Почетная гвардия

Глава десятая БИТВА ПРИ БХАВНАГЕРЕ

Неистовая очередь стопятимиллиметровых снарядов обрушивалась на шоссе и придорожные деревья. Сирус атаковал головной танк инфарди. «Гнев Пардуса», клацая гусеницами, спешил вперед, стреляя из главного орудия. Вращающийся снаряд врезался в ближайшую из двух вражеских машин, взорвавшись в основании башни с такой силой, что та крутанулась на двести десять градусов. Танк явно сохранил двигатели, потому что все так же полз по дороге. Но его траверс-система была нарушена, и башня с орудием качалась из стороны в сторону. «Гнев» выстрелил вновь, за пару секунд до того, как второй вражеский танк успел выпустить снаряд. Удар вырвал кусок гусеницы и швырнул ее в лес.

Вторым выстрелом «Гнев» промазал. Обезображенная машина инфарди приблизилась уже меньше чем на сорок метров, и установленная на корпусе лазпушка начала плеваться сполохами голубого света в «Завоевателя» Сируса. Другой вражеский танк пытался объехать раненого собрата, чтобы лучше прицелиться. При этом он сметал молодые побеги и маленькие деревца акаста, съехав с шоссе и пробираясь через подлесок. Другие, еще невидимые машины инфарди продолжали вести мощный обстрел по позициям разведотряда.

Под яростным лазерным огнем подбитого танка, поливавшим скаты «Гнева Пардуса», Сирус приказал своему наводчику сначала прицелиться в другую вражескую машину. Перенастройка орудия отняла жизненно важную секунду. Второй вражеский танк выстрелил вновь и попал прямо в «Гнев». Удар был достаточно мощным, чтобы отбросить все шестьдесят две тонны разъяренного металла на несколько метров в сторону, но не смог пробить двадцатисантиметровую броню. Команду внутри оглушило, они потеряли почти все передние приборы наблюдения. Сирус велел перегруппироваться, но вражеский танк шел уже прямо на них, намереваясь прикончить жертву.

Ошеломляющий по мощи заряд лазерного огня пронесся мимо «Гнева» и взрезал вражескую машину как раз под башней. Снаряды детонировали внутри, и танк взорвался с такой мощью, что корпус и траки разметало вокруг на сотню метров. Шрапнель и осколки расчистили от деревьев круг радиусом в двадцать метров.

Это явил себя «Серый мститель».

Из открытой кабины быстро разворачивавшейся «Саламандры» Маккол видел, как прокрался мимо низкий, длинный «Разрушитель». Струйки пара сочились из вытяжных отверстий вокруг массивной лазпушки. Он обогнул горящие останки мертвого «Завоевателя» Фаранта и подъехал к «Гневу».

Но команда «Гнева Пардуса» уже оправилась от удара и быстро обстреливала оставшегося врага на близком расстоянии. Загорелся следующий вражеский танк.

К этому моменту три скаутских «Саламандры» отъехали достаточно далеко, чтобы развернуться.

— Прекращаем бой и отступаем! — проревел Маккол в вокс. — Отступить на отметку 00.58!

Ле-Гуин немедленно подтвердил прием, но Маккол не получил ни слова от Сируса.

Скаут-сержант решил, что фесов идиот решил остаться и сражаться. На ауспике машины он увидел как минимум десять крупных целей, двигавшихся к их позиции со стороны Бхавнагера.

Но внезапно сам Сирус появился из верхнего люка «Гнева» и, объятый клубами дыма, замахал Макколу. Последний удар вывел из строя вокс-систему его танка и обрубил связь. Маккол понадеялся, что Сирус понял его жесты.

«Серый мститель» остановился и выпустил еще два снаряда дальше по дороге, в невидимые Макколу цели. Он подумал, что, возможно, то была просто тактика запугивания противника. Кто же захочет соваться в леса, зная, что там поджидает имперский «Разрушитель»?

«Гнев Пардуса» тяжело развернулся и последовал за «Саламандрами», повернув пушку так, чтобы прикрывать тыл. Через секунду он тоже начал обстреливать дорогу, а «Разрушитель» перестал стрелять и так быстро помчался к скаутским «Саламандрам», что у него даже задрался нос, как у глиссирующего морского судна. У этого охотника был отлично отрегулирован торсионный вал.

Оглушенный и понесший потери разведотряд отступал по шоссе прочь от места обстрела, который продолжался еще минут пятнадцать после того, как они скрылись из виду. Преследования не было.

Маккол связался с Гаунтом и сообщил дурные новости.

Не переставая наблюдать за северными подходами, откуда мог появиться враг, разведотряд после отступления дожидался основных сил почетной гвардии на отметке 00.58, на выходившем на запад травяном пастбище в пятнадцати километрах к югу от Бхавнагера.

Солнце уже начало садиться, а удушливая дневная жара — спадать. С юга, с туманных очертаний Священных Холмов подул ветер. Холмы виднелись уже отчетливее, громадным массивом поднимаясь над широким зеленым покрывалом дождевых лесов севера.

Маккол выбрался из «Саламандры», пройдя мимо Бонина, занимавшегося раной на лице Каобера, и направился к «Гневу Пардуса». Он бросил беглый взгляд на Священные Холмы: горный массив в семидесяти километрах от них, далекие вершины сияют в лучах заходящего солнца. Отчетливо видные ледяные склоны, окутанные лентами облаков, возвышались на девять тысяч метров над уровнем моря. Картина впечатляла.

Но чтобы добраться туда, придется столкнуться как минимум с одним танковым подразделением, окопавшимся в единственном месте, где можно достать топливо, затем пробраться через джунгли, а потом по бездорожью предгорий. Все это делало перспективу совсем не радужной.

Гром, отзвук слишком жаркого летнего дня, прогремел над соседними холмами. Ветер принес с собой запах грядущего дождя. Завитки серых облаков неслись с севера, заволакивая чистое небо, остававшееся лазурным и голубым с того самого момента, когда утром рассеялся туман.

Молодые шелоны и похожие на коз травоядные животные паслись и играли на роскошном пастбище недалеко от точки сбора гвардии. Колокольчики на их шеях глухо звякали.

Сирус со своими людьми производил срочный ремонт израненного «Гнева Пардуса». Они смеялись и шутили, обсуждая в деталях недавнюю схватку и тот факт, что выбрались из нее живыми. Никто не говорил о погибших. Позднее будет подходящее время для этого. Маккол был уверен, что когда Бхавнагер будет взят, придется оплакивать не одного «Завоевателя».

Когда Ле-Гуин догнал его, пробираясь по траве, с которой нежно играл ветер, Маккол тут же его узнал, хотя никогда прежде не видел. Это был невысокий, ладно скроенный человек лет тридцати в форме пардусского танкиста и кожаном плаще с флисовой подкладкой. Ле-Гуин расстегнул ремни кожаного подшлемника и снял гарнитуру вокса. Кожа у него была темнее, чем у большинства пардусцев, голубые глаза сияли.

— Холодная голова, сержант, — сказал он, протягивая Макколу руку.

— В какой-то момент все казалось очень жарким, — ответил тот.

— Да, но таковы все лучшие битвы.

— Я думал, Сирус может взорваться, — вставил он.

Ле-Гуин улыбнулся.

— Ансельм Сирус — старый боевой пес. А еще он лучший командир «Завоевателя» в Пардусском бронетанковом. Кроме, может быть, Уолла. Они вечно соперничают. Оба — истинные асы. Позвольте Сирусу совершать его героические поступки. Он по-настоящему хорош.

Маккол кивнул.

— Я знаю таких же пехотинцев. Хотя думал, что они его обставят. Но это сделали вы.

— Величайшее удовольствие для меня — это применять по назначению мощь моей крошки. Я просто делал свою работу.

«Серый мститель» залег неподалеку в высокой траве. Его массивная пушка держала на прицеле дорогу на север. Маккол подумал, что попади он в танковые войска, его выбором стал бы именно «Разрушитель». Это был бесшумный хищник… Ну, насколько это вообще возможно для более чем пятидесяти тонн бронированной мощи. Охотник. Маккол ощущал свое родство с охотниками. Он был им всю свою взрослую жизнь до Гвардии и, по правде говоря, оставался им и поныне.

Несколько шелонов на пастбище внезапно задрали головы к небу и стали двигаться на запад.

Через минуту гвардейцы услышали гром на юге.

— А вот и они, — промолвил Ле-Гуин.

Почетная гвардия подтягивалась к точке сбора. Как только танки оказались на своих позициях, за ними расположились батареи «Гидр», а следом окопалась пехота.

— Вот теперь точно начнется веселье, — промолвил рядовой Куу Ларкину, лежа в траве.

— Надеюсь, не слишком долго, — пробормотал в ответ Ларкин, проверяя лонглаз.

Как только все заняли позиции, Гаунт созвал командиров на совещание. Они собрались в его «Саламандре»: Клеопас, Роун, Колеа, Харк, доктор Курт, командиры танков, отрядов и сержанты взводов. Одни были с планшетами, другие с картами. Некоторые сжимали в руках оловянные чашки со свежим кофеином или крутили сигареты.

— Предложения? — спросил комиссар-полковник, начиная совещание.

— У нас осталось не больше четырех часов светлого времени суток. Половина уйдет на то, чтобы добраться до позиции, — сказал Клеопас. — Предлагаю полюбоваться закатом.

— Это значит, что мы потратим как минимум полдня, чтобы подзаправиться и развернуться, и то лишь когда возьмем Бхавнагер, — ответил Роун. — Вот и еще полдня улетит.

— И что? — скептично промолвил Клеопас. — По-твоему, мы должны бросаться сломя голову, чтобы разбить их сегодня, так, майор?

Несколько пардусцев засмеялись.

— Да, — холодно отозвался Роун, словно правота его предложения была такой очевидной, что Клеопас был бы дураком, если бы не понял этого. — Зачем терять оставшееся светлое время? У нас его не много. Есть другой путь?

