Поцелуй во мраке

ГЛАВА 18

Что-то надо придумать, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей, решил граф. С бесстрастным выражением лица Дейрдре сидела напротив Тристана и отрешенно смотрела в окно.

С того самого момента, как они сели в карету и отправились домой, Дейрдре не произнесла ни слова. Смерть Мауса совершенно потрясла ее. Со стороны леди Родерби казалась спокойной и уверенной в себе. Перед отъездом она даже сумела найти в себе силы, чтобы утешить Лилу, которая, не переставая, продолжала рыдать и тереть покрасневший нос. Дейрдре заверила свою приятельницу, что убийцу Мауса обязательно найдут и накажут.

Внешняя невозмутимость и хладнокровие часто являются просто маской, размышлял Тристан, за которой люди пытаются спрятать тревогу, неуверенность и страх. Наверное, жизнь заставила Дейрдре достичь виртуозности в сокрытии своей сути, и этот разлад между внутренними ощущениями и их проявлением стал ее второй натурой.

Он не допустит, чтобы она и дальше вот так таила в себе боль и страдание, решил граф, глядя на бледное, словно обескровленное лицо виконтессы. Она, в конце концов, должна поплакать, каким-то образом выразить свое горе. Нельзя, чтобы эти муки разъедали ее изнутри. Если Дейрдре по-прежнему будет копить все в себе, то обязательно произойдет взрыв, который не приведет ни к чему хорошему. Пусть лучше это случится сейчас, когда он здесь, рядом с ней. Он утешит ее, пожалеет и поможет советом. И это будет самым маленьким, чем только он сможет отблагодарить ее за помощь в поисках Эмили.

Передав разбушевавшуюся Салли в руки изумленной миссис Годфри, Дейрдре и Тристан отправились в городской дом графа. Возможно, Арчер уже получил какие-то известия об Эмили. Тристан решил, что его дом вполне подойдет для того, чтобы поговорить с Дейрдре о ее чувствах.

Когда карета остановилась у дома графа, он вопросительно взглянул наледи Родерби и спросил:

– Не зайдете ли ко мне, Дейрдре? На минутку.

Она робко посмотрела на него, не зная, стоит ли ей принимать это предложение.

– Не думаю, что это хорошая идея. Если ваши соседи заметят, что я заходила к вам... – Она покачала головой. – Мне, наверное, все же лучше подождать вас в карете.

Еще несколько дней назад он бы согласился с этим, но сейчас желание помочь Дейрдре победило боязнь за свою репутацию. Конечно, ему и теперь не следует давать повода говорить о себе. Именно по этой причине Тристан попросил Каллена подъехать к дому со стороны черного хода. Здесь их вряд ли увидят.

– Нас никто не заметит, если мы пройдем через сад. Вы выглядите очень уставшей. Вам надо отдохнуть.

– Но если ваша тетя узнает...

Он нетерпеливо махнул рукой, давая понять Дейрдре, что не желает думать об этом.

– Когда это случится, тогда и буду принимать меры. Впрочем, так или иначе мне придется иметь с ней дело в ближайшем будущем. И глупо ждать в карете, если можно сделать это в доме в комфортных условиях.

Дейрдре вновь с сомнением посмотрела на Тристана, потом, решившись, позволила помочь ей спуститься на тротуар.

Граф открыл ворота, ведущие в сад, пропустил леди Родерби вперед, а сам бросил взгляд через плечо на Каллена. Кучер, провожая их взглядом, просиял одобрительной улыбкой. Обычно лицо Каллена выглядело бесстрастным. Невозможно было догадаться, какие мысли бродят у него в голове.

Похоже, Тристан наконец заслужил доверие преданного слуги Дейрдре. Трудно сказать, что именно пробило брешь в сердце этого человека, но тем не менее благосклонное отношение Каллена польстило графу.

Взяв Дейрдре за локоть, он провел ее по узкой тропинке мимо фонтана в середине сада, большой цветочной клумбы и двух изящных садовых скамеек, и уже через две минуты граф и его спутница стояли у французских дверей черного хода. Дейрдре и Тристан вошли в небольшую, элегантно обставленную гостиную, пол в которой был устлан ковром цвета красного вина, в мраморном камине весело потрескивали поленья. Пройдя в коридор, лорд Эллингтон громко позвал Арчера.

Услышав голос хозяина, дворецкий вырос перед Тристаном и Дейрдре словно из-под земли. В его глазах читалось удивление.

