Под защитой камня

Глава 27

– Все в порядке, – сказала Эйла. – Просто здесь холодно. Нужно было одеться потеплее. – Волк, уже облазавший всю пещеру, прижимался к ее ногам. Она нагнулась, нащупала его голову и, опустившись на колени, обняла его.

– Да, здесь холодно, а ты беременна. И твои чувства обострены, – сказала Зеландони, догадываясь, что Эйла что-то скрывает. – Ты ведь уже знаешь о завтрашнем собрании?

– Да, Мартона сказала мне. Она пойдет со мной, раз уж я не знаю, где моя родная мать, – сказала Эйла.

– А ты хочешь, чтобы она пошла? – спросила Зеландони.

– О да. Я так благодарна ей за это предложение. Мне не хотелось быть единственной невестой, пришедшей без матери, – сказала Эйла. – А Мартона по крайней мере выступит в ее роли.

Верховная понимающе кивнула:

– Хорошо.

Люди пережили первое ошеломляющее чувство благоговейного страха, пробужденного новой пещерой, и начали потихоньку двигаться. Эйла заметила, как Джондалар целенаправленно вышагивает по большому залу, и улыбнулась. Она поняла, что он измеряет длину шагами, ей уже приходилось видеть его за подобными занятиями. Одной из мерок ему служила ширина сжатого кулака, другой – длина ладони. С помощью размаха рук он оценивал размеры помещений и обычно мерил расстояние шагами, придавая каждому шагу счетное слово. Она уже переняла у него такой способ измерений. Подняв факел, он заглянул в темный проем в дальнем конце зала, но не стал входить туда.

Несколько человек следили за его действиями. Тормаден, вождь Девятнадцатой Пещеры, разговаривал с Моризаном, юношей из Третьей Пещеры. Они оказались здесь единственными людьми, не принадлежавшими Девятой Пещере. Вилломар, Мартона и Фолара стояли рядом с Пролевой, Джохарраном, двумя его ближайшими советниками и их женами. Темноволосый Солабан и его светловолосая жена Рамара переговаривались с Рушемаром и Саловой, которая держала на боку малышку Марсолу. Эйла заметила, что с ними нет ни Джарадала, сына Пролевы, ни Робенана, сына Рамары, видимо, два приятеля отправились по своим важным делам в главный лагерь. Джоконол с улыбкой взглянул на Эйлу, когда она вместе с Зеландони и Волком направилась к ним. А чуть позже и Джондалар присоединился к их группе.

– По моим прикидкам, высота этого зала примерно равна утроенному росту высокого человека, – сказал он, – в ширину он примерно такой же или чуть больше, около шести моих больших шагов. Длина, вероятно, раза в три больше, примерно шестнадцать таких же шагов. Темная нижняя часть стен поднимается в среднем на такую высоту, – сказал он, держа ладонь на середине груди, – это примерно раз в пять больше длины моей ступни.

Джондалар научился отлично оценивать размеры. Его высота составляла шесть футов, шесть дюймов, а белые стены, начинавшиеся примерно от середины его груди, поднимались вверх к потолку, достигавшему девятнадцати футов в высоту. Максимальная ширина этого зала, посреди которого поблескивала вода, равнялась примерно двадцати двум футам, а длина – пятидесяти пяти футам. Здесь, конечно, не уместились бы все Зеландонии, прибывшие на Летний Сход, но для одной Пещеры, за исключением, возможно, Девятой, и уж тем более для служителей Матери места было более чем достаточно.

Джоконол прошелся по залу, с восторженной блуждающей улыбкой разглядывая стены и потолок. Он попал в свою стихию, мысли его витали в мире фантазий. Он чувствовал, что эти прекрасные белые поверхности скрывают нечто удивительное, и надо лишь выявить его. Он не спешил. Все подмеченные образы должны быть абсолютно правильными. У него уже появились кое-какие идеи, но все это нужно сначала обсудить с Верховной жрицей, а потом на совете жрецов, чтобы постичь сущность и соразмерность объемов и найти отпечаток иного мира, оставленный здесь Матерью. Она сама должна подсказать ему, что именно здесь сокрыто.

– Будем ли мы сейчас исследовать те два ответвления или вернемся позже, Тормаден? – спросил Джохарран. Ему хотелось пройти в глубину прямо сейчас, но он чувствовал, что решение должен принять вождь Пещеры, на территории которой находилось это подземелье.

– Я уверен, что люди Девятнадцатой Пещеры захотят посмотреть эту пещеру и обследовать ее глубины. Нашей Зеландони, вероятно, такая сложная задача не под силу, но я уверен, что ее Первый Ученик с удовольствием примет участие в таком исследовании. Волк является знаком его рода, и поскольку именно волк нашел эту пещеру, то он очень заинтересуется ею, – сказал Тормаден.

– Может, волк и побывал здесь, но если бы Эйла не проявила достаточно любопытства, чтобы выяснить, где он пропадал, то мы даже и не узнали бы, что он побывал здесь, – заметил Джохарран.

– Я уверена, что он заинтересуется в любом случае, – поддержала Тормадена Зеландони. – Впрочем, как и все мы, все Зеландонии. Нам открылось редкостное и священное место. Иной мир здесь ощущается очень сильно, я уверена, что все мы это почувствовали. Девятнадцатой Пещере очень повезло, что эта пещера находится рядом с их стоянкой, но я подозреваю, что это также означает, Тормаден, что вам придется теперь принимать у себя больше Зеландонии и даже людей из других племен, которые захотят совершить паломничество в это священное место, – сказала Верховная жрица. Она ясно дала понять, что ни одна из Пещер не может заявить свои права на владение такой святыней, даже если она находится на традиционно закрепленной за ними территории. Белый Зал принадлежит всем Детям Земли. А Девятнадцатой Пещере лишь доверят оберегать его.

– По-моему, здесь действительно необходимо все тщательно осмотреть, но нельзя делать это в спешке, – сказал Джоконол. – Сейчас мы узнали о ее существовании, и теперь она никуда не денется. Никому пока не известны ее размеры и глубины. Любое исследование нужно хорошенько организовать, а возможно, даже подождать призыва свыше.

