Поцелуй или смерть

Глава 3

Худой человек лет пятидесяти, который, видимо, дорожил своим английским твидом и босалинским табаком, грел замерзшие руки у радиатора под окном. Это был инспектор Карлтон из уголовной бригады. Он приехал сюда лет тридцать назад и уже двадцать пять работал в чикагской полиции. Но в душе он оставался мятежником — зимний дождь в Чикаго являлся его личным врагом. Правда, существовало кое-что, что он ненавидел сейчас еще больше. Это был парень, которому некоторая известность и определенная сумма денег бросились в голову, вместо того чтобы согреть ему сердце.

— Хорошо, Барни, поговорим об этом, — сказал инспектор, даже не повернувшись. — Вы привели девушку в вашу комнату, чтобы немного поразвлечься. Она разделась в ванной, потом передумала, а вы потеряли голову и ухлопали ее. Это так произошло?

— Нет, мистер, — ответил Менделл.

Карлтон повернулся и распахнул полы пальто, чтобы согреть у радиатора свои худые ноги.

— Но тогда как же все произошло?

— Не знаю.

— Вы хотите сказать, что опьянели до такой степени, что ничего не помните?

— Нет, мистер.

— Как же тогда вы объясните все это?

— Я хочу сказать, — Менделл заерзал на своем месте, — что не знаю, как это случилось. Я пошел в ванную принять душ, а она была там…

— О, несчастье! — простонал Карлтон.

Джой Мерсер из «Сан Таймс» вышел, пятясь, из ванной.

— Надо признать, вы умеете их выбирать, Барни.

Карлтон посмотрел на лейтенанта Роя.

— Как он сказал ее зовут?

— Он утверждает, что не знает ее имени.

— Боже мой! — воскликнул Карлтон. — Как ее зовут, Барни?

— Не знаю.

— Мне-то незачем повторять это!

— Раз я говорю, что не знаю ее имени, значит, не знаю, — Менделл подавил в себе ярость.

Он пошарил в кармане, ища сигарету, и Грацианс дал ему прикурить от своей. Лейтенант Рой, будучи в противоположность худому инспектору Карлтону человеком чересчур толстым, с обманчивой улыбкой Будды, поднял глаза от удостоверения личности, которое нашел в зеленой сумочке под пальто из верблюжьей шерсти.

— Ее фамилия Марвин. Вирджиния Марвин. Она работала натурщицей и жила в Транфильд-Арм-отеле.

— Самая лучшая, Барни, а? — настаивал Джой Мерсер с усмешкой.

Помощник инспектора вышел из ванной, вытирая руки полотенцем.

— Это началось у нее, вероятно, с детства. Я хочу сказать, что она потеряла свою девственность не вчера.

— Он спал с ней? — спросил Карлтон.

— Во всяком случае, она с кем-то спала.

— А когда наступила смерть?

— По внешним признакам, четыре-пять часов назад.

Помощник инспектора положил полотенце на шкафчик и надел пальто и шляпу.

— Она из тех, которые будут вашими, если вам нужно хорошо провести время.

— Барни, где вы повстречались с ней? — спросил Карлтон.

— У Джонни в баре.

— Я считал, что вы женаты на Галь Эбблинг.

— Точно.

— Тогда почему вы подобрали эту девицу?

Менделл хотел ему объяснить и не смог. Как он опишет свои страдания? Как можно рассказать о своих чувствах после двухлетней разлуки? Галь обещала ждать его в отеле и не выполнила своего обещания!

— Итак? — повторил вопрос Карлтон.

Менделл смотрел на свои руки. Они так дрожали, что не держали сигареты, которой его угостил Грацианс.

— Ради бога, покончим с этим! — Барни встал. — Уведите меня, заприте меня! Решим, что я ее убил. Ничего я не знаю и не помню, что у меня с ней было!

— Тоже скажешь! — насмешливо усмехнулся Джой Мерсер.

Менделл ошеломленно посмотрел на него.

— А ты, Джой, оставь меня в покое. Да, я вышел из бара Джонни вместе с ней, но, насколько я помню, потом я послал ее к черту на, углу Дорберн-стрит.

Никто не засмеялся, никто даже не улыбнулся.

— С какого времени вы пили, Барни? — спросил Карлтон.

— С того времени, как открылись бары.

— Почему?

— Потому что моей жены не было тут, потому что она не ждала меня, как обещала.

— Вы только что вышли из больницы, Барни?

— Да, инспектор, сегодня утром.

— Почему вы там оказались?