– Милорд, вы дома?

– Да, но ненадолго. Мне нужно кое-что срочно сделать. Но главное, я хотел узнать, есть ли какие-нибудь новости об Эмили.

– Боюсь огорчить вас, но ничего не слышно, милорд.

У Тристана в который уже раз заныло сердце. Но он постарался взять себя в руки и не показать своего разочарования Дейрдре и Арчеру. Впрочем, разве он ожидал чего-то другого?

– Были какие-нибудь посетители?

На лице Арчера появилась гримаса отвращения.

– Только один гость. Леди Маплторп.

– Черт! Принесла же ее нелегкая.

– И что же этой старой ведьме было нужно?

– Кажется, она узнала причину, по которой миссис Питершэм... так срочно отбыла... и хотела обсудить это с вами, милорд.

О, она всегда была тут как тут, если что-то случалось. По своей ядовитости эта дама уступала разве что леди Дракону.

Вероятно, он все же не смог скрыть своего огорчения, от Дейрдре не ускользнули его тяжелый вздох и грустный взгляд. Она дотронулась пальцами до его локтя и спросила:

– Тристан, в чем дело?

– Леди Маплторп – подруга моей тети. Именно она порекомендовала нам последнюю гувернантку Эмили. Если она знает, по какой причине миссис Питершэм покинула нас, то очень скоро это станет известно и тете.

– О! – взволнованно произнесла леди Родерби.

Тристан кивнул.

– Как только тетя Ру узнает об этом, сразу же нанесет мне визит вежливости и потребует объяснений.

– И что вы станете делать? – озадаченно спросила Дейрдре.

– В данный момент я могу только одно – по-прежнему искать Эмили. Остается только надеяться, что мне удастся распутать этот клубок быстрее, чем леди Маплторп передаст тете последние новости. – Он снова повернулся к своему слуге: – Арчер, мы будем в гостиной. Пожалуйста, распорядись, чтобы нам принесли туда чай с сандвичами как можно скорее. Да, и вот еще что. Если кто-нибудь вдруг придет, сообщай всем, что мы с Эмили никого не принимаем.

– Хорошо, милорд. – Дворецкий поклонился. После небольшой паузы он снова заговорил: – Уверен, вы обязательно найдете леди Эмили. И мы, слуги, будем очень рады снова видеть ее дома.

– Спасибо, Арчер.

Дворецкий с важным видом направился к двери. Когда он вышел из коридора, Дейрдре повернулась к Тристану, на ее губах играла легкая улыбка.

– Мне нравится ваш Арчер.

– Мне и самому он очень по вкусу. Сколько я себя помню, всегда в доме был Арчер. Он всю жизнь живет с нами.

– Похоже, он очень привязан к вам и к Эмили.

– Для нас отцом скорее был Арчер, чем наш собственный родитель. – Тристана вновь охватил гнев. – На него очень многое свалилось в последние восемь лет. И присматривать за непослушной девчонкой, и заниматься долгами отца, весь дом был также полностью на нем...

Дейрдре накрыла руку Тристана своей ладонью. Он сразу почувствовал горячую волну, которая стала распространяться по его телу. Даже от самого невинного прикосновения леди Родерби его всегда бросало в жар. Ему пришлось приложить усилие, чтобы спокойно и вежливо слушать свою гостью.

– Но все неприятности теперь позади. Вы здесь, и все теперь будет так, как и следует быть.

«Будет ли», – с горечью подумал граф. Со времени его возвращения все стало лишь еще запутаннее и сложнее. Конечно, он постарается сделать все, от него зависящее, чтобы наладить нормальную жизнь в семье, когда найдет сестру. А сейчас он должен помочь Дейрдре.

Граф жестом пригласил свою спутницу в гостиную, через которую они вошли в дом.

– Прошу, – улыбнулся он.

Дейрдре расположилась на обитом парчой диванчике напротив камина. Подойдя к стенному шкафу, Тристан налил в бокал виски и поднес его виконтессе.

– Вот. Это надо выпить, – сказал он Дейрдре и подал в ее холодные руки бокал.

Она покачала головой:

– Нет, нет, я не пью.

– Прошу вас, Дейрдре. Вам это совершенно необходимо. Вы перенесли сегодня настоящий шок.

Она неохотно, с гримасой отвращения выпила виски, затем протянула бокал графу.

– Спасибо.

Ничего не ответив, Тристан взял у нее бокал и поставил его на каминную доску.