Зеландони кивнула в ответ собственным мыслям. Она знала своего Первого Ученика лучше, чем он сам, и поняла, с чего вдруг упомянул о призыве свыше. Его не волновали дела Зеландони, но он стремился стать настоящим художником. И сейчас все его мечты были уже связаны с Белым Залом. Эта пещера поглотила все его внимание. Он хотел узнать ее, исследовать, быть призванным для этого, а более всего – открыть в ней красивые образы. Теперь он начнет изыскивать пути, чтобы перебраться в Девятнадцатую Пещеру и жить поближе к этой красоте, конечно, пока он даже не думал об этом, но такие мысли неизбежно придут к нему, поскольку все его надежды и мечты с этого момента будут витать в этой пещере.

Потом другие мысли вдруг пришли ей на ум: «А ведь Эйла знала это! С того самого момента, как увидела эту красоту, она поняла, что Белый Зал принадлежит Джоконолу. Именно поэтому она настаивала, чтобы он отправился сюда, даже если я не смогу. Она поняла, что для него это будет важнее, чем для кого-либо другого. Да, все-таки она Зеландони, осознает она это или нет, хочет того или не хочет. Старый Мамут понял это. Возможно, жрец тех людей, что вырастили ее, тот, кого она называет Мог-уром, тоже распознал ее дар. Она не сможет избежать судьбы, видимо, уготованной ей от рождения. И она заменит Джоконола, став моей ученицей. Но он правильно сказал, не надо торопить события. Пусть она создаст семью, родит ребенка, а уж потом можно будет заняться ее приобщением».

– Конечно, надо будет тщательно подготовиться к ее полному исследованию, но мне хотелось бы хоть немного заглянуть в тот задний коридор, – сказал Джондалар. – Ты не против, Тормаден? Несколько человек могут пройти туда и выяснить, куда он ведет.

– А остальным уже пора выбираться отсюда, – добавила Мартона. – Здесь довольно холодно, а теплой одежды никто не захватил. Лично я хочу сейчас взять факел и выйти на свежий воздух, хотя не сомневаюсь, что еще захочу сюда вернуться.

– Я тоже пойду, – сказала Зеландони, – да и Эйла давно замерзла.

– Нет, я уже согрелась, – возразила Эйла. – И мне хотелось бы взглянуть, что там дальше.

В результате Джондалар, Джохарран, Тормаден, Джоконол, Моризан и Эйла, то есть шесть человек – и, разумеется, Волк, – остались в пещере, чтобы пройти немного дальше в ее удивительные глубины.

Коридор, начинавшийся в дальнем конце Белого Зала, располагался почти напротив входного и уходил в глубину пещеры в том же направлении. Входное отверстие в эту осевую галерею напоминало довольно симметричный овал с заостренным нижним краем. Для Эйлы, которая не раз принимала роды и осматривала многих женщин, это отверстие показалось удивительным воплощением женского материнского органа. Ей невольно вспомнилась скругленная верхняя часть родового канала, который сужался в анальной области. Видимо, именно это имела в виду Зеландони, упомянув Чрево Матери, хотя, в общем-то, любая пещера считалась входом в Ее Чрево.

Войдя в этот коридор, исследователи сразу обнаружили, что он довольно узок и труден для продвижения, хотя в верхней его части белые стены слегка расходились и завершались высоким сводчатым потолком. Длина его была примерно такой же, как у входного коридора. В конце, стены расступились, оставив в середине каменный столб, который, казалось, подпирал потолок, но на самом деле он не доходил до пола более чем на двадцать дюймов. Коридор обходил справа этот большой каменный палец, потом резко заворачивал налево и через несколько футов заканчивался тупиком.

Около колонны пол ступенчато опускался фута на три, и этой нижний уровень сохранялся примерно на протяжении десяти футов. Это было практически единственное более или менее удобное место для того, чтобы постоять или посидеть. Улучив момент, Эйла присела, чтобы посмотреть на колонну под другим углом зрения. Она заметила, что под этим выросшим на потолке каменным пальцем легко можно что-то спрятать. И также обнаружила маленькую нишу в противоположной стене, напротив столба, в которой можно было бы хранить какие-то вещи. Она подумала, что в следующий раз захватит сюда какую-нибудь подстилку или просто охапку травы для утепления холодного пола.

Вернувшись в Белый Зал, исследователи посмотрели в сторону еще одного отверстия, находившегося немного правее, но за ним начинался низкий туннель, по которому можно было пролезть лишь ползком, и на дне его поблескивала вода. Было решено отложить его исследование до следующего раза.

Когда все направились к выходу из пещеры, Волк побежал вперед вместе с Джондаларом и двумя вождями, Джохарраном и Тормаденом. А Джоконол шел сзади рядом с Эйлой и остановил ее вопросом:

– Это ты попросила Зеландони пригласить меня?

– Я подумала, что ты непременно должен увидеть эту пещеру, вспомнив твои творения в галерее Родниковой Скалы, – сказала она, – или ее лучше назвать Вертепом Дони.

– Так же как и Родниковый Вертеп. Когда ей присвоят особое имя, то жрецы будут называть ее вертепом, но пока это просто пещера. Спасибо, что пригласила меня сюда, Эйла. Я никогда не видел более красивого зала. Просто потрясающе, – сказал Джоконол.

– Да, я тоже потрясена. Но интересно, как же эта пещера будет называться? Кто будет выбирать название? – спросила Эйла.

– Все произойдет само собой. Рассказывая о ней, люди начнут описывать ее особенности и чувства, которые она вызывает, и в итоге сложится общепринятое название. А как бы ты назвала ее, если бы стала рассказывать о ней кому-то? – спросил Джоконол.

– Ну, я не знаю точно, может, пещера с белым залом, – сказала Эйла.