— Меня туда никто не отправлял, я пошел туда добровольно.

— Почему?

— Потому что я видел и слышал разные вещи.

— Какие вещи вы видели и слышали?

Над этим вопросом Менделл задумался. Он этого никогда и никому не рассказывал, за исключением психиатра, которого ему рекомендовал отец Галь, и врачей клиники.

— Я бы предпочел не говорить об этом.

Инспектор Карлтон оказался терпелив. На время он отложил этот разговор и повернулся к Грациансу.

— Вы видели, как он входил в отель с девушкой?

— Нет. Все время, что я его видел, Менделл был один. Но это, естественно, не имеет никакого значения. Они редко приходят вместе. Парень сообщает девке свой номер в отеле, и она приходит сама. Это классический прием. А я не могу проводить время, карауля шлюх.

Лейтенант Рой толкнул Барни на стул.

— Сиди и держи себя в руках, старик. Мы еще успеем поехать в нашу контору. — Он прошел через комнату, чтобы побеседовать с инспектором Карлтоном.

Пока они говорили, Джой Мерсер присел около Менделла.

— Сенсационная история, а, Барни? Как это случилось, что твоя девочка Эбблинг не приехала к тебе? Твоя богатая супруга просто бросила тебя или что?

Менделл смотрел на кончик своей сигареты, а Мерсер не унимался.

— Не очень-то приятное ощущение, когда кто-то, кем ты очень дорожишь, хладнокровно бросает тебя. Я рад, что ты получил по заслугам, ты, подонок!

Менделл так сильно ему врезал, что репортер покатился прямо на полицейского в форме. Но Мерсер быстро, как кошка, поднялся на ноги, схватил стул и замахнулся им над головой Барни.

— Ты заплатишь мне за это!

Полицейский и два детектива схватили репортера и увели его в угол комнаты.

— Достаточно, Джой. Что случилось? — сухо поинтересовался Карлтон.

С трудом переводя дух, Мерсер отряхнул свой плащ и подобрал с пола шляпу.

— Барни Менделл мне больше не друг. И если вы позволите себе поверить в его вспышку сумасшествия, то вы все шляпы. Он, может, и на пределе, но отлично знает, что делает, что произошло, а что нет, И если он так вел себя, то только потому, что ему так хотелось.

Менделл сел, потирая руки. Что бы только он ни отдал, чтобы оказаться девушкой! Они ведь могут плакать, эти девушки!

Барни был ошеломлен словами Джоя в не меньшей степени, чем находкой мертвой девушки. Они оба выросли на задворках одних домов. Если нападали на одного из них, другой считал, что побили и его. Однажды он, Пат, Джой и Джон целый месяц сражались с другим кварталом. И вот теперь Джой поносит его без всякого основания. Он не сделал Джою ничего плохого.

Грацианс положил ему руку на плечо.

— Пошли, пошли, старина.

От слов Грацианса Барни почувствовал себя больным. Детектив отеля обращался с ним, словно сиделка в больнице.

— Вернемся к нашему разговору, Барни, — бросил Карлтон, окончив беседу с Роем. — Этот человек, о котором вы нам сообщили и который ждал вас, когда вы вернулись в номер… Вы можете его описать?

— Нет, в номере было темно.

— Что он вам сказал?

— Он приказал, чтобы я выложил содержимое своих карманов на кровать. Я спросил зачем, а он обозвал меня сумасшедшим и оглушил рукояткой пистолета.

— И когда вы пришли в себя, ваш бумажник исчез?

— Да, инспектор.

— Сколько там было?

— Точно не помню. Вероятно, что-то около шестисот долларов.

— Шестьсот долларов! — воскликнул Мерсер. — Он не помнит о шестистах долларах!

Инспектор Карлтон отступил к радиатору и снова распахнул пальто.

— Вы заявили администрации отеля, что вас ограбили?

— Нет.

— Вы не заявили, что у вас украли шестьсот долларов?

— Нет, — снова повторил Менделл.

Ему очень хотелось курить. Если он на пороге сумасшествия, то предпочел бы стать одним из тех парней, которых он видел в секторе В. Ему хотелось окончательно потерять разум. Мнение Карлтона ему ясно. В ванной была убита девушка. Перед тем как ее убили, она спала с мужчиной. И Карлтон считает, что он придумал неизвестного, чтобы отвести от себя подозрение.

