Под каждой крышей свои мыши

Глава 1. Предреволюционная ситуация

Как трудно начинать

с конца, а не с начала.

Тому уж много лет,

А нам и лет-то мало.

Моральные долги,

Моральные устои.

Твердишь себе: солги,

А думаешь - пустое.

Живешь себе, живешь

Без лакомств и лукавства.

Глядишь, и молодежь

Венчается на царство.

А ты, как ни при чем,

А ты, как не при деле,-

То ходишь нагишом,

То прячешься в шинели.

А р к а д и й И л и н

Осенью 2002 года в библиотеку поступила одна из самых больших коллекций об эллинистическом мире: 70 000 томов были переданы университету известным греческим миллиардером Aнжело Тсакополусом. До этого материалы находились в Лос-Анджелесе, в центре по изучению эллинизма, возглавляемом специалистом по Византии и Оттоманской империи, доктором Сперосом Врионисом. Основная нагрузка по разбору книг, обработке и расстановке легла на библиографический отдел, но периодика повисла на Доннелле с Бриком. Мало-помалу Брик стал подбрасывать свою часть работы безотказной Яне Данкоф, оценившей приятное разнообразие в смене деятельности. Попав в помещения, специально оборудованные под хранение этой коллекции, она остолбенела, завидя хорошо знакомые альбомы по искусству на русском языке и почувствовав себя как в старые добрые времена, когда работала в библиотеке Академии художеств, в Ленинграде: знакомые до боли монографии, имена искусствоведов. Вот здесь бы Яна была на своем месте, разбирая все издания на кириллице, но администрация библиотеки безмолствовала. Летиция категорически отринула от себя какую бы то ни было помощь в работе с Тсакополусом, мол это не входит в ее должностную инструкцию, и точка. Весь отдел был заставлен тележками с материлами. Как-то незаметно Брик перенес всю нагрузку по Тсакополусу на Янину основную ставку. Поначалу он Яне помогал, явно наслаждаясь возможностью побыть с ней наедине, в тишине вновь оборудованных помещений. Разгружая тележку с журналами, они работали слишком близко друг от друга. Брик тяжело сопел, пыхтя от умственных и физических усилий. Яна скользнула взглядом по его себорейной коже, несвежей рубашке и обнаженому животу, до которого она случайно дотронулась рукой, неловко развернувшись, -- Брика пронзило наслаждение. Он никак еще не мог признать, что выходит в тираж, и такое брюхо никак несовместимо с его дон-жуанскими притязаниями. "Шура, да Вы скрытый эротоман!", -- подумалось Яне. Вначале такая разносторонняя деятельность помогала ей не думать о пережитых потерях в семье и справляться с пресловутым кризисом середины жизни. Но со временем она перестала успевать делать свою основную работу с серийными изданиями. На 5-м этаже атмосфера здорово изменилась: Дик большую половину рабочего дня открыто спал в своем кресле на глазах у всех. Доннеллы почти не было видно в кабинете - то ли на совещениях, то ли... где-то. Итальянка Джуди ушла на пенсию, и на ее место приняли Кэлли - худенькую японку, родившуюся в Америке. Яна приходила и . . . уходила, из-за отсутствия работы. Подписав контракт на отработку 180 часов до 30 июня, ей было нечего делать! Яна ходила по кругу, выспрашивая у коллег, чем им помочь. К большому раздражению Рэймонда, Доннелла наняла работать почасовиком, наравне с Яной, и бывшую студентку Риту, сваливая на нее то, что абсолютно никто не хотел делать. Яна и Рита делили одно рабочее место (после ремонта появилась новая мебель, создавая этакий безликий комфорт). Рита работала на полставки в районной библиотеке своего городка и мечтала зацепиться в университете, потому что здесь ощутимо больше платили. Продолжая оставаться задушевной подругой Летиции, она забежала однажды в отдел в ее отсутствие оставить записочку. Стараясь проскользнуть туда и обратно незамеченной, она не могла избежать встречи с Б.Д. Он попросил ее зайти в его кабинет, где, не пристав из кресла, пошутил: "Попала на 5-м этаж? Теперь ты не сможешь засудить меня за сексуальное домогательство. Ха-ха-ха." Рита пулей вылетела вон оттуда. Рэймонд постоянно жаловался Яне на дурацкий менеджмент, крайнюю неорганизованность Доннеллы и неравномерное распределение нагрузки. Он так жалел об уходе на пенсию бывшей начальницы Кэрол - вот она была специалистом, не то что этот sleeper* Дик. Яне представлялось, что их руководители вполне устраивали друг друга, несмотря на постоянную холодную войну. Если Доннелла брала неожиданно выходной, что весьма часто делала, то

-- sleeper - соня

Дик исчезал из отдела в тот же день, да и прихватывал следующий, по принципу "а почему ей можно, а мне нельзя?". Она же любила подкрадываться к его столу незаметно, пробираясь позади стеллажей библиографического отдела, и нарушала мирный сон бедолаги. Эти двое слишком много знали друг о друге и, занимаясь безмолвным шантажом, уравновешивали свое сотрудничество. Как говорят французы, маленькие услуги питают большую дружбу. Яну порой умиляли мэйлы Доннеллы, адресованные всему отделу: " Вынуждена уйти с работы в 1:00 в связи с семейными скандалами..." Случилась очередная стычка с Летицией и Бриком. Будучи, как вы успели заметить, человеком ангельского терпения, Яна тогда дошла до черты,-- количество переросло в качество, и она совершила бескровную революцию в этом болоте. Для нанесения визита к Доннелле нельзя было выбрать лучшей даты, нежели 1-е апреля -- День дураков. Яне удалось ее поймать одну в кабинете, и, молча, она передала отпечатанное на компьютере писльмо такого содержания, слово в слово:

Уважаемая Доннелла,

Я собиралась поговорить с Вами об этом более двух лет назад, но не получилось. Это было нелегко сделать по той причине, что на протяжении моих 17 лет работы в различных библиотеках, я никогда не была в подобной ситуации. Стараясь из-зо всех сил быть терпеливой, сейчас я пришла к тому, что мне необходимо обсудить мое положение в серийных изданиях. Это решение очень печально для меня, потому как я полюбила этот кампус, библиотеку и людей в библиографическом и комплектовании. Я обозревала на протяжении 3-х лет взаимоотношения между служащими и их начальниками на 5-м этаже библиотеки, и я должна заметить, что эти отношения совсем другие, нежели в моем постоянном отделе. Мы с коллегами боимся разговаривать с администраторами, так как вполне осознаем, что вся негативная информация будет донесена до Брика Дабл, и он сделает наше тяжелое положение на работе еще более невыносимым. Также мы в курсе, что он явлается членом конфликтного комитета нашего университета (не уверена в правильности названия комитета), и все жалобы касательно условий нашей работы достигнут его ушей. Я понимаю, что если человек проработал в библиотеке около 30 лет, то маловероятно изменить его стиль руководства. Я - профессионал и не желаю более такого обращения, какое он себе позволяет: Он издевался надо мной, хамил, угрожал, всячески унижал, даже иногда проявляя открытую ненависть и агрессию. Я чувствую, что он так плохо ко мне относится потому как я принадлежу к этническому меньшинству. Очевидно, что он не любит русских (возможно благодаря его военной службе в годы холодной войны). В большинстве случаев мне трудно подобрать нужные слова, чтобы зашититься от его нападок. Я выполняю работу, не входящую в мою должностную инструкцию.Тем не менее на прошлой неделе, 27-го марта 2003 года, мне пришлось заявить Брику прямо, что как работающая на полставки я не в состоянии физически выполнять все проекты отдела серийных изданий: у меня есть круг повседневных обязанностей, которые я перестала успевать выполнять, потому как он дает мне все больше и больше заданий, связанных с Тсакополос-Врионус фондЯом. Брик же отреагировал на мое высказывание в своей обычной манере: за полтора часа до окончания моего рабочего дня он дал мне другую тележку, нагруженную журналами, сердито добавив: " Я хочу, чтобы ты добавила журналы Тсакополуса к перечню наших журналов, и это должно быть сделано сегодня". Я сделала это, точно так же, как два других больших подобных задания по Врионусу на той же неделе. Я вовсе не против работать с этой коллекцией, мне это даже по душе, но я не могу работать под таким предельным давлением, что я не успеваю делать мою основную работу. Я также сказала ему, что несмотря на мой обьем выполненной работы, в разделе "Качество работы" в характеристике за 2002 год отметка опустилось до "удовлетворительно" в сравнении с "хорошо" за 2001 год. Его ответ был: " Но ты же стала лучше..." Я также ответила, что проработала главным библиографом 10 лет и знаю разницу между словами хорошо и удовлетворительно! Я даже не могла опротестовать свою аттестацию, потому как он намеренно провел ее за один день до моей поездки в Россию (за неделю до этого он говорил мне каждый день: " Яна, будь готова, сегодня я дам тебе твою характеристику!", но оттянул все до последнего момента). Я привела сдесь лишь несколько примеров, но могу рассказать много больше. Некоторые из примеров действительно позорны. Пожалуйста, пусть это письмо будет конфиденциальным. Я просто прошу Вас помочь мне перейти в другой отдел нашей библиотеки. Если это не представляется возможным, я буду вынуждена покинуть серийные после моего отпуска в июле. Надеюсь, что моя должность "по вызову" останется в силе.

Благодарю за внимание,

С уважением,

Яна Г. Данкоф, 1/04/2003".

Первыми словами Доннелы стали: -- Он только к тебе так относиться? Яна замялась: -- Он скандалит со всеми, но ко мне относится хуже, чем к остальным. Летиция умеет поставить его на место, и еще недавно они были друзьями, а Дэбби - сидит в своем маленьком королевстве -- переплетной, в относительной дали от него. Летиция хотела уговорить нас пойти к вам втроем и рассказать, что Брик - Буль*, но затем побоялась, поскольку сейчас становится все более трудным устроиться на государственную службу, особенно без высшего образования. -- Мне очень жаль, что ты решила уходить. И боюсь, что почасовиков вскоре сократят из-за нехватки финансов. Я ничего не знала, о том что Брик - Буль. Прости меня, видишь, я перестала заниматься этим отделом, перестала проводить с вами отдельные собрания... К сожалению, я не знаю, куда тебя перевести - все занято пока. Может за стол дежурного библиографа в будущем? -- Доннелла, куда мне с моим акцентом - читатели разбегуться. -- Я не знала, что он свалил на тебя Тсакополус. Уж в этом можешь на меня положиться, он даже не догадается, что мы виделись.Что, если ты разрешишь мне поговорить с Таной ? Тогда у меня появится больше возможностей.

