Подлые

Глава 10. Октавия

Октавия

После празднования дня рождения папы, по традиции все остались в нашем большом доме включая Викторию и Брендона, хоть они и живут на соседнем участке. Папа всегда создает семейные традиции, он убежден, что это сближает людей. На всех днях рождениях в нашей семье принято обязательно задувать свечи, всем без исключения. К тому же завтра папа и мистер Тернер снова отправляются в длительную командировку и это отличная возможность собраться всей семьей и провести время вместе.

Когда мы все были еще детьми Вики и Брендон, часто и подолгу жили в нашем доме. Это было прекрасное время. Я лежу с Викторией в моей большой кровати, она отказалась от собственной комнаты в нашем доме, а я всегда была рада разделить с ней свою. На ее прекрасное лицо, падает свет луны, который льется через открытое окно. Под подушкой лежит айпод, она засыпает под ритмичные звуки Right — in the night, которые доносятся до меня.

Господи.

Как вообще возможно уснуть под такую ритмичную музыку?

Мое сердце бьется так сильно, я никак не могу заснуть, и даже спокойно лежать едва удается. Да и разве это возможно? Когда за стеной спит Брендон.

Я поворачиваюсь на спину, закрыв руки лицом тяжело вздыхаю.

Каждый раз, когда он остается в нашем доме, для меня — это настоящие испытание. Я не могу спать спокойно зная, что возможно, он там сейчас кувыркается с Ким, обнимает ее, гладит, целует. Следом перед глазами всплыла сцена из тренерской, тяжелым грузом легли мне на грудь и придавили, воспоминания о том вечере, он занимался с ней любовью, но с ней ли?

Это мучает меня вот уже несколько недель, может я была настолько поражена увиденным, что мне все показалось.

Я трясу головой пытаясь избавится от картинок, которые по-прежнему рисует мое воображение. Медленно откинув одеяло, я встаю с кровати, вдруг рука Виктории останавливает меня.

— Что ты делаешь? — Шепотом спрашивает она.

— Хочу посмотреть один он там или с ней

— Ты с ума сошла? — Она резко поднялась и села поджав ноги, прикрываясь одеялом.

— Все в порядке я делаю так постоянно, — успокоила я ее. Она вытаращила на меня глаза, — обычно ты уже крепко спишь, — призналась я.

— Ты совсем рехнулась? Что значит ты постоянно так делаешь?

— Успокойся, я еще ни разу не попалась. Если они там вместе, они не заметят меня. «Им будет не до меня», — испытывая раздражение сказала я. — Я просто сгораю от любопытства, быстро посмотрю и обратно.

Ее огромные глаза то ли от шока, то ли от возмущения видно было сейчас, наверное, из космоса, так она таращилась на меня.

Я посмеялась про себя.

— Тави, не ходи пожалуйста, что если, родители решат зайти?

— Отличная попытка, — похвалила я ее, вставая с кровати. — Я заперла дверь, к тому же они все давно спят, а ключ от двери есть только у Габриэллы.

— А что будет если ты упадешь? — Встревоженно спросила она.

— Не переживай, — прошептала я, — у меня уже есть опыт, — напоминаю я ей.

На носочках я пробираюсь к окну медленно раздвигая шторы, тихий скрежет балконной двери, скорее всего чуть не случился сердечный приступ у Виктории.

Толи от волнения, толи от вечерней прохлады, мое тело мгновенно покрылось мурашками, а ладони вспотели. После захода солнца, плитка на балконе успела остыть, ступая босиком на холодную плитку балкона меня охватил озноб, но меня это не останавливает, я встаю на выступ в каркасе, ни секунды не медлив перелазаю на соседний балкон.

Не спеша я подошла к окну в комнате было темно и не было слышно никаких звуков. Я с облегчением вздохнула. Дверь на балкон оказалась распахнутой, задвинутые шторы слегка колыхал сквозняк. Похоже он уже спит.

Черт.

Не могу же я просто так взять и уйти. Хочу взглянуть одним глазком на его умиротворенное лицо. Отодвинув штору рукой, не успела я поставить ногу на порог чтобы заглянуть внутрь, как тут же мою руку резко хватают и втягивают внутрь. От неожиданности я издаю писк. Брендон закрывает рот рукой, прижимая меня к стене, казалось от испуга мое сердце сейчас выпрыгнет.

Он стоит напротив и прожигает меня взглядом, затем медленно отпускает руку.

— Ты напугал меня, — возмущенно шепчу я.

— Что ты здесь делаешь? — сердито спрашивает он.

— Пришла посмотреть, как ты устроился, все ли у тебя в порядке, — нахально улыбаясь, провожу указательным пальцем вдоль линии его челюсти.

Он одернул мою руку.

— Октавия, — с хрипом произнес он мое имя.

Не могу отвести глаз, впервые в его ледяных глазах я вижу зарождающуюся бурю. Одним лишь взглядом, он пригвоздил меня к месту. Свет уличного фонаря освещает лишь часть лица, но этого достаточно, чтобы видеть, как же он прекрасен. Золотые волосы словно подсвечиваются. Крепкие мужские скулы, покрытые светлой щетиной, большие губы, идеально ровный нос.

Я люблю его.

— Сдайся. — Шепотом почти умоляю его я.

Мы стоим слишком близко друг к другу, я чувствую, как мои соски набухли и упираются ему в грудь, от его близости по телу разливается тепло.

— Мое самообладание дает трещину Октавия, — его низкий голос был похож на рык, а горячее дыхание обожгло мое лицо и губы.

— Прекрати меня преследовать.

Я отрицательно покачала головой, затем еле слышно произнесла. — Никогда.