— Удар с воздуха, — встрял комиссар Харк.

Все до единого командиры танков застонали.

— Ох, я вас умоляю! Это превосходная возможность задействовать бронированную технику, — взмолился Сирус. — Оставьте это нам.

— Я скажу тебе, капитан, что это такое, — мрачно ответил Гаунт. — Это прекрасная возможность провести операцию во имя Бога-Императора максимально эффективно и целесообразно. Мы здесь не для того, чтобы красоваться в танковых сражениях и добывать себе славу.

— Не думаю, что капитан именно это имел в виду, сэр, — сказал Клеопас, когда Сирус надулся.

— Думаю, именно об этом он и говорил, — встрял Харк.

— Что бы он ни имел в виду, я уже говорил с воздушным командованием в Ансипаре. Авиакрыло задействовано в эвакуации. Больше они ничего мне не сказали. Удар с воздуха мы получим в лучшем случае через пару дней. Как указал майор Роун, нельзя тратить время. Нам придется взять Бхавнагер самим, как бы тяжело это ни оказалось.

Сирус улыбнулся. Раздалось бормотание.

Гаунт сверился с отчетами на дисплее.

— Мы знаем, что у них, по меньшей мере, десять танковых единиц. Не имперских ОБТ.

— По меньшей мере, десять, — повторил Сирус. — Сомневаюсь, что они выставили все свои машины, чтобы отогнать разведчиков.

— Тип и характеристики? — спросил Гаунт, поднимая взгляд.

— Танки с Урдеша, тип АТ70, — ответил Ле-Гуин. — Посредственная эффективность и медлительность в стрельбе. Стопятимиллиметровое стандартное орудие. В этом подсекторе такие танки — обычное дело, их очень любит Извечный Враг.

— Они забрали их из мануфакторий на Урдеше, захватив тот мир, — объяснил Ле-Тау, второй командир танка.

— Насколько я видел, есть и «Разбойник», — продолжил Ле-Гуин. — Двигатели на прометии, слабая броня и медлительность на поворотах. Наши «Завоеватели» превосходят их на голову. Если, конечно, враг не доминирует в численности.

— Судя по тому, что мы увидели на дороге, я бы сказал, что у них имеются еще как минимум пять самоходных орудий, — добавил Сирус.

— Да, по меньшей мере, — кивнул Ле-Гуин. — Но есть еще кое-что. Они обстреливали дорогу довольно долго и после нашего отхода. Бьюсь об заклад, это потому, что они не знали о нашем отступлении. У них эффективная сеть наблюдателей и дозорных, но подозреваю, что сканнеры намного хуже наших. И ауспика нет точно, как и ландшафтных сканеров. Пока они не видят нас вживую, они слепы. Мы же, с другой стороны…

— Понятно, — сказал Гаунт. — Ладно, вот как мы поступим. Головной отряд атакует с дороги. Сегодня. Если мы думаем, что рискованно нападать в темноте, то и они наверняка не будут ждать атаки. Танки выйдут из лесов и пойдут вразброс. Пехота за ними, поддерживая противотанковыми орудиями. Я хочу, чтобы два штурмовых отряда ударили по южной части города. Колеа, Баффелс, это будете вы. В районе складов и амбаров.

Он ткнул пальцем в карту.

— Вот то, что надо. Удар по флангу. Четыре или пять танков пойдут на восток с поддержкой пехоты и «Саламандр». Направление на храм, а затем через город к топливным складам. Батареи «Гидр» свернут с дороги вот здесь.

— А что с жителями? — спросил Харк.

— Я их не знаю, а вы?

Гвардейцы рассмеялись.

— Бхавнагер — ясная и открытая цель. Скажу сейчас, чтобы не было недоразумений. Мы захватываем этот город с максимальным ущербом для врага. Если там и есть гражданские, считайте, что их там нет. Понятно?

Офицеры быстро кивнули. Гаунт проигнорировал мрачный взгляд доктора Курт.

— Клеопас, ты командуешь головной атакой. Я веду Призраков за тобой. Роун, Сирус, на вас фланговые удары. Варл, я хочу, чтобы ты последил за дорогой. Оставайся за «Гидрами» и прикрывай транспорт и обоз. Приводи их только в случае сигнала, что город безопасен. Пароль для начала атаки «Слайдо», продвижение для поддержки — «Октар». Команда к отступлению «Дерций». Вокс-канал бета-каппа-альфа. Второстепенный — каппа-бета-бета. Вопросы есть?

Вопросов не было. До наступления темноты оставалось два часа, закат полыхал над горами, ветер приносил влажную прохладу. Почетная гвардия двинулась к Бхавнагеру.

«Серый мститель» Ле-Гуина и другой «Разрушитель» по имени «Смертоносный шутник», окрашенный в пурпур, следовали первыми по шоссе, очищая периметр. По пути они уничтожили уже восемь скрывавшихся во фруктовых зарослях машин инфарди.

Маккол с отрядом скаутов шел вместе с ними. Они ехали на скатах «Разрушителей», пока не оказались под защитой деревьев, а затем побежали. Призраки катились вперед волной, бок о бок с охотящимися танками, находя и вырезая дозорные посты врага.

«Мститель» и «Шутник» залегли на краю леса, уставившись на Бхавнагер, пока главные силы проходили мимо. Впереди двигался «Сердце разрушения». Земля сотрясалась, в воздухе раскатывался механический рев. Пехота высадилась из грузовиков, и транспортеры вернулись на отметку 00.60, где остался отряд Варла, охранявший «Химеры», «Троянов» и автоцистерны.

Команда была дана, прозвучало слово «Слайдо». Под командованием Клеопаса двенадцать боевых машин обрушились на Бхавнагер с юга: одиннадцать «Завоевателей» в компании единственного «Палача», древнего плазменного танка, прозванного «Противостоянием».

К этому моменту враг уже увидел дым и вспышки выстрелов «Разрушителя» в лесу и выступил навстречу. Тридцать два АТ70, «Разбойников», все выкрашенные в зеленый цвет, и семь Н20, полугусеничных агрегатов, тащивших семидесятимиллиметровые противотанковые пушки. Майор Клеопас с сожалением понял, что у врага явно больше техники, чем предположил капитан Сирус. По меньшей мере, десять «Разбойников» и пять самоходных орудий. Битва обещала быть захватывающей. Отличный шанс прославиться в пылу сражения. Возможность найти смерть. Именно для такого выбора были созданы пардусцы.

Несмотря на вероятность ужасной гибели, Клеопас сам себе ухмыльнулся.

Имперские «Гидры» окопались на опушке и теперь поливали быстрым огнем город. Две сотни Призраков рассеялись на открытом пространстве под прикрытием бронированной кавалерии Клеопаса. На окраине города уже слышались выстрелы из лонглазов.

Танковый бой начался с того, что эскадрон Клеопаса выстроился в форме наконечника стрелы с «Сердцем разрушения» на острие. У них имелось небольшое преимущество в перепаде высот между фруктовыми зарослями и чертой города, так что танки двигались со скоростью более тридцати километров в час. Вражеская техника, толпой, без малейшего намека на строй и порядок, катилась по склону им навстречу, гусеницами взметая в воздух каменистую пыль и сухую почву.

В командном кресле «Сердца» Клеопас проверил показания ауспика, светившегося бледно-желтым в полутьме закрытой башни прямо перед глазами через призматический перископ. Для этого он пользовался здоровым глазом, а не аугментом. Над этой манерой частенько подшучивала его команда. Затем поправил толстый кожаный шлем и включил микрофон.

— Наносить удары и стрелять по своему усмотрению.

Фаланга «Завоевателей» открыла огонь. Вражеские орудия взрывались одно за другим. Ослепительные шары газового пламени вырывались из стволов, жирный дым клубился из пробоин, окутывая корпус. Три АТ70 получили прямое попадание и исчезли в вихре пламени и осколков. Еще два были подбиты и загорелись. Вездеход накренился на борт, когда снаряд от «Завоевателя» по имени «Железный человек» взрезал его обшивку и превратил металлические листы в решето. Престарелый пардусский «Палач» по имени «Противостояние» под командованием лейтенанта Поука был медленнее стремительных «Завоевателей» и двигался в конце левого фланга. Его короткая, большая плазменная пушка изрыгала светящиеся красные копья разрушительной силы, которые оторвали башню АТ70, вызвав дождь из шрапнели и фонтан масла.

Враг открыл ответный огонь не меньшей ярости. Главные орудия АТ70 были длиннее и тоньше, чем кряжистые дула имперских «Завоевателей». Их выстрелы поэтому производили более высокий, визгливый вой и сопровождались выбросами газа из клапанов. Снаряды дождем посыпались на имперский строй.

Ле-Гуин оказался прав. «Разбойники» не обладали ауспиком или лазерным наведением. Было также ясно, что у них не было и гиростабилизаторов. Орудия «Завоевателей» не упускали цель, как бы ни скакал сам танк. Это значило, что «Завоеватели» могли стрелять и двигаться одновременно, не испытывая при этом никаких неудобств. АТ70 стреляли на глаз, и любое движение или тряска вызывали необходимость корректировки наведения.

В «Сердце разрушения» Клеопас довольно улыбнулся. Враг бросил по склону им навстречу тонны техники, но она ни в какое сравнение не шла с машинами Пардуса. Вражеская техника не была приспособлена для эффективной стрельбы во время движения. Противник попадал только в том случае, если командир и наводчик обладали превосходным чутьем и знали, когда нужно остановиться, чтобы выстрел не ушел в молоко.