– Мне очень жаль, что так вышло с Маусом, Дейрдре, – проговорил граф, глядя леди Родерби в глаза.

Уголки ее рта печально опустились.

– Боюсь, что это обычная история для Тотхилл-Филдз. Там такое часто случается.

– Но не с теми, кого вы знали...

– Да, разумеется, но...

– Не нужно.

Это слово, хотя и мягко произнесенное, ударило ее, словно хлыст. Она даже не успела высказать свою мысль до конца. Дейрдре вздрогнула и опустила голову. Линия ее плеч сделалась жесткой, неподвижной.

Подойдя к леди Родерби, Тристан опустился перед ней на колени и слегка приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть Дейрдре в глаза.

– Не стоит притворяться, что на вас эта смерть не произвела никакого впечатления. Я уже давно понял, как много эти люди значат для вас. Вы переживаете из-за них, заботитесь о них, поэтому, когда что-то подобное происходит, это, естественно, вас ранит. Вам очень больно, я вижу...

Леди Родерби закрыла глаза, тяжело вздохнула и отвернулась. Нет, он не позволит ей снова спрятаться в свою раковину. Наклонившись вперед, Тристан прислонился своим лбом к ее лицу, Дейрдре замерла. После небольшой паузы он снова заговорил:

– Пожалуйста, Дейрдре, совсем не обязательно всегда быть сильной. Сейчас можно немного побыть слабой. По крайней мере, со мной. Поплачьте... Поплачь, тебе будет легче.

– Я не могу. – Ее голос прозвучал глухо, она явно пыталась скрыть дрожь. – Боюсь, что если я начну, то не смогу остановиться. Я должна держать себя в руках, чтобы продолжать помогать им.

– Но сейчас их нет рядом. Здесь только ты и я. Клянусь, я никому не скажу, что видел тебя плачущей.

Неожиданно послышался тихий, сдавленный всхлип, ладонь Дейрдре легла на плечо Тристана, и он почувствовал влагу на своей щеке. Ее слеза скатилась к уголку его рта, он ощутил на губах слегка солоноватый вкус. Она плакала молча, беззвучно.

Тристан выпрямился, взял ее лицо в ладони. Он даже и представить не мог, какое впечатление произведут на него ее слезы. Ему вдруг показалось, что кто-то со всей силы ударил его в живот, и он потерял способность дышать.

– Это моя вина.

– Нет, не нужно так думать. – Не зная, что еще ей сказать, он просто взял и поцеловал Дейрдре в лоб, потом в щеки. Его теплые губы прикасались к ее лицу, вбирали в себя влагу, ласкали, утешали, стирали с души печаль. Но слезы все бежали и бежали из ее глаз, словно кровь сочилась сквозь бинты. Сердце Тристана разрывалось на части.

Что ж, ведь именно этого он и хотел, этого и добивался. Она плакала, она больше не таила своего горя. Но теперь Тристан стал сомневаться, что был прав и стоило вызывать эти слезы. Слишком дорогой ценой ей достанется эта возможность облегчить свои страдания.

– Уверяю тебя, ты ни в чем не виновата. – Он провел пальцем по ее щеке.

– Я должна была защищать их, заботиться о них.

– А кто станет оберегать тебя? Ты не можешь взять на себя ответственность за всех обитателей Тотхилл-Филдз.

Она ничего не ответила, только покачала головой и вдруг зарыдала во весь голос, ее тело била сильная дрожь.

Тристан был больше не в силах выдержать этого. Он обнял ее и прижал к себе, зарылся лицом в ее пахнущие клубникой волосы.

– Все хорошо, дорогая, – хрипло проговорил он. Слово «дорогая» легко слетело с его губ, совершенно без всяких усилий. – Поплачь еще. Я здесь, с тобой. И буду с тобой столько, сколько потребуется.

Тристан стал качать ее в своих руках и шептать ей на ухо успокаивающие слова. В этот момент открылась дверь и на пороге появился Арчер с чаем и сандвичами. Граф махнул ему рукой, давая понять, что сейчас входить не нужно. Дворецкий молча удалился и тихо закрыл за собой дверь.

Так Тристан и Дейрдре просидели до самого вечера, пока комната не погрузилась в сумерки.

Дейрдре не шевелилась в его руках, позволяя теплу обволочь себя, убаюкать, снять напряжение. Она очень давно не ощущала ничего подобного и уже отвыкла прибегать к чьей-то помощи и защите. Только Найджел мог утешать ее вот также, но теперь его не было рядом, и ей приходилось находить опору в самой себе.

