Почетная гвардия

Глава вторая СЛУГИ УБИТОГО

Брин Майло, повесив лазган на плечо дулом вниз, прокладывал себе путь через толпу, подходившую к площади с юга. Отряды танитцев и легкой техники из Восьмого Пардусского бронетанкового вливались в район Университета из охваченных боями зон на юго-западе, двигаясь на помощь комиссару. Майло нырнул в дверной проем, когда дивизионы транспортеров и «Гидр» с грохотом проехали мимо, и скользнул в боковую аллею, чтобы разминуться с взводами, маршировавшими по четверо в ряду.

Друзья и сослуживцы приветствовали его, проходя мимо, некоторые сбивались с шага, чтобы поспешно расспросить обо всем. Большинство были с ног до головы в розовой кварцевой крошке и поту, но дух их оставался, как обычно, на высоте. Бои были напряженными все последние две недели, но имперские силы добились значительных результатов.

— Эй, Бринни, приятель! Что с лавкой? — позвал сержант Варл; отряд солдат с ним во главе замедлялся в суматохе, которая блокировала улицу.

— Да ерунда, комиссар разобрался с инфарди. Хотя я думаю, что Университет ими кишмя кишит. Роун внутри.

Варл кивнул, но вопросы его людей потонули в реве рупора:

— Давай, расходись! — кричал пардусский офицер, стоя в открытой кабине командной «Саламандры». За ним катились снабженные огнеметами танки и бочкообразные осадные орудийные платформы. Воздух был заполнен воем гудков, кашлем двигателей и розовой пылью, сводящей на нет видимость в обе стороны узкой улице.

— Давайте же!

— Ладно-ладно, фес с ним! — отреагировал Варл и махнул своим людям, чтобы выстроились вдоль стены улицы. Машины с Пардуса прогрохотали мимо.

— И на твою долю хватит славы, Варл! — крикнул офицер в броне, стоя в своей мощной машине и насмешливо салютуя.

— Мы постараемся прибыть вовремя, чтобы вытащить вас из передряги, Хоркан! — отбил выпад Варл, отсалютовав в ответ лишь одним пальцем. Жест немедленно повторили все танитцы его отряда.

Брин Майло улыбнулся. Пардусцы были отличными ребятами, и такие грубые шутки служили вполне типичными проявлениями чувства юмора, в котором они соревновались с танитцами в этой кампании.

За передовыми отрядами боевой техники продвигались «Трояны» и транспортники снабжения, тащившие тяжелое снаряжение и полевую артиллерию. Танитцы толкали тачки, взятые с ткацких складов и теперь нагруженные ящиками с боеприпасами и канистрами прометия для огнеметов. Людей Варла позвали помочь вытащить одну такую тачку из канавы, и Майло двинулся дальше.

Торопливо шагая против потока из людей и машин, молодой солдат добрался до внушительной розовой дуги моста через реку. Древнюю поверхность сооружения уродовали выбоины от снарядов, и инженеры Пардусского полка, цепляясь за веревки, занимались его укреплением и устраняли последствия взрывов. В этой части Доктринополя река несла воды по глубокому искусственному каналу, берегами которого были базальтовые стены набережной и стены зданий. Спокойная вода была темно-зеленой, темнее, чем цвет одежд инфарди. Священная река, как сказали Майло.

Брин свернул на перекрестке и пошел прочь от главной магистрали по ступенькам, ведущим вниз, под мост. Вода лизала камень в трех метрах под его ногами и отбрасывала белые блики на темные своды моста. Он шел к арке в стене, выходившей на воду. Это был вход в одно из святилищ, возле которого толпились уставшие и явно голодные горожане.

Местные врачи и священники еще в начале боевых действий превратили святилище во временный госпиталь, и теперь, по приказу Гаунта, здесь расположился медицинский персонал Гвардии.

Военных и гражданских лечили вместе, не разбирая.

— Лесп? А где док? — спросил Майло, шагнув в освещенный лампами полумрак и обнаружив согнувшегося танитского санитара, который зашивал рваную рану на голове солдата с Пардуса.

— Там где-то, — мотнул головой Лесп, прикладывая ко шву смоченный в алкоголе тампон. Новые носилки прибывали постоянно, и длинное святилище с арочным сводом уже заполнилось. Лесп, похоже, торопился.

— Доктор! Доктор! — позвал Майло.

Он видел хагийских жрецов и добровольцев в кремовых робах, трудившихся бок о бок с гвардейскими медиками. Они обращались к излюбленным средствам и ритуалам своего народа. Военные капелланы из Экклезиархии совершали службы для имперцев, не принадлежавших к жителям Хагии.

— Кому тут доктора? — раздался голос неподалеку. Фигура распрямилась и встала, одергивая красный халат.

— Мне, — ответил Майло. — Я ищу дока Дордена.

— Он на поле боя. В Старом Городе, — сообщила хирург Ана Курт. — Тут я за него.

Курт была из Вергхаста, присоединилась к танитцам после битвы за Вервун по Акту Утешения. Во время осады улья она занималась лечением раненых, и главный медик танитцев, док Дорден, был ей признателен за это решение.

— Могу я помочь? — спросила она.

— Меня послал комиссар, — кивнув, ответил Майло. — Они нашли… — он понизил голос, чтобы слышала только она. — Нашли местного лорда. Думаю, короля. Он мертв. Гаунт хочет, чтобы с его телом поступили согласно местному обычаю. То есть с должным уважением и все такое.

— Честно говоря, я в этом не сильна, — ответила Курт.

