Подлежит Удалению

Глава 2. Познание. Часть вторая

– (Настороженно) Что вы тут делаете?

– Разве так принято здороваться с дамами или тебе… (Возмущённо) Может, мне ещё и не позволено в парке сидеть? Мне что, нельзя отдохнуть после работы?

– (Быстро) Не-не-не, что вы… Я, наверное, эт… не специально. Вышло так… Я честно не хотел. Т-так… получилось…

Кай одновременно пережил три спектра чувств. Растерянное, смущённое и испуганное состояние. Иначе специфический вид никоем образом не повлиял бы на затруднительное суждение. Он точно испытал вкус эмоций повсеместно.

– Ошарашен, видимо, да? – заинтересованно посмотрела. – Не так ты себе представлял отдых врача в свободное от работы время. Ничего, со всеми бывает. Наверняка, у тебя складывается стереотип, что я должна книжки умные читать, да лекции медицинские слушать… Не переживай, – улыбнулась, – я тебя ни в чём не виню, просто… не делай вид, что видишь меня впервые. По твоему лицу особо и не скажешь, что мы… вообще хоть как-то… знакомы. Не смущайся, садись рядом. Отдохни. У тебя очень усталый вид.

Мира лёгким касанием руки, подобно знатной особе, подозвала к себе робкого мальчишку. Дорожка к фонтану, к сожалению, была одна. Ему никак не удастся пройти мимо. Девушка словно «горит» на фоне ярких лучей. Её попросту невозможно игнорировать. Случайно пропустить. Обескураживает внешний вид до безобразия, но не его. Не вяжется привлекательность импозантной барышни и обычного врача. Ели она выглядит со стороны максимально лояльно и открыто, то он как раз наоборот. Предельно скованно и глупо, мотая глазами в стороны, выискивая угол, куда бы увильнуть. Как бы беглые старания не оправдывали себя, в конечном счёте, взгляд возвращался всегда обратно. Невозможно оторвать глаз от природной красоты, сколько себе не ври.

– (Изумлённо) А я вас и не ждал, то есть, – поперхнулся, – не ожидал здесь увидеть. (Сумбурно) Такая погода… Лес, деревья кругом… а фонтан… А фонтан то какой… Прям, ух! Двухъярусный… (Шёпотом) Боже-е-е… – подошёл ближе.

В голове творился полный кавардак. Бред сам сыпался из уст.

– (Сумбурно) Вам, кстати, не холодно, а то я… могу быстренько сбегать домой и принести чего-нибудь… Буквально мигом. Я же живу рядом. Неподалёку. Пф-ф, – махнул рукой, – пять минут быстрой ходьбы… Два яруса, – встревоженно посмотрел на фонтан, – два яруса! Хрен где такой ещё встретишь. (Тихо) Бли-ин…

– (Ласково) Тихо, Кай, тихо. Ты слишком взволнован. Садись… – погладила бортик фонтана. – Поверь, здесь очень удобно. Тебе… понравиться…

Жалкие попытки сконцентрироваться хоть на чём-то, не имели никакого толка, пока одним ловким приёмом, не поймала трусишку за руку. Предельно нежно. Очень осторожно. Мире крайне не хотелось спугнуть.

– Присядь, Кай, садись. Всё нормально. Тебе следует просто… немножко успокоится. Немножко. Самую малость. Успокойся, и всё обязательно придёт в норму. Вот увидишь… – улыбнулась. – Обещаю.

Подход сработал. Медленно склонила мальчика к себе, усадив рядом. Она тихонечко придерживала его за поясницу, не позволяя импульсивности упасть за борт. На глазах обретался покой, и кое-что ещё.

Кай в считанные секунды покраснел подобно налитому бураку. Учитывая нестабильный, эмоциональный фон, врача уже ничто не удивляло. Просто мило улыбнулась в ответ. От нервозности и косых взглядов это никак не избавило, за то чуточку, но стало легче. По крайней мере, Кай больше не пытался вырваться и выпрыгнуть из загона. Возможно, всё сложилось бы гораздо проще, будь в нём чуточку смелости и решительности, но нет. Не подготовленный к прекрасному, юношеский архетип отторгал связь между восприятием и ощущением. Картина складывалась вполне предсказуемо. Делать нужно предельно осторожные шаги.

В первую очередь, Мира окончательно пресекла попытки сбежать, легонько массажируя его ладонь. Рискованно, однако, на этот раз приём идеально сработал. Всему виной несколько иная обстановка и безусловно роскошный наряд. Девушка как никогда выглядела особенной. Максимально привлекательной. Наружу были распахнуты все козыри. Общий вид глазу прельщал.

Проводя параллель с единичными прохожими – серая повседневность, ни в какое сравнение с ней не годится. Образ смотрится вызывающе и открыто. Так же и с учительской формой. Их одежда – абсолютно проигрывает по всем фронтам. Коллеги на её фоне смотрелись бы крайне удручающе. Они и так предельно скучно выглядят всегда. В сравнении, остаётся разве что, с грусти повеситься. Глазёнки от зависти полопались бы в три счёта. Хорошо, что человек прятался именно в саду.

Конкурировать на ровней с Мирой из женского персонала академии – никто в принципе не мог. Молодые преподаватели, безусловно, работали, но зажатость в рамках учебного этикета, полностью утопала в строгости поведения. Не одежды. Поведения. Очень серьёзно люди себя вели. Предельно скупо, изображая вялые эмоции и реагируя на всё хладнокровным взглядом. Честно, неудивительно, что с абсолютным большинством новых учителей, ученики и вовсе не контактируют после занятий. С более привычными педагогами, у которых в багаже не одна пройденная пятилетка – история совершенно другая. Время старшего поколения почти прошло. Огромная часть персонала попросту перегорела с годами. Люди устали от всего. Запал если и был, то давно уже потух. Они уж точно одеваются не под стать внешности моды. Ни прошлой, ни нынешней. Никакой. Увлечения плавно перетекают в скучные посиделки дома и оккупацию холодильника. У каждого свои маленькие занятости и причуды в голове.

Частично, в особые дни праздника, ей мог хоть что-то противопоставить заместитель директора и то не слишком особо. Строгий тон – на всё накладывал неприятный отпечаток. Пылкая напористость, крайне не шла человеческому лицу. Особенно женскому. Так заместитель выглядела ещё большей стервой, чем она обычно бывает. Только в редкие моменты праздника добрая натура проявлялась наружу, чтобы на завтра, наглухо запереться внутри.

Последними остаются конкурентоспособные, молодые ученицы, хотя и тут не всё так однозначно. Несколько лет разницы, играло только на руку. Отнюдь не каждая девочка в классе, смогла бы посоперничать на ровне с Мирой в области красоты и прекрасного. Она достаточно поумнела за последние годы. Расцвела. Набралась, так сказать, жизненного опыта, который полностью или на половину отсутствует у подрастающих соперниц. Для парочки бурных, случайных встреч, подойдёт любая, неокрепшая душа. Наделают глупостей. Фрустрация. Разбегутся. В долгосрочной перспективе – опытный выигрывает человек. К тому же, Мира, практически избавилась от настырных глупостей. Ушла повседневная, хаотичная, раздражающая эмоция, напрягающая мужской мозг. Эту особенность внутри врач подавила. Непривычно стало жить в новой себе. Вместо укора – одобрение. На её пыльцу теперь слетались абсолютно все. Если внимание и приковывало взгляд, то Кай старательно прятал свои застенчивые попытки. Первые потуги умиляли как никогда.

Нервный паренёк сидел смирно, стараясь ужиться с новыми, тягостными чувствами. Лёгкий мандраж выдавал неуверенность в содеянном поступке, но нет. Этому точно не бывать. Мира больше спуску не даст. Даже малейшей слабости не допустит. Очень глупо было бы в самый ответственный момент, спустить все старания в трубу. Подход обещал быть деликатным и очень уютным. Нельзя было спугнуть. Так и получилось.

Аккуратное, планомерное поглаживание подушечек пальцев, в конечном счёте, с успехом растопило задеревенелое, юношеское сердце. Все мудрёные планы побега окончательно провалились. Можно было ликовать.

– (Довольно) А ты… ещё способен меня удивлять. Приятно удивлять… Мне, правда, казалось, что большинство дел тебе ни по чём. Нет… ни вкусов, ни желаний. Ни интересов. Ничего, однако, сейчас, – присмотрелась, – кажется… некоторые сподвижки в сторону хорошего… и правда есть… Ты не безнадёжен…

Врач настолько увлеклась пожиранием глаз, что совершенно забыла про дистанцию. Резкая смена положения вещей, чуть ли не за раз всё запорола. Не на то колено легла рука. Опора сместилась на чужое тело. Ещё чуть-чуть давления и она бы точно пришибла его. Не смертельно, но достаточно, чтобы спугнуть.

– (Испуганно) Извини меня, пожалуйста, за мою бестактность, – быстренько отсела назад. – Я не хотела на тебя никоим образом давить, просто… (спокойно) я привыкла всё анализировать. Сравнивать, проверять. Вот такие у меня причуды работы, – улыбнулась. – Даже вне кабинета, до меня доносятся эти… отголоски… Знаешь, – легонько коснулась его волос, – ты даже не представляешь, насколько это… непривычно видеть тебя таким… Живым… Это действительно… умиляет… Искренняя подоплёка чувств не стоит и тысячи лестных, лживых комплиментов. Вообще никаких. Достаточно просто – рядом… быть…

Кончиками пальцев второй руки, Мира нежно и главное, осторожно провела ели ощутимую полосу вдоль его спины. Кай едва заметно вздрогнул. Приятная дрожь. Остатки смущения никуда не делись, за то она знала точно. Ему – хорошо.

Парочка сидела в тишине. Минимальное журчание воды сопутствовало идиллии. Расслаблению. Парень понемногу оживал, чуточку мягче воспринимая щадящие эмоции. Крайняя зажатость вдали от окружающего света, постепенно прорывалась мелкими шажочками. Помимо будничной скуки, в его мир вторгался кто-то ещё. Мира обнадёживающее проговорила:

– (Ласково) …Не стоит загонять себя в узкие рамки… Постарайся извлечь из жизни чуточку больше, чем просто пассивно бездействовать и смотреть. Зачем намеренно усложнять жизнь и отвергать всех подряд? Ну, правда. Не будь столь категоричным к остальным… Дай себе шанс… (тихо) и мне… (Нежно) Ты не так потерян для общества, как стараешься всех в этом убедить… Ну что, расслабился немного? – приобняла за плечи.

­­– (Неуверенно) Ага…

­– Отлично. Таким ты мне нравишься гораздо больше…

Женский тон стал звучать гораздо веселее, нежели поучительно печальный прежде. Врач сама немножко повеселела. В игривой манере, подобный антураж, очень подходил к лицу. Теперь она могла вернуться в привычную, позитивную обстановку.

– Кстати, ты так и не оценил, как я сегодня выгляжу… – села более ровно выпрямив осанку. – Как тебе мой наряд? Что скажешь? – сделала милое лицо.

От такой внезапности челюсть мгновенно отпала, приоткрыв тем самым на половинку рот. Кай быстро его закрыл, чтобы не ляпнуть первое, что взбредёт в голову. Пришлось немного обдумать, прежде чем с языка с трудом сорвалось:

– (Трепетно) …Вызывающе, – ели высказался.

– Вызывающе… соблазнительно? М-м-м? Значит, тебе понравилось?

Мира не выдержала и снова подсела чуточку ближе. Так ему сиделось не столь одиноко. Вплотную. Впритык. Она опиралась на предоставленное им плечо, будто бы их теснили по пять людей с обеих сторон. Никого в ближайшей округе не было. Лишь одинокая парочка, затерянная в саду.

Привычное молчание, никоим образом положительно не играло ни в какую из сторон. Едва сблизившись, охотник очутился чуть ли не в самом начале. Снова попытки завлечь. Раскрепостить. Растормошить скукоженный образ недотроги. Позиция жертвы – сделать ровно наоборот. В лёгкой форме увильнуть. Отвлечься. Не заметить. Всё бы и ничего, но пациент, давно уже дал слабину. Сам того не замечая, лично прыгнул в круговорот. Нужный ключик окончательно подобран. Любое начинание заканчивается добровольным пленением в излюбленной клетке, выбирай хоть что. Ласки. Нежные слова. Красивый вид. Взгляд, хоть и скачет с одного места на другое, прилипая к чему угодно, но всегда возвращается обратно. Решительные меры пока не применяются. Очень хочется высказать особые слова. Жалко, что нельзя. Лишь тактильные движения подтверждаются. Ситуация пока терпима. Мира всегда берёт на себя чужое внимание. Нужда свербит острее всего.

Уж такой наряд трудно не заметить. То он изумительно белоснежный, то вдруг из ниоткуда переливается от огненно-рыжего до небесно-голубых цветов. Всем своим видом девушка подчёркивает заинтересованность. Кай не устоял и повернул голову обратно. Глаза в очередной раз пересеклись:

– (Игриво) Ну ты даёшь…

Улыбка сменилась на смех от увиденной реакции.

– (Радостно) Попался…

Смех Миры наводнил часть парка. Одежда продолжала «пылать», словно впитывая в себя ещё больше жар эмоций, насыщаясь всецело ими. Обстановка благоприятствовала к дальнейшему развитию отношений.