Инфарди брали массированным огнем, фактически ковровой бомбардировкой. «Завоеватель», названный «Могучий боец», был одновременно подбит двумя снарядами с разных сторон, взорвался и кувыркнулся, источая жирный черный дым. «Барабанная дробь», еще один «Завоеватель» под командованием капитана Ханкота, был ранен в гусеницу и потерял ее, рассыпая снопы искр и звенья. Машина накренилась и встала, но продолжила вести огонь. Капитан Эндре Уолл подбил вторую цель за день, и его команда бурно радовалась успеху. Уолл был асом среди танкистов, Пардусский полк его обожал. И именно он был главным соперником Сируса. На боку «Древнего Стронция» была еще и строчка из шестидесяти одного символа, каждый означал уничтоженного врага. Сирус и «Гнев Пардуса» прикончили шестьдесят девять. Сервоприводы повернули башню «Древнего Стронция», и Уолл мастерски прикончил поворачивавшегося АТ70. Грохот, производимый башней «Завоевателя», был невообразимым, несмотря на все попытки защитить уши команды. Когда танк выстрелил, казенник главного орудия откатился назад, в пространство башни, с силой в сто девяносто тонн. Заряжающие и наводчики в пардусских силах быстро приучались быть проворными и оставаться всегда настороже. Когда казенник ударил, в отсек для гильз вывалилась раскаленная оболочка снаряда, и заряжающий быстро достал свежий из охлаждаемого отсека и одним движением руки вогнал в ствол. Наводчик сверился с дальномером и сенсором ветра и подчинился инструкциям ауспика. Сам Уолл всегда смотрел на цель через перископ. Как любой хороший солдат, он предпочитал перепроверять данные, полученные с приборов.

— Цель на 11.34! — велел Уолл.

— Есть 11.34! — повторил наводчик.

Орудие зарычало, еще один «Разбойник» превратился в быстро растущий шар пламени.

Пардусские танкисты были хороши в мобильных атаках и обменах ударами. Проверенная временем стержневая подвеска «Завоевателей» и высокая мощь в сочетании с весовыми параметрами делали их проворнее и подвижнее всех известных модификаций танковой техники противника, будь то сверхтяжелые монстры или средние танки, как те, на которых сражались инфарди. «Завоеватели» были прекрасными танками, построенными для того, чтобы сражаться в движении, нападать, маневрировать и превосходить врага.

Но в любом бою, при любой броне наступает момент, когда нужно принять решение: нападать, отступать или прорываться. Клеопас знал, что этот момент уже близок. Мечтой любой танковой атаки было смять строй противника. Но инфарди было в три раза больше, и из города выползали все новые и новые танки. Клеопас выругался. Должно быть, фанатики собрали в Бхавнагере целую дивизию. Майору приходилось снова и снова пересматривать изначальные прогнозы Сируса. Если забыть о главной цели, это сражение становилось эпохальным. «Завоеватели» вот-вот должны были схлестнуться с противником вплотную. У Клеопаса было три варианта: стоять насмерть и сражаться до конца, прорвать вражескую линию и развернуться, чтобы закончить работу, или разделять противника и зажимать в тиски.

Бой вплотную был самым худшим вариантом, поскольку лучше всего подходил «Разбойникам», позволяя проявить всю свою мощь. Прорыв линии был психологически сильным ходом, но это значило, что предстоит перегруппироваться, и пардусцам придется сражаться спиной к холму, рискуя навредить собственной пехоте.

— Клещи, три-четыре! Зажимаем сейчас же! — велел Клеопас своему эскадрону.

Левый край строя выдвинулся вперед, выполняя приказ, сминая и рассеивая машины инфарди. Правый фланг под руководством Уолла широко разъехался в линию и замедлил ход.

Сбросив скорость и яростно рыча, танки крыла самого Клеопаса развернулись почти на месте, взрывая землю, и очутились позади линии врага. Все танки класса «Леман Русс», и «Завоеватели» в том числе, оказывали на удивление невеликое давление на почву под гусеницами и обладали высокой маневренностью и управляемостью. Визитной карточкой этих танков было умение совершать почти балетные развороты и пируэты. Еще шесть АТ70 взорвались от снарядов, выпущенных из тыла, и еще два плюс вездеход пали под натиском Уолла.

Неровное поле к югу от Бхавнагера превратилось в танковое кладбище. Пламя и обломки покрывали землю, и полыхающие куски обшивки катились по склону. Команды инфарди, выбравшись из разрушенных машин, слепо кидались в поисках укрытия. Несколько «Разбойников», кренясь на своей спирально-рессорной подвеске, попытались разбить строй Клеопаса, но были разорваны с двух сторон. Авангард фанатиков был разбит и уничтожен.

Но до победы было еще очень далеко.

«Железный человек» вздрогнул и исчез в ослепительном огненном шаре. Окопавшийся на окраине города вездеход Н20 достал цель противотанковым снарядом.

Клеопас побледнел, услышав, как капитан Ридас пронзительно кричит по вокс-сети, пока пламя выжирало внутренности танка. Через пару мгновений «Завоеватель» «Гордость Мемфиса» был уничтожен подкравшимся АТ70. Машина лейтенанта Поука «Противостояние» плюнула плазмой, сравняв счет.

Как только танки Клеопаса вновь развернулись, строй Уолла пронесся по полю битвы, сминая и вдавливая в землю остатки вражеской техники. Еще восемнадцать АТ70 рассеялись по южному пригороду и с расстояния пытались бомбить гвардейцев. Ливень снарядов был ужасающим. Уолл насчитал девять самоходных орудий типа «Узурпатор», находившихся позади АТ70. Громоздкие «Узурпаторы» везли гаубицы, грубые, но эффективные копии имперских «Сотрясателей», ощетинившиеся с орудийных платформ. За ними двигались со стороны торговой площади еще двенадцать Н20. Ситуация быстро ухудшалась, не успев улучшиться.

— Выровнять, выровнять строй! — выкрикнул Гаунт, и приказ был передан пехоте от командира одного отряда к другому.

Призраки выстроились на краю леса, за четырьмя атакующими батареями «Гидр», и с благоговением и восхищением наблюдали за танковым сражением на склоне холма.

— Люди Танит, воины Вергхаста, сейчас мы восславим Императора! Вперед! Вместе! Вперед!

Неторопливо разгоняясь и постепенно переходя на бег, Призраки двинулись по полю. Примкнув штыки, они шли по выжженной земле.

Вблизи разорвалось несколько снарядов. Над головами сверкали трассеры. Воздух был удушливым от дыма. Колеа вел в наступление левый фланг, сержант Баффелс — правый. А где-то между ними был Гаунт.

Комиссар-полковник позволил своим командирам двигаться впереди, уверенный в их способностях, а сам подбадривал и воодушевлял сотни воинов, спускавшихся с холма. Он размахивал силовым мечом высоко над головой, чтобы они могли его видеть.

Прямо сейчас ему не хватало Брина Майло. Майло должен был быть здесь, думал он, и вдохновлять Призраков на битву. Он закричал снова, уже почти охрипнув.

Комиссар Харк наступал вместе с Баффелсом. Его воззваниям не хватало воодушевляющего огня Гаунта. Для этих солдат он был новичком и не прошел с ними через все, что им довелось пройти с Гаунтом. Но он все же подбадривал их.

— «Разрушители» идут нам на помощь, — доложил Гаунту вокс-офицер Белтайн, пока они спускались с холма.

Оглянувшись, Гаунт увидел, как «Серый мститель» и «Смертоносный шутник» приподнялись на своих рессорах и подкрались поближе к пехоте. Гаунт отметил, что это делает их атаку образцовой, прямо как в учебнике. Пехота наступает под прикрытием техники. Именно такая тактика считалась наиболее эффективной в Имперской Гвардии, когда применялась кооперация различных родов войск.

Ана Курт и команда медиков спустились вниз вместе с наступавшими Призраками. Земля была разворочена яростным танковым сражением, воняла топливом и фуцелином. Снаряды взрыхлили почву так, что известняковая материковая порода теперь белела из-под пластов черной земли. Курт казалось, что саму почву словно вырвало, размазало внутренности. Это было мертвое место, и гвардейцы, без сомнений, расширят его, прежде чем закончат с Бхавнагером.

Лесп упал, когда Призраки спускались. Еще двое, прямо впереди, рухнули, срезанные шрапнелью от танкового снаряда, Чайкер и Фоскин побежали вперед.

— Медика! — раздались крики.

— Я возьму этого! — крикнул ей Мкван, карабкаясь по развороченной земле к Призраку, склонившемуся над визжащим другом, которому выворотило все кишки.

«Это настоящий ад», — подумала Курт. Это был первый ее опыт участия в бою, в настоящем бою. Она прошла через городские ужасы улья Вервун, но лишь читала о войне на открытой территории. О полях сражений. А теперь поняла, что это значит на самом деле. Для Аны Курт сражение оказалось безумием, где были не только смерть и ранения.

Больше всего ее шокировала безудержная ярость битвы. Накал, размах, отвратительные звуки, массовое наступление.

Обширные ранения. Много боли…

— Врача!

Она рывком открыла полевую сумку, петляя между языками пламени, поднятыми снарядами и плотным лазерным огнем.

Каждый раз, когда она думала о том, что знакома с ужасами войны, ей открывались все новые и новые ее грани. Интересно, как люди, подобные Гаунту, могут оставаться в здравом уме после стольких лет, наполненных сражениями.

— Врача!

— Я здесь! Спокойно, я здесь!

Фланг начал атаковать от отметки 07.07. Они собрались в километре от Бхавнагера, на заброшенной ферме. Даже с такого расстояния основной бой, протекавший в четырех километрах, заставлял землю содрогаться.

Роун плюнул в пыль и подобрал лазган, который ранее поставил у стены из саманного кирпича.

— Пора, — сказал он.

Капитан Сирус кивнул и побежал к ждавшему его танку, одному из шести «Завоевателей», дремавших за опустевшей усадьбой.

Фейгор, адъютант Роуна, взял лазган и поднял войска: почти три сотни Призраков.

Подул ветер — заходило солнце. Золотистый свет струился от купола-луковички храма в километре от фермы.

Роун проверил свой вокс:

— Третий — Сирусу. Ты видишь то же, что и я?

— Вижу восточный фланг Бхавнагера. Вижу храм.

— Хорошо. Если ты готов… вперед!