— Да, но я подумал, что вы или док можете знать кого-нибудь из местных, кто соображает в таких делах. Может, священник…

Ана откинула с глаз челку и повела Брина через переполненный лазарет туда, где хагийская девушка в кремовых одеяниях ученого перевязывала раненого.

— Саниан.

Девушка подняла взгляд. Она была такой же долговязой, с резкими чертами, как и все местные, с темными глазами и четко очерченными бровями. На выбритой голове была оставлена лишь длинная прядь блестящих черных волос, ниспадавшая на спину.

— Да, хирургеон Курт? — У нее оказался тонкий, но приятный голос.

Майло подумал, что она не старше его самого, но из-за выбритой головы было трудно определить возраст.

— Солдат Майло был послан сюда командиром, чтобы найти кого-нибудь, кто хорошо знает обычаи Хагии.

— Надеюсь, я смогу быть полезна.

— Расскажи ей, что тебе нужно, Майло, — промолвила Курт.

Майло и Саниан вышли из госпиталя под резкие лучи солнца, отраженные стеной набережной. Девушка сложила ладони и коротко поклонилась реке и небу, прежде чем повернуться к солдату.

— Ты врач? — спросил Майло.

— Нет.

— Жрица?

— Нет. Я студентка, из Университета, — она указала на свою прядь. — Нас называют эшоли.

— И что ты изучаешь?

— Разумеется, все предметы. Медицину, музыку, астрографию, священные тексты… в твоем мире все не так, да?

Майло покачал головой.

— Сейчас у меня нет мира. Но когда он был, студенты высших курсов выбирали специализацию в учебе.

— Как… странно.

— И когда ты закончишь учебу, кем ты станешь?

Девушка озадаченно посмотрела на солдата.

— Стану? Я стану тем, кем уже являюсь. Эшоли. Учеба длится всю жизнь.

— Ого, — он помедлил.

Вереница «Троянов» прогрохотала по мосту над их головами.

— Слушай, у меня есть плохие новости. Ваш король мертв.

Хагийка закрыла рот руками и склонила голову.

— Мне очень жаль, — сказал Майло, чувствуя себя неловко. — Мой командир хочет знать, что нужно сделать, чтобы достойно… позаботиться о его останках.

— Мы должны найти аятани.

— Кого?

— Священников.

Какое-то завывание заставило Роуна быстро обернуться, но то был лишь ветер. Офицер почувствовал на лице движение воздуха, гулявшего по коридорам и подвалам Университета. Многие окна выбило взрывами, в стенах зияли дыры от снарядов, и теперь ветер Хагии свободно врывался внутрь.

С мгновение он стоял, размышляя. Маскировочный плащ перекинул на одно плечо, лазган на уровне живота нацелен в…

Ну, Роун даже не мог сказать определенно, во что целился. Громадная комната, черная, выгоревшая, перекрученные оплавившиеся канделябры приникли к закопченным стенам, словно убитые пауки. Россыпи стеклянных осколков усеяли обугленный паркет. В углах комнаты оставались лежать опаленные клочки ковра.

Какой бы цели ни служило это помещение раньше, это было уже неважно. Оно было пустым. Это все, что имело значение.

Роун повернулся и вышел обратно в коридор. Ветер, пробравшись через разломы и гуляя среди оголенных стропил, провыл ему в спину.

Отряд Роуна выдвинулся дальше. Фейгор, Брагг, Маккиллиан, Вэд, Каффран… и женщины.

Майор Роун все еще не определился по поводу женщин. Их было довольно много, жительниц Вергхаста, которые решили присоединиться к Призракам согласно Акту Утешения.

Они могли сражаться — фес, они еще как сражались! — и он это признавал. Все они прошли боевое крещение во время войны за улей Вервун, обычные горожанки, которым пришлось стать военными.

Но они были женщинами! Роун попытался поговорить об этом с Гаунтом, однако комиссар-полковник принялся гундосить о достойнейших примерах смешанных или чисто женских полков в Гвардии и бла-бла-бла… Роун пропустил большую часть лекции мимо ушей. Он не интересовался историей. Его интересовало будущее. И как до него дожить, чтобы им насладиться.

Женщины в полку ставили его в затруднительное положение. Трещины уже становились более чем заметны. Несколько небольших ссор уже имели место в войсках: мужчины-вергхастцы «защищали честь» своих женщин; мужчины ссорились из-за женщин, женщины отбивались от мужчин…

Это была бомба замедленного действия, и скоро последствия не ограничатся разбитыми физиономиями и выбитыми зубами.

Однако главная причина заключалась в том, что Роун никогда особо не доверял женщинам. И еще больше не доверял мужчинам, которые доверяли женщинам.

Например, Каффран. Один из самых молодых Призраков: отличный, сильный солдат. В Вервуне он связался с местной девушкой, и они до сих пор держались вместе. Думаете, они были парой? Роун точно знал, что у нее есть двое малолетних детей, о которых заботились другие люди на эскортных кораблях полка, в обозе, который не сражался, а лишь следовал за солдатами.