– (Улыбчиво) Так вот, – продолжила на полном серьёзе, – для комфортного общения с девушкой, что нужно?.. Нужно… что? Правильно, – ответила за себя, – начать уже хоть что-нибудь говорить, а не молчать как истукан. Обязательно нужно сказать, какая она особенная, – загнула пальчик, – привлекательная, милая. Как минимум, – наставила трёхпалую вилку, – нужно, хотя бы… эти три слова упомянуть. Иначе просто ни как… Если ты ещё и выбранный наряд положительно не оценишь, то всё. Считай хана. Это по сути, одна из святых заповедей ранних отношений. Хочешь понравиться? Без приятных комплиментов, просто… никуда. Лучше скажу сразу, – выдержала паузу. – Если ты… и в дальнейшем будешь так вести разговор с девочками, то тебя ждёт однозначный провал. Ты получаешься либо жлоб на приятные для слуха вещи, либо слепой. В любом случае будешь виноват только ты, но мы же не хотим этого, верно? Так что вперёд, исправляйся. Даю тебе ещё одну попытку. Не упусти свой… (сладостно) шанс…

Ещё один неожиданный поворот, заставил мальца поднапрячься.

– (Зажато) …Да… пожалуй… Вам… идёт…

Всей силы обольщения, хватило всего на четыре жалких словечка. Мира хмуро насупила бровки.

– (Недовольно) Пожалуй?! И это всё, на что у тебя хватило фантазии и сил? Слушай сюда мальчик, – повернула голову к себе, – так нынче дела и вовсе не делаются. Ты в каком таком классе? В первом или выпускной заканчиваешь? Через полгода считай уже взрослый парень, а ведёшь себя, ну прямо как дитё малое, но, ничего, – поправила волосы, – мы живо это исправим. Давай для начала перейдём на «ты», а то мне… до жути неудобно. Мы же с тобой не чужие друг другу, а вполне близкие, знакомые люди… так же? (Повышено) Так же?

Со второго раза, тут же отмахнулся гривой. Руки постепенно убрала, но ей ой как хотелось дёрнуть за ухо. За все прошлые и будущие ошибки. За всё.

– Вне учебных занятий называй меня по имени, хорошо? Надеюсь понятно.

– (Взволнованно) Хорошо-хорошо. Всё так и будет… Понятно…

– И ещё одна важная деталь… «Вам идёт» – недостаточно хорошо, чтобы оценить все мои вложенные старания, – тотчас щёлкнула пальцем прямо по лбу. –Запомни это раз и навсегда. Ты меня сейчас практически обидел. Второго такого унижения, в жизни тебе не прощу, – угрожающе наставила палец. – Я намучалась сегодня перед зеркалом стоять… Столько всего перемерила, аж с 4-х утра! И ты мне говоришь… такое… Кай, это оскорбление. Прямое. Я получается… и тётка какая-то непонятная… и весит на мне абы что… (Хмуро) Спасибо, что спросил…

– (Быстро) Не-не-не, я исправлюсь обязательно. В следующий раз…

Мире прямо неймётся раздать парочку коллизий по лбу, однако в последний момент, ярость потухает. Сейчас она больше напоминает ту одну из сумасшедших тёток, что бросаются на людей за одну нелепую провинность. Есть в её натуре неоднозначное «но». Точнее их много, но конкретно это, сейчас играет чуть ли не самую важную роль. Чертовская внешность симпатичной милахи, сглаживает все неровные острия углов специфического характера. Честно, не знаю, плохо это или хорошо, когда в угоду внешности, можно простить абсолютно всё. По крайней мере, лучше об этом сейчас не думать. Кай старался сконцентрироваться. Его мысли обратно прервали.

– Ну-у-у, – всучила руки в локти, – я вся во внимании… Заставлять девушку ждать, – вздохнула, – совершенно плохой тон намерений. Начинай. Я жду.

Ещё раз, сглотнув побольше лишнего воздуха, юноша скоординировал в мыслях свой план наступления. Пока в нём были лишь сплошные многоточия.

– (Снисходительно) …Ладно, – вздохнула, – давай я немножко тебе помогу. Вернёмся к первому вопросу, как будто ничего раньше не было… – обратно села в красивую позу. – Как тебе моё платье? – скорчила красивую рожицу. – Нравится?

Кай призадумался.

– …Оно… красивое… И вправду очень… красивое…

Ничего, кроме достаточно глубоко выреза декольте, в глаза не бросалось. Стараясь детально изучить облегающую ткань фигуры, разум затмило вполне обычное желание «иметь» и «обладать». Крайне боязно неправильно ответить. Навряд ли захочется навлечь на себя беду ради невнятной ерунды.

Все выводы в конечном счёте сводились к умопомрачительному вырезу, переходящему плавно в вертикальный, короткий воротник. Голые плечи с небольшими, открытыми рукавами. Смотрится крайне завораживающе, однако, этого слова подобрать, он так и не смог. Его беспокоило несколько другое. Стоит ли упомянуть про рукава? То, что по факту их не было, волновало, как раз больше всего. Мира обычно сидит у себя в кабинете закутанная в халат. Там-то руки закрыты, а тут явно наоборот. Что-то в мыслях не сходится. Не может сотрудник учреждения выглядеть в свободное время как живой человек. Когда он видит её светлую кожицу, тонкий браслетик на запястье, ухоженные ручонки и нежные пальчики – размышления преображаются в нечто большее, чем просто средство для заполнения отчётов. Начинает постепенно нравиться, как играет на талии солнечный свет. Кай вместо разговора, молчит. Дело усугубляется.

Помимо шикарного, залитого лучами солнца платья, он упустил не менее важную вещь, такую как – обувка. Красивые туфли привлекают внимание ничуть не меньше самого верха, приводя в пример сочетания красоты женской фигуры и общего роста. Что действительно непривычно – сквозные, перфорированные узоры в обуви, напоминающие некий узор, нежели хаотичные повсюду мелкие пробоины. Кай успел только мельком взглянуть, ибо весь сконцентрированный сглаз, плотно весел на нём. Крайне не хотелось лишний раз оступиться. Затишье следовало живо прекращать.

– Знаете, (быстро) знаешь, (снова умеренно) эти… чешуйки на платье… Их можно… потрогать?

– (Удивлённо) Конечно… Почему бы и нет.

С колен за спину лёг длиннющий моток волос, завязанный под конец чёрной ленточкой. Узенькой, приятной полосой.

Ещё одна не менее важная затаилась погрешность. Не упомянуть про новую причёску, значит взять на душу очередной грех. В иной раз заплетёт длинную косу, а уже через день смастерит огромные локоны подобно спиральной резьбе сверла дрели. В хорошем понимании слова. Без напыщенности и тонны лака. Если же вдруг всё надоест – просто расправит волосы. Неделями будет так ходить. Всё опять же, зависит от настроения. То, как именно утром поднимется человек.

Опираясь ручонками на дальний край бортика фонтана, Мира наклонилась назад, выпрямляя оголённые ножки. Наряд запестрил ещё более ярко, играя тёплыми оттенками сочных цветов. Дневной свет, нисколечко не губил, а лишь усилял пламенный эффект. «Горело» достаточно броско, чтобы издалека затмить даже рассвет. Ближайший аналог – солнце, будь оно чуть меньших размеров. Примерно, не больше девушки, плюс – не так бы сильно слепило в ответ. Светоч не жжёт, однако обильно пестрит в глаза. Как никогда манит к себе. То гаснет, то вновь возгорается. Тело ещё больше раскрепощается, движениями подсказывая, что нужно сделать. Кай как всегда немного тормозил. Боялся притронуться. Вдруг случайно обожжётся или опять натворит очередную глупость.

Трусишка, наконец, решился. С молчаливого кивка одобрения дотронулся-таки самым кончиком пальца. Ничего сверхъестественного не произошло. Жар – обычная иллюзия красок. Ощущение при этом возникает двоякое. Достаточно гладкий, качественный материал похожий на аккуратную, вместе сплетённую чешую и некое подобие ассоциации на что-то. Что-то довольно близкое. Милое. Искомое. Знакомое. Так глубоко любимое сердцем и душой.

Пальцы планомерно двигались ладонью вверх по линии живота, выискивая в то ли изъян, то ли ответ на поставленный им же несуществующий вопрос. Со стороны смотрелось даже забавно. Увлёкся. Жаль, не кому было оценить.

Мира не противоречила. Не сопротивлялась. Тщательно наблюдала за каждым действием руки. Когда кисть полностью изучила место вдоль и поперёк талии, то неожиданно для себя самой, остановилась на том самом вырезе. Будто бы по ошибке попала в запретную зону. Врачу был интересен данный исход. Подумал сперва. Поразмыслил ещё. Провёл в очередной раз вертикальную линию. Поперечную выстроил черту чуть ниже пупка. Сопоставив разметку, наконец вспомнил, с чем же именно мог её спутать. Ни с чем.

– (Вдумчиво) Может показаться глупостью, но… знаешь…

Не сводя глаз с платья, Кай говорил, словно пленённый чудо полотном:

– (Вдумчиво) Оно мне кажется… довольно знакомым, будто… я его уже… где-то… видел… А эти мелкие пластинки, – обратно прикоснулся, – словно крупицы. Блестят, как чешуйка у рыбы под водой на солнце… Единственное… не колются только… Хорошо… – погладит на прощание живот.

Мысли на этом оперативно закончились. Уже через секунду, он смотрел на неё исподлобья, подобно вновь провинившемуся щенку.

– (Спокойно) Слушай, Кай… А я тебе нравлюсь? Как женщина?

Откровенный, внезапный вопрос, в который раз поставил в тупик.

– Ответь только честно. Мне это важно… Правда.

Беседа естественным образом перетекла в короткое затишье. Градус волнения перебрался от сердца к лёгким.

– (Взволнованно) Да… Ну, конечно да, – чудом выдавил застрявший ком в горле. – Ты… милая… красивая… Обаятельная… Каждый, от кого я слышал такое, говорил о тебе только самое лучшее или ничего… Ничего плохого…

– Я… правда ценю твои слова… (Заинтересованно) Может, ты будешь не против, если я скажем… поцелую тебя? По-взрослому? Как ты на это смотришь?

Зрачки от услышанного округлились. Не успел толком обмолвиться, как без всякого на то согласия, чужие губы соприкоснулись. Реакция тут же пошла иным путём. Методично сработало отторжение. Моментально выскользнул. Отступил, словно случайность или веская на то необходимость.

– (Растерянно) Тебе что, не понравилось? Неужели всё настолько… плохо? – пальцем дотронулась до краюшки губы. – Хоть помада не стёрлась. И то хорошо.

Глаза испуганно искали причины столь неясного ею поступка, но так и не нашли. Не менее встревоженный, в полуметре от дамы, затуманенный дар речи, искажённым голосом пробивался сквозь пустотные мысли, но толку было мало. Первые секунды после поцелуя, ощущались отвратительнее всего. Понадобилось поменьше мере минута, прежде чем разум смог вновь пробудиться. Конкретно этот момент уродливой гримасой завис на лице. Неприязнь и отторжение. Хуже всего – она за этим наблюдала. Вблизи. Его реакция заставила ненавидеть себя.

Мысли первое время немножко мутит, однако организм постепенно придаёт сил. Сперва пригоршня тяжелого воздуха покинула лёгкие. Затем дряблое сердце постепенно перестало барахлить. Сплошная эмоция растеклась по всему лицу.

Исправиться – самое первое, что приходит на ум. Предварительный жест перемирия протянутой руки, отгоняет прочь попытки Миры наладить отношения, ещё больше усугубляя своё положение. Взбудораженная не меньше, чем парень, на нервах пытается на месте спокойно усидеть. Готова в любой момент сорваться и неведомо как помочь. Кай выжал из себя то, на что хватило смелости и сил:

– (Тяжело) Вот… к чему всё это? – импульсивно взмахнул руками. – Зачем?!

Первая экспрессия выглядела яркой, эмоциональной, жизненной реакцией. Махая из стороны в сторону, он то ли злился, то ли хотел хлопнуть себя по лицу.

– (Искренне) Кай, Извини. (Испуганно) Я не хотела вот так. Я не знала, что оно, таким вот образом… пойдёт. Оно как-то… само боком вышло… Ты же меня простишь, – привстала, – правда? Мы же не сделали ничего плохого. Я просто немного увлеклась и всего-то… Я просто хотела тебя отблагодарить… Ты вчера давал согласие на интрижку, помнишь? Без взрослых поцелуев – никакая правда не годиться. Как же остальные тогда убедятся?.. (Виновато) Я честно не хотела, чтобы так всё… закончилось, – грустно присела. – Неужели, всё… настолько… плохо было… Тебе не понравилось? Неприятно?.. Совсем?

– (Тяжело) Да меня… да меня током… ударило…

– Кай, только не лги. Не надо. Не можешь сказать честно, так лучше молчи.

Яркий голос потускнел. В нём читалась лёгкая обида.

– Давай… Давай лучше обо всём забудем… Давай сделаем вид, что этого поцелуя попросту не было. Давай Кай, садись, – легонько хлопнула по бортику, – нам есть с тобой о чём поговорить… Ты всё ещё злишься? Сколько мне ещё нужно сказать слово: «Прости», чтобы ты меня… простил? Ну же, давай, – ручонкой подозвала к себе, – садись. Не делай такие глазки, а то, – нахмурилась, – обижусь.

