Под бичом красавицы

X

Баронесса Ада имела продолжительный разговор с глазу на глаз с местным судьей. В Польше, стране произвола, где возможно многое, что совершенно недопустимо в других культурных странах, в этой стране решения суда чаще всего предопределяются заранее.

— Чем могу быть полезен, милостивая государыня? — спросил почтительно судья.

Красивая женщина посвятила судью в свой план. Судья брал взятки, несмотря на свою долголетнюю службу. Большое денежное вознаграждение ему и присяжным — суд был подкуплен и приговор произнесен над обоими клиентами à priori. Оба, и надменная госпожа фон Геслинген и бедный Григорий, услуги которого надоели взбалмошной госпоже из Scherwo, должны были быть наказаны. Так хотела деспотическая женщина.

Григорий с ужасом замечал начинающуюся связь между баронессой и графом Магнусом Броцни, часто бывавшим у нее за последнее время. Он вполне основательно боялся, что эта связь будет иметь для него печальные результаты. Так и случилось. Его прекрасная повелительница гораздо больше заинтересовалась знатным и, между, прочим, богатым поклонником, который не обожал ее рабски, а, наоборот, нисколько не скрывал своих деспотических наклонностей. Его характер во многом походил на характер его избранницы. Федор ненавидел этого высокого господина с насмешливой улыбкой и надменным выражением глаз. Его ненависть еще более усилилась с тех пор, как граф дал ему однажды пощечину из-за какого-то пустяка, что привело в восторг баронессу Аду: она рассмеялась безудержным смехом. Когда граф уехал, оскорбленный слуга бросился баронессе в ноги, умоляя защитить его от произвольного обхождения графа. Но баронесса высмеяла его и запретила говорить об этом. С тех пор, зная, как страдает ее слуга от надменного обращения графа, она не пропускала ни одного удобного случая для унижения и наказания Григория графом. Когда этот приезжал верхом, молодая женщина давала пинок ногой своему рабу, на котором она сидела, и приказывала ему принять лошадь графа и увести ее в конюшню.

— Прошу вас распоряжаться моим слугой, как своим собственным, граф, — сказала однажды баронесса своему ухаживателю.

И граф широко пользовался этим разрешением. Разглаживая перед зеркалом в передней кончики своих густых усов, он приказывал: «Марш, счисти пыль с моих сапог», или «Марш, почисти мой костюм». И, когда Федор, охотнее всего избивший бы поклонника своей госпожи, не исполнял сразу приказаний графа, тот хватал стек, чтобы, в случае надобности, придать своим приказаниям больше веса.

Баронессу Аду очень забавлял страх раба перед ее сиятельным поклонником. И, когда однажды граф в сильном гневе приподнял одной рукой дрожащего Федора и сильно хлестнул другой своим хлыстом, красавица расхохоталась серебристым смехом и перегнулась через открытое окно, чтобы яснее видеть сцену, происходившую во дворе.

— Простите меня, моя уважаемая, за то, что я немного почистил inexpressibiles[9] вашего грума, — проговорил граф, извиняясь за свой образ действия, — но этот прохвост обрызгал меня с ног до головы водой, которую приготовил для моей лошади.

Баронесса Ада рассмеялась еще веселее и проговорила:

— Продолжайте, продолжайте, не жалейте его, ему полезно почувствовать и мужскую руку.

И граф стал продолжать пытку, все сильнее и сильнее бичуя хлыстом.

После этого происшествия Федор возобновил свои просьбы, на что баронесса равнодушно ответила:

— Прислуживай графу так, как подобает послушному лакею, и ты избавишься от многих неприятностей. Не забудь, что ты — раб!

— Когда мне приказывает моя госпожа! — возразил Федор, бросаясь на землю.

— И тогда, когда твоя госпожа тебе приказывает служить другим, — прибавила баронесса.

— Пощадите, госпожа, пощадите!

Гордая женщина жестоко рассмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я, для разнообразия, отхлестала тебя, Григорий, или ты образумишься наконец?

— Я не могу прислуживать графу, — упорствовал он.

Глаза Ады зло заблестели.

— Ну, в таком случае, принеси плеть. Скорей!

— Госпожа, пощадите!

— Ты будешь слушаться! — крикнула она, гневно топая ногой.

Он принес орудие пытки и она в бешенстве выхватила его из его руки.

— Недоставало только, чтобы раб учил меня!

— Смилостивьтесь! — просил он, корчась у ее ног.

— Нет, — рассмеялась она презрительно, — ты ежедневно заслуживаешь побои! Голову под мои ноги, раб!

Она крепко поставила каблук своей сафьяновой туфли на его затылок и стала беспощадно бить его плетью. Наконец он начал стонать и даже кричать от боли.