Шесть «Завоевателей» заревели на месте и двинулись через открытые поля и пастбища к восточным окраинам города. За ними ехал конвой из оставшихся восьми «Саламандр». Роун запрыгнул на борт командной машины и забрался внутрь, повернувшись спиной к командиру группы пехоты, которая следовала за ним.

Пять «Завоевателей», что двигались за сирусовым «Гневом Пардуса», звались «Молитесь своим богам», «Прекрасная Клара», «Стальной шторм», «Счастливый мерзавец» и «Лев Пардуса» — последний братский танк «Гнева». С грохотом проносясь по неровной земле и ирригационным канавам, пардусские машины открыли огонь, и их снаряды молотом обрушились на маячивший в отдалении храм и его окрестности. Облачка белого дыма поднимались в воздух от неслышных на расстоянии вражеских выстрелов.

Почти немедленно четыре танка АТ70 появились с северного фасада храма. Двое рванулись к пашне, другие остановились и начали обстрел.

«Прекрасная Клара» под командованием лейтенанта Ле-Тау покалечила один из двигавшихся танков точным попаданием, которым гордился бы сам Уолл. Но затем, когда она пробиралась по взрыхленному полю, бронированный вольфрамом вражеский танк достал ее. Снаряд пробил башню насквозь. Ле-Тау потерял правую руку, а его стрелка-наводчика размазало по отсеку. Раскаленный снаряд попал в охладительные цистерны «Клары» и не взорвался.

«Завоеватели» были вынуждены остановиться. Ле-Тау оцепенел от шока и с трудом отстегнул ремни кресла, чтобы оглядеться. Внутренности башни были покрыты слоем запекшейся крови, единственным свидетельством существования его наводчика.

Заряжающий выпал из своего металлического кресла и лежал на палубе в луже крови.

— Святой Император, — пробормотал Ле-Тау, взглянув через неровную дыру в снарядном отсеке. Из пробоины капала грязная вода, смешиваясь с кровью на палубе. Он видел в дыре тлеющий огонь и тушу снаряда.

— Наружу! — воскликнул он.

Заряжающий, казалось, был не в себе от шока и боли.

— Наружу! — повторил Ле-Тау, потянувшись к аварийному люку рукой, которой больше не было.

Осознав это, он издал истерический смешок, повернулся и дотянулся до крышки оставшейся рукой, слыша, как водитель карабкается через передний люк.

С хлопком взорвались трубки радиатора, ослабленные попаданием снаряда. Кипяток хлынул Ле-Тау прямо в лицо, прежде чем каскадом обрушиться на заряжающего.

Ле-Тау попытался закричать. Вопли второго члена экипажа эхом метались в израненном чреве танка.

Снаряд повредил электрические кабели в основании башни. Бурлящая вода докатилась до искрящих проводов. Ле-Тау и его заряжающий погибли, сваренные заживо.

Целясь в неподвижный АТ70, «Стальной шторм» обменивался с ним залпами. Лейтенант Хельер, командовавший танком, понял, что его инерционные амортизаторы повреждены, и, следовательно, ауспик тоже вышел из строя.

Он отрубил все электронные системы и начал целиться через сетку перископа, выкрикивал нужные цифры наводчику и уже собирался выстрелить, когда танк вдруг взорвался, перевернулся в воздухе и развалился на части.

«Стальной шторм» задел до того момента не обнаруженное минное поле к востоку от Бхавнагера. «Гнев Пардуса» шел сразу же за ним и потерял на мине гусеницу и часть боковой обшивки.

Не переставая стрелять, он смог развернуться и кое-как проехать несколько метров, пока Сирус не скомандовал аварийную остановку.

Три оставшихся «Завоевателя» встали за ним.

Следовавшие позади «Саламандры» выстроились линией, рядом сгруппировалась пехота. Снаряды трех АТ70 с дальнего края минного поля шлепались вокруг, взметая в воздух тину из ирригационной системы.

— Чистильщики! Минеры! Вперед! — приказал по воксу Роун. Два отряда специалистов минеров, один из которых вел Шогги Домор, а другой — воин-вергхастец по имени Вурон, немедленно двинулись вперед под обстрел.

— Пехота! Поддержку! — проорал Роун.

Призраки открыли огонь по окраине города из лазганов при поддержке тяжелых орудий: четырех тяжелых стабберов, трех пусковых установок, тяжелых болтеров и автопушек, установленных на «Саламандрах».

Отряды минеров оказались как на ладони, творя свою кропотливую магию, пока вокруг падали танковые снаряды и свистели пули. Они должны были проделать коридор через поле… если смогут прожить достаточно долго.

Наступление второго фронта приостановилось.

Все больше АТ70 выползало на поддержку оставшейся тройке вражеских танков, а с ними появились четыре тяжелых вездехода класса «Узурпатор». Сирус подумал: «Сколько же фесова оружия враг притащил в Бхавнагер?»

Оказавшись в ловушке посреди мин, четыре «Завоевателя» открыли огонь по вражеской позиции из главных орудий и соосных лафетов. Всего за несколько секунд «Лев Пардуса» полностью разбомбил самоходное орудие и воспламенил все его боеприпасы, а «Счастливый мерзавец» вывел из строя один АТ70. Взрыв самоходки был настолько сильным, что шрапнель разлетелась над минным полем и спровоцировала взрыв нескольких закопанных бомб.

«Молитесь своим богам» и «Гнев Пардуса» Сируса выплюнули несколько снарядов, взорвавших оставшуюся северную стену храма. Водитель «Гнева» и пардусский техножрец из «Саламандры» воспользовались этой возможностью для починки поврежденной гусеницы «Завоевателя».

В вырытой снарядом норе, недалеко от «Саламандры» Роуна, Криид, Каффран и Маккиллиан готовили одну из ручных пусковых ракетных установок, известную на полковом жаргоне как «фесец-труба». Это действительно была металлическая труба цвета хаки, которую можно было положить на плечо, снабженная прицелом, спусковой скобой и клапаном на другом конце для выпуска выхлопов при отдаче.

Тяжелое вооружение подобного типа не было широко распространено среди Призраков — в разведке предпочитали более удобное в транспортировке и тихое в действии оружие. По правде говоря, Брагг был единственным, кто вообще им пользовался. Но сейчас гвардейцы оказались в гуще танкового сражения. Каффран водрузил трубу на плечо, прицелился через сетку прицела в тот самый АТ70, который обменивался выстрелами с погибшим «Стальным штормом». Как и многие Призраки, Каффран познакомился с фесец-трубой во время уличных боев в улье Вервун, где при помощи этой штуки подбил пять осадных зойканских танков.

Тогда в одном из горящих жилых блоков Криид спасла его от зойканских штурмовиков. С тех пор они всегда были вместе.

В реве битвы он услышал, как она выкрикнула «За Вергхаст!», поцеловала ракету, которую ей вручил Маккиллиан, а затем вставила ее в раструб ракетницы.

— Заряжено! — прокричала она.

Каффран захватил цель и рявкнул:

— Огонь!

Все вокруг эхом подхватили его команду и остались с открытыми ртами, когда ракетница выстрелила. С закрытым ртом человек рисковал остаться без барабанных перепонок.

С присвистом и кашлем установка метнула ракету во врага, оставляя позади тонкий след белого дыма. Удар был точным, но ракета бессильно взорвалась на мощной броне «Разбойника». И как только это произошло, АТ70 развернулся.

— Зарядите меня!

— Есть! — закричала Криид. — Стреляй!

В этот раз удар получился лучше. АТ70 содрогнулся и загорелся. Дуло пушки опустилось к земле, словно танк умер.

— Зарядите! Просто для верности!

— Готово!

— Огонь!

Горящий АТ70 вздрогнул и взорвался фонтаном запчастей, кусков обшивки и звеньев гусениц.

Радостный гул прокатился по строю пехоты. А затем он стал еще веселее.

Роун выпрыгнул из «Саламандры», чтобы выяснить, что это было, как только след от ракеты зазмеился над его позицией.

Ларкин великолепно выступил с первым же выстрелом.

— Я видел собственными глазами, — взволнованно сообщил Роуну рядовой Куу, отрываясь от прицела лазгана. — Ларк достал вражеского командира, мертвее не бывает!

За триста метров Ларкин через зияющую дыру в броне одного из «Узурпаторов» пристрелил артиллерийского офицера. Понадобился всего один фесов выстрел!

— Ты, молодчина, Ларк! — прокричал рядовой Нескон. Бывший одним из огнеметчиков, он был вынужден стрелять из лазпистолета, раз уж расстояние не позволяло использовать огнеметы.

— Сможешь стрелять лучше, если подберешься ближе? — спросил Ларкина Роун.

— Даже если и дальше, майор… Лучше всего, на другой планете, — кисло отозвался стрелок.

— Я уверен, но…

— Да, сэр, конечно! — сказал Ларкин.

— Следуй за группой Домора в поле. Фейгор, собери атакующую команду для Ларкина. Найдите еще одного снайпера, если сможете. Пройдите по очищенному коридору и обеспечьте парням на поле прикрытие. Используйте близкое расстояние, чтобы нанести реальный урон. Я хочу, чтобы вы убивали в первую очередь офицеров и командиров.

— Есть, майор, — ответил Фейгор, бросившись выполнять команду.

Голос адъютанта когда-то был низким и глубоким, но со времен последней битвы за Врата Виверна он разговаривал через вокс-аугмент, вживленный в гортань и затянутый рубцовой тканью. Теперь его голос всегда был монотонным и бесстрастным.

Фейгор, порыскав по рядам, выбрал Куу, Бэнду и снайпера-вергхастца Твениша.

Под раскаленным градом этот квинтет двинулся через смертоносное поле. Группа Домора, работавшая вместе с людьми Бурона, очистила коридор шириной в десять метров, который пока углубился в поле лишь на тридцать метров. Края коридора были аккуратно помечены жердями, которые втыкал рядовой Меммо. Один воин из отряда Бурона уже погиб, а у Домора Мкор поймал шрапнель левым бедром и плечом.