– (Растеряно) Это… неправильно. Всё неправильно. Так люди не поступают.

– А как тогда они поступают? Как? Я что, не могу тебя отблагодарить? Поцелуй – это же сущая ерунда. Это ничего не значит. Мы… ничего не сделали плохого. Ничего криминального. Я просто… выразила свою симпатию и всё, всё. Подумала, что так тебе… приятнее будет. Меня что, за жалкий поцелуйчик, строго нужно… судить? (Обидчиво) Я что, убила кого-то? Сделала кому-то больно? Да?! Мне, как и тебе, нужная разрядка, а это знаешь ли… довольно хороший способ уйти от кучи проблем… (Взволнованно) Возьмём, к примеру, нас с тобой. Разве… Разве мы не влюблённые? Разве мы не-е-е… нравимся друг другу?!

– (Взбудоражено) Что?! А это ещё здесь причём?!

– (Расстроенно) …Какой же ты всё-таки юный… Я-то думала, что у нас всё взаимно, а ты… В чём тогда дело? Во мне что-то не так? Я вот лично не понимаю. Объясни мне, пожалуйста. Я из кожи вон лезу, чтобы тебе понравиться, а ты… А ты вечно гонишь меня прочь… Как же… – сомкнула кулачки у рта, – обидно…

– Что не так?! (Разъярённо) Ты блин… мать его… из ниоткуда появилась! За два с лишним года, вообще меня за человека не воспринимала! Как… к-как за животину скорее! Беглый осмотр и катись вон… (Тяжело) Да-а-а… да какие там к чёрту отношения! Вот-т… правда не понимаю… С чего тебе так… именно сейчас всё приспичило… Раньше я для тебя – просто не существовал…

Голос в спешке начал задыхаться.

– (Встревоженно) Кай, говори спокойно. Я знаю, ты взволнован. Дай мне просто тебе… помочь…

Мира тихонечко встала. Подошла на полшага. Протянула на встречу руку.

– Уйди! – хлёстко отбил ладошку. – Я чувствую себя (жалостливо) дебилом.

– (Ласково) Кай… Я знаю, знаю, как тебе сейчас нелегко, но и ты пойми кое-что… Я изменилась… Я, правда – другая…

– (Жалостливо) Нет, нет, – закрыл лицо, – вы просто… издеваетесь надо мной… Все… Это какой-то… пиздец…

Как только выдался удобный момент, его живёхонько обняли. Зажали как следует в тиски. Для попытки вырваться, банально не хватило сил.

– (Плаксиво) Уйди, пожалуйста, уйди… Мне очень сейчас плохо… Я хочу…

– (Спокойно) Выслушай меня, пожалуйста… а потом делай что хочешь…

Хватка чуточку ослабла, однако выпускать – крайне небезопасно. Слишком велика цена ошибки. Нужно обязательно дожать. Даже если цель практически не сопротивляется, молча глотая слёзы, ситуация может перевернуться за один упущенный момент. Невыносимые сердцу всхлипы тиранят душу. Нехотя, но Мира начинает:

– (Болезненно) Я очень хочу тебе помочь. Очень… Мне… предельно больно смотреть на тебя… Мне очень стыдно, очень… жалко, что так холодно относилась к тебе, но и ты пойми меня правильно. Я же тоже… обычный… человек. Я много чего совершила плохого. Кучу неясностей и ошибок… Просто тьму глупых, тупых поступков, но мне… правда, не стоило вот так… поступать с тобой… Просто… и ты пойми… меня… Вся эта новая обстановка – очень негативно влияет… Вдали от дома… В совершенно чужом городе… Без семьи. Без… друзей. (Плачевно) Меня буквально… – всплакнула, – насильственно выставили прочь из родного дома… Что бы ты чувствовал на моём месте, оказавшись здесь? Без… всего? Вот… у тебя было всё, а теперь – ничего! У меня всё украли! Украли!! Лишили всего за один раз… И что мне дали взамен? Что?!! – вжалась в пиджак. – (Болезненно) Ничего… Целый год я… я-я-я… я просто не могла свыкнуться с новым местом. С порядками. Буквально… прийти в себя, – сглотнула. – Очень многое пришлось тут пережить. Потерять… Меня под угрозой жизни, вынудили уехать. Заставили забыть про все прелести жизни и мечты… Пришлось оставить всё позади и-и-и.. ради чего Кай?! (Горестно) Ради чего?! – подняла голову. – Ответь мне Кай… Ради чего?.. Эти два года были… просто… невыносимой, сплошной каторгой… Если у тебя когда-нибудь возникали мысли о суициде, то ты прекрасно поймёшь… меня…

Глаза ели держались залитые слезами. Ни одна капля не сорвалась по щеке. Предельно тяжело стало нести одной подобною ношу. Пауза. Мира продолжила:

– (Медленно) …Каждый проклятый день, я пытаюсь… выжить среди этих… отвратительных «слизняков» и.. внутренней разрухи… Я-я-я… хочу исправиться, хочу, но-о-о… мне толком, ничего не даёт надежды… Одна, никому не нужная… Вот, по итогу что меня ждёт, каждый раз возвращаясь домой, хотя… и домом это… назвать сложно. Так… – вздохнула, – каторга очередная…

Короткая пауза выдержана в надеже на то, что её очень скоро заметят и хоть что-нибудь скажут, но пока, увы, нет. Взамен, только объятия и слабнут. Ещё немного коротких мгновений, и они уже могут спокойно без особых проблем, смотреть друг другу в лицо, но опять, нет. Кай хмуро отмалчивается, уткнувшись взглядом в землю. Одновременно тяжело и больно поднять подбородок чуточку выше. Как никогда в жизни требуется человеческое внимание, причём всем.

– (Грустно) Красота говоришь, да? Люди, правда считаю обворожительной меня. Красивой. Прямо, как ты говоришь… «Милая», «Приятная», «Обаятельная» и я им верю. Верю. Наивно предполагаю, но… знаешь ли ты, чем это всё всегда заканчивается, а? Да всегда одним и тем же… Меня считали, считают и будут считать обычной пустышкой. Красивая снаружи, но дико обезображенная внутри. Им попросту, неважно кто я. Неинтересно… Зачем тратить драгоценное время, чтобы узнать человека поближе? Вот именно, зачем?.. У всех попросту… своя определённая цель. Для одних – главное, поскорее стянуть с меня трусы, а другим что-нибудь… каверзное за спиной придумать. Мною пользовались. Дарили цветы и ласки, а потом… нагло выбрасывали прочь, как поношенную, протёртую до дыр одёжку. Меня любили и ненавидели. Обожествляли и унижали. Лгали, а потом… – прикрыла ладонями лицо в надежде не разрыдаться… – (пискляво) я не хочу вспоминать, что потом было… Эти чёрные дни… (немножко успокоилась) они… они до сих пор доносятся отголоском. Преследуют тенью и каждый раз… я-я-я боюсь обернуться… Боюсь… словно на мне висит… уродское клеймо. От него, никак невозможно избавиться… Я же… я же тоже хочу любить и быть… любимой. Почему со мной так поступают?! Чем я хуже остальных?! Чем?! Разве, я тоже не заслуживаю счастья?! Ответь мне!! – как следует, встряхнула за плечи. – Скажи мне хоть что-то! Не молчи! Неужели, и я в твоих глазах очередная… пустышка…

В растёртом, смазливом личике, нет ответа. Только сплошная агония и боль.

– (Ненавистно) …Это дурацкое лицо. Все беды из-за него… Однажды, я уже хотела изуродовать его осколками битого зеркала… И сейчас… хочу…

Отпустив, наконец, ручонки, Мира медленно потянулась к своему лику.

Молча, без всяких слов, почти в тот же момент, уже её ухватили за кисти рук. Кай толком не знал, что в принципе, нужно в такие моменты делать. Просто машинально прервал попытку нагадить себе. Взгляд понуро стремился к таким же отчуждённым, отчасти изнурённым от внешнего мира глазам. Тихо приобнял за плечи. Поёжился. Ничего другого сделать он так и не смог.

– (Шёпотом на ухо) …Спасибо. Я знаю, как тебе сложно было это сделать…

Чтобы чрезмерно не терзать душу пациента, врач сама расторгла тягостные объятия. Полегчало. Ненамного, но достаточно, чтобы выжить. Каждый оставался на своей половинке тротуара, однако фигура напротив, казалось, уже полностью внимала женской особе. Готовность пойти на некогда ранее закрытые уступки, теперь улавливалась в глазах. Девушка тотчас же воспряла духом. Сосредоточив на себе нужное внимание, решила окончательно превозмочь себя.

– (Спокойно) Знаешь, – убрала мизинцем крохотную слезинку с ресницы, – а это приятно, когда хоть… кто-то тебя понимает. Я сама иногда… тоже с головой погружаюсь в собственные мысли. Не замечаю простых, окружающих нас вещей. Веду себя крайне глупо. Заносчиво… Самую малость конечно, – ухмыльнулась, – но даже этого вполне достаточно, чтобы подпортить кому-то жизнь… Прости, что так поздно очнулась… Прости, что ничего не замечала. Жила вдали от чужих бед, но вчера… Знаешь, когда вчера мы зашли к тебе… Во мне что-то… перевернулось. Восприятие будто стало чище. Я словно, наконец… проснулась. Мне давно стоило зайти к тебе и увидеть очевидное. Плохо бывает, не только мне. Плохо бывает… абсолютно всем. Если честно, меня до сих пор колотит от увиденного. (Виновато) Извини, что отступила тогда. Не помогла в нужный момент. Меня, буквально… за душу рвало. Эти… эти голые, серые стены и кругом… ничего, Кай. Совсем ничего. Как… Как ты живёшь в этом ужасе? Это же буквально… руины… Всё похоже на один сплошной кошмарный сон, и ему нет… покою…

– (Тягостно) Я… Я честно не знаю, как тебе рассказать…

– Понимаю. Если не можешь – не говори. Пускай подождёт. У нас с тобой ещё много времени… Не всё потеряно, как тебе кажется на первый взгляд…

– (Понуро) Все твои слова… – свесил голову вниз. – Неужели… правда?

– (Взволнованно) Это правда, Кай, – легко коснулась его волос. – Это чистая, правда. – Зачем мне тебе врать? Зачем мне делать людям ещё больнее? Я обязана – спасать.

Ладонь мягко легла с затылка на плечо. Другая тихонечко дотронулась до края лица. Словно прирученная, доселе ненужная дворняга с улицы, за долгое время бичеванья, ощутил ласку и нужду. Потерянный и вновь приобретённый, в глазах постепенно зарождалась та нужная искра надежды. Любовь.

– За годы, проведённые здесь, во мне изменилось кучу вещей, правда. Я, как уже говорила, перевернула собственное сознание. Не кардинально, но достаточно, чтобы изменить некоторые вещи… Взгляд на окружающий мир, – аккуратно расправила его чёлку, – и его людей, не изменился ни в лучшую, ни в худшую сторону. Он попросту стал… иным. Куда более взрослым… Осознанным что ли… Тебе нелегко в это поверить, но знаешь, – пальцем провела по щеке, – за эти два с лишним года… я так привыкла к тебе, но… (взволнованно) даже сейчас, мне очень трудно с тобой говорить… Голос на пустом месте, – стеснительно улыбнулась, – срывается. – …Столько времени прошло, а преподносить себя вот так – крайне омерзительно. Нельзя было бросать тебя одного… Ну, просто нельзя… Это как минимум бесчеловечно… Какая же я скотина… – прикрыла ладонью лицо.

– Я думаю… – попытался дотронуться, – ты хорошая, правда…

– Нет, не правда, – убрала его руку. – Ты даже не представляешь, какой я на самом деле… плохой человек. Сколько я себя здесь помню, я всегда… боялась и ненавидела свою работу. «Тупая занятость труда для папиной выскочки». Хуже сотрудника, чем я – ну просто… невозможно найти. Вместо, лечить и помогать, наоборот, только пакостить и вредить. Что может быть хуже нелюбимой работы? Нелюбовь. Быть вечно такой, – кивнула в сторону, – как они. Злой. Циничной. Тщеславной и Безнравственной. Жить то можно, но… прислуживать паскуднее всего. Я не могла долго существовать под чужой маской… Кай, – аккуратно взяла ладошку, – мне правда, жаль. Искренне жаль. В сотый раз жаль, что ты увидел меня такой… Такой… уродливой… Я слишком поздно опомнилась, – стыдливо опустила глаза. – Я хочу в сотый раз попросить у тебя прощения… Прости меня, Кай. Прости. Я, правда, не хотела… (Жалостливо) Мне дико больно от того, как с тобой жестоко обходятся остальные. Да, я тоже в их числе безнравственных подонков. Я прекрасно понимаю, что ничуть не лучше остальных, но пожалуйста, – обеими руками сжала ладонь, – дай пожалуйста людям призрачный шанс… Дай возможность исправится. Дай его пожалуйста… мне…

Глазки неожиданно заискрились новой надеждой.