* Буль - bulean - здесь агрессивный начальник-самодур

-- О нет, к разговору с Таной я не готова, да и не хочется ее пугать. Есть такие отвратительные детали, как его физическая нечистоплотность, дошедшая до такой степени, что Дик не смог недавно есть свой ланч за одним столом с Бриком и вынужден был посоветовать тому, постирать одежду... Мне крайне неприятно об этом говорить, но в Америке все нормальные люди принимают душ и чистят зубы перед работой. Он постоянно вопит: "Я ваш менеджер!",-- так что хочется сказать: "если ты менеджер, то прими душ, надень приличную одежду и уважай своих коллег... " Можете ли найти мне хотя бы какой-нибудь длинное задание в другом отделе, где бы я хоть немного пришла в себя, а не то в серийных я как в вакууме. -- Самая серьезная работа сейчас над Тсакополусом, и я могу перевести тебя пока разбирать журналы здесь, сваленные на 5-м этаже... Здесь есть и русские журналы. Разговаривая с начальницей, Яна постоянно могла ощущать жгучий взгляд ее второго босса -- Дика, следящего за каждым ее движением сквозь стеклянную стенку офиса Доннеллы. Ровно в 11 часов она спустилась на 3-й этаж. Брик стоял посередине комнаты, дрожащими руками разбирая что-то на столе. Таким Яна еще его не видела: с бледно-серым лицом, дрожащими губами, он пролепетал: "Яна, как твои дела? Если у тебя будет время и желание, пожалуйста, зайди как-нибудь ко мне в кабинет". Ее замутило от отвращения: догадалась, что разведка в лице Дика моментально донесла по телефону приятелю о ее посещении Доннеллы. Но в тот день Яна так к нему и не зашла, и он трусливо поджал хвост, в своем кабинете. Летиция с Яной не разговаривала. Не доверяя ей ни на минуту, Яне приходилось держать все в тайне. Потекли дни своей чередой. Доннелла пока сдержала обешание и привлекла Яну к работе над коллекцией Тсакополуса на пятом этаже. Перед Пасхой, в середине апреля, Мартин и Яна полетели в Техас к Джо, которая здорово сдала за зиму. Оказалось, она пережила серьезное воспаление легких в январе и Лорейн даже возила подругу в госпиталь на уколы антибиотиками. На сына с невесткой Джо обиделась, но они и не подозревали, что ей было настолько плохо зимой. В доме Джо поселилась черная кошка с очаровательным котенком - уже третье по счету кошачье семейство, приблудившееся с местных ранчо. Предыдушего рыжего котенка растерзали койоты. Пушистые друзья радовали и отвлекали маму Мартина. Яна заметила, что свекровь сильно сдала, то и дело заходится в болезненном кашле. "Мартин, а не сердечный ли это кашель? И ступни у нее постоянно болят. Боже, твоя мама никогда такой не была..." Яна растирала Джо ступни, а по вечерам приносила старушке теплую воду попарить и заодно помассировать ноги в Спа. Вдвоем с Мартином они отвезли Джо к врачу. Тот отреагировал на жалобы пациентки довольно холодно, но все же назначил несколько анализов. Яна подстригала кусты перед домом в ожидании Мартина с мамой. -- Ну что ж, -- загадочно улыбнулась Джо, -- доктор положил меня на стол, долго шупал и сказал, что никакой беременности не обнаружил! -- Ну ты и душка у меня,-- рассмеялась Яна. -- Маме настойчиво рекомендуют лечь в больницу, но она и слушать не хочет! Так же, как не хочет сделать зубы и поставить слуховой аппарат,-- раздражился Мартин. -- Я хорошо слышу! Какой еще аппарат? И думать забудь, да и у меня нет таких денег!