Ее звали Тона Криид. Восемнадцатилетняя стройная и крепкая девица с прямыми выцветшими волосами и бандитскими татуировками, свидетельствовавшими о непростой жизни еще до войны в улье Вервун. Роун видел ее, когда они с Каффраном продвигались по разрушенному коридору Университета, прикрывая друг друга, проверяя двери и ниши. Она скользила легко и грациозно и знала, что делать. Черная униформа Призраков очень ей шла. Криид… в общем, она хорошо выглядела, была привлекательной. Роун отвернулся и почесал за ухом. Эти женщины…

Отряд зачистки продвигался вперед, прокладывая себе путь по пустым коридорам, усыпанным стеклом разбитых окон и обломками мебели. Роун вдруг обнаружил, что движется рядом с другой женщиной из своего отряда. Ее звали Бэнда, бывшая ткачиха из улья Вервун, которая сражалась в знаменитом партизанском отряде Гола Колеа. Она была веселой, жизнерадостной и пылкой девушкой с коротко подстриженными каштановыми кудряшками и фигурой более округлой и женственной, чем у стройной бандитки Криид.

Роун бесшумно, жестом подал ей сигнал, и девушка понятливо кивнула ему и подмигнула. Подмигнула!

Своему командиру не подмигивают!

Роун уже собирался остановить отряд, чтобы хорошенько отчитать Бэнду, когда Вэд подал сигнал. Все рассыпались по теням и укрытиям, вжавшись в стены коридора. Отряд как раз добрался до поворота. Впереди виднелась деревянная дверь, выкрашенная красной краской. Закрытая дверь. Дальше по коридору за поворотом был арочный проход. Ковер на полу был разорван в клочья и покрыт засохшей кровью.

— Вэд?

— Движение. Под аркой, — прошептал солдат в ответ. — Фейгор?

Адъютант Роуна, безжалостный Фейгор, коротко кивнул. Роун быстрыми жестами отдал несколько приказов. Фейгор и Вэд двинулись вперед, низко пригнувшись и держась правой стены. Брагг засел за углом, как за укрытием, сжимая автоган. Бэнда и Маккиллиан продвинулись вдоль левой стены коридора, добравшись до укрытия за деревянной скамьей.

Каффран и Криид повесили лазганы на плечи, вытащили толстоствольные лазпистолеты и двинулись к красной двери. Если, что очень вероятно, она открывалась в очередную комнату, то из нее было удобно вести огонь. Так что лучше все дважды поверить и обеспечить безопасность своих задниц.

Воцарилась тишина. Призраки двигались со свойственной им скрытностью. Каффран взялся за ручку двери, повернул, но открывать не стал, а держал, пока Криид, пригнувшись, прижалась ухом к красному дереву. Роун смотрел, как она придерживает выцветшие волосы, чтобы не падали на глаза. Фес, не мешало бы сосредоточиться на чем-нибудь другом!

Девушка открытой ладонью показала, что за дверью тихо.

Роун кивнул, удостоверился, что весь отряд его видел, поднял три пальца, а затем согнул их один за другим.

Когда он согнул третий палец, Криид и Каффран, низко пригнувшись, быстро прошли в дверь. Они оказались в большой комнате, которая была скрипторием до того, как ракеты взорвали стрельчатые окна напротив двери, разметали деревянные скамьи и письменные столы. Каффран и Криид скользнули за груду деревянных обломков, поскольку к ним устремились лазерные лучи из арки в дальнем конце комнаты.

Команда Роуна приблизилась к арке, ведущей в коридор, и открыла ответный огонь.

— Каффран! Что у вас? — рявкнул Роун по воксу.

— В помещении есть другой выход.

Каффран и Криид стали продвигаться вперед, время от времени стреляя поверх сломанных кафедр и разбитых скамей в сторону дверного проема. Пол был залит чернилами, взрывы оставили чернильные брызги на стенах скриптория — причудливые рисунки, похожие на звездные карты.

Каффран рывком открыл подсумок на бедре и вытащил гранату.

— Попробуйте вот это! — прокричал он, срывая полоску из фольги с химического воспламенителя и швыряя металлическую трубку в дверной проем.

Последовал взрыв, из арки вырвались клубы дыма и мусора. Фейгор попробовал продвинуться вперед, чтобы заглянуть внутрь.

Криид и Каффран поднялись и добрались до внутреннего дверного проема. В воздухе клубился дым, едко воняло фуцелином. Только у двери Криид сняла с плеча лазган и вытащила что-то из кармана. Это была брошь или медаль, отполированная до зеркального блеска. Девушка повесила ее на дуло оружия и осторожно высунула в дверь. Легкий поворот запястья, и зеркало немедленно отразило все, что было за дверью.

— Чисто, — сказала она.

Они скользнули внутрь. Помещение оказалось пристройкой к скрипторию. Вдоль одной стены выстроились металлические прессы. Трое инфарди, убитые зарядом Каффрана, лежали рядом с дверью. Все они были в разноцветных пятнах чернил, выплеснувшихся из разбитых бутылок.

Роун прошел через арку.

— А что там? — спросил он, указывая на маленькую дверь за занавеской в задней части пристройки.

— Еще не проверили, — ответил Каффран.

Роун подошел к двери и дернул занавеску. Вспышка лазерного огня прожгла ткань.

— Фес! — выругался он, метнувшись за стол. Он выстрелил и увидел, как рухнуло на стопки пергамента тело инфарди. Как стая вспугнутых птиц, взметнулись листы.

Роун и Каффран миновали проем и оказались в хранилище для пергаментов, не имевшем других выходов. Инфарди, чьи зеленые одежды задрались и закрыли лицо, был мертв.

Но перестрелка не прекратилась.

Роун обернулся. Стреляли снаружи, из коридора.

— Мы нашли нескольких… — прорвался по связи голос Маккиллиана.

— Вот фес! — это был уже Фейгор.

Роун, Криид и Каффран поспешили обратно, но мощь перекрестного огня снаружи не позволила им даже высунуть головы. Лазерные лучи устроили адскую пляску, и один из них обжег Роуну щеку.