– Я знаю, знаю, как тебе приходится нелегко, но ещё тяжелее видеть тебя, таким… Таким несчастным… Вдвойне приходится тяжелее, когда тебе нравится… совершенно другой человек. Ты делаешь всё возможное, лишь бы хоть… капельку внимания его привлечь, а он… А что он? А он ненавидит тебя. Игнорирует. Не замечает попросту. Старается навредить тебе. Сделать ревностный укол. Сделать ещё больше. Ещё больнее. Сильнее… Я знаю какого тебе… Знаю насколько боязно переживать волнения и боль. Не будь ты моим пациентом, может, ничего бы и не сложилось. Ничего бы подобного не произошло. Всё могло случиться абсолютно по-другому. В другом месте. В другое время, но нет. Нет. Звёзды сошлись именно так. Именно здесь. Именно сейчас. Именно так… и ни как иначе… Я не верю ни в судьбу, ни в предназначения, однако, если мне суждено было встретить тебя – я благодарна такому случаю… (Искренне) Прости меня…

– (Неловко) …Но мы же…

– Но, разве любовь… разве… её можно измерить? Вычислить? Разве она… поддаётся логическому разъяснению? Трактовке? Как волна нагрянет внезапно. Обдаст с головы до ног. Оставит промокшим, продрогшим… Беспомощным. Без другой половинки – замёрзнешь, утонешь, и никто тебя не согреет. Не спасёт… Я прекрасно понимаю, насколько для тебя это… звучит внезапно. (Улыбчиво) Для меня, это то же стало своего рода… неожиданностью. Маленький такой… шок… (Неловко) Это не чистое совпадение… Это – судьба… Не надо без конца искать объяснений. Прими как есть и живи дальше. Другое дело я… (Импульсивно) Я.. – стала морщиться, – больше не могу отвергать свои чувства. Мне тяжело их дальше держать внутри… Я не могу без конца их засовывать в ящик. Он подчистую уже забит… Если я сейчас же не выговорюсь, то я… не знаю… – повертела головой, – я, наверное, сойду с ума или на месте умру. Я… – глубоко вздохнула, – я не буду насильственно выбивать из тебя прямой ответ, просто… надеюсь со временем, ты и сам всё прекрасно осознаешь. Поймёшь… Не обязательно сейчас выражать свою симпатию и признательность, просто знаешь… было бы очень приятно заручится поддержкой в такой момент… (Спокойно) Ладно, ничего, – шмыгнула носом, – я подожду. Я и так всю жизнь чего-то жду… Ничего, – вздохнула, – ерунда. Сущие пустяки по сравнению с тем, что я пережила… Фух-х, – демонстративно смахнула пот со лба, – выговорилась. Полегчало… Я не дам тебе умереть, слышишь, не дам.

Напоследок, страстный поцелуй от Миры с объятиями, чуть ли не повалил с ног. Уж слишком Кай от волнения расслабился. Что первый, что второй – оба дико понравились, просто человек не хотел этого признавать. Просто в голове, всё ещё не укладывалось, что он больше не один. Информация с трудом доходила до мозга. Пациент неловко оступился.

– (Улыбаясь) Тише, тише, – поддержала за руки. – Мы же точно не хотим на землю грохнуться… или хотим?

Лицо налилось красным, насыщенным пигментом. Стало несколько стыдно. На ровной, кирпичной дорожке, практически невозможно споткнуться, за то он как раз смог. Тут скорее виноват сам подросток. Заплутал в собственных же ногах. Мира смотрела на дивный кадр с потехой, хотя и сама на ровном месте впуталась в него. Следом зашатало длинные каблуки. Целенаправленно или нет, несколько секунд погодя, уже барышня падала на землю. Роли поменялись. Жар объял лицо.

В попытке удержать на себе даму, Кай вовремя схватил за поясницу. Другая рука поддерживала плечо. Подобный акцент добавил игривого настроения. Мира и близко не пыталась встать на ноги, медленно падая всё ниже к земле. Усилия прилагались, но это скорее иллюзорно, чтобы понаблюдать за реакцией. Мягкие ручонки обвились вокруг шеи. Легче не стало. Не помогло. Парень, еле-еле стоял на ногах. Учитывая юношескую, слегка болезненную комплекцию, посторонний груз давил всё активнее и сильнее. Хрустели кости и хрящи. Девица наклонялась всё дальше вниз. Предельное удовольствие, как на качелях в детстве. Приятная забава, когда не нужно больше стоять в стороне. Чуточку надавить вперёд – и оба грохнутся о край бортика фонтана. Всё к этому планомерно идёт.

Лёгкое заигрывание никуда не делось. Оно наоборот досаждало всем своим мельтешением перед лицом. Барышня изъявила своё желание, ещё раз поцеловать кавалера в очень несвойственной для себя манере. Больше градуса заигрывания. Больше внезапных, импульсивных мелочей. Понять, для чего именно она сейчас кривляется – сама до конца так и не поняла. Охота просто поглумится. Ощутить чистый приток веселья. Поднять настроение не только себе. То найдутся силы, чтобы практически дотянутся до губ, то внезапно желание покинет. Исход был, очевидно, один.

Единственный, неловкий шажок – полностью перевернул положение тел. Оба сцепленные друг дружкой, таки упали, грохнувшись вместе на кайму. Даме повезло больше всего, рухнув тем самым на подстилку из хрупкого кавалера. Кай и слова не произнёс. Тихонечко простонал. Пластом раскинулся вдоль окружной длины источника, переживая не самые лучшие моменты горести за чужой счёт. Голова пришиблено смотрит ввысь. Затылок болезненно упирается в плитку. Юноша чувствует стремительный холодок, начинающий пробирать от поясницы до конечностей рук. От пальцев левой руки в фонтане расходились лёгкие, невзрачные волны, медленно скользившие к общему журчанью струи.

Мира лениво потягивается как после длительной спячки в берлоге, в комфорте лёжа у него на груди. Буквально лоб в лоб. Уткнувшись нос к носу. Смотрит в глаза как будто впервые, не замечая того, как ему скорее плохо, чем хорошо. Было в нём что-то заразительно необычное, в этих, казалось бы, до одури блеклых, безжизненных, выцветших благодаря самой природе, запечатлённых инеем глазах. И так всякий раз, стоило лишь задержать чуть больше положенного времени. Загадочные обстоятельства начинали расти вширь.

Когда действительно стало дышать невмоготу, Кай неприметно откашлялся, привлекая к себе остатки растерянного внимания. Не сразу конечно, но со второй попытке ему это удалось.

– …Ах да, – улыбнулась, – спасибо.

Прикосновение ладошки, немного сняло жара от покрасневшей щеки.

Как простого человека, Миру вполне всё устраивало. Как его лечащего врача – с каждым днём всё более не очень. Она, конечно, могла бесконечно зачитывать нарочитые нотации, но что толку то. Всех дел слова не исправят. Хотя бы в этот день стоит принципами поступить. Дать свободу и ему, и себе.

Подниматься ну очень не хотелось, учитывая, как они легли. Как ни крути, но двигаться всё же пришлось. Не спеша черепашьим шагом. Стараясь как можно меньше травмировать его. Ответную руку помощи пришлось ещё долго ждать.

Едва Кай успел откликнуться на предложенную помощь, как моментально цепкие ручонки, впились в румяную кожицу щёк. Девочка не наигралась. Когда ещё выдастся удачный момент.

– (Угрюмо) Очень… смешно…

С полным повиновением позволял полностью издеваться над собой.

Несколько секунд погодя и воцарилось весьма неожиданное молчание. Его уж точно никто не ожидал. Мира планировала как минимум вести долгосрочную беседу, склоняя лояльность партнёра как можно активнее в свою сторону. Кай же наоборот, сосредотачивался на парировании её слов. Как бы они ни сближались, он всегда ждал подвоха. Подлянку от самой судьбы. Кривая рука маразматичной старухи, почему-то запаздывала. Успокоение пришло, само собой.

Эта могла быть совершенно обычная бредятина с повисшим напряжением в воздухе. Очередное, скрытое давление. Попытка вычленить слабое место для манипуляции, но нет. Это уже совершенно другая ситуация. Приятное, уютное, ласковое спокойствие. Местами будоражащее воображение до кончиков волос. Оба притихли. Удобно сели. Мира положила голову на его плечо, слегка отклонив тело на бок. Ладони почувствовали необыкновенно знакомое касание. Мученик, в конце концов, почувствовал и обрёл покой. Мимолётное умиротворение пускай и настоль короткий срок.

Закрытые глаза. Лёгкое дуновение. Как такового потока нет, но имитация достаточно близко передаёт ощущение. Единственный минус – воздух достаточно влажный. В любое время суток пробирает до костей, когда проносится мимо. Роса поутру. Общая сырость. Микрофлора в закрытой ёмкости плодится. От сухости по краям земли – это не избавляет, но лучше наличие хоть каких-то костылей, чем полностью их отсутствие. Ничто глобально не умирает, просто город по-своему живёт.

Тонкий холодок дуновения ветра тесно переплетается с водной гладью фонтана, от которого по ощущениям, тянет ничуть не меньше. Лёгкая поблажка, которая поможет нервы остудить. Всё складывается так, как и должно было быть. Уходить пока, никто не собирался. Неожиданно, кто-то первым прервал тишину:

– (Сонно) Ма-а-ло, – зевнула, – кто узнает меня в таком виде. Единственный способ оставаться незаметной… прятаться, – причмокнула, – у всех на глазах… Если нас всё-таки найдут… им непременно покажется, что я тебя… соблазнила… Честно говоря… плевать… Ты почти уже взрослый… Они обязаны нас… понять… – поудобнее втиснулась в бочок.

– (Тихо) Меня они не особо волнуют, да и гуляют тут в основном… старики с больницы. Прочие учителя сюда редко заходят, как и… другие… ученики.

– (Сонно) Надеюсь, ты прав… Грустно конечно, но нам придётся ещё долго скрывать свои чувства… По крайней мере мои… Иначе, мне навряд ли позволят просто так здесь остаться… Да и на волю отпустить пока никто не стремиться. Снова отправят куда подальше… Опять в неизвестный, невиданный ранее… городок… Они как ищейки…всё вынюхивают… Рано… или… поздно…

Слабый ветерок постепенно угасал, пока и вовсе не исчез.

– (Сонно) Знаешь… мне иногда хочется снова почувствовать себя моложе. Примерно, как ты, разве что… чуточку ещё по младше. Без ответственности и принципов… С ветром в голове… Я, конечно, ещё не престарелая бабка, чтобы с ностальгией про молодость вспоминать, просто… просто хочется порою, обратно вспомнить себя беззаботной. Весёлой… Больше… свободы. Больше мимолетного счастья… Хочу напомнить себе, какой я раньше была… вот только… той свободы сегодня, увы, больше нет… Кардинально все усилия тратятся впустую. Как баран разбиваешь лоб об ворота, а толку нет… Больше… не приходится выбирать… Я толком уже и не помню, когда у меня выбор стоял хотя бы из трёх, равноценных вариантов. Всегда приходится чем-то жертвовать. Всегда приходится страдать… В последнее время, так вообще навязывают что-то одно. Любое другое, в разы будет хуже предыдущего, так что… Путешествия по сказочной стране, увы, на сегодня закончились… Извини, – улыбнулась, – глупо было тебе об этом говорить… Что толку, – зевнула, – если ничего уже… не исправишь…

– (Неуверенно) А если… попытаться исправить… скажем… – задумался, – переехать… Вопрос только… куда…

– (Сонно) Ну-у-у… Если ты денежный магнат, а не мороженка на палочке, тогда, да. Любой твой каприз решаем… У тебя, случайно, не завалялось под боком лишнее поместье? В окрестностях, – зевнула, – другого города… Иначе – ни как…

– (Угрюмо) …Нет.

– (Сонно) Жаль… Придётся в тихую скрываться пока нас не рассекретят… Поверь, это обязательно произойдёт. Вот увидишь. Анонимность в наше время, вещь крайне… мифическая… Нас, обязательно найдут. Отроют где угодно, если вовремя… не испаришься…

– Но можно же…

– (Бодро) Кай, – проснулась, – я, если честно не удивлюсь, что на завтра о нас уже все будут говорить. Поверь мне – как бы мы хорошо не скрывались, ушей и глаз повсюду много. Ты просто этого не замечаешь. Ты даже не догадываешься, какие приблуды могут вокруг существовать. Я вот лично, крайне удивлюсь, если наша интрига просуществует хотя бы с… неделю, прежде чем мне выпишут в лучшем случае выговор, а в худшем… приговор. Я даже не хочу знать… Скорее всего, меня просто уволят, так что… я хочу, всецело насладится последними моментами… Ты главное, не вини себя, – повернула вверх голову. – Если что-то и произойдёт, то только по моей инициативе. Ты ни в чём не виноват, просто, это я такая… Ненормальная… Не грусти, – легонько прикоснулась ладонью к щеке. – Рано или поздно, всё когда-нибудь заканчивается… Даже это.

– (Взбудоражено) Но-о-о… почему бы не попытаться и скажем… реально не уехать отсюда? Это же не конец…

Мира выдержала коротенькую пазу, и тотчас же в ответ рассмеялась. Её смех крайне удивил. Обескуражил. Заставил молча содрогаться в непонимании.