– По-моему, что-то в этом роде и получится, по крайней мере таким будет одно из названий, но мы еще многого не знаем о ней, и, кроме того, Совет жрецов даст ей особое название, – заметил Джоконол.

Эйла и Джоконол последними покинули пещеру. После пещерного мрака, освещаемого лишь несколькими факелами, солнечные лучи казались просто ослепительными. Когда глаза привыкли к свету, она с удивлением увидела, что ее поджидает Мартона вместе с Джондаларом и Волком.

– Тормаден пригласил нас на ужин, – сказала Мартона. – Он поспешил вперед, чтобы предупредить своих о том, что пригласил нас. На самом деле он пригласил тебя, но потом попросил прийти меня и всю вашу исследовательскую группу. Включая и тебя, Джоконол. У остальных сейчас много других дел, большинство людей обычно очень заняты во время Летних Сходов.

– А почему бы нам всем вместе не пойти прямо в наш лагерь? – сказала Эйла. – У нас тоже готовится особая трапеза, а я еще даже палец о палец не ударила.

– Во-первых, если вождь принимающей Пещеры Летнего Схода приглашает кого-то на трапезу, то невежливо отказываться от такого приглашения без крайне уважительной причины.

– А с чего это он надумал пригласить меня?

– Ну не каждый же день, Эйла, люди находят подобные пещеры. Все мы очень взволнованны, – заметила Мартона. – И поскольку такая святыня находится на территории Девятнадцатой Пещеры, то статус ее хранителей явно повысится.

– А ты привлечешь к себе еще больше внимания, – вздохнул Джондалар.

– Внимания мне и так оказывают слишком много, – сказала она. – Я вовсе не хочу привлекать его. Я хочу лишь стать твоей женой, родить ребенка и жить как все остальные люди.

Джондалар улыбнулся и обнял ее за плечи.

– Потерпи немного, – сказал он. – Ты пока еще новенькая. Постепенно люди привыкнут к тебе и успокоятся.

– Что верно, то верно, интерес поутихнет, но ты же понимаешь, что никогда не будешь такой, как все остальные. Для начала все остальные не водят дружбу с парой лошадей и волком, – сказала Мартона, с усмешкой поглядывая на этого крупного хищника.

– Ты уверена, Мардена, что они знают о нашем приходе? – спросила пожилая женщина, осторожно переходя через мелкий ручей, бегущий к Реке.

– Она пригласила нас, мама. Она просила прийти и разделить с ними утреннюю трапезу. Правда ведь, Ланидар?

– Да, бабушка, она сама пригласила нас всех, – подтвердил мальчик.

– Почему они разбили лагерь так далеко? – спросила бабушка.

– Не знаю, мама. Почему бы тебе не спросить их самих об этом, когда мы придем, – сказала Мардена.

– Конечно, у них самая большая Пещера, и им требуется много места, – сказала женщина. – А большинство Пещер пришло пораньше и заняло более удобные места.

– Я думаю, они выбрали эту окраину из-за лошадей, – сказал Ланидар. – Их надо держать в специальном месте, чтобы люди не приняли их за обычных лошадей, на которых можно охотиться. Они могут стать легкой добычей, потому что не убегают от людей.

– Все только говорят о них, но нас не было здесь, когда они прибыли. Неужели эти лошади действительно позволяют кому-то сидеть на своих спинах? – спросила пожилая женщина. – И вообще, кому может прийти в голову залезть на спину лошади?

– Я пока не знаю, но не сомневаюсь, что кому-то пришло, – сказал Ланидар. – Эти лошади позволили мне погладить их. Я погладил жеребца, а кобыла подошла и тоже подставила мне свой бок. Они ели морковку из моих рук, из обеих рук. Она сказала, чтобы я покормил их одновременно, иначе они будут завидовать друг другу. Она сказала, что кобыла – мать этого жеребца и может приказать ему делать то, что она захочет.

Когда они подошли к лагерной стоянке и увидели множество людей, оживленно беседующих около вытянутого кухонного очага, Мардена замедлила шаги и озабоченно нахмурилась. Да, здесь и правда целая толпа. Может, она ошиблась, и их никто не ждет?

– А вот и вы наконец! Мы уже заждались вас.

Две женщины и мальчик обернулись на звук этого голоса и увидели высокую миловидную девушку.

– Вы, наверное, не помните меня. Я Фолара, дочь Мартоны.

– И верно, ты похожа на нее, – заметила пожилая женщина.

– По-моему, мне следует приветствовать вас по всей форме, поскольку я первая увидела вас. – Она протянула руки пожилой женщине. Мардена смотрела, как ее мать, сделав шаг вперед, взяла руки девушки в свои. – Я Фолара из Девятой Пещеры Зеландонии, Благословенная Дони, дочь Мартоны, бывшего вождя Девятой Пещеры Зеландонии, дочь очага Вилломара, Торгового Мастера Зеландонии, сестра Джохаррана, вождя Девятой Пещеры Зеландонии, сестра Джондалара, Кремневого Мастера, Вернувшегося Путешественника из Девятой Пещеры Зеландонии, который скоро станет мужем Эйлы из Девятой Пещеры Зеландонии. А у нее есть множество разных покровителей и родственных связей, но одно из них мне нравится больше всего – Подруга лошадей и Волка. Именем Дони, Великой Земной Матери, я приветствую вас в лагере Девятой Пещеры.

– Именем Дони, Великой Земной Матери, я приветствую тебя, Фолара из Девятой Пещеры Зеландонии. Я Денода из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии, мать Мардены из Девятнадцатой Пещеры и бабушка Ланидара из Девятнадцатой Пещеры, ранее жившая в очаге…

Денода продолжала перечислять свои родственные связи, а ее дочь подумала о том, что у Фолары много почтенных родственников. Она еще не выбрала себе мужа, интересно, какой у нее родовой знак? Ее мать, словно догадавшись о мыслях Мардены, в заключение спросила:

– А не был ли Вилломар, мужчина твоего очага, когда-то членом Девятнадцатой Пещеры? По-моему, у нас с ним одинаковый родовой знак. Мой знак – Бизон.