— Фес! — он нырнул назад, вздрогнув от боли, и включил бусину вокса. — Фейгор! Сколько их?!

— Двадцать, может, двадцать пять! Засели дальше по коридору. О фес, они устроили нам горячую встречу!

— Воспользуйтесь пушкой!

— Брагг пытается! Ленту заклинило! Вот дерьмо…

— Что? Что?! Повтори!

Пару секунд слышался лишь визг лазерных импульсов, но затем голос Фейгора прорезал шипение и треск помех:

— Брагг ранен. Фес, мы застряли!

Раздосадованный Роун обернулся. Криид и Каффран пробрались к выбитым окнам скриптория. Криид выглянула наружу.

— А что, если так? — позвал майора Каффран.

Роун поспешил к ним. Криид уже перемахнула через раму, шаркнув по каменному карнизу.

— Да вы шутите… — начал майор.

Каффран не шутил. Он уже тоже был на карнизе, следуя за Криид, и протянул руку Роуну.

Майор перекинул ремень винтовки через плечо и принял его ладонь. Каффран подтянул его в каменную нишу.

Роун выругался про себя. Воздух был очень холодным. И они находились очень высоко. Каменные стены Университета вырастали прямо из темно-зеленых вод реки, и окна скриптория находились примерно в сотне метров над ней. Выше была только покатая черепичная крыша, купола и шпили. Роун на секунду заколебался.

Криид и Каффран продвигались дальше по карнизу, осторожно перешагивая через свинцовые водосточные трубы и желоба. Роун последовал за ними. Украшавшие каменную стену барельефы, горгульи и изображения святых были потрепаны годами и погодой. Некоторые архитектурные детали выступали из стены, перегораживая карниз. Роун понял, что придется повиснуть спиной прямо над пропастью, чтобы, прижавшись животом к этим препятствиям, продвинуться дальше.

Он обхватил руками каменную шею святого, закрыл глаза и поразился грохоту собственного сердца в ушах.

Когда он открыл глаза, то увидел Каффрана уже метрах в десяти от себя, но девчонки Криид нигде не было. Фес! Неужели она сорвалась?! Светловолосая голова высунулась из следующего окна, подгоняя их. Девушка была уже внутри.

Каффран втащил Роуна через разбитое окно. Тот пробороздил наколенниками по перекрученным свинцовым перемычкам и острым осколкам стекла, оставшимся в раме. Минута ушла на то, чтобы отдышаться. Затем майор огляделся.

Попадание крупного снаряда полностью разгромило комнату. В центре зала зияла огромная дыра, превратившая помещение в галерею без парапета, откуда открывался вид на расположенный ниже этаж. Гвардейцы пробрались вдоль стены по остаткам пола к двери в коридор. Теперь стрельба слышалась позади.

Каффран был уже в коридоре. Взрыв вышиб деревянную дверь комнаты вместе с косяками и припечатал ее к дальней стене, где она и стояла теперь, вводя в заблуждение. Три Призрака бегом кинулись по галерее, заходя в тыл врага, который обстреливал отряд Фейгора.

Двадцать два инфарди спрятались за баррикадой, сооруженной из раскуроченной мебели. Они вели огонь, совершенно не подозревая, что творится у них за спиной. Роун и Каффран вытащили серебристые танитские ножи. Криид обнажила цепной кинжал, наследие бандитского прошлого, жизни, которую она вела когда-то в улье Вервун. Призраки подкрались к врагам с тыла и прикончили восьмерых прежде, чем остальные догадались о том, что атакованы.

Завязалась яростная рукопашная. Но Роун и Криид уже открыли огонь из лазганов, а Каффран выхватил пистолет.

Инфарди, вооруженный штыком, напал на Роуна, и майор выстрелил ему в живот, но в этот момент ударная волна взрыва швырнула инфарди на Роуна, и майора сбило с ног.

Он пытался выбраться из-под скользкого от крови, агонизирующего тела, когда другой инфарди появился перед ним, размахивая жутковатого вида топором с волнистым лезвием.

Нападавшего прикончил выстрел в голову. Труп рухнул рядом с Роуном. Майор, наконец, выбрался из-под трупа и поднялся на ноги. Инфарди были мертвы, его отряд мог двигаться дальше.

— Фейгор?

— Отличный маневр, босс, — отозвался гвардеец.

Роун ничего не сказал. Он не видел смысла уточнять, что хитрый обход был целиком идеей Каффрана и Криид.

— Что случилось? — спросил он.

— Вэд получил царапину. Он в порядке. А вот у Брагга ранение в плечо. Нужны носилки, чтобы вытащить его отсюда.

Роун кивнул.

— Отличный выстрел, — добавил он. — Тот ублюдок собирался меня прикончить.

— Это не я стрелял, — сказал Фейгор и грязным пальцем ткнул в сторону Бэнды.

Бывшая ткачиха ухмыльнулась, похлопав по прикладу лазгана. И подмигнула.

— Э… Хорошая стрельба, — промямлил Роун.

В молитвенном дворе в восточной части Университета капитан Бан Даур руководил организацией движения, когда его позвал комиссар-полковник.

Вторая лобовая атака полковника Корбека взбудоражила Старый Город, и те жители, что прятались по погребам и подземельям в течение почти трех недель боев, теперь массово уходили из квартала.

Через длинный и узкий молитвенный двор толпы грязных, задыхающихся, перепуганных людей медленно брели на запад.

— Даур?

Бан Даур обернулся и отсалютовал Гаунту.

