Подари мне поцелуй

3

Эдам вернулся в свой офис в отличном настроении. Он давно так здорово не проводил обеденное время. Ингрид, как всегда, сыпала шуточками и сама же первая над ними смеялась. Но вот Дайан была задумчива и молчалива. Эдам всеми силами старался развеселить ее или хотя бы заставить произносить более длинные фразы, чем «да, конечно».

Он видел, что о его влюбленности в Дайан Сегер известно всем, кроме самой Дайан. Но Эдам никак не мог решиться заговорить с ней о своих чувствах. Он прекрасно понимал, что его скорее всего ждет вежливый отказ. Поэтому он немало времени тратил на то, чтобы заставить Дайан хотя бы узнавать его на улице. Но она до сих пор видела в нем просто хорошего знакомого, даже не близкого друга. А Эдаму так хотелось, чтобы со всеми своими бедами и проблемами Дайан обращалась именно к нему! Тем более что они работали в одной сфере, а значит, вполне могли давать друг другу полезные советы.

Эдам понимал, что Дайан слишком сильная женщина, чтобы взваливать свои проблемы на чужие плечи. Да и не в ее характере было плакаться кому-нибудь в жилетку. Она слишком привыкла добиваться всего сама. Эдам иногда сожалел, что у его милой Дайан железный характер, но он понимал, что полюбил эту женщину именно потому, что она такая.

Он давно мечтал, что когда-нибудь встретит, как он любил говорить друзьям, «настоящую женщину». Мягкую и скромную, но со стальным стержнем внутри. Такая женщина была, ее звали Дайан Сегер.

Эдам глубоко вздохнул, пытаясь прогнать несбыточные мечты о той единственной, которую готов был любить всю жизнь. Эдам прекрасно знал, что лучшее лекарство от грустных мыслей — работа, и теперь стремился погрузиться в нее с головой. Он потянулся к телефонному аппарату, намереваясь позвонить Итену Колфилду и договориться с ним о встрече.

Колфилд взял трубку только с шестого гудка, когда Эдам уже потерял всякую надежду дозвониться и собирался отсоединиться.

— Привет, Итен, это я, Эдам.

— О, замечательно, нам как раз нужно поговорить! Я уже утвердил актерский состав для нашей постановки. У меня появились некоторые задумки, я хотел бы обсудить их с тобой.

— Отлично, Итен, я как раз сегодня собирался зайти к тебе, пригласить пообедать со мною. Но угадай, кого я встретил по дороге!

— Неужели Мэрилин Монро? — несколько неуклюже попытался пошутить Итен.

— Нет, во-первых, она никогда не была в Нью-Йорке, а, во-вторых, ей нечего делать в стенах «Театра Эдвина Бута», тем более что Калифорния находится слишком далеко от нашего штата. Попробуй еще раз!

— Это кто-то из наших денежных мешков?

— Нет, ты вновь промазал!

— Хорошо, я сдаюсь!

— Я встретил двух очаровательнейших актрис «Театра Эдвина Бута» — мисс Ингрид Хенсон и мисс Дайан Сегер.

— Об Ингрид мог бы и не трудиться мне рассказывать, — хмуро пробурчал Колфилд.

— Вы все еще на ножах?

— А как ты думаешь, с ней вообще-то можно поладить?

— Например, у меня отлично получается. Я считаю, что она вообще единственный смелый человек в твоей труппе.

— Это потому что в лицо говорит мне гадости? — обиделся Колфилд.

Эдам хмыкнул.

— Должен же кто-то иногда напоминать тебе, что ты не божество.

— Она делает это слишком часто и слишком резко. Как только ее дядюшка склеит ласты, ноги мисс Хенсон в театре не будет!

— Зря ты так, Итен. Она неплохая актриса. Я бы даже осмелился сказать, что хорошая. Ей, конечно, далеко до Дайан, но все же она получше многих в твоем театре. Вот, например, зачем ты принял в труппу эту пышногрудую блондиночку? Она же ничего не может и, боюсь, уже никогда ничему не научится. Я не пойму, Итен, тебя что, подводит твой знаменитый режиссерский нюх?

