нет.

Карлтон выпустил дым к потолку.

— Это как раз то, что мне нравится в нашей работе. Вовлекаешься в самые невероятные приключения… А теперь мы вернемся к Вирджинии Марвин. Барни, сколько раз вы поцеловали ее?

— Я ее не целовал и вообще с ней ничего не делал.

— И вы не спали с ней и не убивали ее?

— Нет.

— Вы в этом уверены?

— Уверен.

— Почему вы так уверены сегодня, когда еще вчера вы ничего не могли утверждать? Я принес с собой протокол ваших показаний. Послушайте немного. «Ради бога, покончим с этим! Будем считать, что я убил ее. Я этого не помню. Я не помню, чтобы у меня с ней что-нибудь было». Конец заявления.

Рой взял со стола зажигалку, высек огонь и сквозь пламя посмотрел на Менделла.

— Это говорили вы. И как это получается, что тогда вы были таким неуверенным, а теперь вы убеждены, что ничего ей не сделали?

Менделл пошарил в карманах, нашел сигарету и закурил.

— Я был пьян. Потом, как мне кажется, я все еще находился под влиянием полученного мною удара, который мог убить меня.

— Но теперь бы все отчетливо себе представляете?

— Да.

— Вы не пьяны?

— Нет.

— Вы уверены, что находитесь в полном рассудке?

— Да.

— Откуда вы это знаете?

— Знаю и все.

— И эта девушка сделала вам предложение?

— Да.

— И что она вам сказала?

— Она сказала мне, что у нее всегда было желание переспать с чемпионом по боксу в тяжелом весе, и спросила, почему бы нам не подняться в номер.

Пепел от сигареты упал Карлтону на брюки, и он с задумчивым видом смахнул его.

— Барни, а кто познакомил вас с этой девушкой?

— Никто. Просто мы разговорились, как обычно бывает в барах.

— А относительно этой истории… — Карлтон запнулся и снял шляпу, а Рой встал с подлокотника, на котором сидел.

Менделл обернулся и увидел Галь. Она переоделась в платье из бледно-зеленого шелка с высоким воротником и длинной юбкой.

— Кто эти господа? — спросила она.

— Инспектор Карлтон и лейтенант Рой. Миссис Менделл, моя жена, — представил их друг другу Менделл.

— Как поживаете? — спросила Галь.

— Очарован знакомством с вами, — ответил Карлтон.

Лейтенант Рой ограничился тем, что склонил голову. С высоко поднятой под платьем грудью Галь села на подлокотник дивана, обитого золотистым шелком.

— Барни, сигарету, пожалуйста.

Менделл прикурил и дал ей сигарету. Галь нервно затянулась и повернулась к нему.

— Барни, почему они здесь?

— Они продолжают следствие по делу об убийстве этой девушки, которую нашли в ванной моего номера.

— О!.. — протянула Галь, — понимаю…

Наступило неловкое молчание. Потом Карлтон снова продолжил, как раз с того места, на котором его прервали.

— А эта история с духами, которыми пользовалась убитая девушка? Мы нашли маленький флакончик в ее сумочке, и парни из лаборатории определили, что они довольно редки. Вы упомянули, что такими же пользуется миссис Менделл?

— Но это невозможно! — выпрямилась Галь.

— Почему? — поинтересовался Карлтон.

— Потому что мои духи специально изготавливают для меня в маленькой фирме в Париже. И весьма сомнительно, что та особа, которую обнаружили в ванной у Барни, могла пользоваться ими. Возможно, они похожи, но гораздо дешевле.

— Это же мнение техников-специалистов, — покачал головой Карлтон. — И, поверьте, миссис Менделл, эти парни знают свое дело.

— Вероятно, ошибся я, — вступил в разговор Менделл. — Вы же знаете, как это произошло. Я был пьян, думал о Галь и поэтому решил, что духи у мисс Марвин такие же, как и у моей жены. Это просто ощущение запаха. — Менделл стукнул себя по носу. — И кроме того, то, что у меня вместо носа… Одним словом, я не могу быть экспертом по духам.

— Ты, вероятно, прав, — откликнулась Галь.

— Вне всякого сомнения, — улыбнулся Рой. — Не окажете ли нам любезность, миссис Менделл? Нас бы это очень устроило. Знаю, что вы поймете меня… В деле об убийстве столько различных доказательств, что мы должны быть полностью уверены в каждом из них. Вот почему мне хотелось бы попросить…

— Что вы хотите? — выпустила дым Галь.

— Не могли бы вы дать нам крошечный флакончик ваших духов… Просто для того, чтобы убедиться…

— Эй, ребята! — запротестовал Менделл. — Не вздумайте впутывать в эту историю мою жену!

— Они просто неспособны на это, — холодно вмешалась в разговор Галь. Ее улыбка была такой же ледяной, как и голос. — В этот момент, когда произошел этот невероятный случай, я находилась в самолете между Майами и Чикаго.

— Да, конечно, я знаю. — Рой по-прежнему вежливо улыбался.