— Понимаю, — сказал Карлтон. — При ваших возможностях, конечно. Большинство людей не позволит себе не заявить немедленно о краже шестисот долларов. Я, например, перевернул бы землю и небо. И дальше, что означает идентичность духов? Вы до моего прихода заявили лейтенанту Рою, что погибшая девушка душилась теми же духами, что и ваша жена.

— Да, инспектор, совершенно верно.

— И именно это привлекло в ней вас?

— Нет, — отшатнулся Менделл. — Она сама подошла ко мне. В баре мы с ней просто поговорили, просто так, чтобы убить время. И когда она узнала, что я — Барни Менделл, она предложила мне осуществить ее мечту — переспать с боксером-тяжеловесом и спросила, почему бы мне не повести ее в свой номер.

— Сказано — сделано. Вы поднялись в номер, переспали с ней, а потом у вас возникла пьяная драка, и, прежде чем вы успели подумать, вы так сильно ударили ее, что сломали ей шейный позвонок.

Менделлу снова стало не хватать воздуха.

— Я этого не помню.

Карлтон потерял терпение. Он пересек комнату и дал Менделлу пощечину.

— Боже мой! Хватит врать! Вы убили ее или нет?! Воротничок душил Менделла. Он запустил палец за воротник и рванул его, оторвав пуговицу.

— Не знаю, — ответил Барни. — Не думаю, что я убил ее. Как бы ни был пьян человек, такие вещи он запоминает. — Он вытер свое покрасневшее лицо обшлагом рукава и продолжал: — Не помню даже, чтобы я ее вообще видел после того, как послал ее подальше на углу Дорберн-стрит и Рандольф и попросил оставить меня в покое.

— Ну все, хватит! Идите вы!.. — бросил Мерсер и отправился в редакцию писать статью, оставив другого парня из «Сан Таймс» послушать конец допроса.

Лейтенант Рой и инспектор Карлтон принялись о чем-то беседовать. Потом Рой сел на кровать и отечески положил руку на колено Менделла.

— Почему вы надели один чулок на ногу девушки?

— Я хотел одеть ее и спрятать тело.

— И почему вы этого не сделали?

— Я понял, что это сумасшедшая мысль.

— А вы не сумасшедший?

— Достаточно, Рой! — бурно вмешался Грацианс. — Чего вы добиваетесь? Собираетесь отправить парня на электрический стул?

Зазвонил телефон. По-прежнему улыбаясь, Рой снял трубку, потом посмотрел на инспектора Карлтона.

— Вызов из провинции Эггл-Риверс. Вызывают Менделла. Это летняя резиденция Эбблинга?

Карлтон подошел к стулу, на котором сидел Менделл.

— Передайте ему трубку.

— Говорите! — лейтенант протянул трубку Менделлу.

— Алло! Барни Менделл слушает.

— Барни, мой мальчик! — Голос судьи Эбблинга с его гарвардским выговором казался далеким и сухим, будто плохо работала связь. — Часами не могу дозвониться до вас. Не могу не выразить удовольствия, которое доставляет мне звук вашего голоса.

— Мне тоже приятно вас слышать, — ответил Менделл.

— Как вы знаете, — осторожно произнес Эбблинг, — радостная весть о вашей выписке из больницы застала Галь на Бермудах. Она вернулась со всей возможной быстротой. Я могу поговорить с ней, Барни?

— Галь здесь нет, — ответил Менделл.

— Нет? — в голосе Эбблинга прозвучало беспокойство. — А, ну конечно, как глупо с моей стороны! Галь мне утром звонила, что все самолеты, вылетающие сегодня утром с Бермуд, переполнены и что она собирается нанять частный самолет в Майами, чтобы обязательно прилететь в Чикаго сегодня днем.

Плечи Менделла содрогнулись, потом дрожь пробежала по всему его телу. Он хотел говорить и не мог. Галь любила его! Галь летела самолетом, чтобы быть с ним! А он во второй раз усомнился в ней! Как он мог сделать это?! Трубка выпала из его рук, но лейтенант Рой поймал ее. Голос судьи Эбблинга снова послышался в аппарате, на этот раз громче и пронзительней.

— Что там происходит, Барни? Почему вы мне не отвечаете? Что-нибудь случилось?

Менделл закрыл лицо руками. Мужчина не может плакать, но он имеет право смеяться. Барни начал хохотать и никак не мог остановиться. Его смех заполнил комнату, а потом и коридор. Барни все еще смеялся, когда инспектор Карлтон и лейтенант Рой по просьбе Грацианса вывели его через служебный вход отеля и посадили в полицейскую машину.

Да, мистер Эбблинг, безусловно, что-то шло не так, как надо!