-- Мама, я сам заплачу за него... Они поехали к ветеринару - пора было подстричь Леди когти. Затем на почту, в банк и по магазинам, тем же изученным маршрутом. Джо явно с трудом передвигалась, даже заснула в машине, чего с ней раньше не бывало. В городке повсюду продавались белые, очень душистые лилии. Их здесь принято было дарить на Пасху, и Мартин с Яной дотащили тяжелый горшок до машины. Джо была тронута подарком. Ночью Яна проснулась от стонов из соседней комнаты. Подбежав к кровати свекрови, она спросила, чем ей помочь? -- Спина так болит, потри, пожалуйста... Ой, не могу больше, пора помирать... -- Джо, давай мы вызовем скорую помощь! Пока мы здесь, тебя подлечат! -- Ни в коем случае - я хочу умереть дома, в своей кровати, как Джон. -- А хочешь, поедем с нами в Калифонию, а? -- О нет, я хочу, чтобы у нас с тобой всегда были хорошие отношения... -- Так и будут? -- Не будут, я жила сама когда-то со свекровью... Наутро Джо стало получше. Яна боялась оставить их с Мартином наедине - они постоянно конфликтовали: Джо не могла простить Мартину, что тот продал старый "Ягуар" Джона и купил себе новую машину. Она отказывалась понять, что "Ягуар" этот буквально разваливался на глазах, и его содержание было непозволительной роскошью. -- Как ты посмел продать машину отца? Он был таким прекрасным человеком! -- О, мама, разве в этом дело? Кстати, теперь тебе легко его идеализировать, ты все позабыла, как он всех третировал,-- взвился Мартин. А на ухо Яне он шепнул: -- Она давно бы ушла от отца, но ведь он ее постоянно держал в материальной зависимости, и она просто боялась начать сначала... Яне показалось, что все в прошлом казалось Джо прекрасным, -- обиды и унижения растворились. Что ж, так часто бывает. -- Мне почему-то сегодня снилась моя мама, впервые, за многие годы. -- Джо стояла посередине комнаты, обращаясь к сыну и невестке. --Когда я умру, отдайте Лорейн мою машину, а с остальным делайте, что хотите... -- Мама, не говори так, тебе еще надо внука вырастить. -- Ну так вот, когда я умру... Не забудете? Как раз в это время Лорейн разбила свою машину вдребезги на шоссе неподалеку от дома Джо, -- выскочил дикий лесной кабан прямо под колеса. Убитый зверь долго валялся на дороге, а Лорейн, по счастью, отделалась легким испугом. Ей пришлось вскоре оформить кредит на покупку небесно голубой "Тойоты". Раздался телефоный звонок. Трубку сняла Джо: -- Это кто? Ким? Какая Ким? Нет, я такой не знаю, -- Джо театрально передернула плечами, -- Мартин, это тебя. Бывшая супруга, Ким, как и обычно, не могла дождаться возвращения Мартина домой, дабы свалить на него ребенка. Заведя Яну в свою спальню, Джо возмутилась: -- Когда же эта дрянь от вас отстанет? Смеет звонить сюда,-- конечно, ведь это было ее место... -- Мы надеемся, что они с мужем куда-нибудь переедут и оставят нам Алекса. -- О нет, Ким никогда не бросит мальчика, и вовсе не потому, что он ей дорог. Просто через Алекса она может постоянно долбать Мартина да и деньги с него тянуть. Когда они расстались, Ким мне сюда позвонила, спрашивая, вернется ли Мартин к ней? Давно надо было Мартину бежать от этой страшной бабы. А теперь новый муж у нее ненадежный, пьяница, поэтому она и звонит вам со всеми своими проблемами. Бедная моя девочка - как ты влипла! -- Да нет, все нормально, это еще не худший вариант. Нам жаль Алекса, ведь когда его мамаша оставляет сообщения на нашем телефоне вроде "Дорогой! Я так скучаю по тебе, так люблю!", то ребенок не понимает, почему она не проведет с ним хотя бы выходной? А недавно я расслышала, как малыш грустно сказал ей по телефону: "Мама, опять ты от меня избавилась?"... У них оставалось еще минут 10 до отьезда. "Все фотографируемся! -- закричала Яна,-- вместе с котами и собакой." Мартин щелкнул Яну, в красном платье и с черным котенком на руках, в обнимку с печально-- обиженной Джо. Еще одно мгновение осталось в истории: Мартин склонился к своей маме. "Увидимся ли еще, сынок? Как ты думаешь?"

* * *

За неделю Яна отдохнула от всех рабочих проблем и ожила. По возвращении в Комплектование ей здорово повезло: Тана, замдиректора, сразу вызвала ее к себе и попросила помочь хотя б один день с разбором периодики. Яна воспользовалась этим, попросив дать ей задание побольше. Таким образом, две недели она почти не показывалась в серийных изданиях. Брик и Летиция скрежетали зубами, но Тане никто не мог прекословить. Пару раз Б.Д. приползал в комнату Тсакополуса, и Доннелла с Таной могли лицезреть его голый живот и приспущенные штаны. И что же, за этим они наблюдали по меньше мере 15 лет, ничего не предпринимая! Доннелла своим видом давала всем понять, что на возню с подготовкой журналов Тсакополуса к переплету у нее абсолютно нет времени, всякий раз стараясь ускользнуть под благовидным предлогом. Тана тоже большую часть времени проводила на заседаниях, так что они были как лебедь, рак и щука. Энергично начав, начальство исчезло, и Яна, воспользовавшись этим, закончила работу сама.