– Уехать? Ты такой милый, – ущипнула за щёчку, – когда такой… наивный. Как мы, по-твоему, в чужом городе будем… жить? Без документов. Без денег. На нас же не свалятся с небес немысленные богатства? Думаю, нет. В лучшем случае мы поселимся… где-нибудь… в задрипанном закутке на окраине, и то это будет самое убогое место в городе… Я не хочу тебя сильно разочаровывать Кай, но тебе и самому не понравится этот гадюшник. Любовь любовью, но жить в свинарнике работая кухаркой или прачкой, прости, не моё. Ты, конечно, меня извини, но это правда. Без минимального комфорта я жить не могу. Я не могу, как ты отказаться от всего. На мне отпечатался след отцовского поместья и упасть до прислуги, я чисто… морально не могу… Это не сказка Кай. Увы… Здесь по одному щелчку, никто не сжалится. Не смилуется над нами. Не предоставит кров… Это – жизнь. Весьма паскудная и сложная жизнь. Кай… (Серьёзно) тебе никто просто так не позволит уехать из Ласко. Купить билет на поезд – этого недостаточно. Нужна уйма справок: «Как», «Куда», «Зачем», «Почему». Да нам… и билета никто не выдаст. У тебя паспорта банально нет. Если у меня шансы крайне мизерные, то насчёт нас – это невыполнимая задача. Люди реально подумают, что я хочу насильственно тебя увезти… Мне прямо… лагерь исправительный светит… Не иначе…

– (Взвинчено) Ну-у-у, а если как-то… по-другому? Я просто не верю, что не бывает других путей… Люди же как-то… по местности передвигаются…

– Кай, – поудобнее уселась, – …выслушай меня очень внимательно, – взяла к себе ладони. – Так поступают только богатые, сумасшедшие лихачи, которым жизнь опротивела вусмерть. Они… они нарочно стремятся в гуще леса заблудиться и подохнуть. Я не шучу. Кругом непроходимые просторы. Непреодолимые леса. Дикая, необузданная природа. Тем воздухом вне купола – невозможно дышать. Он отравляет твои лёгкие… (Злобно) Природа намерена нас погубить. Она люто ненавидит человеческий род… Она… обиделась… Ты и пяти минут на той воле не протянешь… (Спокойно) Лично я не проверяла, но-о в любом случае, это большой риск, выйти на своих двоих за край границы… Кай – это верная смерть. Без кучи… дорогого оборудования и спецтехники – это реальный, смертный приговор. Нам даже подкоп вручную копать не придётся. Подойди хоть раз вплотную к куполу, и почувствуй, как там… смердит… Можешь даже не подходить. С нашего пригорка всё отлично видно. И слышно. Хоть… разок пройдись пол часика от восточных ворот по тропинке, и ты… всё прекрасно поймёшь… (Безнадёжно) Нас отсюда… ни за что в жизни не выпустят… Я не знаю обратной дороги… (тихо) домой…

– И я не знаю, – улыбнулся. – Но выход же найдётся… Правда?

Его незначительная улыбка быстро сошла на более привычную гримасу. Мира в этом плане гораздо мрачнее смотрела на обыденные вещи.

– (Поникши) Хотелось бы верить, но-о-о… что я могу?.. Я простой врач. Я по сути никто. Обычная, красивая утварь для интерьера… Больше ничего… Я не такая властная как мой отец… Это он может, а я… А что я?.. Я, – грустно вздохнула, – ничего… – попыталась боль скрыть ладошками.

Печаль постепенно попыталась смениться на улыбку, но всё так же быстро в утробе потухла. Что самое главное – он это заметил. Мелочи, которые могут исправить общую судьбу.

– Подожди, – неожиданно схватил за плечо. – Так ты… – стал резво махать пальцами, – то есть… твой отец… Кто он? Может быть, он нам… поможет?

– (Довольно) Побольше бы тебе такой прыти, – ухмыльнулась, – в разы быстрее запала бы на тебя. (Томно) А ты можешь, когда… захочешь…

Глаза заиграли. Лицо застыло в игривой насмешке, прикусив краешек губы.

– (Угрюмо) Хватит надо мной издеваться… Я же серьезно.

– И я, – заинтригованно улыбнулась. – (Соблазнительно) Кстати, можешь уже расслабить хватку. Я всё расскажу, честно… Обещаю паинькой… быть…

Незабываемый вырез вокруг груди сделал своё дело. Руки отпустил. Цвет женского облачения постепенно сменился с кремово-желтого на бледно-розовый.

– Знаешь, я так рада, что мы теперь вместе, но, если честно… (серьезно) я до конца не представляю, как это возможно скрываться всю вечность от остальных. Пуститься в бега… Дело очень серьёзное и нам без посторонней помощи просто… не справиться. Ну никак не обойтись… У нас вообще нет никаких вариантов, кроме самых… извращённых…

Мире крайне не хотелось затрагивать больную тему. Другого пути у неё нет.

После небольшой паузы крепко вжалась в объятия. Прижала, как можно плотнее к себе. От такой близости не избежать очередного жара на щеках.

– (Взволнованно) Ты же сейчас… не про рабство говоришь?

– Нет, – вздрогнула, – хотя, – резво отстранилась, – это самый проверенный и рабочий вариант… Тебя по бумагам оформляют как груз, да и упаковывают, кстати, тоже. Так товар гораздо проще переслать, правда волокиты там ничуть ни меньше… Главное – чтобы люди были свои. Всякие там… мелочи не замечали. Фактически, это та же контрабанда, только людьми. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто знаю. И всё тут…

– И-и-и… чем же этот способ так… (неуверенно) плох?

– Да тем, что неизвестно куда тебя по итогу отправят. Гарантия выбраться есть. Гарантии очутится в цивилизованном месте – нет. Я буду гнуться на панели 24 часа в сутки, а ты целый день напролёт драить толчки и мыть грязную посуду. Это ещё если крайне повезёт. Ты не представляешь, на что способна извращённая фантазия больных людей. Не дай бог ты кому-то приглядишься. Или я… Считай всё. Конец. Бог знает, что тогда с нами случится… Заставят делать тёмные вещи и на камеру снимать. А может… а может мы и вовсе станем жертвами. На органы распродадут. Поверь, даже с тебя найдут и вырежут всё полезное, не говоря уже про меня. Кай, это очень опасно. (Повышено) Даже не думай об этом, понял? Уж лучше я тебе об этом расскажу, чем ты узнаешь от местных барыг на рынке… Обещай мне, – обратно прижалась, – обещай, что никогда не бросишь… меня…

– (Взволнованно) Да, конечно, да. О чём речь!

– …Хорошо тогда, – не дала сорваться слезинке, – хорошо…

Хватка ослабла. Хотелось видеть в объятиях друг друга знакомое лицо.

– …Хорошо, – тяжело вздохнула. – Тебе… нужно кое-что знать… касательно моего отца… В общем…

Полностью уверенная в себе девушка, за одно мгновенье становилась 13-й рохлей, столь боязно вспоминая, каково это быть снова ребёнком. Внезапно, стало тесно рядом с ним. Внезапно, перестало хватать воздуха. Мира нервно выпуталась из объятий, отсев в сторону. С большими усилиями продолжился разговор:

– (Взволнованно) Он такой… – обняла плечи. – Как бы это сказать… Он из тех людей, что…

Дрожь ни капельки не спадала с губ, однако лучшего момента для открытия больше не предвидится. Требовалось удержать себя в тисках.

– (Взволнованно) Он…

Признаться, в собственной беспомощности, вызывает страх личности. Даже давно позабытое старое, может обильным пластом подняться со дна глубин памяти. Утопленное в сундуке за тремя замками, за один единственный щелчок может заново раскрыться, портя и до того дурное самочувствие. Теперь, уже ей не казалось таким зазорным просто взять и слинять от насущных проблем. В его случае всегда прокатывало. Преподносить себя таким образом – единственный вариант как не подохнуть. Если правде смотреть в лицо – теряется как таковой смысл жить, однако разница «до» и «после» всё-таки есть. По крайне мере была.

Кай мгновенно учуял нотки трусливого побега коими сам грешил чуть ли не каждый раз. Тесные, неловкие ужимки. Пугливые до чёртиков глаза. Стоило разлучиться немного в сторону – трепетно сжал продрогшую насквозь ладонь. Нежно обнял за плечи. Попытался согреть. С рассказчицы взгляд больше не спадал. Обоюдное понимание того, к чему в итоге всё может привести.

Мира промолчала. Тоскливо, но крайне обнадёживающее, посмотрела в ответ. Стало гораздо уютнее. Преодолевая себя, постепенно послышались слова:

– (Стыдливо) Знаешь… он… он не такой жестокий, как ты мог подумать… Он справедливый, просто… Просто не умеет. Не хочет. Не желает прощать, даже своих детей. (Обидчиво) И ладно бы за дело. Так нет же. Может за обыкновенную глупость, сорваться на родных. За это – обиднее всего. Без… вины виноватый… Я прекрасно понимаю, что с годами расшатывается психика. Возраст. Обязанности. Риск… Паскудное дело издеваться над своими. Монстр в человеческом обличи… Моральный… урод… (Жалостливо) Мне искренне жаль, что тебе… приходиться выслушивать моё жалкое нытьё о прошлом, но оно… давит. Мучает меня. Терзает. Угнетает. Мне даже сейчас не ясно, когда весь этот бред закончится. Когда уже, наконец, прекратится этот дурацкий сон. Мне страшно… Страшно. Как… никогда.

Блекло-серый цвет озарил верхний покров отнюдь не скромного платья.

– (Растеряно) Я… Я… Я помогу… Я-я-я…

– Кай, прошу, дай мне сейчас выговориться, иначе, я…

Прервав собственную мысль, лёгкая пауза затронула другой монолог.

– …Тебе… и вправду может показаться странным, но-о-о… только мой отец способен вернуть меня обратно домой, но… Я не хочу одна возвращаться к нему! Не хочу! Я слишком тогда… провинилась… – голос интонационно стих. – Три года уже прошло, а выхода как нет, так и не было.

Ногти впились в его кожу. Мира выкрикнула чуть ли не в полную силу:

– (Рьяно) Поклянись!! – выпучила глаза. – Поклянись, что никому, никогда, ничего не расскажешь!! Поклянись!! Поклянись!!

Она так сдавила костяшки ладони, что Кай сам чуть от боли не выкрикнул.

– (Сдержанно) Да, да… Хорошо…

– Поклянись!!

– (Быстро) Клянусь, клянусь!

Руку отпустили. Стало чуточку легче, но не на много. По крайней мере ей. Взгляд безжизненно сверлил пешеходную дорожку.

– (Нервно) Я… я-я-я сделала кое-что… не хорошее в своё время. Я же не хотела. Серьёзно не хотела, но он же обещал мне… Обещал! Мой отец, он… Он – обещал… Обещал, что после смерти матери, никогда, никогда больше ни на ком не женится… И что я увидела?! Вот что?! – выкрикнула на букашку. – Он привёл в наш дом свою грязную… потаскуху! Осквернил вечную память о матери… Забыл про неё. Вышвырнул из памяти… Забыл… (Презирая) Та падшая женщина – мразь редкостной породы… Она липнет ко всем. Заговаривает зубы… Интриги вьёт за спиной и знаешь… – пожала плечами, – у неё получилось. Да, получилось. Она… выжила меня из дому. Пинком под зад из родного, фамильного «гнезда». С одного маху лишила меня всей родни. С одного грязного слова и… (болезненно) я не смогла. Я не выдержала и дня от такой… пакостной жизни… Никто мне не верил. Никто. Никто не хочет видеть, какую змеюку он себе приручил! Больно. Обидно. Мерзко. Меня предали свои же. Мне… ничего не оставалось делать. Я сняла маску с её грязного лица… Собственными руками разбила наше старинное, фамильное зеркало и… раскроила осколком кожу… (грозно) на её поганом, потаскушном лице. Прямо перед всеми гостями на публике… (Взволнованно) Как ты думаешь, – с надеждой посмотрела в глаза, – он меня… простил?

– (Взбудоражено) Ч-чего?!!

– (Плаксиво) Ты тоже меня осуждаешь?

Слова прозвучали жалостливо. Максимально душераздирающе, будто бы Кай ещё один чёрт из табакерки.

– (Тяжело) Нет, нет, просто… давай минутку… передохнём…

Крохотный, парализующий шок. Невозможно смериться с тем, на что способна изумительная женская особа. В голове подобное не укладывается. Пальцы стиснули виски. Локти прочно в колени впились. Как же не хочется верить. Одно, единственное упоминание, коробит жуть. Один из неприятных осадков в жизни. Вот он, перед тобой, наипрекраснейший цветок. Способный одновременно на зверство и милость. Крайне хотелось подавить в себе колкие чувства. Хотелось всё забыть.

Мира окончательно расстроилась, обидчиво отсев в другую сторонку. И снова нервы. Снова безудержная по всему телу дрожь. Противная. Холодная. Отягощающая. Беседа чаще прыгает из одной крайности в другую, подмешивая в огонь вместо щепочки, целую горстку дров. Страх не кажется чем-то инородным. Зазорным. Беды пробирают насквозь. Юнец начинает метаться глазами повсюду. Бесцельный, наводящий на жертву, предательский испуг. Чуть меньше, чем через минуту, звучит растерянный голосок:

– Мне кажется… я зря упомянула о своём прошлом… Теперь… ты тоже меня возненавидишь… Впрочем, как и все…

– (Неловко) А разве… больше вариантов… не было?