– Да, Вилломар тоже Бизон. Мама – Лошадь, и я тоже, разумеется, Лошадь.

Во время этого ритуального приветствия к ним подошли несколько человек. Эйла, выступив вперед, приветствовала Мардену и Ланидара, а потом Вилломар приветствовал Деноду от имени всей Девятой Пещеры. Имена и связи можно было бы перечислять целый день, если не сократить их до минимума. Он закончил перечисление и добавил:

– Я помню, тебя Денода. Ты дружила с моей старшей сестрой, верно?

– Верно, – улыбаясь, подтвердила она. – Ты встречаешься с ней иногда? С тех пор как она забралась в такую даль, я не видела ее много лет.

– Иногда я заглядываю в их Пещеру, когда прихожу на берега Великого Западного Океана, чтобы пополнить запасы соли. Она стала бабушкой. Ее дочь родила трех детей, как и сама бабушка. А жена ее сына родила мальчика.

Внимание Мардены привлекло какое-то движение у ног Эйлы.

– Ой, да здесь волк! – Она едва не вскрикнула от страха.

– Он не обидит тебя, мама, – попытался успокоить ее Ланидар. Ему не хотелось, чтобы она вдруг ушла, испугавшись этого зверя.

Склонившись, Эйла обняла Волка за шею.

– Да, он никого не обидит, я обещаю, – сказала она. Ей был понятен страх, отразившийся в глазах женщины.

Мартона вышла вперед и, уже значительно менее официально поздоровавшись с Денодой, добавила:

– Он живет с нами в одном доме и тоже любит знакомиться с людьми. Ты не хочешь познакомиться с нашим Волком, Денода? – Она заметила, что его появление скорее заинтересовало, чем испугало пожилую женщину. Взяв ее за руку, Мартона подвела ее к Эйле и Волку. – Эйла, может быть, ты познакомишь своего четвероногого приятеля с нашими гостями?

– У волков зоркие глаза, но они привыкли узнавать людей по запаху. Если ты позволишь ему обнюхать твою руку, то он будет долго помнить тебя. Таково его ритуальное приветствие, – пояснила Эйла. Женщина протянула руку и позволила Волку обнюхать ее. – Если ты хочешь приветствовать его, то он любит, когда ему почесывают загривок.

Открыв пасть и высунув на сторону язык, Волк взглянул на Деноду, когда она слегка погладила его по голове. Она улыбнулась ему.

– Какой теплый этот живой зверь, – с удивлением сказала она и повернулась к дочери. – Мардена, иди-ка сюда. Тебе тоже стоит познакомиться с ним. Редкому человеку удастся после встречи с волком уйти целым и невредимым, чтобы рассказать об этом.

– Неужели обязательно нужно с ним знакомиться? – напряженным голосом спросила Мардена.

Было очевидно, что она очень напугана, и Эйла поняла, что Волк чувствует это. Она внимательно следила за ним. Он не всегда быстро реагировал на проявление такого откровенного страха.

– Раз уж нам предложили познакомиться с ним, то отказываться невежливо, Мардена. И если ты не сделаешь этого, то тебе неловко будет приходить сюда в гости. Ты слишком испугана. Тебе вовсе не надо бояться этого волка. Посмотри, никто же не боится его, кроме тебя. Значит, и ты успокойся, – сказала Денода.

Мардена оглянулась и увидела, что на нее смотрит много людей. Она подумала, что тут, наверное, собралась вся Девятая Пещера, и никто из них, действительно, не проявлял страха. У нее возникло ощущение, будто она проходит какое-то испытание и ей будет стыдно посмотреть любому из них в глаза, если она не подойдет близко к этому зверю. Она перевела взгляд на сына, мальчика, к которому всегда испытывала смешанные чувства. Она любила его больше всего в жизни и в то же время стеснялась его; ее смущало, в сущности, то, что она родила такого ребенка.

– Смелей, мама, – сказал он. – Я уже познакомился с ним.

Наконец Мардена сделала пару робких шагов в сторону Волка.

Когда она подошла, Эйла взяла ее руку и, держа ее в своей, поднесла к волчьему носу. Она сама почти чувствовала запах ее страха, но женщина все-таки преодолела его и взглянула в глаза зверю. Эйла подумала, что Волк, вероятно, больше обнюхивал не руку Мардены, а ее собственную руку. Потом она положила руку женщины на голову Волка.

– Волчий мех в общем-то грубоват, но ты попробуй, какой он мягкий здесь, на голове, – сказала Эйла, отпуская ее руку.

Мардена подержала там руку еще мгновение и отдернула ее.

– Вот видишь, совсем не страшно, правда? – сказала Денода. – Ты любишь порой делать из мухи мамонта, Мардена.

– Пойдемте, выпьем горячего чаю, – предложила Мартона. – По случаю вашего прихода Эйла приготовила очень вкусный настой из смеси трав. А мы решили запечь мясо в земляной печи. Скоро уже надо будет доставать его.

Эйла шла рядом с Марденой и Ланидаром.

– Вам пришлось немало потрудиться ради такой утренней трапезы, – заметила Мардена. Она не привыкла к щедрым угощениям.

– У нас было много помощников, – сказала Эйла. – Когда я сообщила, что пригласила вас в гости, все решили, что самое время выкопать большую земляную печь. Ее все равно собирались копать, а тут как раз нашелся хороший повод. Я приготовила одно блюдо так, как меня научили еще в детстве. Советую попробовать тебе мясо тетерева, именно в него я вчера попала из копьеметалки, но если тебе не понравится его вкус, то не стесняйся и возьми что-нибудь другое. За время нашего Путешествия я узнала, что есть множество способов приготовления мяса, и у людей бывают самые разные вкусовые предпочтения.

– Я рада видеть тебя в Девятой Пещере, Мардена.

Великая Мать, ее приветствует сама Верховная жрица! Мардена еще ни разу не разговаривала с ней прежде, не считая тех случаев, когда все подхватывали слова Верховной жрицы во время ритуалов.