— Эдам, я считаю, что мисс Элиас весьма перспективная актриса и…

— Не надо вешать мне на уши лапшу! — резко прервал его Эдам. — Я тоже не первый год в этом бизнесе и хорошо знаю свою задачу — сделать так, чтобы спектакль потом принес прибыль. Так вот, милый друг, эта твоя мисс Элиас может приносить прибыль, но только в порнографических фильмах. Извини, что я так резок, но должен же кто-то тебе это сказать! Весь Нью-Йорк гудит уже несколько недель, буквально с первого дня, когда ты потребовал, чтобы эту крошку приняли в труппу. Итен, так нельзя!

— Эдам, давай ты не будешь указывать мне, каких актеров я должен подбирать! — раздраженно ответил Колфилд.

— Извини, если я тебя обидел, но все же мисс Элиас…

— Эдам, она будет играть Офелию.

— Да? Так вот, мисс Элиас… Подожди-ка! Что ты только что сказал?!

— Я сказал, что взял Сюзанну на роль Офелии.

— Надеюсь, дублершей?

— Нет, в основной состав.

— Значит, так, Итен. Ты сейчас сидишь у себя в кабинете, никуда не выходишь и ждешь меня. Я приеду через двадцать минут, и тогда мы решим вопрос о том, кто будет играть эту роль.

— Эдам, я все уже решил. Не трать свое драгоценное время в бессмысленных попытках меня переубедить.

— Я сказал — через двадцать минут! И не дай Бог, если тебя не будет.

Эдам в раздражении бросил трубку на рычаг. Он не мог понять, почему Колфилд, очень талантливый режиссер, которого даже самые суровые критики готовы были носить на руках, позволяет себе такие выходки. Мисс Элиас безусловно провалит пьесу, даже если остальные актеры будут играть бесподобно. Нет, определенно, Итен сошел с ума!

У театральной общественности Нью-Йорка не было ни малейшего сомнения, что роль Офелии получит Дайан Сегер, как самая талантливая актриса штата, да и, наверное, всей страны. И вот теперь Итен Колфилд преподнес всем такой сюрприз. Молоденькая пустышка, из тех, что тучами вьются вокруг прославленных режиссеров, фотографов, модельеров, пытаясь попасть на глянцевые обложки модных журналов, заняла место самой Дайан Сегер! Вот это скандал!

Эдам был совершенно уверен, что, назначив мисс Элиас на роль Офелии, Колфилд прогадал. Даже скандал не спасет постановку. Уже через несколько минут после окончания премьерного спектакля весь город будет знать, что режиссер допустил фатальную ошибку. На долгожданного «Гамлета» будут приходить только ради того, чтобы собственными глазами убедиться, что Офелия — пустышка, ноль. И даже знаменитый Джонатан Рид не способен спасти спектакль от провала.

Перед Эдамом сразу же встал еще один вопрос: а согласится ли Рид играть с этой куклой? Ведь он именно тот актер, который имеет право капризничать и отказываться играть с тем партнерами, которые его чем-то не устраивают. А в данном случае он будет совершенно прав. И, если великий Рид потребует расторгнуть контракт, нет никаких гарантий, что потом по суду с него можно будет получить неустойку.

Эта и еще сотня других мыслей приходили в голову Эдама, пока он ехал к «Театру Эдвина Бута». Он уже был морально готов к тому, что сейчас ему предстоит серьезный бой.

Но, когда он вошел в кабинет и увидел, что на ручке кресла Колфилда сидит та самая молоденькая посредственная актриса, до Эдама тут же дошло, что сейчас происходит с режиссером Колфилдом.

Колфилд представил их друг другу.

— Добрый день, мисс Элиас, — вежливо, но очень холодно поздоровался он с Сюзанной.