– Не было! Нет, не было!!!

Агрессивный голос выпалил что есть мочи. На деле стало только хуже. Девушка тут же принялась растирать свои хрупкие плечи, стараясь как можно интенсивнее себя согреть.

– (Грустно) Я не хотел… – подсел ближе. – Я, правда, не хотел…

– (Отрешённо) Я знаю… знаю, что совершила ошибку и раскаялась уже давным-давно, но… разве слова тут помогут? Разве… слова способны вылечить? Вернуть с того света? Нет… Надеюсь, когда-нибудь, он однажды меня… простит…

– Но… ты хотя бы её… не убила? (Ненавязчиво) Ну так, случайно… Вдруг…

Лучше бы Кай молчал. Миру крайне взбесило.

– Есть… ещё кое-что, – пальчиком подозвала к себе. – Это очень серьёзно и только на ушко.

– Что? – пододвинулся ещё ближе.

– Нет!!! – громко выкрикнула на ухо. – Конечно же, нет!!!

В ту же секунду ручонки принялись колотить. Женский пыл невозможно остановить.

– (Гневно) Я что, на убийцу, по-твоему, похожа?! На маньяка?!

– Ладно, прекрати. Я был не прав… – попытался защититься. – Не пра-а-в…

Только под самый конец репаративных движений, таки удалось усмирить дьяволицу, скрутив её кое-как. Естественно особь брыкалась. Не так сильно, но достаточно, чтобы за удар остался синяк.

– Чего ждёшь? – недовольно огрызнулась. – Может, отпустишь уже?

Руки повисли в воздухе. Область чуть ниже шеи всегда перетаскивала на себя вожделеющий взгляд.

– (Испуганно) Да-да… Конечно, – живо отпустил.

– Тебе, – тотчас же стала расправлять волосы, – нравится, как сидит платье?

– (Испуганно) Отлично. Просто прекрасно. Великолепно… Идеально…

Отведённое на беседу время, истончалось с каждой секундой, от чего желание повременить, представало треугольным камнем преткновения. Сомнения безусловно гложили, норовя сорвать и похерить последних лет достижений впустую. Чем больше тормозил разговор, тем сильнее суеты он привносил. Главное оставалось, как и прежде – только бы не спугнуть. Больше нет смысла ждать чуда. Оно, увы, так и не пришло.

Инициативы с его стороны поступало значительно меньше ожидаемого. Прежде, чем начать ковать свою судьбу, следует накрепко зацепить её в клещи. Никаких больше наводящих дилемм. Только конкретный вопрос и поставленный на него прямой ответ. Ощущение безысходности семимильными шагами двигает интерес вперёд. Врач запланировано спросила:

– Даже если так… – запрокинула за спину волосы. – Даже если нам… чудом всё удастся… Ты-ы-ы… готов? Ты готов пойти со мной? – встала. – Готов отправиться? Готов… бросить всё? А если вдруг… не получится, и мы застрянем на полпути чёрт знает где… Ты готов к таким последствиям? Ты… готов?

Слова прозвучали максимально серьёзным тоном, словно от ответа зависела чья-то жизнь.

– (Тяжело) Мне неважно куда, – поднялся. – Главное – быть рядом. С тобой.

Непреодолимое чувство, будто жизнь вокруг и вправду меняется, мелким ростком пробивалась изнутри, сквозь толщу асфальта, бетона и грязи. Обоим мгновенно полегчало. Откровения стоили того.

– (Радостно) Я так счастлива… – вплотную прижалась. – Правда.

Лазурный свет полностью озарил удивительный взгляду наряд, затмевая окружающую красоту парка. Мира взяла ладони и прикоснулась к своему лицу:

– (Любя) Почувствуй радость… Раздели её вместе со мной… Почувствуй, как я горю от счастья. Сгораю в твоих… руках…

Приятный жар от румянца, как будто маленький огонёчек в руках.

– (Любя) Кай, мы почти свободны. Почти. Осталось только… разорвать все нити, ведущие к нам…

Милые, еле примечательные ямочки, впадинки на лице, как никогда ещё не выглядели такими красивыми. Особенными. Он буквально готов был на всё. Кай хотел было отпустить уже руки, но Мира придержала всё-таки одну, поцеловав её в тыльную часть. Смущённо, но всё же сумел на акт любви ответить:

– И-и-и… как нам это… лучше сделать?

Как же не хотелось отпускать. Кончики пальцев веяли приятным холодком. Достаточно комфортным, чтобы в сотый раз остудить нервы. Несколько секунд вполне достаточно для короткой передышки. Когда надобность в нём чуточку спала, счастливица собралась с духом, подняв глаза.

– (Нервно) Осталась… самая важная часть… – глубоко вздохнула. – Только не перебивай меня сейчас… Это важно… Ну, в общем… Доверие… Не важно, куда мы убежим и где скроемся. Они… Они будут везде и всегда. «Они» будут искать нас и непременно найдут. Обязательно найдут и поэтому… Поэтому, ты должен непременно всё мне рассказать. Даже нет, не так… Ты – просто обязан. Всё самое странное, что ты видел за эти дни. Неделю. Месяц… Вообще неважно за какой период времени, лишь бы хоть… что-нибудь странное вспомнить… «Они» никогда не отстанут от нас. Никогда… «Они» вечно будут гоняться за нами, но-о-о… если ты вспомнишь хоть что-то, мы сумеем их запутать… Нам нужно выиграть время. Нам пригодится… любая информация для отхода. Подойдёт… вообще всё… Что угодно странное… Может… может ты видел… не знаю там, – помахала руками, – как… как за тобой следят или… (Взволнованно) новых, незнакомых ранее людей. Возможно, активность каких-то вещей стала… пугать тебя… Тут подойдёт, вообще что угодно. Вообще. Возможно… люди стали попадаться одни и те же. Появился привкус… дежавю… Кай, это очень важно. Очень! Если сейчас допустим во время планирования ошибку, считай всё. Это – конец! Наше путешествие закончится, не успев толком начаться!.. Возможно, «они» могли видеть нас вместе и раньше… Мне, правда, страшно подумать, что эти люди могут с тобой натворить. Я им не нужна, но вот ты… «Они» могут навредить тебе, похитить или даже… убить. Пожалуйста, Кай, – поправила чёлку, – подумай, как следует. Вспомни. Не спеши. Тебя никто не гонит, я… рядом. Я… рядом…

– (Испуганно) Кто эти, чёрт возьми «они»? Зачем я им нужен? С чего я им вообще сдался?!

– (Встревоженно) Я не знаю! Я, правда, не знаю! Я не знаю ни их мотивов, никто они. Даже их существование ставиться под вопросом, но… но… Просто… поверь мне… Эти люди – не дадут нам спокойно существовать… С того самого момента, как я поселилась здесь, в этом городе – я не чувствую себя защищённой. Ни здесь, ни где-либо ещё! (Опечаленно) Просто… вспомни хоть что-нибудь… Вспомни. Постарайся, – провела ладонью по щеке, – прошу…

Мира чуть ли не слезливо умоляла юношу вспомнить, от чего тот старался изо всех сил. Кое-что он всё-таки помнил. То, что хотелось бы навсегда забыть.

– (Напряжённо) Я помню, был… недавно один учитель… Вчера…

– (Импульсивно) Да-да, ты о нём говорил. Тот самый, который новый. И что с ним? Что? Он тебе, – резво стала перебирать руками, – что-то дал? Он угрожал тебе? Он… пытался тебя… увезти?

– Не-ет… Просто прошёл мимо… И всё… Странно в след… посмотрел…

– Ну, так это… (нервно) это ничего не говорит. Мы можем разбирать так по косточкам кого угодно. Целый месяц пройдёт, а мы ничего не достигнем. Нужно что-то… более очевидное… Внятное… Весомое… Которое… ну просто невозможно не заметить. Определённо, что-то подобное должно быть. (Жалостливо) Вспомни Кай. Ну, вспомни…

– (Воодушевлённо) Я вспомнил! – довольно щёлкнул пальцами. – Прямо до нашей встречи, произошёл один такой… странный случай… (Шёпотом) Блин…

Кай моментально упал в осадок, даже толком и не подумав.

– (Взволнованно) Какой именно? Что случилось? – сжала ладонь в руках.

– Я получил странное сообщение и-и-и…

В порыве слов буквы зажевало. Не хотение быстро говорить.

– (Испуганно) Что и?! Что?!

– Знаешь… (Растеряно) Я… я… – криво улыбнулся. – Я забыл… Бывает же такое… Дурья моя башка… Вылетело из головы.

– (Умоляюще) Пожалуйста, милый, постарайся вспомнить. Это крайне важно! Жизненно важно!! Прошу!!

Чары соблазна усилились троекратно. Крайне легко такой красоте уступить.

– Знаешь… (Судорожно) Мне немного… это, не по себе… Мы можем… на завтра отложить наш разговор? Ты на меня, – расслабил горловину рубашки, – немного это… давишь…

– (Удручённо) Ты опять от меня что-то скрываешь, верно? – разочарованно произнесла. – (Обидчиво) Ты так и не научился людям доверять… Чёрт с ними с людьми, но я-то в чём виновата? Я недостаточно хороша для тебя? Почему ты мне не доверяешь?! Не отводи взгляда, – нежно повернула лицо к себе. – После всего этого… (Истерично) Да я… да я душу тебе открыла, а ты смачно харкнул в неё! (Измождённо) …Ты мне не доверяешь… – всучила руки в бока, – прекрасно… Теперь я чествую себя полной дурой. Спасибо тебе.

Кай всей душой возненавидел себя и эту дурацкую записку. Лучше бы он никогда её не получал. Сжёг, разорвал сразу, лишь бы только не смотреть. Ему хотелось всем сердцем отдаться, но тупой, расчётливый на одиночество мозг, бил сирену по каждому удобному и не очень случаю. Сейчас он как никогда истерил. Хрупкое равновесие на корню подорвано. Хуже казалось, уже не могло быть.

Глубокий вдох попытался подавить эмоциональный всплеск. Развернулась. Спрятала лицо. Тихонечко всхлипнула и обратно вернулась в прежнюю оболочку. Ни единого намёка на боль и истерику. Снова обновлённая. Снова не похожая на саму себя.

– (Соблазнительно) Хорошо… Если ты так хочешь, тогда я сделаю это… по-взрослому… Давай, я немножечко тебе в этом… помогу…

Неожиданный толчок в грудь моментально сбил с ног. Мешок с костями тут же повалился спиной на бортик фонтана. Её тело мгновенно повисло над ним.

– (Болезненно) Знаешь, – покривился, – а это было довольно-таки… больно.

– (Соблазнительно) Ну, а как ты ещё хотел? Так все взрослые поступают. Сначала заманивают в свои сети, – пальчиками прошлась по груди, – а потом… бессовестно бьют ножом в самое сердце, – надавила на точку. – Ничего Кай, ничего. Тебе нечего стыдится. Так абсолютно все поступают. Теперь и ты в их числе… Единственное – извини, что так грубо получилось. Прости, – положила руку на вырез декольте. – Я просто не рассчитала сил. Я знаю прекрасный способ как всё уладить. Не переживай, – облизнулась, – тебе понравиться. Гарантирую…

Тесный приём рассчитан на то, чтобы жертва никуда не смогла деться. Своеобразный подход. Не противится и не злится, хотя и особого восторга не издаёт. Поцелуй должен взбодрить приутихший огонёк страсти, но вместо этого, наоборот разжигает ненависть к ласке. Она всячески пытается отторжение унять, то обнимая, то насильственно поглаживая его же руками свои ягодицы. Легче никому не становится. Ничего не помогает утрату унять. Как только дело касается чуть ниже пояса – парень тут же перехватывал юркие ручонки. Быстро цепляет и отталкивал от себя, как некий подопытный тренажёр. По очереди выворачивают друг другу руки, однако явного успеха, никто так и не может превозмочь.

Предел кипения достигает наивысшей точки. Попытка отпихнуть, в надежде для передышки, обернулась весьма предсказуемым провалом. Просто не хватило в нужный момент сил. Помацал её грудь и ладно. Миру это только завело. Сидя верхом, колени сдавливали рёбра, чуточку потирая ремень брюк нижнем бельём.

– (Ласково) Тебе что, – сделала парочку движений тазом, – не понравилось?

– (Устало) Не в этом дело…

В ход пошла выпячивающая вперёд грудь. Плавная посадка на пиджак и лёгкие трения. Как минимум движение дополнит и возбудит.