— Их там тысячи. Дороги на запад и восток заблокированы. Я пытаюсь перенаправить их в базилику в конце той улицы. У нас там уже есть бригады медиков и рабочих от городских властей и Администратума.

— Хорошо.

— Проблема вот в чем, — Даур указал на ряд неподвижных «Гидр» Пардусского полка, затиснутых в дальний угол двора. — Они не могут проехать из-за этой толпы.

Гаунт кивнул. Он отправил Маккола и группу танитцев в ближайшую капеллу, и они вернулись со скамьями, которые установили как ограждение, чтобы регулировать поток беженцев.

— Даур.

— Слушаю, сэр?

— Отправляйся к этой базилике. Посмотри, вдруг можно использовать какие-то здания вокруг нее.

— Я должен отвести отряд в Старый Город, сэр. Полковник Корбек просил больше людей для зачистки Коммерциа.

Гаунт улыбнулся. Даур имел в виду местный торговый квартал, но использовал термин из улья Вервун.

— Конечно, но война не закончится без тебя. Ты хорошо ладишь с людьми, Бан. Сделай это для меня, а потом можешь отправляться пострелять.

Даур кивнул. Он безмерно уважал Гаунта, но вовсе не был рад этому приказу. Со времени присоединения к Призракам он занимался одним и тем же.

По правде говоря, Даур чувствовал себя опустошенным и вымотанным. Битва за Вервун вынула из него душу, и он присоединился к танитцам главным образом потому, что не мог оставаться в пустой оболочке улья, который когда-то называл домом. Как капитан сил обороны улья Вервун он получил место в служебной иерархии, равное должности, занимаемой майором Роуном, и как боевой офицер, возглавляющий контингент вергхастцев, подчинялся только Корбеку и Гаунту.

Ему это не нравилось. Подобная роль должна была достаться таким героям войны, как Колеа или Агун Сорик, людям, которые завоевали уважение солдат в кровопролитных кампаниях. Большинство вергхастцев, мужчин и женщин, присоединившихся к Призракам, не были военными; это были рабочие, клерки — обычные горожане. Их уважение к капитану из Вервуна не шло ни в какое сравнение с тем почтением, которое они питали к героям вроде Гола Колеа. Но в Гвардии были свои правила. Так что Даур застрял в командной роли, которой не считал себя достойным, и отдавал приказы людям, которые по справедливости должны были быть его командирами. Ему приходилось сдерживать соперничество танитцев и вергхастцев, стараясь завоевать уважение и тех, и других.

А Даур хотел сражаться. Хотел завоевать себе хоть толику славы, что поведет за ним войска.

Вместо этого большую часть времени он проводил, следя за организацией жизни отряда, исполнением приказов о перегруппировках и обустройством беженцев. У него хорошо получались такие вещи, и Гаунт это знал. Так что когда возникали подобные задачи, комиссар-полковник всегда просил именно Даура заняться ими. Словно совсем не считал его солдатом. Лишь интендантом. Организатором. Всеобщим любимцем.

Даур отогнал печальные мысли, поскольку в непосредственной близости загремели выстрелы, и беженцы вокруг заметались и завопили. Импровизированные ограждения из скамей, принесенных отрядом Маккола, не выдерживали натиска толпы. Даур огляделся в поисках стрелка…

Один из офицеров замершей колонны пардусских «Гидр» палил из пистолета по гирляндам с обетами и флагами, трепетавшими над молитвенным двором. Стяги и знамена висели на растяжках вдоль стены храма. Офицер попросту решил развеять скуку ожидания.

— Какого дьявола ты творишь?! — заорал Даур, подобравшись к громадине «Гидры».

Люди в мешковатой желто-коричневой форме и подшлемниках в замешательстве посмотрели на него сверху вниз.

— Ты! — прокричал Даур офицеру с пистолетом в руке. — Ты что, хочешь устроить панику?

Мужчина пожал плечами.

— Просто убиваю время. Полковник Фаррис поручил нам оказать поддержку наступлению на Цитадель, но ведь мы никуда не движемся, так ведь?

— Слезай вниз, — приказал Даур.

Бросив взгляд на своих людей, офицер убрал пистолет в кобуру и полез вниз с махины. Он был выше Даура, с бледным, веснушчатым лицом и светлыми волосами. Даже ресницы у него были белесыми.

— Имя!

— Сержант Денил Грир, Пардусский восьмой бронетанковый полк.

— У тебя есть мозги, Грир, или головой ты только ухмыляться можешь?

— Сэр?

К ним подошел Гаунт, и ухмылка сползла с лица сержанта.

— Все в порядке, капитан Даур?

— Проверяю моральный дух, комиссар. Все отлично.

Гаунт воззрился на Грира.

— Подчиняйся капитану и веди себя уважительнее. Лучше пусть он сделает тебе внушение, нежели я.

— Да, сэр.

Гаунт двинулся прочь. Даур повернулся к Гриру.

— Тащи своих людей сюда и помоги увести этих с дороги, соблюдая порядок. Так вы продвинетесь быстрее.

Грир без большого энтузиазма отдал честь и крикнул своим, чтобы слезали с машин. Маккол и Даур быстро нашли им дело.

Даур продвигался через грязную толпу. Никто из беженцев не горел желанием встречаться с ним глазами. Он уже видел такие взгляды, в которых была одна лишь обреченность, шок и ужас войны. В улье Вервун у многих были такие же глаза.

Старая женщина, хрупкая и худая, как щепка, споткнулась в толпе и упала, разроняв свои завернутые в шаль пожитки. Никто не остановился, чтобы помочь ей. Беженцы огибали ее, переступая через руки старушки, пока та пыталась собрать вещи.