— Здравствуйте, мистер Хоули! Я так рада с вами познакомиться! Я так наслышана о вас!

— Хм, очень приятно. Мне очень жаль, мисс Элиас, но вам придется уйти. У меня конфиденциальный разговор к мистеру Колфилду.

— Итен? — Она надула губки и в полной растерянности посмотрела на своего любовника.

— Мистер Колфилд, я бы не советовал вам просить мисс Элиас остаться. Боюсь, наш разговор будет для нее не просто не интересным, а слишком неприятным.

— Иди, Сью. Потом, когда я освобожусь, я дам тебе знать.

Когда за рассерженной Сюзанной закрылась дверь, в комнате повисла противная липкая тишина. Колфилд трясущимися руками перебирал на столе какие-то бумаги, пытаясь сфокусировать на них взгляд. Эдам пристально смотрел на него.

Колфилд не выдержал первым.

— Ну что тебе от меня надо?!

— Как не стыдно, Итен. — Эдам, саркастически улыбаясь, покачал головой.

— За что мне должно быть стыдно?!

— За то, что пытался спрятаться за юбку этой Сью.

— Неправда!

— Хотя ты прав, за ее юбку сложно спрятаться, она слишком мала. Вот бюст — другое дело!

— Эдам, что ты такое говоришь!

— А то, что только девяностолетним старичкам прощаются маленькие шалости, если они вдруг захотели молодого девичьего тела. А ты еще не так стар.

— При чем тут это?

— При том, что из-за твоего стремления залезть под эту юбку мы можем потерять самый потрясающий проект последнего десятилетия! — Эдам вплотную приблизился к столу и навис над Колфилдом, как коршун над добычей.

— Ничего спектакль не провалится! Я уже объяснил тебе, что Сью прекрасно подходит на эту роль.

— Да она даже внешне не похожа на Офелию! Никто не поверит, что у сумасшедшей дочери Полония был бюст шестого размера!

— Это не главное! Ты сам знаешь!

— Да, действительно, главное то, какая она актриса.

— Вот видишь! Я говорю тебе о том же!

— Так вот, Итен, послушай меня. Может быть, в постели, куда ты, судя по довольному виду, уже успел залезть, она очень даже неплохая актриса, но вот на сцене она ни черта не годится! Не сможет же твоя милая Сью спать со всеми зрителями!

— А теперь ты послушай меня, Эдам. Я уже давно не мальчик! Я тоже что-то могу. Я профессионал в своем деле. Я уверен, что Сью отлично сыграет эту роль.

— Эту роль, конечно, сыграет!

— Какую роль? — удивился Колфилд, он было подумал, что Эдам согласился с его доводами.

— Роль любовницы богатенького старичка — вот единственная роль, которая ей доступна, — резко ответил Эдам. — Я требую, чтобы Офелию играла Дайан.

— Из-за того что ты за ней волочишься уже несколько лет и все безрезультатно?

Колфилд уже не контролировал себя. Он понимал, что Эдам абсолютно прав, но не хотел признаваться самому себе в том, что только ради того, чтобы ночами рядом была Сью, он готов загубить спектакль своей мечты. Теперь же из злости он хотел побольнее ударить Эдама. И если бы Колфилд не был уверен, что, когда дело дойдет до драки, мускулистый и широкоплечий продюсер его не отделает, он кинулся бы на него с кулаками. Так что он решил ударить Эдама словом, что было гораздо больнее и заживало медленнее.

— Извинись сейчас же, — металлическим голосом потребовал Эдам.

— За что? — с хорошо разыгранным удивлением спросил Колфилд. — Ты же любишь правду. Вот я тебе прямо и говорю, что все давно знают о твоей безумной любви к Дайан. Так что неудивительно, почему в каждой пьесе, которою ты продюсируешь, непременно играет мисс Сегер.