– Приветствую тебя, Верховная Зеландони, – ответила Мардена, испытывая легкое смущение от того, что разговаривает с этой величественной женщиной, сидящей на высоком стуле. Подобным стулом она пользовалась в Доме Жрецов, но этот оставили здесь на тот случай, если она захочет провести время в лагере своей Пещеры.

– И я рада видеть также тебя, Ланидар, – сказала Верховная. Мардена впервые слышала, чтобы голос этой могущественной женщины был таким теплым и сердечным. – Хотя, насколько я поняла, ты уже заходил вчера в наш лагерь.

– Да, Эйла показала мне лошадей.

– Она говорит, что ты умеешь очень хорошо свистеть, – сказала Зеландони.

– Она научила меня изображать трели некоторых птиц.

– И ты можешь продемонстрировать мне свое умение?

– Если хочешь. Я уже умею немного подражать луговому жаворонку, – сказал он и издал красивую переливчатую трель. Все оглянулись и посмотрели на него, даже его мать и бабушка.

– Да ты просто мастерски свистишь, парень, – сказал Джондалар, широко улыбаясь подростку. – Ты изобразил жаворонка почти так же хорошо, как Эйла.

– У нас все готово, – позвала Пролева. – Начинаем утреннюю трапезу.

Сначала Эйла подвела трех гостей к стопке костяных и деревянных тарелок и посоветовала им попробовать всего понемножку. Обычно каждое жилище завтракало отдельно, но сегодня наготовили столько еды, что можно было не только устроить общую трапезу для всей Пещеры, но еще и накормить всех гостей и родственников. Несколько раз за время Летнего Схода племя Зеландонии обычно устраивало общие праздничные трапезы, но этому обычно предшествовала огромная подготовка. Одна из таких трапез состоится по случаю Брачного ритуала.

Закончив с едой, люди начали расходиться по своим делам, но большинство из них перед уходом немного пообщались с гостями. Мардену смущало такое всеобщее внимание, и в то же время у нее как-то потеплело на сердце. Она даже не помнила, чтобы с ней обращались так хорошо. Пролева перемолвилась с Марденой и Денодой парой слов, а потом повернулась к Эйле.

– Мы все уберем здесь, Эйла. По-моему, ты хотела о чем-то поговорить с Марденой.

– Да. Для начала я хотела предложит ей, Ланидару и Деноде, если они захотят, небольшую прогулку.

– Куда мы пойдем? – с легким беспокойством спросила Мардена.

– Взглянуть на лошадей, – ответила Эйла.

– Можно я тоже пойду с вами? – спросила Фолара. – Если нельзя, то ты не стесняйся, скажи, но я уже соскучилась по ним.

Эйла улыбнулась.

– Конечно, можно, – сказала она. Возможно, будет даже легче добиться согласия Мардены на то, чтобы Ланидар присматривал за лошадьми, если она увидит, как дружелюбно они относятся к знакомым людям. Поискав мальчика глазами, она заметила, что он сидит с Ланогой и ее младшей сестрой, и они, видимо, спокойно беседуют. Рядом с ними сидел еще и двухгодовалый сын Тремеды.

Когда они пошли в их сторону, Мардена спросила:

– Чья эта девочка? Или она уже женщина? Похоже, ей еще рановато иметь детей в таком возрасте.

– Наверняка рановато. Она еще даже не прошла ритуала Первой Радости, – сказала Эйла. – На руках у нее сестра, а рядом двухгодовалый брат, но поскольку о детях надо кому-то заботиться, Ланога заменяет им мать.

– Не поняла, – удивилась Мардена.

– Ведь ты, наверное, слышала о Ларамаре? Он славится своей березовицей, – вставила Фолара.

– Да, – ответила Мардена.

– Кто ж о нем не слышал, – хмыкнула Денода.

– Тогда, может, вы слышали и о его жене, Тремеде. Она только и делает, что пьёт его березовицу, рожает детей да бросает их на произвол судьбы, – сказала Фолара с откровенной насмешкой.

– Или просто не может, – задумчиво произнесла Эйла. – Не может удержаться от того, чтобы не пить березовицу.

– И Ларамар часто выпивает, он такой же безответственный. Его даже не волнует, что происходит с детьми его очага, – раздраженно бросила Фолара. – Только благодаря Эйле мы узнали, что у Тремеды пропало молоко и Ланога кормит малышку одними вареными кореньями – это было единственное, что она умела делать. Эйла уговорила нескольких кормящих матерей поделиться молоком с Лоралой, но о ней по-прежнему заботится лишь одна Ланога, как, впрочем, и об остальных детях Тремеды. Эйла научила ее готовить разную детскую еду, и вдобавок Ланога сама относит Лоралу к кормящим матерям. Она просто удивительная девочка и могла бы стать вскоре замечательной женой и матерью, только неизвестно, удастся ли ей найти мужа. Ларамар и Тремеда имеют самый низкий статус в нашей Пещере. Кто захочет породниться с дочерью такого очага?

Мардена и Денода удивленно присматривались к словоохотливой девушке. Большинство людей любят посплетничать, но никто обычно не говорит так откровенно о тех, кто является обузой для Пещеры. Статус Деноды понизился, когда ее дочь родила Ланидара, и мужчина ее очага разрезал брачный узел. Статус их семьи был не самым низким, но, прямо скажем, далеко не высоким. Их Пещера, однако, была значительно меньше. А уж если семья занимает самый низкий статус в такой большой Пещере, то это действительно плохо. «Но даже если бы у нас был самый высокий статус, – размышляла Денода, – то Ланидару все равно было бы трудно найти себе пару из-за его увечья».

– Ланидар, ты пойдешь с нами смотреть лошадей? – спросила Эйла, когда они подошли к детям. – Ты тоже можешь присоединиться к нам, Ланога.

– Нет, я не могу. Скоро настанет черед Стелоны кормить Лоралу, она еще голодная. Мне не хотелось до кормления давать ей другую еду.