Даур помог ей подняться. Старушка оказалась легкой, словно вязанка хвороста. Волосы у нее были совершено белыми, сквозь них просвечивала кожа.

— Вот, — произнес он, наклоняясь и поднимая скудные пожитки женщины: свечки для молитвы, маленькую иконку, пожелтевшую карточку молодого мужчины.

Он вдруг почувствовал, что старушка смотрит на него глазами, затянутыми дымкой времени. Никто из местных еще так не искал его взгляда.

— Благодарю вас, — произнесла она на старом низком готике. — Но я не имею значения. Мы все не имеем важности. Только святая.

— Что?

— Ты ведь защитишь нас, не правда ли? Я думаю, что защитишь.

— Матушка, давайте отойдем в сторону.

Она с усилием вложила что-то в его руку. Даур опустил взгляд. Это была маленькая подвеска из серебра, черты которой стерлись от времени.

— Я не могу принять, это…

— Защити ее. Император захочет этого от тебя.

Проклятье, она ведь не заберет эту безделушку. Он чуть не уронил статуэтку, снова наклонился, чтобы подхватить, и пока возился, старушка пропала в потоке беженцев.

Даур сконфуженно оглянулся, обшаривая толпу глазами. В конце концов, он опустил безделушку в карман. Неподалеку он заметил Маккола, жестами велящего людям продвигаться. Даур направился было к командиру разведчиков, чтобы спросить, не заметил ли он ту старушку.

Внезапно на него шарахнулась женщина. Затем на колени рухнул впередиидущий мужчина. Где-то совсем близко в толпе всплеснулся фонтан крови. И только потом Даур услышал выстрелы.

Меньше чем в двадцати метрах сквозь объятую паникой толпу он увидел инфарди, палившего из лазгана. Убийца сорвал с себя грязные обноски, скрывавшие зеленые шелковые одежды и позволившие ему прокрасться в толпу, подобно волку в овечье стадо.

Даур выхватил лазпистолет, но не мог стрелять, окруженный мечущимися, вопящими беженцами. Прогремели новые выстрелы.

Споткнувшись о тело на мостовой, он упал, но сквозь ноги бегущих вокруг разглядел зеленый шелк.

Культист уложил еще несколько человек, в толпе образовался проем.

Схватив лазпистолет обеими руками, Даур трижды выстрелил из положения лежа в торс стрелка; и почти в тот же миг Маккол с другой стороны пронзил голову убийцы лазерным лучом.

Инфарди скорчился и рухнул на розовые камни. Блестящая кровь струйками побежала по стыкам плит мостовой.

— Святые мощи! — процедил Маккол, пробиваясь через толпу. Другие танитцы бежали, проталкиваясь через поток беженцев и направляясь в северо-восточную часть двора. Вокс-связь шипела и трещала.

Загремели новые выстрелы, послышалась яростная перестрелка со стороны дороги на Старый Город. Даур и Маккол прокладывали путь через мечущуюся толпу. В северо-восточном углу молитвенного двора высокий портал из песчаника вел в длинную колоннаду между храмовыми галереями. Призраки группировались в укрытии возле портала или короткими перебежками достигали колоннады, используя в качестве прикрытия основания черных стел из кварцита, расположенных на равном расстоянии. Шрапнель, словно рой крошечных комет, металась и завывала в колоннаде. Длинная галерея была завалена грудами скорчившихся тел местных жителей.

В галерее становилось все больше Призраков, к ним присоединялись и некоторые из артиллеристов с Пардуса. Даур заметил среди них сержанта Грира.

— Давай! Давай налево! — завопил Маккол Дауру и немедленно метнулся от арки к основанию ближайшей стелы. Четверо солдат обеспечивали ему прикрытие огнем, еще пара побежала следом. Лазерные лучи прожигали флаги в галерее, рикошетили от древних обелисков.

Даур двинулся влево, сердце колотилось где-то в горле. Он почти рухнул в тени ближайшего памятника. Другие Призраки ввалились туда следом за ним: Лилло, Мкван и еще один солдат с Танит, чьего имени он не знал. Один из пардусцев хотел было последовать за ними, но получил осколок в колено и со стоном свалился обратно в укрытие.

Даур рискнул высунуться из-за стелы и увидел движение зеленых фигур дальше в колоннаде. Казалось, самый мощный огонь велся из большого здания по левую сторону колоннады. Даур был уверен, что это было муниципальное здание, зал переписи.

— Двести метров влево! — гаркнул он по связи.

— Вижу! — отозвался Маккол с другой стороны колоннады. Даур смотрел, как лидер скаутов со своей командой попытался продвинуться вперед. Плотный огонь заставил их вернуться в укрытие.

Даур снова побежал, добрался до следующего обелиска по левой стороне. Внезапно прогремели выстрелы справа, и, повернувшись, он увидел двоих инфарди, которые устроились на покатой крыше здания и палили по улице.

Даур торопливо выстрелил в ответ, сдернув с плеча лазган. Лилло и Несса добрались до его позиции одновременно и тоже открыли огонь. Они не застрелили ни одного врага, зато вынудили их отступить и спрятаться за край крыши. Осколки черепицы сыпались вниз и разбивались о мостовую.

К Дауру, Лилло и Нессе присоединился Мкван. Перекрестный огонь был сильным, но они были ближе на добрых двадцать метров к зданию скриптория, чем команда Маккола.