* * *

29 апреля 2003 года Мартину на кафедру позвонил шериф города Бонам, штат Техас, и оставил сообщение секретарше с просьбой срочно ему перезвонить. Первой мыслью, пронзившей Мартина была, что маму просто отвезли в больницу, но шериф принес самую плохую новость -- Джо скончалась, моментально, от инфаркта, собираясь с подругой на кофе с донатсами. Точно так же, как и в день смерти Яниного отца, погода в Сакраменто была ну хуже некуда. Яна переговорила с Мартином по телефону прямо на глазах у Брика. -- Так ты что, полетишь в Техас? - взметнулся он. -- Да, полечу, у меня есть больше недели официально на похороны члена семьи. Яна теперь больше знала о своих правах. Им предстояло на следующий день вылетать в Даллас. Дик вполне равнодушно отнесся к Яниному предстоящему отсутствию, а для Брика это, конечно, была целая трагедия. Летиция в те дни не было в отделе - она посещала лекции на тему "Как выживать, в коллективе с трудными коллегами, и как выходить победителем". На прощание Брик дал Яне знать, что Летиция была вынуждена пойти на эти курсы из-за нее, Яны, заметив, что она перестала с ней общаться. Яна же, не сдержавшись, воскликнула: "Я не могу общаться с человеком, который вдруг перестал со мной здороваться без видимой причины. По крайней мере, я всегда говорю ей "здравствуй" и "до свидания . Мне остается только ждать, когда у нее переменится настроение к лучшему." Брик был сильно удивлен. Яна, схватив сумку, помчалась под проливным дождем в научный корпус , где Мартин, раздавленный горем, поджидал ее в своем кабинете. Какой-то студент настойчиво стучал в дверь, разговаривая сам с собой: -- Ну где же, черт побери, этот Данкоф, у него же приемные часы, почему закрыто? -- А потому что у него горе -- скончалась мама... -- А причем здесь мы? Мне надо получить зачет, а не то... Яна, оттеснив нахала, который выругавшись, ретировался, постучала условным стуком. Дверь открыл коллега Мартина, из Индии. Подбежав к рыдающему мужу, она обхватила его за шею. -- Помнишь, ведь только вчера я ей позвонил. Я был настолько усталым, что перебросился с ней лишь парой фраз. Она мне сказала "люблю тебя, сынок" и все... -- А мне она вчера сказала, чтобы мы купили себе лучший линолеум на кухню и прислали бы ей образец... Им удалось собраться за вечер. Алекса отправили к матери, а за котами попросили присмотреть безотказных соседей - Фатию и Ричарда. Всю дорогу Яна молилась, только бы Мартин все это перенес, не подвело бы сердце. Предстояло сразу из аэропорта мчаться в похоронное бюро, а затем в крематорий. Бюро находилось в воздушном белом викторианском особняке. Яна узнала это здание. -- Помнишь, Джон рассказывал, что когда они с Джо искали себе дом в Бонаме, ей сразу приглянулся этот особнячок. На что муж ее уверил, что когда-нибудь она непременно там побывает, так как это бюро ритуальных услуг. --Да, я прекрасно помню... Нам бы только успеть попрощаться с мамой до того, как ее сожгут, -- Mартин сьежился от боли. Они все успели, не без помощи добрых людей. Молодые, и судя по всему, порядочные работники бюро все проделали очень достойно. Они не ожидали, что Мартин прибудет так скоро, и поэтому уже отправили тело в крематорий. Один из них, постарался как можно деликатнее пояснить, что Мартину будет очень тяжело лицезреть свою маму - в последние моменты своей жизни, она упала в ванной комнате, разбив лицо. Но смерть наступила мгновенно, и боль она не успела почувствовать. Подруга Лорейн, заподозрив неладное (Джо не открыла дверь на звонок), вызвала полицию... Они постарались замаскировать следы ушибов, но, все равно, может Мартину лучше ее не видеть? Крематорий находится в трех часах от Бонама, среди полей и лесов. Хочет ли Мартин напечатать некролог в местной газете? Первой реакцией Мартина было "нет, не надо некролог", но, поразмыслив, он согласился: ведь Джо прожила в этом городке более 20 лет и многие ее знали! Несмотря на яркие краски этой весны, бушевавшей в Техасе, для Яны и Мартина все происходило как в тумане. В крошечной избушке они опознали крематорий лишь из-за поднимающегося дыма. Заблудившись по дороге, они добрались туда за несколько минут до закрытия. Подошел совсем молоденький паренек и выразил соболезнования: " A, это вы... Мне что-то подсказывало, что сегодня успеете... Она еще здесь, в морге, я как раз собирался... Пожалуйста, если есть силы - заходите..." Яна стиснула зубы, чтобы на закричать - настолько обезображено было лицо Жозефины, лицо - маска, все в черных синяках и с оскаленными зубами. Мартин, к ее удивлению, отреагировал спокойнее: "Мама, ты такая красивая! Прости меня за все... Я так боялся, что с тобой не попрошаюсь..." Яна тоже попросила у свекрови прощения и начала читать молитву... В бывший дом родителей Мартина им было страшно заходить, да и ключи находились у Лорейн. Они обнялись с ней как родные, и Лорейн рассказала им все в подробностях. -- Ваша мама предчувствовала свой конец, неоднократно мне говорила об этом. Ее племянница Кэтрин навещала ее на Пасху, и Джо подарила ей на прощание того черного котенка с мамой-кошкой. -- Вот, значит, как! Когда я ее спросила по телефону о котах, Джо пробормотала что-то невнятное, -- отозвалась Яна. Они все помолчали какое-то время. -- Мартин, что ты будешь делать с домом? -- Постараюсь продать. Я не смогу сюда больше приезжать, а бросать дом нехорошо. Лорейн, мама хотела, чтобы ты взяла ее машину, а Дэвид - инструменты отца и газонокосилку. Пожалуйста, придите и возьмите все остальное, что может пригодиться... Яну душили слезы, когда они наконец вошли в дом Жозефины уже поздно ночью. Теперь здесь пахло совсем иначе - затхлостью, плесенью, пылью. На столике лежала книга Джо, ее очки и тапочки, как будто сама хозяйка лишь вышла ненадолго. И лилии, те самые лилии в горшке, подаренные на Пасху. Белые цветы скукожились и издавали приторно-сладковатый запах. Никогда с тех самых пор Яна не покупала эти цветы... Во дворе скулила собака Леди, и они запустили ее сразу в дом. Часы с перезвоном почему-то перестали ходить. Яне было страшно. Всю ночь она не спала - чудились шаги и стоны. Подумать только, всего две недели назад все было иначе! Нет, голова разламывалась, и она решила подумать обо всем завтра... В последующие 12 дней Яна с помощью Лорейн освободила полностью дом от тонны вещей, а Мартин занимался оформлением наследственных бумаг и выставлением дома на продажу. Крышу повредила последняя буря, но страховка беспрепятственно оплатила ремонт. Яна обнаружила, что Джо ничего не выбрасывала десятилетиями. Это обычно свойственно людям, пережившим нищету. Яна наткнулась даже на блендер образца 50-го года, ни разу не использованный. В яшиках хранились все открытки и письма, присланые ей Яной, а также все ее подарки. От количества рождественских украшений и маленьких плюшевых медвежат все пришли в ужас.