– Ничего, ты еще сходишь с нами в другой раз, – ласково улыбаясь девочке, сказала Эйла. – Ты готов, Ланидар?

– Да, – сказал он и добавил, повернувшись к девочке: – Мне надо идти, Ланога. – Она робко улыбнулась ему, и он тоже ответил ей улыбкой.

Проходя мимо своего жилища, Эйла сказала:

– Ланидар, принеси, пожалуйста, вон ту миску. Я положила туда угощение для лошадей, немного моркови и зерна. – Он побежал выполнять ее поручение.

Она заметила, что он несет миску на правом боку, поддерживая ее недоразвитой рукой, и ей вдруг вспомнилось, что Креб также нес чашу с растертой красной охрой, прижимая ее к боку ампутированной до локтя рукой, когда проводил обряд, во время которого ее сыну дали имя и приняли его в члены Клана. Она улыбнулась своим воспоминаниям, но в глазах ее отразилась боль. Мардена с удивлением подметила выражение ее лица. Денода тоже обратила на него внимание и не побоялась упомянуть об этом.

– Ты посмотрела на Ланидара с такой грустной улыбкой, – сказала она.

– Он напоминает мне одного моего давнего знакомого, – сказала Эйла. – Мужчину, который потерял нижнюю часть руки. В детстве на него напал пещерный медведь. Его бабушка была целительницей, и ей пришлось отрезать ему руку до локтя, чтобы спасти ему жизнь.

– Надо же, какой кошмарный случай! – сказала Денода.

– Верно, кошмарный. После той схватки с медведем он также ослеп на один глаз и остался хромым на всю жизнь. С тех пор он ходил с палочкой.

– Бедный мальчик. О нем, наверное, пришлось кому-то заботиться всю жизнь.

– Нет, – возразила Эйла. – Он стал гордостью своего племени.

– Как же это ему удалось? Чем он мог заниматься?

– Он стал главным Мог-уром – по-нашему, Верховным жрецом. Он и его сестра позаботились обо мне, когда моя родная семья погибла. Он был мужчиной моего очага, и я его очень любила, – сказала Эйла.

Мардена смотрела на нее, разинув рот и широко раскрыв глаза. Она с трудом верила этой женщине, но с другой стороны, зачем ей говорить неправду?

Слушая Эйлу, Денода особо отметила ее странное произношение, но эта история помогла ей понять, почему эта женщина привязалась к Ланидару. После Брачного ритуала Эйла войдет в семью очень влиятельных людей, и если захочет, то сможет во многом помочь ему. Возможно, эта женщина станет настоящим подарком судьбы для мальчика.

Ланидар тоже прислушивался к их разговору. «Может, я смогу научиться охотиться, – думал он, – несмотря на то, что у меня всего одна здоровая рука. И может, я тоже все-таки научусь чему-то полезному, кроме сбора ягод».

Компания подошла к сооружению, похожему на охотничий загон, правда, не слишком-то прочный на вид. Его построили из длинных тонких веток ольхи и ивы, связанных вместе и закрепленных на довольно крепких кольях, забитых в землю. Уже подсохшие листья веток прикрывали щели этой изгороди. Если бы стадо бизонов или, к примеру, даже один бык с длинными темными рогами – шести футов и шести дюймов в холке – попытался прорваться через такое ограждение, то оно бы не устояло. И лошади тоже могли бы, вероятно, сломать ее, если бы захотели.

– Ты помнишь, Ланидар, каким свистом надо подзывать Удальца? – спросила Эйла.

– По-моему, помню.

– Попробуй свистнуть ему, а мы посмотрим, придет ли он, – предложила она.

Мальчик издал громкий призывный свист. Почти сразу две лошади, кобыла и молодой жеребец, появились из-за деревьев, стоявших на берегу ручья, и рысью поскакали в их сторону. Остановившись около изгороди, они смотрели на приближающихся людей. Уинни возбужденно пофыркивала, а Удалец издал радостное ржание. Эйла ответила им тем особым ржанием, которое изначально служило именем ее кобыле, и обе лошади откликнулись на него.

– Она умеет подражать голосу лошади, – сказала Мардена.

– Я же говорил тебе, что умеет, мама, – сказал Ланидар.

Бежавший впереди Волк с легкостью пролез под калиткой загона. Он уселся перед кобылой, а она нагнула к нему голову, словно здоровалась с ним. Потом Волк перебежал к жеребцу, улегся мордой на траву, вытянув передние лапы, он помахивал в воздухе хвостом и повизгивал, явно предлагая Удальцу поиграть с ним. Жеребец тихонько заржал в ответ, а потом они потерлись носами. С улыбкой глядя на эту парочку, Эйла вошла в загон. Она обняла за шею кобылу и, обернувшись, похлопала по спине Удальца, который уже подталкивал ее носом, тоже требуя внимания.

– Я надеюсь, вам больше нравится этот загон, чем постоянные недоуздки и веревки. Мне хотелось бы разрешить вам бегать свободно, но пока вокруг слишком много незнакомых охотников. Я привела к вам гостей, и сегодня вам надо постараться быть как можно более общительными и ласковыми. Мне нужно, чтобы мальчик, который позвал вас свистом, присматривал иногда за вами вместо меня, но мать его очень беспокоится, как бы чего не случилось, – сказала Эйла на языке, изобретенном ею для общения с животными еще в те времена, когда она жила в своей долине.

Он включал в себя отдельные звуки и жесты Клана, незамысловатые словечки, которыми она общалась только со своим маленьким сыном, и определенные звукоподражания разным животным, включая лошадиное ржание и фырканье. Только ей было ведомо, что все это означает, но она постоянно пользовалась изобретенным ею языком, общаясь с лошадьми. Вряд ли они полностью понимали ее, хотя некоторые ее звуки и жесты имели для них особое значение как сигналы или команды, но они точно знали, что таким способом она общается с ними, и, казалось, очень внимательно слушали и смотрели на нее.

– Что это она делает? – спросила Мардена Фолару.