Группа Домора продвинулась чуть дальше Бурона, танитские и вергхастские минеры имели обыкновение устраивать такие соревнования. Конечно же, Домор обладал преимуществом благодаря тепловизору аугментированных глаз, позволявшему видеть мины задолго до приближения к ним.

Когда к саперам присоединилась команда Фейгора, Ларкин и Твениш немедленно окопались и стали высматривать цели, а Куу и Бэнда прикрывали их огнем. Уязвимые чистильщики были рады такой дополнительной защите.

— Подозреваю, что захватить с собой ракетницу или фесец-трубу вы не догадались? — спросил Домор.

— Просто продолжай копать, Шогги, — прорычал Фейгор.

Ларкин отметил, что Твениш был отменным стрелком, одним из тех самых новичков-вергхастцев, которые обучались в школе снайперов до Акта Утешения. Долговязый и напрочь лишенный чувства юмора, Твениш был когда-то сверхсрочником в Первом Вервунском. Его лонглаз был поновее, чем красавец Ларкина с прикладом из дерева нал. В высшей степени функциональное оружие с гротескно увеличенным прицелом, снабженным прибором ночного видения, двуногой подставкой и керамитовым стволом, индивидуально подогнанное под своего владельца.

Два снайпера, выходцы из совершенно противоположных полковых школ, открыли огонь по вражеской технике. Сделав три выстрела, Ларкин снял наводчика в «Узурпаторе», пехотного командира и командующего АТ70, который напрасно высунулся из люка башни.

Твениш делал быстрые парные выстрелы. Если первый не убивал жертву, то прокладывал дорогу для второго. Тремя такими двойными выстрелами он прикончил отличные мишени, включая жреца инфарди, вдохновлявшего паству на бой. Но Ларкину все это казалось пустым и бессмысленным. Он знал о методе двойных выстрелов и о том, что многие полки в гвардии держали его за образец. Он считал, что такой метод предупреждает врага, и неважно, как быстро стрелку удастся выстрелить во второй раз.

Вновь прицелившись, Ларкин слышал краем уха щелчки выстрелов Твениша. Тот был собранным и аккуратным, стрелял и между двойными выстрелами протирал линзы прицела кусочком ткани. Как фесов механизм… щелк-пауза-щелк… шшш-шшш… щелк-пауза-щелк. Фесов ритуал! Ларкину хотелось завыть, хотя у него самого ритуалов хватало.

Ларкин заставил себя успокоиться и одним выстрелом снял водителя вездехода, двигавшегося в неприятельской линии.

Бэнда, Куу и Фейгор расположились на земле, ведя по врагу огонь на поражение.

Бэнда была отличным стрелком, и, как и многие другие девушки-рекруты с Вергхаста, хотела специализироваться в искусстве стрельбы, присоединившись к Призракам. На эту специализацию принималось ограниченное количество призывников, и ее кандидатуру отклонили, но, к восторгу Бэнды, ее подруга Несса туда все же попала.

Большая часть мест отошла снайперам Первого Вервунского, например, Твенишу, которые остались снайперами и в Первом Танитском. Но Бэнда могла стрелять чертовски хорошо даже из стандартного гвардейского лазгана. Это она доказала фесову майору Роуну во время освобождения Университета.

Очередь снарядов из автогана застучала по позиции минеров и вынудила всех вжаться в землю. Замешкавшихся людей из отряда Бурона буквально изрешетило, а сам Бурон отделался ранением в бедро. Когда они снова поднялись, Бэнда первая поняла, что Твениш был мертв. Его вбило в землю только что пронесшимся огнем.

Не колеблясь ни секунды, она бросилась вперед и выхватила лонглаз Твениша из мертвых рук.

— Ты точно знаешь, что делаешь? — позвал ее Ларкин.

— Да, фес тебя раздери, мистер танитский снайпер.

Она прицелилась. Приклад, заточенный под длинные руки Твениша, оказался не очень удобным для девушки, но ей было все равно. Это же лонглаз!

Никаких двойных выстрелов. Артиллерийский офицер инфарди, перебегавший от одного «Узурпатора» к другому, попал в сетку ее прицела и лишился головы.

— Неплохо, — одобрил Ларкин.

Бэнда улыбнулась. И сняла стрелка инфарди с балюстрады храма в четырех сотнях метров.

— Играет в твою собственную игру, Ларк, — ухмыльнулся Куу. — Точно-точно.

— Фес, отвали, — отрезал Ларкин.

Он знал, как блестяще, хоть и пугающе безумно, мог стрелять Куу. Если он хочет поучаствовать в стрельбе, пусть тоже ложится пузом в грязь и достает себе проклятый лонглаз. А в Бэнде он всегда подозревал что-то такое. С того самого дня, как встретил на перекрестке в пригороде улья Вервун. Цепкая фесова стерва.

Как только отряд Домора возобновил движение вперед, выполняя свою неимоверно трудную и смертельно опасную работу, а новая команда прибыла, чтобы заменить погибших Бурона, два снайпера-Призрака продолжили методично прореживать вражеские позиции.

— Третий — первому. Мы завязли! — сообщил Роун Гаунту по мощной вокс-станции «Саламандры».

— Третий, надолго?

— При таких условиях до храма доберемся минимум через час!

— Оставайтесь на месте и ждите приказа.

На юге Бхавнагера силы пехоты вливались в город вслед за смертоносными пардусскими танками. Теперь техника буквально давила врага в небольших пространствах узких торговых улочек. «Древний Стронций» Уолла уничтожил три Н20 во время этой фазы наступления и подстрелил «Узурпатора», прежде чем тот успел разрядить громадное противотанковое оружие.

«Сердце разрушения» Клеопаса попал под обстрел сразу двух «Разбойников», а «Завоеватели» «Ксенобой» и «Мягкая поступь», двигаясь ему на помощь, разрушили невысокую стену загона для шелонов и одноэтажные кирпичные дома.

«Палач» по имени «Противостояние» в сопровождении «Завоевателей» сокрушил эскадрон вездеходов и вломился через юго-западные амбары. Отряд Колеа быстро продвинулся вперед, чтобы поддержать технику, ввязываясь в яростные близкие бои в пустующих зданиях, где гуляли ветер и эхо. Разведотряд Маккола прорвался к центру города, на главную торговую площадь, выдержав быструю схватку во дворах складов, где были сложены горы высушенного винограда. Отряд капрала Мирина двигался следом, сломив сопротивление группы из пятидесяти стрелков инфарди.

Огнеметчики, в лице Бростина, Дреммонда и вергхастца Луббы, превосходно проявили себя в этой части операции, зачищая амбары от фанатиков.

В сопровождении вокс-офицера Белтайна Гаунт наступал в дыму прометия и фуцелина. Взяв протянутый связистом наушник, он произнес:

— Первый — седьмому.

— Седьмой — первому, — откликнулся сержант Баффелс, чей голос был сильно искажен треском статики.

— Контратака третьего захлебнулась. Нам нужно немедленно обезопасить топливные склады. Я хочу, чтобы ты выдвинулся и расчистил нам путь. Как тебе такая задача?

— Сделаю все возможное, первый.

— Первый — седьмому, принято.

Сержант Баффелс повернулся к своим людям. Вокруг грохотали тяжелые снаряды.

— Ну что, народ, приказы становятся все интереснее, — сказал он.

Все дружно застонали.

— Фес, чего от нас теперь ждут? — спросил Сорик.

— Ничего сложного, — сказал Баффелс. — Выжить или умереть. Отстоять топливные склады. Давайте посмотрим, что сможем сделать.

На отметке 00.60, стоя среди остановившихся цистерн, «Химер», «Троянов» и грузовиков, они ясно слышали грохот битвы за деревьями в Бхавнагере.

Солдаты защитного отряда Варла бесцельно слонялись у техники, болтая с ожидавшими водителями Муниторума, курили и чистили снаряжение.

Варл ходил взад-вперед. Фес, он так хотел быть там, в пылу битвы. Его обязанность тоже была важной, но…

— Сэр.

Варл обернулся и увидел подошедшего рядового Ункина.

— Да, солдат?

— Он сказал, что хочет наступать.

— Кто сказал?

— Он, сэр, — Ункин указал на старого аятани Цвейла.

— Я разберусь, — ответил Варл.

Он подошел к старику-жрецу.

— Вы должны оставаться здесь, отец, — сказал он.

— Ничего такого я не должен, — ответил Цвейл. — По сути, мой долг — следовать дальше, по Айолта Имат.

— По чему, отец?

— По Пути Пилигримов. Есть паломники, нуждающиеся в моем пастырстве.

— Нет, таких…

Далекий мощный взрыв сотряс воздух.

— Я иду, сержант Варл. Прямо сейчас. Не сделав этого, я совершу святотатство.

Варл застонал, бессильно глядя, как старый жрец заковылял прочь, направляясь дальше по шоссе, через лес к Бхавнагеру. Если с аятани что-нибудь случится, Гаунт не станет церемониться с Варлом.

— Отец! Отец Цвейл! Подождите!

Каустический дым клубился по улицам, ухудшая Колеа видимость. Где-то там дальше, у пересечения улицы с главной дорогой, как раз за торговой площадью стоял вражеский вездеход и плевался огнем во все, что двигалось. Как раз сейчас он палил из противотанкового орудия.

Рваный дым вытекал из разрушенной мельницы поблизости. Лазерный огонь прошивал улицу. Тесно облепившие ее здания ухудшали вокс-связь. Колеа все это очень напоминало битву в жилых блоках улья Вервун.

Отряд капрала Мирина, закончивший перестрелку в амбарах, пришел вслед за силами Колеа. Колеа жестом велел Мирину пробиваться через здания налево и выходить на улицу, параллельную той, на которой в данный момент увязло наступление. Мирин показал, что понял приказ.