Когда она немного успокоилась, в комнате стало уже темно, очертания окружающих предметов сделались нечеткими, расплылись. Дейрдре вдруг осознала, что она на коленях у Тристана, который ее обнимает.

Они по-прежнему сидели на диване, ее голова лежала у него на плече, и Дейрдре слышала, как сильно стучит его сердце. Вероятно, именно этот ритмичный и такой неожиданно громкий звук усыпил ее.

Виконтесса не на шутку испугалась. Господи, что она наделала! Она позволила себе расслабиться, заплакать и уснуть. Что о ней подумает Тристан? Это все так унизительно!

– Ты не спишь?

Его тихий, немного удивленный голос заставил Дейрдре вздрогнуть и выпрямиться. Их глаза встретились.

– Д...да.

– Хорошо. Я уже не чувствую свою правую ногу.

– О Боже! Прости! – Ее лицо густо покраснело, и она собралась было вспорхнуть с его колен, но Тристан осторожно взял пальцами ее за руку.

– Не волнуйся, Дейрдре, я просто пошутил, – В его фиалковых глазах вспыхнул странный свет. – Собственно говоря, мне это было очень приятно.

– Ну да, все было бы хорошо, если бы я не залила тебя слезами.

Лицо Тристана сделалось серьезным.

– Тебе это было нужно, Дейрдре. Не стоит извиняться. Мне кажется, люди не должны подавлять в себе обычные человеческие чувства. Если не дать им выхода, они разорвут нас изнутри.

Это было правдой, Дейрдре и сама думала так же. С тех пор как умер Найджел, она старалась не поддаваться горю, быть сильной, всегда держать себя в руках. Не хотела показывать окружающим, что творится у нее в душе. О, она умела прятать свои истинные чувства! Но смерть Мауса стала для нее последней каплей, переполнившей чашу эмоционального напряжения. И хлынул безудержный поток.

Но вот он остановился, и надо признать, что стало легче. Не то чтобы она и вовсе освободилась от этого груза, но он перестал давить на нее с прежней силой. Ей уже не было стыдно, что она выплеснула свои чувства на графа.

Дейрдре внезапно ощутила, какими крепкими и сильными были его ноги. Она встала, чуть пошатываясь, сделала несколько шагов. Ее глаза упорно избегали его взгляда.

– Что ж... спасибо... за все...

– Всегда готов утешить леди.

Она посмотрела в окно и только сейчас заметила, что тьма опустилась на землю.

– Сколько я спала?

– Часа два, полагаю.

– Два часа? – Она почти выкрикнула эту фразу. Резко обернувшись, Дейрдре посмотрела Тристану в лицо. – Почему ты не разбудил меня? У нас ведь столько дел. Мы должны искать Эмили, и Каллен, должно быть...

– Дейрдре, прошу тебя, успокойся. Каллен уже давно пьет на кухне чай и поедает изысканное малиновое печенье – вершину творчества моего повара. Да, честно говоря, я и сам немного прикорнул. – Он взглянул Дейрдре в лицо. – Вероятно, мне было очень удобно...

От его взгляда у нее перехватило дыхание. Нельзя поддаваться его чарам, надо подумать о чем-то еще... Но тут ее внимание привлек висевший на стене портрет. Она подошла к нему поближе и стала внимательно вглядываться в черты изображенного на нем человека. Это был мужчина, взгляд его темных выразительных глаз сразу же вызывал странные ощущения. Он притягивал, манил и в то же время подавлял, лишал собственной воли.

– Это твой отец? – с любопытством спросила Дейрдре.

Тристан встал с дивана, чтобы включить настольную лампу на стоявшем рядом позолоченном столике. Не оборачиваясь, он ответил напряженным и каким-то отстраненным голосом:

– Да.

Сходство между Тристаном и мужчиной на портрете было очевидным. Тот же властный взгляд, прямой аристократический нос, высокие скулы, темные волосы, та же гордая посадка головы. Только глаза у Тристана были, как у матери, фиалковые. И в них не было такой жесткости, если не сказать жестокости, которую источали черные глаза на портрете.

Тристан подошел к виконтессе и встал рядом.

– Вы не ладили? – спросила она.

Он как-то неопределенно тряхнул головой, его нижняя челюсть напряглась.