– Разговаривает с лошадьми, – сказала девушка. – Она часто так общается с ними.

– А что она говорит им? – поинтересовалась Мардена.

– Ты можешь сама спросить ее, – сказал Фолара.

– А они ее понимают? Я, например, ничегошеньки не поняла, – сказала Денода.

– Не знаю, но, похоже, они ее слушают, – заметила Фолара.

Стоявший около изгороди Ланидар пристально наблюдал за действиями Эйлы. «Она и правда по-дружески общается с ними, даже как с родными, на самом деле, – подумал он, – и они относятся к ней так же». Но мальчик удивился, откуда здесь появился загон. Еще вчера ведь ничего не было.

Закончив общаться с лошадьми, Эйла повернулась к людям, и Ланидар спросил ее:

– А откуда взялся загон? Его не было здесь вчера.

Эйла улыбнулась.

– Вчера вечером его построили общими усилиями, здесь потрудилось много людей, – объяснила она.

Отведав угощения в лагере Девятнадцатой Пещеры, Эйла вернулась домой и после охотничьего собрания упомянула Джохаррану о том, что хотела бы построить загон для лошадей, объяснив причины такого желания. Джохарран залез на стул Зеландони и рассказал всем о том, что Эйла хочет огородить безопасное место для лошадей. Большинство людей еще не разошлись после собрания и тихо беседовали с друзьями из Девятой Пещеры. В ходе стихийного совещания быстро обсудили размеры и крепость ограждения. И вскоре большая толпа повалила на луг и начала строить загон. Людям из других Пещер любопытно было посмотреть на этих животных, а большинству обитателей Девятой Пещеры совсем не хотелось, чтобы этих лошадей случайно убили или ранили. Они стали приятной новинкой, добавлявшей почета и известности их Пещере.

Эйла была так признательна всем, что даже не знала, что сказать. Она поблагодарила их, но считала, что этого недостаточно, и чувствовала себя в долгу перед Зеландонии, который не знала, как оплатить. Общая работа способствует более тесному общению, и она пришла к выводу, что стала лучше понимать этих людей. Джохарран упомянул, что хочет подключить лошадей к предстоящей охоте. Эйла и Джондалар проехались на лошадях, показав, как они хорошо слушаются их, что сделало предложение Джохаррана более приемлемым. Обычно на следующий день после успешной охоты устраивали Брачный ритуал, но поскольку Даланар и Ланзадонии пока не прибыли, было решено подождать их немного, хотя некоторые с большим нетерпением ждали этого празднества.

Эйла накинула недоуздки на лошадей и вывела их из загона через калитку, придуманную Тормаденом из Девятнадцатой Пещеры. Он выкопал яму рядом с одним из опорных столбов и установил в нее столбик, к которому на веревочных петлях приделал калитку. Эйла почувствовала, что у нее налаживаются хорошие отношения с Девятнадцатой Пещерой. Увидев приближающихся лошадей, Мардена быстро отступила назад. Вблизи они выглядели такими большими. Но Фолара тут же заняла ее место.

– Мне все никак не удается вдоволь побыть с ними, – сказала она, поглаживая морду Уинни. – Все мы были жутко заняты после бизоньей охоты, тут тебе и похороны Шевонара, и подготовка к походу на Летний Сход. Эйла, ты как-то сказала, что разрешишь мне прокатиться на лошади.

– Хочешь попробовать прямо сейчас? – сказала Эйла.

– А можно? – радостно сверкнув глазами, спросила девушка.

– Подожди только, пока я достану для Уинни попону, – сказала Эйла. – Может, вы с Ланидаром угостите их чем-нибудь, пока я все подготовлю. У него в миске есть их любимые лакомства.

– Даже не знаю, стоит ли Ланидару подходить к ним так близко, – опасливо сказала Мардена.

– Да он уж подошел, Мардена, – заметила Денода.

– Но ведь…

– Мама, я уже кормил их вчера. Они знают меня, и ты же видишь, что они также знают и Фолару, – сказал Ланидар.

– Они никого не обидят, – сказала Эйла, – да и я буду тут поблизости.

Она махнула рукой в сторону своеобразного каменного сооружения, высившегося у калитки. Такую своеобразную дорожную пирамиду построила Смелая. Убрав лишь пару камней, Эйла сунула руку в образовавшееся отверстие, где было достаточно места для хранения некоторых вещей типа ездовой кожаной попоны. Частично перекрывающиеся камни защищали внутреннее пространство от дождя. Вождь Одиннадцатой Пещеры показала Эйле, как нужно укладывать их обратно, чтобы вещи оставались сухими в любую погоду. Подобные пирамиды встречались на наиболее часто используемых дорогах, в них хранили на случай костровые наборы и обычно еще теплые накидки. В другие пирамиды прятали сушеную еду. Иногда еду складывали вместе с вещами, но пищевые пирамиды чаще подвергались разграблению: медведи, росомахи и барсуки – самые частые грабители – портили и разбрасывали все вещи.

Подойдя к пирамиде, Эйла незаметно оглянулась назад. Фолара и Ланидар позволили этим большим травоядным брать еду прямо с ладоней, Мардена стояла поодаль, явно нервничая, а Денода спокойно наблюдала за ними. Вернувшись, Эйла тщательно привязала попону на спину Уинни. Потом подвела кобылу к крупному валуну:

– Фолара, вставай на камень, забирайся к ней на спину и попытайся найти удобное положение. Ты можешь держаться руками за ее гриву. Я подержу Уинни, чтобы она стояла спокойно, – сказала Эйла.

Фолара чувствовала себя неуклюжей, особенно вспоминая, как легко Эйла взлетает на лошадь, но ей удалось залезть на лошадиную спину, потом она устроилась поудобнее и улыбнулась.

– Я сижу на спине лошади! – воскликнула она с оттенком гордости.

Эйла заметила, что Ланидар завистливо смотрит на девушку. Пока рано, подумала Эйла. Нельзя слишком сильно тревожить его мать.

– Ты готова? – спросила она.