-- Мартин, а давай, когда приедем домой, разберем наши кладовки и выкинем половину барахла... Я не хочу, чтобы кто-нибудь мучился, разбирая все это после нас, -- взмолилась Яна. Лорейн трудилась вместе с Яной как вол. Сотни пакетов они с Дэвидом свозили в магазин "Доброй воли" для раздачи малоимущим. Семья пастора баптистской церкви по соседству, с которой несколько лет дружила Джо, предложила выставить сувениры и часть игрушек на церковном дворе для распродажи во время местной ярмарки. Почти все моментально раскупили. Яна страдала от повышенной влажности на улице, но Лорейн заверила ее, что это еще ничего - вот летом вообще будет нечем дышать. Прибежала почтальонша Кэйла проведать, чем можно здесь поживиться. Она давно захаживала к Джо и Джону в качестве друга семьи. Узнав, что Яна и Мартин отвезли оставшиеся книги в библиотеку военного госпиталя, Кэйла схватилась за голову: "И вы их даже не пролистали? Там же могли быть спрятаны деньги!" Растерявшаяся Яна пропустила эту маленькую юркую женщину в дом. Бывалая Kэйла прошмыгнула в спальню проверить, не спрятаны ли деньги под матрасом или за картинами. Выпросив у Мартина кресла и лампы из библиотеки, почтальонша с мужем исчезли навсегда к неимоверной радости Лорейн. Ведь сколько историй приходилось выслушивать Яне в свое время о ревности и соперничестве Кэйлы и Лорейн. Жозефина, поссорившись с одной подругой, приближала к себе другую. Но теперь все эти страсти канули в лету, и лишь одна Лорейн показала себя настоящим другом дома. Она искренне скорбела - ведь ушли из жизни ее единственные друзья -- Джон и Жозефина. "Ты знаешь, Лорейн, меня всегда восторгал в Джо этот большой аппетит к жизни, коего мне самой всегда недоставало. Согласись, эта маленькая женщинка всегда получала от маленьких радостей большое удовольствие, не правда ли?" - поделилась Яна. Как и предчувствовала Джо в свое время, в ее дом потянулась вся деревня, как принято было говорить, "за пустячком, просто на память". Все удивлялись, насколько добротно старый Джон перестроил этот дом, по последнему слову архитектуры, даже где-то опережая ее. Одна из соседок купила диваны и кресла из гостиной, цену она назвала сама. Дом постепенно освобождался от вешей. Яне нравились баптисты - добродушные, простые люди. Дом почти сразу купила та же баптистская церковь для семьи пастора с восемью детьми. Жене пастора было не более 30 лет, и она постоянно рожала и вынашивала. Все семейство существовало на зарплату всего в 1000 долларов, поэтому в школу дети не ходили, а учились дома. Джо давно подружилась с ними и наверняка порадовалась бы, что в ее дом въедут эти очаровательные детки. Однажды жена пастора углядела обьявление на пиццерии "По вторникам дети едят бесплатно". Хозяин ресторанчика слегка пошатнулся, когда вошла мамочка со всем свои выводком, но, взяв себя в руки, радушно повел к столу... Мартин снизил цену, лишь бы дом перешел хорошим людям. Попросив у пастора разрешения воспользоваться его компьютером, Яна, в тишине этой церкви, напечатала Брику мэйл о том, что ей необходимо задержаться на несколько дней ввиду непредвиденных обстоятельств, извинившись при этом. Они распрощались с друзьями покойной и со ставшим почти родным Техасом. Яна успела там побывать семь раз. Накануне отьезда из Бонама Мартин повез жену на мессу в католическую церковь, как дань памяти его родителям. Праздновался День Матери, и по их щекам текли слезы... После церковной службы они еще раз прошлись вдоль любимого всеми озера. Яна наконец увидела те знаменитые техасские колокольчики, голубеющие в лугах. -- Ты знаешь, а я ведь только сейчас понял, что моя мать была гораздо сильнее отца... это была железная леди! -- И наверняка не очень счастливая: ведь ты как-то обмолвился, что Джо не хотела больше иметь детей от Джона? -- Да, она боялась, что он их забьет... Хотя и я всегда был недолюбленным в детстве, и это повлияло на всю мою жизнь. -- Хорошо, что у тебя хоть до 7 лет была бабушка... В тот вечер к дому подьехал длиннющий грузовик. Молодые грузчики вынесли и погрузили мебельный гарнитур из настоящего вишневого дерева, старинные часы, завещанные старым Джоном своему внуку, и несколько коробок с посудой. Мартин решил все это перевезти в Калифорнию. В доме оставался лишь холодильник на кухне для Лорейн и матрас в спальне Джо, на котором Яна с Мартином спали в последнюю ночь перед отьездом. Они долго смотрели семейные слайды на стареньком проекторе - какие же все когда-то были молодые и красивые... "Я навряд ли сумею сюда когда-либо вернуться... Быть может, только когда-нибудь навестим Лорейн по дороге в Мексику", -- тяжело вздохнул Мартин. С собой они увезли на самолете собаку Леди. Работница аэропорта сказала, что им повезло -- через пару дней провозить собак будет запрещено. Леди прекрасно прижилась в Калифорнии, вписавшись в дом наравне с котом Арчи и кошкой Мими. А вот уникальную собачью будку, мастерски построенную Джоном, Мартин в сутолоке сборов забыл погрузить на грузовик, о чем долго жалел: у Леди была бы своя гостиная и спальня.