— Откуда вы это знаете? — спросила Галь.

— Я проверил, — ответил Рой. — Обычная проверка.

Галь провела кончиком языка по губам.

— Не вижу причины для отказа, — наконец произнесла она. — Мне это кажется нелепым, но я хочу сделать все возможное, чтобы помочь Барни.

— Разумеется, — проронил Рой, продолжая улыбаться.

Менделл взглядом проследил, как Галь выходит из комнаты, и почувствовал легкую панику. Он ощущал, что тучи вокруг него сгущаются и что острые зубы закона готовы впиться в него и разорвать в клочья. Карлтон и Рой, вероятно, обманывают его. Не могли они проехать такое расстояние ради маленького флакончика духов Галь.

— Что вы задумали, а? — спросил он.

Инспектор Карлтон в последний раз распахнул полы своего пальто, чтобы согреть бедра.

— Ну, что ж, я скажу вам…

— Слушаю…

— Мы пытаемся объяснить преступление, фактически два преступления. Понимаете, это наша работа… Лейтенант Рой и я получаем от города Чикаго небольшое жалованье, чтобы следить за порядком среди населения. Когда такой увалень, как вы, устраивает такую историю со шлюхой и флаконом духов, это немного выводит из равновесия и…

— Хватит! — оборвал его Менделл.

Ему хотелось кричать, вопить, ломать вещи. Он не мог слушать разговоры этих людей и не мог себе ничего уяснить. Менделл постучал себя по носу.

— Я начинаю считать, что вы не знаете, откуда льется вода, когда дергаете за цепочку смывного бачка.

— Да, я в этом не совсем уверен, — ответил Рой, — и не считаю, что она обязательно попадет в канализацию. — В его голосе сквозила грусть. — Вы не можете знать, сколько всего идет в канализацию в процессе нашей работы, Барни.

Инспектор Карлтон дат полам пальто упасть, когда увидел возвращающуюся Галь. Она протянула Рою маленький флакончик.

— Я отлила немного в пустой флакон. Этого достаточно, лейтенант?

— Вполне, — ответил Рой. — А теперь мы поедем. — Он повернулся к Менделлу. — И еще одно…

— Что? — встрепенулся Менделл.

— Эта перестрелка в кабинете Куртиса.

— Насчет этого я все рассказал.

— Я это хорошо знаю. Вы и Куртис разговаривали, когда какой-то неизвестный открыл дверь, выключил свет и выстрелил шесть раз подряд из оружия, которое наши эксперты определили как пистолет калибра семь, шестьдесят три. Одним из выстрелов Куртис был убит. Но, судя по фотографиям, которые мы сделали, и диаграммам, которые мы вычертили, определив ваше местонахождение, пять из шести выстрелов предназначались вам, и вашу шляпу прострелили дважды. — Рой перестал улыбаться. — Кто же жаждал вашей смерти, Менделл?

Галь покровительственным жестом обняла Барни за талию.

— Теперь я хорошо поняла вашу тупость, господа. Менделла все любят.

— Все, за исключением одного, — уточнил Карлтон.

— Значит, вы мне верите? — Менделл погладил руку Галь. — Вы убедились, что я ничего не выдумываю и что кто-то на самом деле стрелял в меня?

— Похоже на то, — ответил Карлтон. — Но почему бы вам не вернуться с нами в город, Барни, чтобы мы поместили вас в надежное место, пока не проясним эту историю?

— Еще чего не хватало!

— Это просто предложение, — Карлтон надел шляпу. — Мы, вне сомнения, еще вернемся.

Галь сжала губы и топнула ногой.

— Могу ли я задать вам один вопрос, инспектор?

— Конечно.

— Здесь, в Лайк-Форест, занимаете ли вы какое-либо официальное положение, и распространяется ли сюда ваша власть?

— Нет.

Углы рта Галь опустились, и глаза ее приняли выражение, присущее избалованной девчонке. Она подняла волосы на затылке и дала им упасть.

— Тогда уходите отсюда и больше не возвращайтесь. Перестаньте терзать Барни. В противном случае завтра утром я отправлюсь в Чикаго и повидаюсь с шефом полиции. Надо попросить, чтобы вас уволили со службы.

Инспектор Карлтон устал. Он сегодня надел две пары носков и мечтал снять их. Он также мечтал о чашке кофе, но все же терпеливо ответил:

— Да, это так, мистер Менделл, я с этим согласен.

Пальцы Галь сжались на руке Менделла, как когти молодого кота, когда инспектор Карлтон и лейтенант Рой пересекли холл, подошли к двери и спустились по ступенькам, оставив за собой открытую дверь. Менделл смотрел, как они садились в свою машину. Он радовался присутствию Галь, ее близости, красоте ее тела, ее пальцам, впивающимся в его кожу. Но одновременно у него появилось странное ощущение: Барни почти сожалел, что не уехал вместе с Карлтоном и Роем.

Бог знает почему, но он чувствовал себя в западне.