— Сюда, — Даур жестом позвал за собой людей. Несса, бывшая работница улья, ставшая гвардейцем, практически оглохла в результате бомбардировки Вервуна, но значения жестов были известны всем бойцам Танитского. Она кивнула в знак того, что поняла, и ее миловидное лицо эльфа-проказника исказилось свирепой гримасой, когда она вставила новую энергоячейку в лазган снайперского образца.

Согнувшись и держась ближе к земле, четверка выбежала из главной колоннады и двинулась через прохладный затененный зал. Этот храм, как и следующий, который они прошли через небольшой обрамленный колоннами проход, оказался пустым: все украшения и орнаменты, не снятые и не спрятанные верующими перед вторжением, были уничтожены инфарди за время оккупации. Кумирни перевернуты, горстки пыли и пепла усеивали керамические плиты пола. Щепки, обломки разбитой мебели и куски молитвенных ковриков валялись повсюду. Вдоль восточной стены в пятнах солнечного света, падавшего через высокие окна зала, были видны ведра и кучи тряпок — местные жители пытались стереть со стен храма святотатственные надписи инфарди.

Четверо солдат двигались попарно, обеспечивая укрытие: двое стояли с оружием наготове, пока другие подбирались к следующему помещению.

Из задней части второго храма можно было пройти в подсобное помещение, соединенное со скрипторием. Стены здесь были облицованы черным шпатом, но инфарди прошлись кувалдой по древним узорным барельефам.

Мкван первым заметил засаду инфарди в подсобке скриптория и жестом велел Призракам спрятаться, прежде чем лазерные лучи ворвались под арку дверного проема подсобки и оставили выбоины в облицовочном камне.

Несса устроилась поудобнее и прицелилась. У нее был отличный угол для стрельбы, и два точных выстрела сняли парочку вражеских стрелков. Даур улыбнулся. Хваленым танитским снайперам, таким как Чокнутый Ларкин и Рилк, придется защищать свою репутацию перед девушками из Вергхаста.

Даур и Мкван бросились в дверной проем, вновь под солнечные лучи, и швырнули две гранаты в открытые двери скриптория. Ряд маленьких окон, выходящих в переулок, одновременно взорвались фонтанами битого стекла; дым и клубы пыли вырвались из дверей.

Четыре Призрака вошли внутрь, примкнув штыки и стреляя одиночными в пелену дыма. Они подобрались к позиции инфарди с тыла. Воздух просторного зала скриптория заполнился яростным огнем.

Атака Даура заставила инфарди ослабить огонь, ведущийся ими в передней части здания, позволив другим огневым командам продвинуться вперед. Три отряда Призраков, включая скаутов Маккола, побежали по колоннаде. Затем Гаунт выдвинулся к передней линии обелисков.

— Маккол?

— Впереди крепкая баррикада, сэр, — доложил по воксу лидер скаутов. — Кто-то отвлек их внимание… Думаю, это дело рук Даура.

Скорчившись за стелой, Гаунт жестом подал сигнал остальным притаившимся Призракам двигаться вдоль колоннады. Солдат Бростин кинулся вперед, клацая контейнерами огнемета.

— Что вас задержало? — спросил Гаунт.

— Возможно, вся эта суматоха, — легкомысленно отозвался Бростин.

Комиссар-полковник указал на фасад скриптория.

— Выжги это, будь добр.

Бростин, здоровяк с широченными плечами и пышными усами, навечно провонявший прометием, поднял огнемет и нажал на спусковой крючок. Оружие кашлянуло и выплюнуло струю жидкого огня в проем разбитого окна. В воздухе выгнулась дуга желтого пламени, сопровождаемая шлейфом удушливого черного дыма.

Огонь расплескался по фасаду здания. Раскрашенные декоративные панели почернели и вспыхнули. Краска отслаивалась от жара и скатывалась в шарики. Бростин сделал несколько шагов вперед и направил струю пламени в баррикаду. Гаунту нравилось наблюдать за его работой. Могучего огнеметчика словно что-то роднило с огненной стихией — он инстинктивно чувствовал, как поведет себя пламя. Оно бежало, стелилось, танцевало по его желанию. Он умел заставить стихию работать на себя; знал, что воспламеняется мгновенно, а что будет разгораться медленно, что заполыхает яростным белым пламенем, а что начнет чадить и дымить; он знал, как использовать ветер и малейшее движение воздуха, чтобы направить пламя прямо в цель. Бростин не просто поливал огнем позицию противника. Нет, он искусно возводил целую стену жадного инферно.

Если верить сержанту Варлу, искусство обращения Бростина с огнем коренилось в его прошлом — на Танит он работал пожарным. В это нетрудно было поверить, и Гаунт предпочитал эту версию. Хотя Ларкин болтал другое. Он утверждал, что Бростин тянул десятилетний срок на каторге, схлопотав приговор за поджог.

Пламя, ослепительно белое, кольцами вгрызалось в фасад здания и уже коснулось крыши. Значительная часть стены обрушилась на улицу, когда огонь добрался до боеприпасов инфарди. Еще одна секция осела, крошась на мостовую. Три силуэта в зеленом выскочили из полыхающего дверного проема и повели стрельбу из лазганов по колоннаде. На одном уже загорелась одежда. Призраки открыли ответный огонь, и вся троица полегла на землю.

Из объятого пламенем здания вылетели парочка гранат и взорвалась посреди улицы. Еще двое инфарди попытались пробиться наружу. Маккол прикончил обоих в ту же секунду, как они показались в дверях.

Теперь по приказу Гаунта Призраки стреляли по горящему фасаду. Пардусская «Гидра», клацая по камням мостовой, направилась к центру колоннады, волоча за собой гирлянды с флагами, зацепившиеся за орудия, и остановилась у позиции комиссара-полковника.