– (Эротично) Расслабься, – поднесла палец к его рту, – и не дёргайся. То, что ты сейчас увидишь, – немного привстала, – тебе очень понравится… Смотри, – ухватила за подбородок, – на меня…

Пластичные движения трения тела. Одни пальчики трутся возле груди, пока другие стараются отбить сопротивление. Настойчивый упрямиц противится, как может. Не брыкается как истеричный ребёнок, однако и как паинька себя не ведёт. Недовольно пыхтит и молча злится. Всё это ровным счётом длится до того момента, пока из кармана на половину не вылезает тот самый, ненавистный листок. Кай чуть ли за секунду не побледнел. Мира тотчас же это приметила. Несколько саму бумажку, а именно реакцию на конверт. В мгновение ока рука запихнула содержимое обратно, стараясь как можно быстрее от себя отвлечь. Парочка полностью поменялась ролями. Теперь, уже её рука резко соскользнула вниз. Он же в свою очередь аккуратно отвёл её к себе на живот. Вторая повторила то же самое и оказалась моментально сцеплена с другой. Всё предельно стало ясно. Обманывает гадёныш и врёт.

– (Надменно) Ах-х-х, так вот это что у нас… Оказывается, в этом вся твоя проблема, да? Всё дело в этом чёртовом конверте? – кивнула вниз. – Поэтому, ты ведёшь себя как дебил.

– (Чёрство) Нет, не поэтому… А за дебила, вообще-то обидно…

– Ох, – грустно вздохнула, – какая же я бестактная… Извини меня, ладно? – быстро поцеловала в губы. – Это должно немножко скрасить горечь обиды, хотя, я не плохой человек. Плохой у нас как раз ты. Ты же знаешь, что нехорошо людям врать в лицо. Особенно мне… (Заигрывающее) Ты всё ещё можешь исправить, –нежным голосом произнесла, – только покажи… Ну же, давай… Покажи…

– (Пугливо) Не могу… Это слишком… личное…

– Я так и знала, – радостно улыбнулась. – Очередная любовная переписка… М-м-м… Как же я обожаю их… – приятно вздохнула, – читать… Эти… нелепые попытки признаться друг другу… О боже… Я вспоминаю, свою личную, первую переписку. Какое волнение. Какой… стыд. Ты даже не представляешь, какого это писать первой, но ещё хуже потом ждать. Ждать ответа… (Медленно) Обожаю это нервное щекотание внутри сердца. Такое – никогда не забывается. Не переживай, – улыбнулась, – я знаток в подростковых делах. Просто не томи. Покажи…

– (Сквозь зубы) Я же говорю – личное…

– (Сомнительно) Да неужели… Что, реально от неё? – покосила бровь. – Лоя сама тебе написала? Первой? Да быть того не может, а хотя… (Заинтригованно) Не-е-е-т… Не-е-е-т… Может быть… ты ей написал, да? (С надеждой) Кай, просто… пойми. Я такой человек что… мы не должны скрывать друг от друга почти ничего, понимаешь? Понимаешь? Может… ты отпустишь мои руки, а то мне несколько… неудобно так сидеть… Ноги затекли. Чешется пятка… Почешешь её?

– Я отпущу, если ты перестанешь… кривляться.

– Ладно, я согласна. Отпускай.

Руки отпускать Кай не стал. Потужился и таки плавно скинул с себя, благо девушка под конец не сопротивлялась. Некогда ей. Она занята кое-чем другим. Её глаза в данный момент пылают скрытой ненавистью и обидой. Крайне плохое ощущение складывается касательно чужих рук. Держаться надо осторожно.

Испытывать на себе удачу – затея откровенно дрянная. Как только выполз, тут же отсел подальше, насколько позволила дистанция, и только потом отпустил. Постепенно. Без резких движений. Для начала одно запястье. Потом медленно второе. Бедняжка охотно легла на худой бочок. Она и близко не сопротивлялась, безвольной марионеткой лёжа на холодном граните. Чувство вины взыграло, как надо быть.

Постепенно боль подобралась к горлу. Начала душить. Чуть-чуть надавить на жалость и дело с концом.

Колени поджаты. Губы трясутся. Слёзы готовы пуститься навзрыд.

– (Нервно) Пожалуйста, – остановила его, – только не трогай меня сейчас, иначе я просто… рёвом взорвусь… Ну почему так… сложно с тобой? Ну правда. Я очень хочу, но я не могу… не могу тебе полностью доверять. Не могу. Не могу-у, – обняла колени, – но так… хочу… Меня испепеляет один лишь намёк и эта, – противно искривилась, – глупая ревность… Она буквально, изнутри убивает меня. Хуже этого ощущения нет. Ты мне солгал. Ты меня предал… – резко поднялась. – (Гневно) Если ты сейчас же не покажешь или не расскажешь в чём собственно дело, я просто… я не знаю, что сделаю с собой, слышишь? Я руки на себя наложу! – подставила ногти к обледеневшей шеи. – Прямо здесь! (Злостно) Убери свои нахальные ручонки, иначе шею насквозь проткну! Не веришь?! Нет?! (Слезливо) Ведь… Я же лучше, чем она. Лучше… (Обречённо) Ты думаешь, – опустила глаза, – я на такое не способна? А я могу… – тотчас же впилась в бледную кожу.

Не успела шея толком покраснеть, как обратно руки были сцеплены. Мира уткнулась в предоставленное плечо. Стало невыносимо грустно.

– (Устало) Расскажи мне всё как есть… Не мучай меня… Не издевайся…

– (Испуганно) Я.. я…

– (С надеждой) Пожалуйста. Ну, пожалуйста! – хрипло вскрикнула. – (Тихо) Пожалуйста… доверься мне и тогда… и тогда у нас всё получится. Обязательно. Без исключения и тогда… И тогда мы… Мы сможем покинуть этот злосчастный город… Только доверься. Прошу…

Мира ещё раз прикоснулась дрожащими пальчиками к его щеке.

– (Смущённо) Я не знаю… Я не могу… Всё так… быстро…

– Но минуту назад всё же было прекрасно! Просто чудесно… (Обидчиво) Своим нежеланием – ты… ты губишь нас обоих! – резко дёрнулась. – Кай, своим поступком, ты… ты… (Гневно) Что тебе ещё нужно от меня?! – злобно посмотрела в ответ. – Я и так вся твоя! Что за дебильные у тебя секреты?! К чему эти детские интриги?! Почему ты не можешь показать мне этот дурацкий конверт?.. Что, так тяжело рассказать мне всю правду?! Почему, какой-то… жалкий клочок бумаги, портит нам жизнь?! (Жалостливо) Я не могу больше… Не могу-у-у… – взвыла. – Ты делаешь меня жалкой маразматичкой… Я снова выгляжу… уродливой… И всё из-за тебя… (Яростно) Это ты во всём виноват! Как я тебя ненавижу! Ненавижу!!

Чешуйки платья окрасились в блекловато-жёлтый цвет. Кулачки начали злостно колотить. Кай, хоть и держал её руки, но тумаков получал предостаточно.

После нескольких секунд ярко выраженной агрессии мученица внезапно стала успокаивать себя. Давление с обеих сторон сводило с ума. Врач предельно жалостливо скорчила лицо от боли, и несколько одиноких слезинок, пустилось по щеке. Не поверить ей – попросту невозможно. Чувствовать себя паршивее больше некуда. Виновник почти отважился достать письмо.

– (Болезненно) Я не хотела вот так… Не хотела… Ты сам… Ты сам меня вынудил. Я сорвалась из-за тебя!! Из-за тебя! Я не такая, слышишь… не такая… Я обычно другая. Нормальная… Как все… Возможно, я и вышла слегка из себя, но это… из-за тебя! Все вы мужики сплошные сволочи… Я тебе доверилась, а ты… а ты… (Злобно) Я этого не заслужила… Я достойна гораздо большего. Я достойна нормальной, человеческой любви. Если не хочешь, можешь вообще не показывать его бумажку. Мне глубоко насрать… – тихонько провопила. – Все вы поганцы на одно лицо…

Настроение обратно взбесилось. Эмоциональный диапазон шкалит в разные стороны. Успокоится не удалось. Губы молчат. Демонстративно сомкнулись, после чего кисти выскользнули из хлипкого хвата рук. Фигура уместилась на половинке фонтана. Несколько коротких, резких движений. До боли одинокого пространства кругом. Прямо за её спиной, к лицу снова потянулись ручонки.

– (Слезливо) Эти… бесконечные упрёки со стороны коллег… Начальство жалуется… За что меня так ненавидят?.. Я же никому в жизни плохого не сделала. (Хрипло) Я защищалась. Я защищалась…

Хуже деформации личности, придумать ситуацию сложно. Обыграны все негативные спектры ранее приятных чувств. Единственным плюсом во всей этой ситуации – служило полное отсутствие людей, иначе бы всё выглядело совсем уж жутко. В глазах остальных, парню точно бы не досталась ни одна живая овация. Только неодобрительные голоса и агрессивные движения рук. Предельно стыдно.

Кай то и дело всё время оборачивался, лишь бы не накликать неведомую из кустов беду. В мыслях медленно координировался план побега. Одно он не учёл – Мира досконально знала его привычки. Как ищейка заранее чувствовала страх в попытках дать на попетую. Она вовремя подобрала момент и взахлёст зарыдала. Лучшего оружия придумать сложно.

– (Жалобно) Кай, – развернулась. – Только не уходи сейчас. Ты мне нужен, – протянула руку. – Очень нужен…

Интриганка буквально заставила, вынудила сжалиться над собой. Невольно подчинила себе. Настолько идеально, что обыденный простачок, просто подсел рядом. Стал успокаивать. Рывок на колени, трепетно вжимаясь в живот. Вот и всё. Половина дел сделана. Поскуднее чувства представить сложно. Слишком много неоднозначных сложностей за последний момент.

– (Жалобно) Ты, – вытерла слезу, – простишь меня за это недоразумение? Простишь? – подняла голову. – Я – никакая… Я, просто сейчас вся… на нервах… Извини меня. Я не сдержалась, – вытерла вторую. – Я не должна была срываться на тебе… Мне сейчас очень плохо. Очень. У меня отвратительное настроение… Прости меня за всё… Ну прости…

– (Испуганно) Да-да. Конечно…

– (Тихо) Спасибо, – всхлипнула. – Большое спасибо… Мы оба за сегодня изрядно натерпелись. Устали. Знаешь… – отпустила, – нам будет гораздо лучше, если мы пройдёмся немного, а то у меня всё тело затекло. (Воодушевлённо) Вот как мы поступим… Я же была у тебя дома, верно? Верно, а вот ты у меня как раз нет. Ты даже не представляешь, где я живу. Пойдем, – встала, – я покажу тебе свою квартиру. Посмотришь, как я живу.

Мира резво вскочила на ноги, отринув переживания и надежды.

– …Она, конечно, не такая прекрасная, да и считай в другом конце города, но в ней есть свой… определённый… шарм. Не то, чтобы твой особняк… но тоже пойдёт. По скромнее конечно, – протёрла лицо руками, – но пойдёт. Возможно, поменьше бы на фоне других квартир, однако ничем не хуже остальных домов. Даже наоборот, лучше. Сразу с порога присутствует некая такая… атмосфера уюта. Свободы… Не всегда, но частенько… бывает… Ну так, что скажешь, идём? – принудительно дернула за собой с места. – А потом, я покажу тебе… – повела за руку. – А ты разве дома не кушаешь?

– Нет.

– Вот и я заметила, что слишком уж у тебя на столах чисто, да и в комнатах в целом. Это не страшно. Отныне, я сама лично прослежу, чтобы ты у меня всегда был сыт. Давно это нужно было сделать. (Соблазнительно) Вот приедем ко мне… Покажу тебе свои навыки в кулинарии… – приятно вздохнула. – А-а-а… почему ты готовую пищу на дом тогда не закажешь, если тебе школьная… не нравится? В ней, конечно, ресторанных новшеств нет, за то хотя бы… выглядит цивильно, да и на вкус не абы какая. Кучу времени в готовке экономишь знаешь ли, особенно, если поблизости магазинов нет… Всё дело в цене, верно?

– Я… Я просто людям чужим… не доверяю… Особенно тем, кто хочет втереться в доверие и обокрасть. Выудить, – поднял голову, – прямо под носом…

– Нет, Кай, – улыбнулась, – ты немного не понимаешь. Это не так работает. Курьер доставляет посылку, а ты ему платишь. Он не пытается украсть у тебя деньги. Ему нужна лишь определённая сумма чека. Не больше и не меньше. Это ты уже сам решаешь, накинуть ему на «чай» или нет… Поверь, после моего ростбифа со спаржей – у тебя сразу же поднимется настроение. Гарантирую. Тебе очень… – облизнула нижнюю губу, – понравиться…

Парочка не так далеко прошлась по алее. В метрах 50 от фонтана они остановились возле чреды деревянных скамеечек и клумб. Людей пока не было.

– А знаешь… – задумалась, – чего нам идти, да идти. Дорога то длинная. Так мы и за часа… три не дойдём. Давай, я лучше вызову сюда такси… Ты не против? – полностью его осмотрела. – (Вдумчиво) И откуда ты появился сегодня такой? В ссадинах, – легонько прошлась рукой, – с распоротым рукавом… Пуговиц парочку не хватает… Опять, что ли подрался, да? (Возмущённо) Завтра, я точно на них жалобу напишу. А чего сразу томить – докладную. Ты только скажи, хотя я и так всех ваших уголовников по именам знаю. Не трудно будет по лицам догадаться, кто дебошир, а кто редкий мерзавец и подлец. Уж они-то у меня, – махнула кулачком, – стократно получат. Давно уже надо было проучить…

Разглаживая воротник, пальчики плавно подобрались к подбородку, а затем к краюшкам губ. Поцелуй сорвала очередная оплошность.