– Он ни с кем не ладил, кроме моей матери. Думаю, она была единственным существом на свете, которое он любил. Что же касается меня, то что бы я ни сделал, все подвергалось суровой критике. Меня считали совершенно никчемным. Я не годился ни на роль сына, ни на роль наследника. – Тристан пожал плечами. – Возможно, он был прав.

– Что за вздор! Ты вернулся домой. Ты хочешь взять на себя ответственность за свой дом, род и свою сестру. И полагаю, ты все сделаешь так, как того требуют обстоятельства.

– И тем не менее это не будет так хорошо, как могло бы быть. – Граф резко отвернулся и направился к камину. Встал около него, его голова уныло склонилась на грудь. Похоже, мысли о собственных неудачах не давали Тристану покоя. Вдруг он посмотрел через плечо на Дейрдре, ей показалось, что он пришел к какому-то решению.

– Вчера ты спросила меня, где я жил все эти годы и чем занимался, – тихо заговорил граф. – Так вот, сначала я действительно полностью соответствовал тому, чем меня считал мой отец. Я был мотом и прожигателем жизни. Переезжал с места на место, нигде не задерживаясь подолгу, много пил, старался вином заглушить боль от потери матери. Менял женщин. – Он нервно провел рукой по волосам. – Затем, совершенно случайно, я встретил в таверне в Брайтоне моего старого школьного приятеля. Мы сели, выпили, стали разговаривать, обмениваться ничего, не значащими шутками и анекдотами, и я внезапно понял, насколько убогой и пустой была моя жизнь. Мой приятель много говорил о себе. К тому времени он уже успел обзавестись женой, ребенком, приобрел значительное состояние и занял довольно высокий пост в крупной компании. – Тристан бросил на Дейрдре отчаянный взгляд. – В тот день я решил круто изменить свою жизнь, наполнить ее смыслом и доказать моему отцу, что он ошибался на мой счет.

Дейрдре уловила в голосе Тристана глубоко запрятанную боль и шагнула к нему. Ей захотелось как-то утешить его, приободрить, но она не была уверена, что граф захочет принять ее сочувствие.

– И что же ты сделал?

– Ну, у меня оставалась кое-какая сумма денег... Я получил их в наследство от матери после ее смерти. Совсем немного, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы вложить их в кораблестроительное предприятие моего друга. И как показало время, я оказался прав. Теперь вложенная мной сумма значительно увеличилась.

Его руки сжались в кулаки.

– Я всегда мечтал, что наступит день, я вернусь в Лондон и покажу моему отцу, чего достиг. Но такого шанса мне не выпало. Когда его поверенный сообщил мне о смерти моего родителя, я еще долго не мог в это поверить. Он всегда казался мне таким сильным, крепким, казалось, смерть и он – вещи несовместимые. Я почувствовал себя просто обманутым. Теперь он уже никогда не узнает, что ошибался на мой счет.

Дейрдре вдруг увидела в Тристане того молодого человека, который отчаянно пытался получить одобрение своего отца, бунтовал против своего родителя, пытался добиться независимости и вместе с тем испытывал к нему сыновнюю любовь. Ей стало жаль его.

– А Эмили?

Он отвернулся.

– Я постоянно думал о ней. Сколько раз я собирался писать ей, брал бумагу, перо, а потом рвал свои начатые и незаконченные письма. Я не находил нужных слов. Да и что, в самом деле, я мог написать ей? «Прости за то, что бросил тебя, что не смог сберечь твою мать»? Все это звучало неубедительно, поэтому я предпочел хранить молчание.

– Но ты вернулся домой, и все изменилось, – подсказала ему Дейрдре.

Он посмотрел на огонь, его руки впились в каминную доску с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Я пытался делать все правильно, но даже самые благие мои намерения оборачивались неудачей. Я обречен постоянно ошибаться и разочаровываться.

Он пропустил сквозь пальцы угольные пряди, которые в беспорядке опустились на лоб.

– Я хотел дать ей все самое лучшее. Я нанимал ей дорогих гувернанток, чтобы она могла получить хорошее образование, а она выживала их из дома. Одну за одной. Просто не знаю, что еще я должен был сделать!

Дейрдре облизнула губы. Возможно, она вмешивается туда, куда бы не стоило, но...

– Тристан, а ты не пробовал просто поговорить с Эмили, спросить, что она чувствует?

Удивленное выражение его лица объяснило ей все куда лучше слов.