— Дайан играет во всех пьесах, которые я продюсирую, потому что она хорошая актриса. Я уверен, что люди будут приходить смотреть на ее игру, что они будут ей верить.

— А не врешь ли ты сам себе? А?

— Итен, не стоит меня злить. Я уверен в Дайан как в актрисе. Она сделает все, чтобы зрители ей поверили. Она будет работать сутки напролет. А твоя эта Сью, может ли она хотя бы прочитать текст роли?

— На что ты намекаешь?

— На то, что она выглядит как типичная проститутка, которая не успела даже закончить школу, но, стоит отдать ей должное, отлично овладела искусством прикармливания богатеньких старичков. Офелия не может быть такой.

— Она преобразится, вот увидишь! Я научу ее всему, и тогда Сью затмит не только Дайан Сегер, но и самого Джонатана Рида! — Итен так разгорячился, что из его рта летели брызги слюны.

Чем дальше заходил этот спор, тем меньше у него оставалось шансов честно признаться самому себе, что ошибся в Сью. Он все больше верил, что она — самородок, который раздобыл искусный старатель Итен Колфилд. Теперь же ему осталось только огранить алмаз и явить миру новое чудо.

— Спасибо, что напомнил о Риде, — перебил его розовые мечты Эдам. — Ты уверен, что Рид согласится играть вместе с мисс Элиас? Я, конечно, знаю, что он любитель пышных красавиц, но на сцене он отказывается от любых отношений, хоть как-то выходящих за рамки работы. Так что свою куклу ты под него не подложишь. Да, и еще один немаловажный для тебя момент, касающийся Джонатана Рида. Когда несколько месяцев назад я у тебя спросил, кого бы ты порекомендовал на роль Офелии, ты, не задумываясь, ответил: Дайан Сегер. Я приглашал Рида играть именно с этой актрисой. Он специально ходил на некоторые спектакли с Дайан в главной роли, чтобы понять, хочет ли он играть с этой женщиной. Дайан ему понравилась. А теперь, когда Рид обнаружит подмену, боюсь, он тебя не поймет. Итен, ты наживаешь себе серьезные неприятности, вплоть до разбирательства в суде. Рид отказался от многих более заманчивых в финансовом отношении предложений, чтобы играть роль Гамлета, он может потребовать, чтобы ты возместил ему ущерб. В том числе и те деньги, которые он мог бы получить.

— Я одного не понимаю, Эдам, почему ты говоришь, что эти проблемы встают только передо мной? Мы же работаем в команде!

— Нет, дорогой мой, команды больше нет. Как только ты отказался прислушаться к моему голосу, я отказываюсь работать с тобой. Если Дайан не получит роль Офелии, ты не увидишь ни цента моих денег и денег моих инвесторов. А еще я вполне могу отговорить многих спонсоров от такого бессмысленного вкладывания средств. Да одно то, что я расстался с тобой в начале проекта, уже говорит о том, что с твоим «Гамлетом» не стоит связываться серьезным людям.

— Ты не можешь так поступить со мной! — закричал Колфилд, пытаясь ухватить уходящего Эдама за рукав.

— Очень даже могу, — спокойно ответил Эдам. — Отпусти, пожалуйста, мой пиджак. Это не поможет нам понять друг друга. Боюсь, нам ничто не поможет добиться взаимопонимания, пока не уляжется твой гормональный всплеск.

— Эдам, запомни, — кричал вслед уходящему продюсеру Колфилд, — я и сам смогу сделать этот спектакль! Давай работать вместе сейчас, потом будет уже поздно!

Эдам остановился в дверях и обернулся.

— Не смей мне даже звонить, Итен, пока не поймешь, что в этом штате нет актрисы лучше Дайан.

— Ну и катись к своей возлюбленной, несчастный отвергнутый рыцарь! Ты так и не понял, что она без ума от меня! Ты дурак, Эдам, вот и остаешься в дураках!

— Не смей мне звонить, даже когда поймешь, что ты не прав.