Бонин, один из скаутов, забрался вправо и нашел проход, открывавшийся в небольшой пустырь. Услышав это по воксу, Колеа немедленно отправил Венара, Вельна, Феникса и Джаджо на соединение с Бонином. Феникс нес не только лазган, но и фесец-трубу.

Из укрытия Колеа продолжал пристально всматриваться в клубы дыма, пытаясь разглядеть этот фесов Н20. Вскоре он начал стрелять туда, куда подсказывал ему инстинкт. Он был уверен, что слышал, как снаряды грызут металлическую обшивку. В ответ вырвался мощный залп, врезавшийся в руины. Почти немедленно следом засвистели противотанковые снаряды. Один пронесся над головой Колеа и взорвался за позицией гвардейцев. Но, прорезав дым, он оставил четкий след в воздухе.

— Давай, давай, ты, ублюдок, — выдохнул Колеа, торопя стрелка гранатомета.

— Цель подтверждена! — прошипел в ухе вокс.

Отменный стрелок Рилк, окопавшись в укрытии рядом с Колеа, уловил движение у горевшей мельницы и отправил по воксу подтверждение, специальный код, чтобы удостовериться, что заметил инфарди. Ответа не пришло. Тогда Рилк поднял лонглаз и открыл огонь.

Другие члены отряда Колеа поддержали его: Эзлан и Мкойн за разрушенной стеной близ Рилка; Ливара, Виво и Логлаз — у окон гильдии; бывшие ткачихи Сеена и Арилья — в укрытии справа от Колеа. Выстрелы и лазерные лучи стали жалить улицу рядом с ними. Им противостоял, по меньшей мере, взвод.

Сеена и Арилья были стрелками и заряжающими в расчете тяжелого стаббера. Этим мастерством они овладели в войне за улей Вервун, в одной из многочисленных кампаний сопротивления. Сеена была полноватой двадцатипятилетней женщиной, которая носила черную шапку, низко надвигая ее на глаза и пряча пляшущих в них чертиков; Арилья, напротив, была тощей девицей лет восемнадцати.

Как-то было не очень правильно, что более худая, маленькая девушка всегда должна была таскать тяжелые снаряды и прочую амуницию. Но они оказались отличной командой. Матово-черный стаббер был установлен в яму, чтобы тренога орудия не двигалась во время непрерывной стрельбы. Эти старые стабберы могли брыкаться, как горные козлы. Сеена поливала противника огнем из стороны в сторону.

Эзлан и Мкойн вытащили несколько ручных гранатометов и с их помощью обрушили фасад кузницы.

Колеа и сам несколько раз выстрелил, двигаясь вдоль заградительной линии. Еще один противотанковый снаряд низко проревел над головой. Колеа надеялся, что атака пехоты даст возможность задействовать вездеходы. Он велел Логлазу и Виво заряжать гранатометы.

— Девятый — семнадцатому.

— Семнадцатый слушает, — отозвался Мирин.

— Что у вас?

— Выходим на следующую улицу. Выглядит все спокойно. Наступаем.

— Отлично. Оставайтесь на связи.

Особенно мощный залп лазерного огня обрушился на стену за спиной Колеа и заставил упасть на землю. Он слышал, как в ответ рявкнул тяжелый стаббер.

— Девятый — тридцать второму.

— Слушаю вас, девятый.

— Бонин, есть подвижки с вездеходом?

— Как раз пересекаем пустошь. Не можем найти дорогу обратно на улицу, чтобы заехать им в тыл. Мы… держитесь!

Колеа напрягся, услышав яростную стрельбу, искаженную помехами вокса.

— Тридцать второй! Тридцать второй!

— …ный огонь! В этом районе сильный огонь! Фес! Мы… — пробился голос Бонина, искаженный помехами.

— Девятый — тридцать второму. Повтори! Девятый — тридцать второму!

Канал передавал лишь белый шум. Колеа слышал стаккато перестрелки за строениями по правую руку. Команде Бонина требовалась помощь. Если они не уничтожены, Колеа должен быть уверен, что дыра в его фланге будет заткнута.

— Это девятый, требуется огневая поддержка! Отметка по карте 51.33!

Через пару минут по дороге, которую уже очистила его команда, прибыл отряд из района складов, командовал им старый друг Колеа, сержант Халлер. Колеа быстро обрисовал ситуацию и предположительное расположение Н20, а затем собрал себе команду из Ливары, Эзлана, Мкойна и по совету Халлера добавил рядового Серча и огнеметчика Луббу.

— Командуй тут, — сказал он Халлеру, а сам повел своих людей через проем к пустырю.

Словно дождавшись прибытия героя-вергхастца, внезапно впереди с клацаньем показался вездеход, пробиваясь через пелену бурого дыма и стреляя из главного орудия по позиции Призраков. Два солдата Халлера погибли сразу же, Логлаз был ранен осколком. Сам Халлер, пригнув голову под дождем из раскаленного пепла, добежал и схватил ручной гранатомет, пока Виво тащил Логлаза в укрытие.

— Заряжен? — прокричал он Виво.

— Проклятье, да, сэр! — завопил тот в ответ.

Халлер прицелился, навел перекрестье на обшитый металлом ящик — кабину Н20.

— Огонь!

Ракета вспорола обшивку, словно консервный нож, и взорвалась с такой силой, что развернула противотанковую пушку. Сеена и Арилья изрешетили раненую машину стабберным огнем.

Призраки разразились радостными криками.

— Заряжай! — велел Халлер Виво. — Хочу удостовериться и прикончить его уже наверняка.

Ударный отряд Бонина наткнулся на яростное и на удивление слаженное сопротивление в полуразрушенном здании на краю пустыря. Больше двадцати вражеских орудий вдруг заговорили, а затем неожиданно десятки инфарди бросились к гвардейцам, с пиками и штыками наперевес.

Пятеро Призраков отреагировали мгновенно. Феникс попал под огонь инфарди, но все еще мог сражаться. Он упал на колени и начал стрелять в приближавшихся врагов. Вельм и Венар уже примкнули штыки и рванули вперед с леденящими кровь воплями, кромсая и пронзая врагов.

Бонин палил из лазгана, быстро опустошая энергоячейку, но успешно сдерживая врагов. Джаджо нес заряженный гранатомет и решил не тратить энергию на торможение. С воплем «Огонь!» он водрузил гранатомет на плечо и пальнул противотанковой ракетой прямо в толпу приближавшихся инфарди. Ракетой и ее ударной волной срубило нескольких врагов и снесло часть стены. Джаджо отшвырнул оружие и бросился врукопашную с серебряным клинком в руке.

Истощив батарею, Бонин присоединился к нему, плечом к плечу орудуя прикладом. Имперцы, натренированные для подобных схваток такими командирами, как Фейгор и Маккол, ошеломили врагов, заставив забыть о численном превосходстве. Но фанатики были совершенно безумны, и это делало их смертоносными противниками.

Бонин ударом приклада разбил одному инфарди челюсть, а затем ткнул дулом в солнечное сплетение другому. Интересно, что, фес раздери, заставляло инфарди вот так кидаться в битву? Каковы были мотивы зараженного Хаосом врага? У них было укрытие и масса оружия. Они могли бы расстрелять отряд Бонина на открытом пространстве.

Жестокая рукопашная длилась четыре минуты и закончилась лишь тогда, когда последний инфарди упал мертвым. Команда Бонина была залита с ног до головы вражеской кровью, кровь пропитала и землю пустыря. Вокруг повсюду валялись бездыханные тела. Призраки отделались лишь порезами и синяками: у Бонина была глубокая царапина на предплечье левой руки, а Джаджо вывихнул запястье.

— Проклятье, что это было? — простонал Венар, согнувшись и пытаясь отдышаться.

Бонин чувствовал, как кипит в крови адреналин, колотится сердце. Он знал, что его люди чувствуют то же самое, и хотел использовать это до того, как они остынут от бешеного ритма схватки. Он с силой вогнал новую батарею в лазган.

— Не знаю, но хочу знать, — ответил он Венару. — Давай доберемся туда и быстро захватим это место. Джаджо, используй пистолет. Вельм, тащи фесец-трубу.

Феникс внезапно обернулся, уловив движение сзади, но это был отряд Колеа, спешивший на помощь.

— Фес меня возьми! — воскликнул Колеа, оглядывая кровавые свидетельства недавней битвы. — Они на вас напали?

— Как фесовы маньяки, сэр, — ответил Бонин, вгоняя лазер в голову шевельнувшегося инфарди.

— Отсюда?

Бонин кивнул.

— Может, что-то защищали? — предположил Эзлан.

— Давайте выясним, — сказал Колеа. — Феникс, ты с Джаджо возвращайтесь и найдите медиков. Бонин, Лубба, разведайте.

Девять солдат побежали к дыре, которую проделала ракета Джаджо. Ожил огнемет Луббы, и темноту разорвали языки пламени. Гвардейцы нашли внутри командира инфарди, который лежал без сознания среди обломков. Его генератор поля был уничтожен взрывом, персональный щит отсутствовал.

Он отправил людей в смертельную атаку, чтобы прикрыть собственный побег.

Колеа сверху вниз взглянул на инфарди. Высокий, жилистый, с бритой головой и вздутым животом. Его нездоровая кожа была покрыта святотатственными символами. Бонин как раз собирался прикончить врага серебряным клинком, но Колеа его остановил.

— Свяжись с командующим. Спроси, нужен ли ему пленник.

На соседней улице отряд Мирина объединился с людьми Маккола, и дальше они двинулись уже вместе. Их внимание привлекли звуки близкой битвы, но Халлер сообщил Мирину, что Н20 уничтожен, и посоветовал поднажать.

Наступала ночь, и темнеющее небо освещалось пожарами, вспышками взрывов и выстрелов. Маккол подозревал, что сражение не приблизилось к завершению и наполовину. Танитцы все еще были далеки от взятия Бхавнагера или овладения главной целью — топливными складами.