Гаунт забрался на платформу позади стрелка и посмотрел, как тот опускает четыре длинных дула противовоздушных орудий.

— Стрельба по мишеням, — велел ему Гаунт.

Стрелок отдал честь и затем безжалостным залпом разнес фасад скриптория вдребезги.

Внутри, в задней части скриптория, Даур с товарищами двигался обратно по тому же пути, которым они пришли. Густой черный дым заволакивал колоннаду. Даур, кашляя, отчетливо чувствовал вонь прометия и понял, что тут хорошенько поработали огнеметом. Снаружи, должно быть, царил настоящий ад.

— Давайте! — прохрипел он, взмахом приказывая Нессе, Лилло и Мквану двигаться назад.

Двигаясь почти вслепую, четверка спотыкалась, кашляла и сплевывала горькую слюну. Даур молился, чтобы они не заблудились в этих руинах.

Из отряда никто серьезно не пострадал. Мкван отделался царапиной на тыльной стороне ладони, а Лилло — порезом на лбу, хотя они яростно сражались с инфарди и выжили, чтобы рассказать об этом.

Плотная стрельба слышалась со стороны колоннады. Пара убийственно мощных залпов, оставляя сверкающие трассеры, пробили стену за их спинами и пронеслись над головами. Снаряды прошили скрипторий насквозь.

— Гак! — вскричал Лилло. — Это что было, танк?

Даур как раз собирался ответить, когда Несса вдруг хрипло вскрикнула и согнулась пополам. Он обернулся, слезящимися от дыма глазами осматривая зал, и увидел пятерых инфарди, бегущих к ним из центральной части здания. У двоих были лазганы. Даур вскинул оружие и почувствовал, как лазерный луч ужалил его в плечо. Но его выстрелы достали двух инфарди. Еще один враг бросился на Мквана и нарвался на танитский штык. Уже агонизируя, инфарди выстрелил Мквану в лицо из лазпистолета. Оба рухнули на пол.

На Лилло набросились двое, оставшиеся без оружия, и вцепились в него грязными крючковатыми когтями. Один пытался выдрать из рук лазган, но получил удар штыком. Даур бросился на культиста, и они вывалились обратно через дверной проем в объятый огнем главный зал.

В раскаленном воздухе было практически невозможно вдохнуть. Инфарди бился, кусался и царапался. Они покатились по горящему полу. Врагу удалось сжать руки на горле капитана. Даур подумал о штыке, но вспомнил, что тот все еще примкнут к лазгану и лежит в соседней комнате рядом с телом Мквана.

Даур перекатился так, что безумец-инфарди оказался сверху, а затем сгруппировался и пнул врага обеими ногами, перекинув фанатика через голову. Враг приземлился прямо на горящий стол, взметнув тучи искр. Он поднялся, бормоча какую-то непотребную литанию и сжимая в руках головню, собираясь драться ею, как дубинкой.

В этот момент обрушилась крыша. Многотонная балка полыхающим копьем пригвоздила инфарди к полу.

Даур с трудом поднялся на ноги. Его форма горела. Голубые язычки пламени лизали рукав и обшлаг, пробирались к карманам. Хлопая по ней руками, он пытался сбить пламя, и, спотыкаясь, побрел к выходу. Кажется, он не дышал две или три минуты. Легкие готовы были взорваться.

Лилло пытался вытащить Нессу наружу через задний портик. Дегтярный черный дым сочился из стропил, отравляя воздух, дышать и тут не было возможности.

Даур кинулся к ним через трупы инфарди и помог Лилло нести девушку.

Ее ранило в живот. Рана выглядела паршиво, но Даур не был медиком, так что не знал, насколько плохо обстоит дело.

Эхо принесло глухие раскаты, когда обрушилась секция крыши, и в воздух поднялись новые клубы дыма, снопы искр и раскаленный пепел. Когда гвардейцы вывалились во двор через портик, Даур почувствовал, как что-то выпало из кармана мундира и зазвенело на земле.

Фигурка. Подвеска той старушки.

Мужчины перенесли Нессу через двор, и Лилло рухнул рядом с ней, надсадно кашляя, чуть ли не выплевывая легкие, и попытался вызвать по воксу бригаду медиков.

Даур обернулся к полыхавшему портику, срывая тлеющий мундир. Жар и пламя опалили ткань, кое-где выжгли целые куски. Один из карманов свисал на паре ниток, именно из него выпала реликвия.

Даур заметил ее на плитках прямо посреди портика. Он нагнулся, чтобы не вдыхать черный дым, заполнявший верхнюю часть арки, перекатился, схватил подвеску и сжал в кулаке. Она сильно нагрелась, почти обжигала.

Что-то сильно толкнуло Даура в бок и заставило упасть на колени. Повернувшись, он увидел инфарди, обгоревшего и окровавленного, слепо бредущего из огненного ада.

Обгоревшими руками он потянулся к Дауру, и солдат, выхватив лазпистолет, всадил два заряда прямо в сердце врага.

А потом Даур упал.

Лилло побежал к нему, но Даур не слышал его криков. Он смотрел на изукрашенную резьбой рукоятку ритуального кинжала, торчащую из его груди. Из раны толчками выплескивалась кровь, темная, как ягодный сок. Инфарди не просто натолкнулся на него.

Даур глупо рассмеялся, и в горле запузырилась кровь. Он смотрел на оружие инфарди, пока зрение еще служило ему, а потом мир померк.