* * *

Вернулась на работу Яна только в середине мая -- ее окружили сотрудницы с соболезнованиями. Всех особенно тронуло обстоятельство, что, навестив свекровь на Пасху, она через две недели полетела на похороны. В хранилище Тсакополуса вновь появились Доннелла с Таной. В первый день туда также влетели с приветствиями Летиция с Ритой, едва не задушив Яну в обьятиях. В библиотеке подул ветер благоприятных перемен в связи с приходом нового Dean* и директора - антрополога, профессора и доктора наук. До этого он работал в библиотеке на Гавайях. Всех залихорадило. Начались еженедельные совещания - встречи ассистентов библиотекарей с директором за круглым столом. Яну новая власть сразу насторожила - уж слишком сладко он подпевал всем вокруг. Вспомнила Гамлета: "Эта женщина слишком щедра на уверения". Народ начал открыто высказывать накопившиеся обиды: "...пора нарушить старую традицию устраивать фуршеты для библиотекарей отдельно от ассистентов, например, когда отмечают приход нового библиотекаря на работу... ассистенты должны иметь своего представителя на методическом совете администрации, состоящем только из библиотекарей во главе с директором и двумя его замами..." Директор всех внимательно и с пониманием выслушивал, произнося в конце красивые и обнадеживающие речи. "Да он просто прелесть!",-- соглашались многие. - "Не то что эта высокомерная Патти Ларсен."

* Dean - в ряде университетов руководитель и должностное лицо высокого уровня

Изменили даже сам процесс аттестации: теперь начальник отдавал сотрудникам черновик характеристики, который они имели право изучать в течение недели, а то и дольше, делая пометки и активно вмешиваясь в результаты. Брик сразу "перестроился", а Дик так и продолжал аттестовать по-старому: Доннеллу это не волновало. На этот раз Яна получила блестящую характеристику от Брика и похуже от Дика (не мог ей простить беседы с Доннеллой). В особую заслугу ей ставилось желание выполнять дополнительные задания в дальнейшем. Брик только спросил ее: "Яна, помнишь тогда, когда у тебя был очень тяжелый период в жизни, ты упомянула, что твоя прошлогодняя характеристика ухудшилась. Я просмотрел ее - что же ты хочешь? Один спрос может быть с человека, работающего в отделе только один год, и совсем другой - с более опытного работника..." Яна не стала спорить, поспешив на свежий воздух. Ведь он явно хотел выведать, о чем она говорила тогда с Доннеллой.

* * *

На длинный уикенд по случаю Дня pоминовения Яна с Мартинoм и Алексом уехали к океану. Как бы им всем хотелось жить у большой воды, наслаждаясь влажным воздухом, но цены на дома у побережья были непомерно высоки. Прогуливаясь по уютному городку Сан-Луис-Обиспо, Яна увидала вывеску на каменном домике "Библиотека". Повинуясь любопытству, приоткрыла дверь в предвкушении родного запаха книг. Вместо этого в нос ударил дух крепких алкогольных напитков, и румяные парни у стойки приветливо замахали ей рукой: "А ну, давай, заходи, не стесняйся!" Яна пулей вылетела оттуда. -- Мартин, как это они могли назвать ирландский паб - Библиотекой? Кощунство, да и только. ---Ты погоди, представь, что Алекс подрос и его весь день нет дома. Волнуясь, ты дозваниваешься до него по мобильнику. Tы где, негодник, спрашиваешь? - -- А я в библиотеке, занимаюсь весь день... Вскоре по аналогии подобное культурное заведение появилось и в Сакраменто, напротив университетского городка.

* * *

Подошло время поездки в Россию в конце июня. Яна дорабатывала последние дни в комплектовании, когда Доннелла с каменным лицом, позвала ее в свой кабинет. Потрясая в воздухе письмом, она спросила: -- Я по поводу этого. Ну так как, ты уходишь от нас или нет? В ее глазах светилась надежда, что "да, уходит от нас вместе со всеми проблемами." Но Яна ее разочаровала: -- Я действительно хотела тогда уйти, но поняла, что не могу себе этого позволить: мои расходы явно превышают доходы. Тем более атмосфера в серийных изменилась в лучшую сторону после нашего с вами разговора.

-- Как? Почему? -- Да все благодаря стеклянной стене вашего кабинета: ближайший приятель Брика моментально передал ему о нашей встрече, и после этого со мной стали разговаривать вполне по-человечески, используя небывалые до этого речевые обороты, как то: " спасибо, пожалуйста и будь добра". Такого начальница явно не ожидала и отпустила Яну с миром.