Странно, но улица, по которой они шли сейчас, узкая, обрамленная пустыми зданиями и разграбленными лавками, была не затронута битвой, выглядела уцелевшей и почти умиротворенной.

Маккол очень хотел, чтобы наступила полная темнота. Та часть дня, когда свет только-только начинал уступать тьме, пагубно влияла на его зрение. Ночное видение еще не работало. Яркие луны поднимались в небе, окутанные струйками дыма, делавшего их кроваво-красными. Мирин внезапно шевельнулся и выстрелил. Все Призраки тут же отреагировали и бросились в укрытие. Залпы обрушились на них, откалывая куски кирпичей и испещряя стены общественных зданий.

А затем вдруг раздался завывающий грохот, и здание слева от Мирина исчезло в огненном инферно, поглотившем двух Призраков.

— Танки! Танки!

Прильнувший к земле как жаба, АТ70 сокрушил ограду и выкатился на дорогу, поворачивая башню, чтобы выстрелить снова. Второй залп уничтожил еще одно здание.

— Ракетницу к бою! — заорал Мирин, пригибаясь под ливнем кирпичной пыли и обломков.

— Заклинило! Орудие заклинило!

— Фес! — прорычал Мирин. Единственная вещь, которая могла проделать дыру в танке, вышла из строя. Они остались голыми.

Войска инфарди двигались за «Разбойником», ведя огонь. Вспышки освещали сумеречную улицу. Танк катился вперед, давя тела погибших и раненных инфарди. Мирин содрогнулся. То же самое скоро произойдет и с его парнями. Со своей позиции он слышал торопливый доклад Маккола по воксу. Он подождал, пока разведчик закончит, и спросил:

— Семнадцатый — четвертому. Мы отступаем?

— Четвертый — семнадцатому. Посмотрим, сможем ли продержаться еще несколько минут. Мы не можем дать этой пехоте ударить в наш фланг.

— Понял. А что с танком?

— Это уже моя забота.

Мирин подумал, что Макколу легко говорить. Танк был уже едва ли не в семидесяти метрах, стопятимиллиметровая пушка опустилась вниз насколько могла. Монстр выстрелил снова, проделав кратер в дороге, и его орудие застрекотало. Мирин услышал, как два Призрака закричали, пронзенные болтерной очередью. Войска инфарди надвигались следом. Схватка превращалась в полноценное сражение. Интересно, что, фес подери, Маккол намеревался сделать с танком? Мирин надеялся, что это будет не какая-нибудь чокнутая выходка вроде самоубийственной пробежки с гранатометом наперевес. Даже Маккол не был настолько сумасшедшим. Вроде бы. К тому же Мирин еще надеялся, что у Маккола есть в рукаве парочка тузов. АТ70 должен был приблизиться к ним уже через несколько секунд.

Его вокс вдруг затрещал:

— Отряды пехоты, срочно в укрытие!

— Что за фес?..

Откуда-то сзади на узкую улочку вдруг обрушился горизонтальный столб света толщиной с бедро Мирина. Он был столь ярким, что на пару минут ослепил. А затем пришел запах озона.

АТ70 взлетел на воздух.

Его башня и главное орудие, дребезжа как погремушка, отлетели от корпуса и врезались в верхний этаж здания. Сам корпус распороло, словно скорлупу ореха, осыпав все вокруг кусками металла.

— Фес меня возьми, — пролепетал Мирин.

— Выдвигайтесь, держитесь ближе к краю, — велели по воксу.

«Серый мститель» Ле-Гуина, темный проворный хищник, вкатился на улицу, не включая ходовые огни.

— С меня выпивка, — услышал Мирин разговор Маккола с экипажем танка. — Ребята, держитесь. Постройтесь и следуйте за мной. Давайте покончим с этим.

Призраки выбрались из укрытия и побежали за «Разрушителем», без передышки стреляя из лазганов по отступающим инфарди. «Мститель» с хрустом проехал по останкам «Разбойника». Мирин улыбнулся. Буквально за мгновение ход битвы переломился в пользу гвардейцев. Теперь именно они наступали под защитой танка.

В полукилометре от них «Сердце разрушения» и «P48J» наконец прорвались на площадь. Их уверенное наступление было несколько замедлено тремя Н20, и теперь на корпусе «Сердца» чернели следы этой схватки. Клеопас впервые оторвался от своего призматического перископа, к которому прилип, кажется, на несколько часов.

— Заряжено? — спросил он.

— Осталось еще двадцать, — отозвался его стрелок, проверив оставшиеся снаряды в отсеке, охлаждаемом водой.

У площади началась оружейная перестрелка. Клеопас посмотрел вокруг и обнаружил, по меньшей мере, три отряда инфарди на северной стороне открытого пространства. Два «Завоевателя» ринулись через пустые деревянные прилавки, сокрушая их и срывая навесы. «P48J» тащил один, словно знамя.

Боевой расчет «Сердца» зарядил главное орудие и направил его на одну из вражеских команд.

— Не тратить снаряды на мелкие цели, у нас мало боеприпасов, — прорычал Клеопас.

Он взял на себя управление турельным болтером. Мощная пушка уничтожила одну из позиций инфарди, подняв тучу пыли. «P48J» сделал то же самое, и Клеопас мрачно подумал, что у него тоже мало снарядов. А между этой бронированной парой двигалась пехота.

Ауспик Клеопаса внезапно показал две быстро движущиеся цели. Пара легких вражеских танков STeG-4 вылетели на площадь, сверкая огнями. На их маленьких башнях помещались только сорокамиллиметровые пушки, но при наличии вольфрамовой брони они могли нанести урон мощным имперским машинам.

— Целиться вон туда, — велел Клеопас, показывая цели на экране и проверяя их в перископ. — Вот теперь поиграем мускулами.

Сержант Баффелс чувствовал, что нужно выступать. Он сильно потел и выглядел больным. Схватка была достаточно жестокой, но он прошел через много таких боев. Его беспокоила должностная ответственность.

Восточное острие его пехоты прорвалось достаточно глубоко в недра Бхавнагера, чтобы пересечь главное шоссе. Теперь, оставив храм по правую руку, они сражались на улицах к северу от городской площади, направляясь к топливным складам. Сам Гаунт велел Баффелсу расчистить дорогу туда. И Баффелс сказал себе, что не подведет.

Комиссар-полковник доверил ему командование отрядом вергхастцев. Сержант не сильно этого хотел, но все же ценил выпавшую ему честь. Теперь же Гаунт дал ему задание, жизненно важное для исхода всей операции. И такую ношу было практически невозможно вынести.

Почти тысяча Призраков вливалась в город за его спиной, отряды поддерживали друг друга. Изначальный план заключался в том, что они вместе с меньшим по численности отрядом Колеа попадут в город, наступая параллельно и сокрушая защитные посты Бхавнагера, пока Роун будет захватывать северную часть. Теперь же, когда Колеа и Роун погрязли в уличных боях, вся ответственность ложилась именно на Баффелса.

Баффелс много думал о Колеа, частенько с оттенком зависти. Колеа — великий воин и настоящий герой, легко вел войска. Солдаты любили его и были готовы сделать для него все, что угодно. Четно говоря, Баффелс ни разу не видел, чтобы кто-то не подчинился и его приказам, но все равно не ощущал собственной значимости. До улья Вервун он тоже был простым солдатом. Какого же феса войска должны были делать то, что он им велит? Думал он и о Майло. Майло, его друг, полковой приятель. Это назначение должен был получить именно Брин.

Бригада Баффелса прорывалась через площадь, кровью отвоевывая каждый метр. С отрядом шел комиссар Харк, но Баффелс не был уверен, что это поможет. Люди боялись комиссара и подозревали в гнусных намерениях. Баффелс знал, что вообще-то комиссаров для того и держат, их и должны слегка побаиваться. И новый комиссар полка, надо отдать ему должное, делал свою работу, причем делал ее хорошо. За день до засады Харк проявил себя невозмутимым воином, обладающим уверенностью и железной хваткой испытанного боями тактика. Он не только подгонял группу Баффелса, но направлял и фокусировал их усилия таким образом, чтобы гвардейцы идеально исполняли приказы сержанта.

Но Баффелс мог с уверенностью сказать, что люди презирают Харка. Презирают то, что он собой воплощал. Сержант это знал, потому что чувствовал то же самое. Харк был ставленником Льюго. И присутствовал здесь затем, чтобы лишить Гаунта должности.

Передовые ряды атаки Баффелса с яростью сражались на участке между покинутыми залами школы эшоли и загонами для скота на рынке. Несмотря на все попытки взвода Сорика, они продвигались трудно, под мощным огнем вездеходов Н20 и нескольких легких шестиколесных танков.

Харк, собрав отряд из Нена, Маккендрика, Рэсса, Булли, Мурила, Токара, Кауна и Гаронда, пытался опередить людей Сорика и разрубить образовавшийся мертвый узел. Но его почти немедленно заставили залечь в укрытие.

Затем, больше благодаря удаче, чем планированию, пардусские танки прорвались по восточной дороге, чтобы поддержать их: «Палач» по имени «Противостояние», «Завоеватели»: «Мягкая поступь» и «Древний Стронций», и «Разрушитель» — «Смертоносный шутник». Они сотворили кошмарное месиво на северо-восточных улицах, оставив за собой полыхающие остовы вражеских танков. Баффелс отправил людей за техникой, чтобы осуществить последний рывок к складам, которые находились всего в паре улиц от них. Продвижение было медленным и кровавым, но Баффелс сделал то, о чем просил его Гаунт.

Эта задержка дала возможность самому Гаунту оказаться на линии атаки. Баффелс был почти счастлив его видеть.

Гаунт добрался до Баффелса, когда вражеские лазерные огни чертили линии на уже потемневшем небе.

— Отлично сработано, — сказал он сержанту.

— Боюсь, это заняло фесову тучу времени, сэр, — отозвался Баффелс.

— Так и должно было быть. Эршул не сдаются без битвы.

— Эршул, сэр?