– Да, вроде бы да, – сказала Фолара.

– Тогда просто сиди спокойно, можешь для надежности держаться за ее гриву, но не обязательно, – сказала Эйла и повела Уинни на прогулку, держа ее за поводок, хотя знала, что кобыла и сама пошла бы за ней.

Поначалу Фолара держалась за лошадиную гриву и сидела в напряженной позе, но постепенно напряжение уменьшилось, она начала привыкать к походке лошади, ее поза стала более раскованной и свободно. Потом она отпустила гриву.

– Хочешь попробовать прокатиться самостоятельно? Я отдам тебе поводок.

– Думаешь, я смогу?

– Попробуй, а если захочешь слезть, то просто крикни мне. Если захочешь проехаться побыстрее, нагнись вперед, – пояснила Эйла, – можешь даже обнять ее за шею. А чтобы она замедлила шаг, отклонись назад и сядь прямо.

– Хорошо. Я думаю, можно попробовать, – взволнованно сказала Фолара.

Мардена в полнейшем оцепенении смотрела, как Эйла отдала девушке поводок.

– Вперед, Уинни, – сказала она, велев кобыле идти медленным шагом.

Лошадь пошла по лугу. Ей приходилось возить на спине других людей, и она знала, что их надо возить медленно, особенно поначалу. Когда Фолара подалась вперед, Уинни слегка прибавила шаг. Девушка склонилась ниже, и Уинни перешла на рысь. У нее был изумительно ровный бег, но Фолара не ожидала, что при ускорении она начнет сильнее подскакивать. Она быстро отклонилась назад, и Уинни перешла на шаг. Когда они отъехали довольно далеко, Эйла свистнула, призывая Уинни к себе. Фолара осмелела и вновь подалась вперед, на сей раз она уже позволила лошади рысцой добежать до загона. Эйла подвела кобылу к камню и подержала ее, пока Фолара спускалась на землю.

– Как здорово! – воскликнула новоявленная наездница, ее лицо раскраснелось от волнения.

Ланидар невольно улыбнулся, глядя на счастливую девушку.

– Видишь, мама, – сказал мальчик. – Можно ездить на спинах этих лошадей.

– Эйла, а может, ты покажешь Мардене и Деноде, на что действительно способны эти лошади?

Кивнув, Эйла легко вспрыгнула на спину кобылы, быстрой рысью направила ее к центру луга, а Удалец и Волк последовали за ними. Пустив Уинни галопом, Эйла стремительно проскакала по лугу, сделала большой круг и вернулась к зрителям. Дав лошади сигнал замедлить шаг, она спрыгнула на землю. Обе женщины и мальчик изумленно таращили глаза.

– Да, теперь понятно, почему люди хотят проехаться на лошади, – сказала Денода. – Будь я помоложе, то, глядишь, и сама попыталась бы.

– Почему лошади так хорошо слушаются тебя? – спросила Мардена. – Это какая-то магия?

– Нет никакой магии, Мардена. Любой может приручить их, нужно только время и желание.

– А как тебе пришло в голову залезть на спину лошади? И вообще, откуда она у тебя взялась? – спросила Денода.

– Я убила мать Уинни, чтобы сделать запасы мяса, а потом обнаружила ее осиротевшую маленькую кобылку, – начала Эйла. – Когда за ней погнались гиены, я невольно прогнала их – мне не нравятся эти падальщики, – а потом поняла, что мне, наверное, придется теперь позаботиться об этой сироте. – Она рассказала, как спасла кобылку от гиен и вырастила ее, и в итоге они очень хорошо научились понимать друг друга. – Как-то раз я забралась к ней на спину, и когда она пошла вперед, то я постаралась не упасть. Это было единственное, что я могла. Когда она наконец замедлила шаг и остановилась, я сама не могла поверить в то, что сделала. Это было подобно полету – с ветром в лицо. Не удержавшись, я попробовала еще раз, и хотя сначала я не знала, как управлять ею, понемногу она научилась понимать мои желания. Она идет, куда я хочу, потому что сама этого хочет. Она мой друг, и, по-моему, ей приятно, когда я езжу на ней.

– И все-таки это как-то очень странно. Неужели никто не возражал? – спросила Мардена.

– Возражать было некому. Тогда я жила одна, – сказала Эйла.

– Мне было бы страшно жить одной, без людей, – сказала Мардена. Ее раздирало любопытство, и ей хотелось задать много вопросов, но прежде, чем ей удалось вымолвить слово, они услышали приветливый крик и, оглянувшись, увидели Джондалара.

– Вот вы где! – сказал он. – Прибыли Даланар и Ланзадонии.

– Замечательно! – сказала Фолара. – Я так по ним соскучилась.

Эйла радостно улыбнулась.

– Я тоже не могла их дождаться. – Она повернулась к гостям. – Нам придется вернуться обратно в лагерь. Прибыл мужчина очага Джондалара, как раз вовремя, чтобы успеть на наш Брачный ритуал.

– Все понятно, – сказала Мардена. – Нам пора уходить.

– Но прежде чем уйти, Мардена, – возразила ей Денода, – мне надо бы приветствовать Даланара. Мы с ним знакомы.

– Конечно, надо, – сказала Джондалар. – Я уверен, он будет рад повидаться с тобой.

– И до того как вы уйдете, Мардена, я хотела спросить тебя, разрешишь ли ты Ланидару присматривать за лошадьми, когда у меня не будет времени? – сказала Эйла. – Ему просто нужно будет убедиться, что с ними все в порядке, и позвать меня, если он заметит неладное. Это очень важное дело. И мне будет гораздо спокойнее, если не придется тревожиться за них.

Оглянувшись, они увидели, как мальчик поглаживает Удальца и кормит его морковью.

– По-моему, ты убедилась, что они не обидят его, – сказала Эйла.

– Хорошо, пусть присматривает, – сказала Мардена.

– О, мама, спасибо! – с сияющей улыбкой воскликнул Ланидар. Мардене еще не приходилось видеть сына таким довольным и счастливым.