* * *

Поездка в Россию была одной из самых утомительных, напоминая непрерывную гонку с преодолением препятствий. За три недели они с Мартинoм обменяли Янин внутренний российский паспорт на документ нового образца, проставив особую печать в новый зарубежный паспорт, который Яна получила в консульстве города Сан-Франциско; заказали памятник на папину могилу; побегали с мамой по нотариусам, судам и адвокатам, дабы перевести квартиру на маму. Яна до сих пор не смогла избавиться от своих давних страхов перед всеми советскими учреждениями,-- ЖЭКами, ПИБами, милиции-прописки. Она видела, что после перестройки и всех последующих лет здесь ничего не изменилось. Нотариус Адмиралтейского района безнаказанно издевалась над стариками, ветеранами и блокадниками, вынуждая их ходить кругами за ненавистными справками и документами. Яна, сидевшая с мамой в очереди на прием к нотариусихе, услыхала крик, выходяшей из кабинета пожилой женщины: "Убийца! Что же ты с нами делаешь? Гореть тебе тысячу лет в огне..." Белыми ночами Яна сидела в папином кресле, разбирая его архив. Она чувствовала, как отрываются календарные листки ее жизни. В начале июля они с Мартином и мамой вместе проехались по Малому Золотому кольцу. Яна тогда наслаждалась каждым мгновением: родным сыроватым воздухом, русскими просторами, покосившимися избушками, монастырями. После этой поездки Мартин воспринимал Москву и Петербург как города, случайно затесавшиеся в матушку Русь, -- столь разительным был контраст уже между областью и городом. Повидалась Яна и с бывшими сослуживцами в библиотеке Консерватории. Она завершила все дела, перечисленные в прошлом году ee oтцом на листочке бумаги, где было: "повидать родную библиотеку". Яна подходила к Театральной площади, нагруженная сумками с десертами, поручив девочками самим закупить хорошей еды и вина. Нахлынули воспоминания: вот она шагает здесь с бывшим мужем и с его дочкой. Но главным был папа, его легкая худощавая фигура виделась повсюду. В горле стоял комок. Из-за отсутствия пропуска, Яне пришлось простоять минут 15 при входе у вахты, ожидая кого-либо из библиографического, чтобы ее провели наверх. Прячась за вахтой между дверьми и благодарная передышке, она старалась прогнать слезы и "надеть" веселое лицо... Пришло много народу ее повидать. Не было директора библиотеки -- в тот день ее квартиру обокрали. Вино текло рекой, но Яна не могла ни есть, ни пить, в основном, отвечая на распросы. Все прошло благополучно. В конце вечера кто-то выразил удивление, что она не хвалит Америку и не ругает Россию, как обычно делают эмигранты. Яна процитировала Маяковского: "Я в восторге от Нью-Йорка -города, Но кепчонку не сдерну с виска. У советских собственная гордость --На буржуев смотрим свысока"... Вы знаете, переехав в Штаты я, пожалуй как и все, была напичкана стереотипами и типично русским негативным отношением ко многим вещам в заграничной жизни. Я была уверена, что балет Мариинского театра самый лучший в мире, русский язык -- самый могучий и русская литература не имеет равных, голливудские кинофильмы - это дешевка и даже российское мороженое самое вкусное. Теперь мне стыдно за свои скорее провинциальные взгляды. Я стараюсь и могу благодаря жизни с Мартином, наслаждаться лучшим, что может предложить американская и российская культуры, и благодарна судьбе. Поверьте, проблемы и ужастики есть в каждой стране. Здесь, в России, впечатление об Америке складывается из общения с малоприятными личностями в консульствах, из надуманных, а порой бредовых материалов газет или дурацких кинофильмов, всей этой субкультуры, которая есть в каждой стране... Мы привыкли мыслить матрицами. Конечно, полно районов, где живет малообеспеченное население, наркоманы и прочие. Но мы в такие места стараемся не попадать. И вообще, скажите мне, уж мы то чем лучше? Пожалуй, только образованием, да и то оно разрушается...

-- А это правда, что в Америке все такие законопослушные? -- Могу сказать что там законы серьезно работают, и народ к ним относится с большим уважением, чем здесь. Дорогу переходят лишь на зеленый свет, и если видят обьявление, что то-то и то-то запрещается, -- обычно повинуются. -- А как твой английский? Наверняка в совершенстве овладела? -- Представьте - нет! Каждый день попадаются незнакомые слова, заставляющие уверовать в самое большое количество слов именно в английском, а не в русском... -- А со своими котами на каком языке разговариваешь? -- Мои звери - полиглоты, и поэтому выбираю язык под настроение... -- А у вас там путешествуют автостопом? -- Нет, ни в коем случае - давно уже боятся сесть в машину к незнакомцу, и наоборот... Провожали ее бывшие коллеги до дома всем гуртом. За день до отьезда Мартин, обезумевший от количества людей, заходивших в дом Яниной мамы, от телефоных звонков и свинцового неба над головой, умолил жену дать ему передышку. Они побежали в небольшой католический костел на 1-й Красноармейской, в который их впервые привел Янин отец в 2001 году, и просидели там час в абсолютной тишине...

* * *

Остаток лета Яна приходила в себя на работе. Она наслаждалась тишиной, так же как и Летиция, отдыхавшая от криков и беготни сынишки дома. Периодически бывать наедине с собой было необходимо Яне как воздух. На территории кампуса было пусто и лениво. И вообше, университет без студентов был гораздо более привлекателен. Все плавилось от 40-градусной жары. Стремясь избежать резкой смены температур, она просиживала весь рабочий день в помещении, кутаясь в жакет - прямо на нее с потолка поддувал кондиционер. Неожиданно зашла Доннелла и, усевшись рядом с Яной, любезно расспрашивала о ее делах, и о поездке на родину. Чувствовалась, что она ожидала каких-либо новостей об их взаимоотношениях с Б.Д., но Яна не затронула этой темы. Да и неподалеку находилась Летиция, навострившая уши. -- Я бы не смогла разрываться между двумя домами, как ты, -- искренне проговорила Янина начальница. В середине августа Мартин, Алекс и Яна собрались в традиционную поездку на озеро Тахо - одно из красивейших и глубоких пресных озер мира попрощаться с летом. Яна поведала Брику, что ее не будет три дня на следующей неделе. Моментально его щеки побагровели: -- А ты спросила меня, своего начальника, разрешу ли я тебе взять почти неделю отпуска? Почему ты ставишь меня в известность в последний момент? -- Потому что мы только сейчас надумали поехать. А когда же еще, как не летом, когда библиотека абсолютно пуста? И у меня скопились дни... Усилием воли Б.Д. подавил в себе гнев, хотя свидетелей у этого разговора не было, и он мог бы продолжить свои вопли. Может, сообразил, что позиция его выглядела щупловато.

Часть IV.