— Да. На этот счет меня сегодня утром просветил аятани Цвейл. Чувствуешь запах?

— О да, сэр, — ответил Баффелс, чувствуя в воздухе вонь прометия.

— Давай покончим с этим, — промолвил Гаунт.

При поддержке пардусцев Призраки двинулись к складам. Возглавляя одну из линий, Гаунт внезапно оказался лицом к лицу с засадой инфарди. Его силовой меч запел, а болт-пистолет выплюнул огонь. Рядом Урил, Харджеон, Сорик и Лилло, лучшие новобранцы-вергхастцы, доказали, что достойны быть Призраками. Эта была первая из семнадцати рукопашных, которые им пришлось пройти на пути к цели.

В пятой кровавые волны сражения столкнули плечом к плечу Гаунта и Харка. Плазменный пистолет комиссара полыхал в ночи.

— Скажу тебе честно, Гаунт… сражаешься ты отменно.

— На все воля Императора, — пробормотал Ибрам, обезглавливая наступавшего инфарди силовым мечом Сондара.

— Ты до сих пор не доверяешь мне, ведь так? — спросил Харк, одним-единственным залпом уничтожив вражеское гнездо.

— А тебя это до сих пор так удивляет? — вопросом на вопрос ответил Гаунт и, не дожидаясь ответа, отправил Призраков в следующую атаку.

Сержант Брей был командующим первого взвода в группе Баффелса и должен был провести солдат на топливные склады. Он нашел ряд массивных ангаров и топливных танкеров, которые охранялись сотней инфарди, поддержанных АТ70 и парой «Узурпаторов».

Ракетный расчет Брея ни на минуту не прекращал пальбу. Это оказалось самое ожесточенное сопротивление из всех, с какими они тут встречались, и атака отнюдь не походила на пикник. Брей запросил поддержку тяжелой техники.

Гаунт, Баффелс, Сорик и Харк появились довольно быстро, и каждый вел отделение Призраков к позиции Брея. Гаунт уже мог чувствовать как вкус победы, так и горечь поражения, пока что сплетенные воедино. Опыт подсказывал ему, что это был тот самый момент, решающий, от которого зависит исход сражения. Если они смогут поднажать, то захватят город и уничтожат врага. Если же нет… Снаряды, лазерные лучи и шрапнель посыпались на его солдат. Он увидел, что пардусские танки двинулись вперед, сокрушая гусеницами ограды и зарывая канавы, неудержимо направляясь прямо к складам. «Противостояние» уничтожил «Узурпатора», а «Смертоносный шутник» покалечил «Разбойника». Ночь освещали взрывы и трассеры.

— Перегруппироваться! Перегруппироваться! — кричал Баффелс, в то время как снаряды взрывали воздух.

Солдаты Сорика ринулись в атаку через южный периметр ограды, но отступили под огнем инфарди. Люди Харка были оттеснены в угол. И тут Гаунт увидел то, от чего у него кровь похолодела в жилах.

Триста тонн смертоносной мощи, плененная и оскверненная имперская машина… «Гибельный клинок» выбрался из-за склада, поднимая чудовищное орудие. Монстр. Стальной кошмар из глубин ада.

— «Гибельный клинок»! Вражеский «Гибельный клинок» на 61.78! — завопил Гаунт в вокс.

Капитан Уолл, командовавший «Древним Стронцием», не поверил собственным глазам.

Его ауспик показал чудовище за секунду до того, как оно выстрелило и бесследно уничтожило «Мягкую поступь».

Уолл выпустил залп, но снаряд его танка едва ли мог проделать дыру в массивной броне монстра.

Башни чудовища открыли огонь по имперским позициям. Смертоносная волна прокатилась по рядам гвардейцев. Непоколебимые Призраки дрогнули и отступили, а за ними катился «Гибельный клинок».

— Стоять! Стоять, вы, жалкие псы! — взревел Харк вслед убегавшим танитцам. — Это ваша работа! Стоять, или отведаете моего гнева!

Харк внезапно пошатнулся, когда Гаунт крепко схватил его за запястье и не дал поднять плазменный пистолет.

— Я наказываю Призраков. Я. Не ты. Кроме того, это же фесов «Гибельный клинок», ты, придурок! Я бы тоже побежал. А теперь помоги мне.

Отряды Сорика и Брея без какого-либо толку посылали в монстра противотанковые снаряды. «Смертоносный шутник» дважды выпалил, но чудовище неукротимо катилось вперед. А за ним шли меньшие по размеру танки и пехота инфарди.

Гаунт понял, что не ошибся. Это был решающий момент. Победа или поражение. И похоже, имперцы проиграли.

Поливая противника огнем, «Гибельный клинок» оттеснил Первый Танитский на позиции, с которых Баффелс не мог отступить. Он все еще намеревался доказать Гаунту, что тот не ошибся, назначив его командиром, он хотел выиграть эту битву, попасть в цель. Он…

Люди вокруг бежали. Сержант схватил упавшую ракетницу, зарядил ее и прицелился в чудовищный танк. Тот был уже менее чем в двадцати метрах. Гигантский, плюющийся огнем дракон, затмевающий звезды.

Баффелс прицелился в бойницу неподалеку от платформы, которая, как он полагал, была кабиной водителя, и выстрелил.

Расцвел ослепительный огненный цветок, и на одно мгновение Баффелс подумал, что его выстрел увенчался успехом. Тогда он станет героем, как фесов Гол Колеа.

Но «Гибельный клинок» едва ли заметил этот укус. Одна из его малых пушек одиночным выстрелом убила Баффелса.

Контрудар Роуна в девять тридцать пять наконец достиг храма Бхавнагера. Было уже темно, но город освещался пожарищами.

Медленное продвижение через минное поле ускорилось, когда Ларкин и Домор воплотили свой план. При помощи аугментированного глаза Домор видел большинство мин под слоем почвы и указывал на них Ларкину, а снайпер с Бэндой взрывали их прицельными выстрелами.

Минеры прошли еще тридцать метров, и к тому времени, как зашло солнце, танковое отделение Сируса встретилось с вражеской техникой. Теперь, выйдя из зоны обстрела, танки катились вниз, по расчищенному Домором коридору, опустив бульдозерные клинки и очищая оставшиеся несколько метров минного поля.

Храм превратился в руины. Золотая чешуя черепицы слетела со взорванного купола, снаряды подожгли и центральный неф. Гирлянды обуглились и чадили на ветру.

Наконец-то они приблизились к топливным складам с востока. Капитан Сирус, чей «Гнев» уже починили, слушал вокс-канал, принимая донесения и сообщения с южного фронта. Самое невероятное заключалось в том, что гвардейцы встретились с «Гибельным клинком». Если это действительно так, Сирус хотел получить этот приз. Такое Уолл не сможет переплюнуть.

«Гнев Пардуса» встретился с «Гибельным клинком» на открытом пространстве поля перед складами. «Клинок» засек его при помощи ауспика и ускорился.

Сирус смог проделать в нем два проникающих отверстия. Снаряды с аугуром. По правде говоря, немногие пардусские командиры возили с собой такие снаряды, потому что мало кто рассчитывал встретить что-то настолько чудовищное. Но Сирус был не только военным, но и философом. И с радостью жертвовал кусочком дефицитного пространства ради снарядов с аугуром, просто на всякий случай.

Его план заключался в том, чтобы сначала пробить этими снарядами дыры в броне, а затем взорвать врага изнутри при помощи обычных танковых снарядов.

Раненный «Гибельный клинок» навел орудие, прицелился в «Гнев Пардуса» и уничтожил его одним-единственным залпом из главного орудия.

Сирус победно смеялся, превращаясь в пепел. Мгновение. Целое мгновение он наслаждался триумфом, о котором мечтали все танкисты. Он ранил чудовище. Теперь можно было и умереть. «Гнев Пардуса» взорвался, осколки разлетелись в огненном фонтане.

«Древний Стронций» выплыл из-за полуразрушенного здания на юге складов. Уолл никогда не возил с собой адских снарядов, как Сирус. Но он чертовски хорошо умел воспользоваться удобным случаем. Игнорируя ауспик и пользуясь лишь перископом, он прицелился и выстрелил в одну из пробоин, проделанных Сирусом в броне оскверненного «Клинка». Последовала короткая пауза.

А затем сверхтяжелый танк взорвался и распался на куски, испустив чудовищную волну жара, грохота и света.

Гаунт и Сорик при помощи Харка и командиров отрядов смогли усмирить обуявшую Призраков панику и вернуть их на позиции. Сорик сам вел людей назад во двор к складам, мимо полыхавших останков «Гибельного клинка».

К тому времени танки Роуна, наступавшие вслед за доблестным «Гневом Пардуса», зачищали последних инфарди. Это был скорее отстрел, чем битва, и Роун знал, что у него достаточно времени.

Он доложил по воксу о захвате складов еще до одиннадцати.

Выжившие фанатики бежали на север, в дождевые леса за Бхавнагером. Теперь город был в руках имперских сил.

Пока медики бродили по городу в ночи, разыскивая раненых, Гаунт нашел аятани Цвейла, склонившегося над останками сержанта Баффелса. Сержант Варл стоял поблизости.

— Простите, командир. Он настоял. Он хотел быть здесь, — сказал Варл Гаунту.

Комиссар-полковник кивнул.

— Благодарю, что присмотрел за ним, Варл, — промолвил он и прошел к Цвейлу.

— Этот человек стал особенной потерей, — сказал Цвейл, вставая и поворачиваясь к Гаунту. — Его присутствие здесь имело решающее значение.

— Вам кто-нибудь это сказал, отец, или вы просто это почувствовали?

— Недавно… Я ошибаюсь?

— Нет, не совсем. Баффелс вел наступление на склады. Он выполнил свой долг и сделал даже больше, чем я мог бы просить.

Цвейл закрыл затуманенные глаза Баффелса.

— Это я и почувствовал. Что ж, теперь все кончено. Спи спокойно, пилигрим. Твой путь завершен.