– Я не говорил тебе, что письмо от него.

– (Раздражённо) Кай, боже мой… Я думала, мы уже про это забыли.

– Не забыли. Я не забыл.

– (Раздражённо) Боже, да какая разница. Он или она. Я просто оговорилась. Я вся, если ты не заметил, до сих пор ещё на нервах. Меня из-за тебя всю… трясёт. Это твоя… бумажка, всё равно никакого значения не имеет. Я прекрасно поняла, что это закрытая тема для тебя. Всё, я смирилась. Я больше не хочу об этом говорить. Уж… как-нибудь со своей ревностью, думаю смирюсь. И не такое наплевательское отношение к себе терпела… Другое дело, – застегнула рубашку, – ты просто обязан довести меня до дома, как любой нормальный, здравомыслящий человек. Ты будущий мужчина, а хорошим манерам пока так и не научился. Не стоит отказывать даме в столь мелочной просьбе. Это даже за просьбу считать нельзя. Ты беспрекословно обязан отведать мой ужин, иначе, я очень серьёзно рассержусь на тебя. Кай, запомни – женщин лучше не злить. Только на себя накликаешь лишней беды. Пойдём.

– Просто… – остановил её. – Почему именно этот жалкий конверт? Почему ты к нему так жадно прицепилась?

– (Сипло) Ты что меня, не слышал? У меня даже голос сел. Я не могу на тебя больше орать и не хочу… Кай, – откашлялась, – это всё мелочи…

– (Взволнованно) Нет, – убрал её руку, – это ни хрена не мелочи. Это важно… Могло же быть что угодно. Карточка, брелок, визитка, ручка. Открытка…

– (Недовольно) Кай, не считай меня за дуру, хорошо? Ты сейчас специально докапываешься к мелочам, чтобы меня лишний раз позлить. Я видела, как у тебя из кармана торчит письмо, свёрток… или там… конверт… Дурацкая какая-нибудь… открытка? Да какая… разница вообще? Это что угодно бумажное. Это не может быть обычная побрякушка, иначе бы ты тысячу раз показал её мне, разве что внутри… ты не прячешь унцию запрещённого порошка… Ты же не занимаешься ничем таким… криминальным, – скептически сузила глаза, – верно? А то знаешь ли, всё очень… правдоподобно на это смахивает. Будь я чуточку черствее, я бы насильственно потребовала опустошить твои карманы, но благо, я не такая. Я нормальная. Я людям – доверяю. Не то, что ты…

Кай немного отошёл от неё и демонстративно залез в карман. Вынул белый конверт и потряс. Так же быстро он обратно исчез в штанине.

– Ладно, убедил, но знаешь – мне от этого стало даже… интереснее. Что же ты такого там… прячешь важного внутри, хм? Кстати, – щёлкнула пальцами, – тебе со мной в этом плане просто… дико повезло. Я эксперт в любовных делах подростков. Я столько подобных записок начиталась, что могу найти выход из любой запутанной ситуации. Если не хочешь показывать, так расскажи, хотя по подчерку, я могу много чего об авторе рассказать. Наклон письма. Завитушки. Постановка строк. В разы больше, чем ты можешь себе предположить… Странно, конечно, что ты ведёшь себя так глупо, но, пока что, я списываю это в силу твоего возраста. Как только, немного окрепнешь, сразу же поймёшь, какой был раньше… дурачок. Вот… – задумалась, – чего она тебе такого… экстравагантного написала, что ты так… яро скрываешь эту бумажку от меня? Боишься оказаться глупым? (Искренне) Но это же я… Я тебе во всём разобраться помогу. Только, – протянула руку, – покажи…

– А может… это вовсе и не любовное письмо…

– Ну да, конечно… – усмехнулась. – Разве, любовное письмо может быть без конверта? Разве, кто-то додумается всучить просто одну голую бумажку? Я бы на такое точно никогда в жизни не пошла. На пустом месте так опростоволоситься. Я бы сделала всё очень красиво, цивильно и презентабельно. Чтобы ни на грамм не было стыдно. Так поступают, разве что глупые подростки в попытке издёвки друг над другом, коряво вырвав страницу из тетрадки. Нормальные чувства – всегда облагорожены как минимум в достойный конверт, хотя, в последнее время они выражаются гораздо скупее и беднее в эмоциях. Достаточно парочку коротких, невзрачных, нелепо оброненных слов. (Сомнительно) Я что, по-твоему, не права?

Он ничего не ответил, тупо смотря в одну точку на её лице.

– Значит, это и правда не любовное письмо… Тогда что? Что же тебе в нём… такого… хитрого написали? Зачем ты так тщательно… скрываешь его от меня? Наверное… Определённо, что-нибудь… плохое, гадкое… Про меня… (Ненавистно) Мерзкое, грязное, порочное, лишь бы дискредитировать и унизить человека в глазах остальных… Знаю я эти письма. Посылочки… Сообщения… «Дорогая, это ничего не значит», а потом этот урод увиливает к очередной суке… Опять на меня грязного белья накопали. Ну, ничего, – вздохнула. – Как-нибудь переживём.

– (Настойчиво) Мы в каком веке живём, чтобы люди друг другу бумажные письма писали, а?

– Кай, вот ты сейчас говоришь совершенно надуманную глупость. То, чего ты не видел, не означает, что этого попросту не существует. Письмо развивает моторику мозга. Улучшает мышление. Да таких записок у меня – целый стол под завязку забит. Приходят ко мне, жалуются, а я как брачный консультант, должна решать подростковые проблемы…

– Так вы и должны их решать… Вот только дело совершенно в другом…

– Тогда в чём же? Объясни мне, наконец, раз и навсегда! Что не так?! Что?! – вскинула вверх руки. – Что с тобой вечно не то происходит?!

Кай молча развернулся и направился по другой развилке вглубь парка.

– Ты уходишь, да? Жаль от тебя подобное слышать…

Спокойным, немного расстроенным голосом произнесла.

Не успел мальчик отреагировать и повернуть головы, как его же рука оказалась в цепком захвате за спиной. На расстоянии не больше шага, Мира не спешила отпускать. Резко надавила на запястье, словно волк, вцепившийся зубами в плоть.

– (Истерично) Я-я-я.. не понимаю, что делаю! Не понимаю… (Тихо) Просто отдай его мне. Прошу, отдай… Без лишних слов, пока не сделала ещё больше. Ещё больнее. Мне крайне не хочется, но прошу, не заставляй меня… не за заставляй…

Голос сильно дрожал. Сцена постепенно насыщалась эмоциями.

Бездействие – крайне глупая затея. На его молчаливые стоны потихоньку сдавливаются пальцы к синим венам на руке. Параллельно хрустят суставы. Муки скалируются от терпимых до жути невыносимых. Всё ниже и ниже, пока в самом конце, не ставят на колени.

– (Тихо) У меня нет больше выбора… Я не могу больше… терпеть.

Руку завернули с треском костей. Крик в ушах стоял до боли противный.

– (Тихо) Тише мой милый, тише… Это простой вывих. Дико болючий, но не смертельный. Проверну ещё раз, – чуточку надавила, – придётся потом сращивать кости… Буду приходить к тебе в больничку. Навещать. Возможно, тогда ты меня и полюбишь… (Нервно) Ну почему ты такой упёртый, а?! Ты же делаешь нам обоим… больно!! Перестань, прошу, перестань сопротивляться мне, иначе…

Руки сильнее затряслись. Голос не вселял той самой, чудотворной надежды.

– (Тяжело вздыхая) Хорошо… – слезливо произнёс Кай. – Хорошо, только отпусти, отпусти! Больно, больно!! (Плача) Мама-а-а… Мамочка моя-я-я…

Мира прекратила сдавливать, но руку так и не отпустила.

– (Плача) Вот, вот… – медленно достал из кармана, – держи-и-и…

Согнутый конверт отлетел на несколько метров вперёд.

– Дурак ты.

Резкий толчок каблука в затылок, вправил голову в твёрдую землю газона. Нет смысла издеваться и верещать. Живо бросилась в сторону конверта. Самый резвый скачок на памяти. Если что-то не получится, сумеет обратно его догнать.

Несколько быстротечных секунд и листовка оказалась в женских руках. Девушка на бегу подобрала бумажку, смяв парочку цветов на клумбе. Тут же её развернула, практически ногтями разорвав. Каков эффект, когда нужного письма внутри нет. Второго дна тоже нет. Не настолько выбился человек из сил, чтобы очевидного не замечать. Пустой конверт. Изумление, молниеносно перерастает в апатию, нехотя наблюдая финал истории. Цвет исконно вернулся к белому.

Кай жевал смятый, злополучный клочок бумаги, валяясь на траве. Стоило ей едва ли шевельнуться – как тут же за один присест всё и проглотил. Гримаса застыла в недоумении. Ни одна положительная эмоция не проявилась на лице.

Ещё один приток ссадин на щеке и лбу, смотрелся не так удручающе плохо на общем фоне испачканного носа. Земля, трава, песок. Густая кровь. Неказисто в сравнении с безмятежностью природы. Тут аналогия ближе с водой. Не из фонта, а из краника, который не успели плотно закрыть. Плещутся остаточные струйки. Крохотные. Тонюсенькие. Несколько капель успело сорваться с подбородка на воротник. Разбитая губа. Слабые кровоподтёки на скулах чуть ближе к вискам. Краснющий глаз. Всё это многообразие – не самым приятным образом отражается на парнишке. Кай еле-еле дышит ртом, сплёвывая одновременно кровь, слюну и грязь вместе с песком. Голова трещит. Мутит. Коробит. Пытается встать.

Вывернутая рука нескончаемо болит. Стоило слегка её задеть при подъёме –тут же валится на спину. Нервы бесят и дубасят от души. Несуразная пытка бьёт ключом, не давая и шанса на призрачный успех. Беспощадная. Отвратительная. Нескончаемые муки, выбивают из-под ног последнюю почву, но он не кричит. Предельно тихо постанывает, испуская остатки слезы. Левый глаз суетливо набух, с трудом открываясь хотя бы наполовину. Не это его волнует в данный момент.

Стимул агонии заставляет потихоньку двигаться и бесконечно вставать. Пытаться по крайне мере. Трясёт, покачивает, лихорадит. Голова кружится. Ноет, а ноги как не свои, подводят в самый ненужный момент. В бессчётном количестве попыток одна заменяет другую. Пытается преодолеть. Сперва на одно колено. Потом судорожно на второе. Затем происходит сбой. Дублируется лишь боль. С попытки 20-й, мелкими шажками на четвереньках, удаётся притиснуться к скамье. Даже с опорой подняться – слишком не выполнимая вещь. Бардак в голове.

Скрюченный. Сутулый. Понурый. Раз за разом преодолевает высоту. Злится и пыхтит. Рёвом заглатывает слёзы. Мир потихоньку перестаёт шататься в глазах, и только тогда, ему удаётся кое-как встать. Не без помощи всё той же скамейки. Даже стоя, гарантий на избавление практически нет. Сознание мутит. Свет давит. Череп давит. Пальцы в конечном счёте, давят на больные глаза. Хочется сблевать. Секунду погодя, опорожняется кишечник. Едкая смесь слюны и желудочный сок. Конечности, ещё сильнее дрожат. Тело дрожит. Бедное сердце в порыве трепещет, не желая окончательно загнуться. Стимул постепенно потухает. Земля высасывает последние остатки сил.

На этом могло всё закончиться, но нет. Вместо всех положительных эмоций, осталась ледяная злость. Именно она его подпитывала. Лёгкий холодок в области поясницы, заставляет шевелиться мозг. Двигаться и бежать. Третьего не дано.

Шаг в сторону знаменуется резким падением и таким же резким подъёмом ввысь. Ноги заплетаются, спотыкаются, однако каждый раз ставят фигурку на новое место. Чуточку вперёд. Боль никуда не делась. Она до сих пор его грызёт.

Маленькая клумба постепенно остаётся позади после чреды неудач. Лучше движения не стали. Наоборот, стало только хуже. Затыки участились в костылях. Кай устал вечно падать и без конца вставать. Боль снова начала преобладать.

Решение возникло самой собой, после очередной, неудачной попытки. Вместо бордюра, лбом врезался в фонарь. Зацепился рукой за столб. В соседней мусорке ногой застрял. Следующая изгородь, не уронила, а наоборот, помогла. На подлёте к следующей лавочке картинка окончательно сложилась. Зигзагом стал ковылять. От одной ограды к другой. От поручня скамейки. В ход пошло самое непритязательное, что встречалось на глазах. Статуи. Объекты. Деревья и кусты. В общем, всё то, от чего можно плясать. Главное – идти. Оставаться на ногах.

Шаг за шагом и каждый последующий, становился чуть более уверенным, лишь бы не упасть и скорее сбежать. Чем дальше бедолага отдалялся, тем больше возвращалось сил. Ошибочная вера в себя, не один раз опрокидывала на колени. На каждую потугу, изнуряющая боль – лишь разжигала нервы. От насыщенной злости, быстрее прежнего вставал. Временные хлопоты перерастали из шага, в плавно нарастающий бег. Неразборчивые со спины отголоски, становились всё менее заметны. Суетливым эхом доносились бесполезные слова.