– Ты вообще много уделял ей времени, с тех пор как вернулся? Сходил ли ты с ней на пикник хотя бы раз? Или может, вы ездили кататься верхом в парк? Ужинали ли вечером вдвоем?

На его щеке задергалась мышца, и он отвернулся.

– Все это время я был очень занят. Мне нужно было позаботиться о тех делах, которые давным-давно забросил отец. Рассчитаться по его долгам. У меня просто не было... времени.

– У тебя не нашлось времени для сестры?

Он ничего не ответил, лишь упрямо кивнул.

– О, Тристан. – Дейрдре положила руку ему на плечо. – У меня, конечно, нет опыта в таких делах, но, мне кажется, Эмили пытается кое-что донести до твоего сознания. Она не нуждается ни в дорогих вещах, которыми ты окружил ее, ни в образцовых гувернантках с ханжеским взглядом на мир. Ей нужен только ты. Она изо всех сил пытается привлечь к себе твое внимание, но ты не слышишь ее.

– Я слышал, но просто не придавал этому значения. – Он нервно зашагал перед камином, потом со стоном опустился на диван, на котором они только что сидели. Потер пальцами глаза. – Так больно...

– О чем ты?

– Так больно видеть ее, говорить с ней. – Его голос сделался хриплым, напряженным, словно он с трудом выталкивал из горла слова. – Она слишком похожа на мать. Каждый раз, глядя на нее, я слышу своего отца, обвиняющего меня в гибели матери, называющего меня ничтожеством и неудачником.

– Уверена, что все совсем не так. – Дейрдре подошла к дивану и села подле графа. Он должен обязательно выслушать ее. – Ты говорил мне, что я не несу ответственности за гибель Мауса. С тобой то же самое. Ты не должен обвинять себя в смерти матери.

– Но я виноват в этом. – Он поднял на виконтессу горящие глаза. – Мы с тобой в разном положении. В тот день, когда напали на мою мать, я был рядом с ней, и я не уберег ее. А теперь я еще потерял сестру. Кого в этом обвинять, кроме меня?

Она не знала, что ему на это ответить. Его отчаяние и горькое раскаяние ощущались ею почти физически, ими пропитался ночной воздух, они разрастались до гигантских размеров на стенах в виде черных, дрожащих теней, они чувствовались в чуть солоноватом привкусе на языке. Что она могла сказать ему, как утешить?

– Тристан, ты допустил ошибку в отношениях с Эмили. Это очевидно. Но ее можно исправить. Надо верить, что еще не поздно. Ведь ты любишь ее. Ты просто не знаешь, как показать ей свои чувства. Но когда она вернется домой...

– Возможно, я не заслуживаю того, чтобы она возвратилась в наш дом.

Его слова упали, словно камни, холодные, лишенные жизни.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал. Как опекун, я оказался несостоятелен. Возможно, когда я найду Эмили, ей будет действительно лучше, если она отправится к тете Ру. Именно этого леди Дракон и хотела с самого начала. Очевидно, она хорошо знала, о чем говорит. Я ни о ком не могу позаботиться, а уж тем более о чувствительной и ранимой девочке.

Наверное, он искренне верил в то, что сказал. Дейрдре пыталась найти подходящие слова, чтобы утешить графа. Ему действительно кажется, что его сестра будет чувствовать себя лучше у холодной и жесткой женщины, своей тети, чем рядом с ним, родным братом.

– Тристан, пожалуйста, не принимай поспешных решений. Сначала найди Эмили. Но я уверена, что с тобой ей будет лучше всего. Ты ее брат, и ближе тебя у нее никого нет.

– Это не слишком обнадеживает. С людьми, которые нуждаются в моей защите, непременно случается что-то плохое.

– Но...

– Нет. Достаточно. – Он закрыл глаза, его лицо вновь стало отчужденным, даже враждебным. Между ними опять возникла стена. – Пора заканчивать этот беспредметный разговор. Ты не видишь вещи в их истинном свете, потому что совсем не знаешь меня, Дейрдре. Ты не имеешь понятия, какой я на самом деле. Если бы ты увидела мое истинное лицо, то тут же согласилась бы с мнением моего отца и с тем, что Эмили нужно забрать от меня и увезти как можно дальше.

Тристан встал и направился к двери. Обернулся через плечо и холодно сказал:

– Нам пора заняться делами. Сейчас потороплю Каллена, пусть готовится к отъезду.

С этими словами он скрылся за дверью, оставив Дейрдре в одиночестве.