Прильнув ко мне всем телом, он укусил меня за нижнюю губу, я издала стон, обвила его шею руками, запуская пальцы в волосы. Он подхватил меня под попу так, чтобы я обхватила его ногами. Я крепко прижалась к его большому, горячему телу. Он сильнее сжал мои ягодицы. От неожиданности я опять пискнула.

— Шшш, — прошипел он.

В этот момент ручка входной двери начала двигаться. В ужасе мы затаили дыхание и повернули головы в направлении двери, выжидающе смотрели на нее.

Он запер дверь. Значит ли это, что он ждал меня?

Сердце стало биться с такой силой, что становилось больно. Я начала терять рассудок. Задыхаясь, повернула его лицо к себе и впилась в его губы, запустила свой язык как можно глубже, и он ответил тем же. Этого было достаточно для того, чтобы почувствовать, он сдался, просто пока еще не понял этого до конца. Я не смогла сдержатся и издала стон.

— Тише — прошептал он мне на ухо.

Держа меня на руках, он подошел ближе к кровати, сел на край, опуская меня на колени и усадил лицом к себе. Пульсация внизу живота становилась сильней, ее трудно было вынести. Все тело горело и жаждало разрядки, я так сильно хотела его. Почувствовав его эрекцию, я начала активно тереться об него, набирая темп все сильнее прижимаясь к нему.

— Мы сошли с ума, — чуть слышно простонал он.

Мы.

От его слов жар становился сильнее, я окончательно потеряла контроль, наше дыхание и стоны становилось все громче.

Брендон прижался своими губами к моим. Поцелуи становились глубокими и требовательными, страсть охватила нас. Здесь и сейчас не существует никого, кроме нас, он принадлежит только мне, а я ему.

Да.

Боже, как приятно чувствовать его губы он покрывает поцелуями мою шею, опускаясь ниже к ключице, пока я терлась об него все сильнее, его руки исследовали мое тело.

Он мой.

Брендон непрерывно целует мою шею, я выгибаю спину открываю ему еще больший доступ к ней. Кажется я на грани, между ног разливается пожар, я начинаю дышать с бешенной скоростью.

— Малышка, мы должны остановится! — Простонал он.

— Нет, не должны, я не смогу. Ты разве сможешь? — Выдохнула я, в перерыве между поцелуем.

Я наклоняюсь ближе руками закинув его голову назад, посасываю его теплую солоноватую кожу на шее. Волна удовольствия разливается и кажется, что я уже так близко к тому, чтобы кончить. Но я не хочу, чтобы это все заканчивалось так. Мне нужно, чтобы он раздел меня, уложил в свою кровать, нужно, чтобы он целовал каждый сантиметр моей кожи, а я буду ласкать его, всю ночь, показывая, как сильно люблю его, давая все то, что ему необходимо и он так сильно хочет.

Мое сердце колотится, как отбойный молоток.

Мне нужно больше. Без доли стеснения я выпаливаю.

Я хочу тебя, очень хочу, — напираю я.

Он отстранился, прервав мои поцелуи.

— Нет, Тави, между нами, ничего не будет. — холодным тоном произнес он.

Вот и все, вся магия рассеялась.

— Не отталкивай меня, пожалуйста. — Мои глаза наполнились слезами.

Он убрал мои руки со своей шее, которые только что ласкали его. Снял меня с колен, встал и подошел к двери.

— Уходи, — тихо произносит он.

Не веря до конца в произошедшее, я не могла двинуться с места, меня начало трясти, дрожь пробрала мое тело, а отчаянье накрыло с головой.

— Я всегда буду рядом. Всегда. На твоей помолвке, на свадьбе, на дне, когда ты и твоя безмозглая жена объявите о том, что ждете первенца. Явсегдабуду рядом, ты не сможешь выдерживать моего присутствия. Не один важный и торжественный момент в твоей жизни, тебе никогда ни доставит ни малейшей радости, потому, что ты все время будешь вспоминать сегодняшнюю ночь и горько сожалеть о том, что сделал. Каждый вечер в душе ты будешь представлять, как задираешь на мне юбку и трахаешь пока не утолишь свой голод, который с годами будет накапливаться все больше и будет разъедать тебя изнутри. И все чего ты хочешь в жизни. — Меня! Но будет слишком поздно. Гордо подняв голову, я вышла на балкон, жадно вдыхая прохладный воздух, мне хотелось кричать от боли, беззвучные слезы застилали лицо.

Когда я вернулась в свою комнату, Виктория уже сладко посапывала. Я залезла под одеяло придвинулась к ней поближе и обняла, наушники давно выпали, а звуки Made of Love — Ferry Corsten, доносились до меня. Я еще сильнее начинаю беззвучно плакать, и не могу остановится, сотрясая кровать, сонная Виктория подняла голову.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

Все хорошо, — вру я, прижимая ее сильнее к себе, не давая заглянуть мне в лицо, — все хорошо, спи.

Не хочу, чтобы она увидела, мои слезы и начала задавать вопросы. Я не готова была отвечать. Да и что могла ответить? Твой брат целовал меня, а потом вышвырнул из комнаты?

Чувствую себя унизительно.

— Все хорошо. — Повторяю, я больше себе, чем ей.

В груди невыносимо ныло от боли, было трудно дышать. Слезы текли по щекам, на подушку попадая на волосы Виктории, они были такие же как у Брендона, они так похожи и любят друг друга, в отличии от нас с сестрой.

Почему он достался ей? Если бы ее не было, все что принадлежит ей, сейчас было бы моим.

Он был бы моим.

Горечь разъедает душу.

Стоит ли говорить, что после этой ночи Брендон игнорировал мое присутствие и делал вид, что меня вовсе не существует.