Голос Эдама звучал совершенно спокойно, но что-то в его взгляде заставило Колфилда понять, что, если он скажет еще хоть слово, Эдам просто убьет его.

— Катись отсюда, — тихо, сквозь зубы произнес он.

Эдам вышел из кабинета, не потрудившись закрыть за собой дверь. Колфилд без сил рухнул в кресло. Он понял, что именно сейчас ему необходима мягкая и нежная Сью. Сью, которая все понимает и позволит ему избавиться от лишних проблем. Колфилд поднял трубку телефона.

Когда Эдам шел по коридорам театра, актеры, даже те, кто был с ним близко знаком, рассыпались в стороны и старались сделать вид, что не заметили его. Но Эдам не обращал ни на кого внимания. Он старался быстрее выйти из этих мрачных коридоров.

Он думал о том, что театр очень странно устроен, парадная его часть красива и светла, а коридоры, по которым каждый день туда-сюда, как муравьи в муравейнике, снуют служители Мельпомены, темны и убоги. Он не помнил, как давно дирекция выделяла деньги на ремонт актерских гримерок и административной части здания.

Вот так же и человек. Вроде бы знаешь, что он красивый, добрый, смелый, талантливый, а стоит только заглянуть за фасад, тут же видишь все убожество.

Кто-то окликнул Эдама, погруженный в свои мысли, он сразу понял, кто пытается добиться его внимания. В полутьме очень сложно было рассмотреть лицо, тем более что человек бежал к нему от источника света. Эдам предположил, что это Колфилд послал кого-то вдогонку за ним. Он не был готов простить режиссеру его легкомыслия и оскорбительных слов в свой адрес, но все же от проекта отказываться не хотел.

Разглядев, что к нему торопится Ингрид, Эдам сразу же понял, что вестей от Колфилда ждать не приходится. Ингрид была последним человеком, которого Колфилд молил бы о стакане воды, если бы умирал от жажды в знойной пустыне, а чтобы умолять ее догнать Эдама, который только что сильно его обидел… Нет! Это было бы выше скромных сил режиссера.

— Еще раз здравствуй, Эдам! — В голосе Ингрид уже не было того беспечного веселья, которое колокольчиком звенело в нем все утро. — У меня плохие новости. Колфилд сошел с ума, хотя нет, это, может быть, еще и ничего, если его в дурдом заберут, но то, что он взял на роль Офелии эту ходячую рекламу пластической хирургии!.. Это ужасно! Ты должен на него повлиять, в конце концов, ты даешь ему деньги!

— Ингрид, милая, — Эдам постарался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, — я только что говорил с Итеном. Он даже слышать не желает о других кандидатурах. И я больше не продюсирую этот спектакль. Так что все, что было в моих силах, я сделал.

— Это ужасно! Бедная Дайан!

— Да, ее действительно жаль. Она, как никакая другая актриса, заслужила роль Офелии. Самое ужасное, что она бы с ней отлично справилась!

— Нет, Эдам, самое ужасное в том, что Дайан считает, будто ее обожаемый режиссер принял верное решение. Она твердит, что не будет спорить с Итеном хотя бы потому, что слишком сильно уважает его мнение. Он, понимаете ли, никогда не ошибался! А я ей пытаюсь втолковать, что все когда-то случается в первый раз! Я ведь права, Эдам?

— Да, Ингрид, к сожалению, ты права. Передай, пожалуйста, Дайан, что я ей искренне сочувствую, и, если она захочет уйти из театра, пусть только позвонит мне. Многие интересуются, не желает ли она сменить место работы.

— А может быть, ты сам ей позвонишь? — Ингрид хитро посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— И ты, Брут! — воскликнул Эдам, театрально закатывая глаза.

Ингрид нахмурилась.

— А почему же ты назвал меня каким-то Брутом?

— Милая Ингрид! Может быть, твой дядя все же потратит хоть немного денег, чтобы нанять тебе репетиторов?