— Ты будешь слушаться, раб?

— Да, госпожа, да, пощадите!

— И графа?

— Да, и графа!

И все-таки, несмотря на его согласие, она некоторое время продолжала свое варварское истязание.

— Я надеюсь, ты понял, что добиться чего-нибудь упрямством у меня нельзя. Привыкни же, наконец, к смирению, раб! Поцелуй плеть в знак благодарности за заслуженное, наказание! Так, теперь — мою ногу!

Затем баронесса дернула сонетку.

— Сабина, посади его в карцер и в течение суток не давай ему никакой пищи. Быть может, он образумится, если ему дать время на размышление!

Служанка кивнула, ухмыляясь, и увела своего пленника. Он бросил последний грустный взгляд на свою госпожу, которая лишь расхохоталась ему в ответ.

На следующий день начался допрос госпожи Герты фон Геслинген в местном суде. Так как молодая женщина мало понимала по-польски, то допрос был сокращен, и хорошенькая девушка вернулась к своей тетке в прекрасном расположении духа. Та приняла ее особенно внимательно и выразила свою радость по поводу того, что все прошло так благополучно. Эта злая женщина прекрасно знала, какое печальное последствие будет иметь для ее племянницы этот короткий допрос. «Ты не безнаказанно оскорбила меня», — торжествуя, подумала баронесса, вспомнив о предстоящем наказании, которое она сама выбрала для надменной девчонки.

И еще в тот же день свершилось это неслыханное наказание. Герту фон Геслинген вторично вызвали в суд. Ничего не подозревая, полагая, что ей придется лишь дополнить какими-нибудь подробностями свои показания, молодая девушка направилась к темному старинному зданию суда. Там ей, испугавшейся насмерть, объявили, что суд приговорил ее к наказанию розгами за подстрекательство слуги. Напрасно протестовала молодая женщина против подобного произвольного и позорного приговора. Напрасно ссылалась она на свое родство с баронессой, которая никогда бы не допустила, чтобы ее племянница подвергалась такому позору. Ничто не помогло. Ей отвечали вежливо, но приговор изменить отказались. Она была в отчаянии. Явились две женщины и привели в исполнение приговор, несмотря на то, что Герта была близка к обмороку. Одна раздела ее, а другая, вооружившись большой березовой розгой, совершила экзекуцию над цветущим телом девушки.

По возвращении племянницы баронесса прикинулась удрученной и собственноручно уложила в кровать плачущую девушку. О, если бы Герта видела, с каким злорадным и жестоким удовлетворением рассматривала ее дьявольская тетка красные рубцы на ее прелестном теле, прежде чем положить на них приятные, холодные компрессы!

Молодая, здоровая девушка скоро оправилась от пережитой пытки, но ее душа слишком страдала при воспоминании о нанесенном ей позоре. Поэтому она распрощалась со своей теткой и уехала домой, не дождавшись исполнения обещания баронессы отомстить за оскорбление. Баронесса была слишком занята приготовлениями к своей предстоящей свадьбе с графом Магнусом Броцни, чтобы думать о чем-нибудь другом.

Утром в день свадьбы баронессы Ады Бобровой с графом Магнусом Броцни жители Scherwo были свидетелями необыкновенного зрелища.

На дворе перед окнами спальни баронессы чиновники поставили скамью и привязали к ней молодого, бледного человека в полинявшей ливрее. Седой чиновник объявил присутствующим приговор, присуждавший обвиняемого к тридцати ударам плети за нарушение послушания. Другой чиновник выполнил наказание при громких одобрениях толпы. Наверху открылось окно и из него выглянула прекрасная баронесса Ада в отделанном мехом корсаже. Ее серые демонические глаза с сладострастным, жестоким любопытством следили за сценой. Крики мученика казались музыкой ее маленьким ушам с бриллиантовыми сережками. Неописуемо блаженная, таинственная улыбка играла на ее полных, чувственных губах. Когда крики стали сильнее, она прикусила нижнюю губу своими острыми хищными зубами и заткнула руками уши. Затем она так звонко и соблазнительно рассмеялась, что стоявший за ее спиной граф Магнус наградил ее горячим поцелуем в белую шею.

Экзекуция кончилась. Преступника отвязали и он упал на землю, обратив свой неподвижный, полупотухающий взор на окно, в котором стояла его госпожа.

— Желаете ли вы, баронесса, взять своего слугу опять к себе в услужение? — спросил полицейский, следивший за исполнением приговора.

Баронесса Ада бросила кошелек с деньгами.

— Дайте ему это на пропитание и позаботьтесь о том, чтобы он как можно скорее переправился через границу!

Она закрыла окно, не обратив внимания на прощальный взгляд своего умирающего раба.