Подмастерье

38

Ерёмин и Джон Матвеевич возвратились в Москву без приключений. Дорога заняла всего день. И день этот был погожим на загляденье. Тёплый, с мягким, выглядывающим из-за облаков солнцем и лёгким ветерком, дувшим навстречу. Ерёмин хотел поговорить с Мастером на обратном пути, но тот приложил палец к губам, и больше Сергей не предпринимал попыток обратиться к нему. Он шёл по старой дороге и, насвистывая мотив «Баллады о спиногрызе», грустил. Позади остался самый интересный, самый важный этап его жизни. Увидит ли он когда-нибудь своих друзей? И монаха Пафнутия? И чечушонка Артюшку? Запомнят ли они его? Завтра у ребят начнётся сенокос, потом заготовка дров, и сколько у них дел — не счесть. Не до грустных воспоминаний. Правда, быть может, Маралин найдёт минутку и сложит о нём, о Ерёмине, стихотворение. Интересно, о чём он в нём расскажет? А Женька… Если Сергей вернётся на ферму, узнает ли она его? Женька сейчас уже почти взрослая гусыня.

Ерёмин поймал себя на мысли, что обратная дорога совсем не похожа на ту, которой он шёл из города четыре месяца назад. Тогда ему всё казалось внове, всё удивляло и поражало воображение. Надо же, он тогда поверил Соне, что комары — это гигантские кровососы размером с собаку, а яйца растут на дереве. Воспоминания нахлынули на него, и через призму сегодняшнего дня в него вошёл тот давнишний, когда он в первый раз увидел настоящую, живую землю. Сергей был благодарен Мастеру, что тот остановил его, не дал разговорами разменять этот день по мелочам, позволил вернуться в прошлое. Он был уверен, что Джон Матвеевич не случайно оборвал его, когда он спросил у него что-то незначительное.

Завидев свалку, окружающую город и маячащий впереди охранный пост, Ерёмин испытал отвращение — ему не хотелось возвращаться в Москву. Он не верил, что новая жизнь окажется интереснее той, что была на ферме. И он ошибался…

К Мастеру домой они пришли очень поздно, скинули рюкзаки, поужинали и легли спать.

Утром Ерёмин первым делом вспомнил о Синицыной.

— Есть женщина, с которой мне очень надо поговорить! — сказал он Мастеру. — Это очень-очень важно! Позвольте на пару часов отлучиться?

— Успеется, — мягко усмехнулся Джон Матвеевич. — Сходишь вечерком. Сегодня у тебя важный день. О тебе все очень хвалебно отзывались, и я принимаю тебя в подмастерье.

— А я ведь так и не знаю, чему вы учите! — вспомнил Сергей.

— А чему бы ты хотел научиться?

— Сейчас! — воскликнул Ерёмин и полез в свой рюкзак.

В рюкзаке теснились уложенные Соней бесчисленные свёртки. В кармашках были упрятаны бутылочки с загадочным отваром больных дубовых листьев. А вырезанные из дерева фигурки оказались на самом дне.

— Вот! Видите! — показал Сергей Мастеру. — Это спиногрыз. А это свинорыл. Вот это гусёнок Женька — совсем ещё маленькая. Это наша Соня. А вот это Зингл — вождь диких. А перед ним стоит преподобный Савва.

— Ты видел Савву? — удивился Мастер. — Расскажи.

Ерёмин никому ещё не рассказывал о встрече ни с Саввой, ни с Зинглом — всегда отмалчивался или уводил разговор в сторону. Но сегодня он почувствовал, что наступил тот самый — важный момент, его рассказ не пропадёт втуне, не превратится в сказку о белом призраке, не оскорбит память погибших. Он говорил долго, а Мастер внимательно слушал.

— Это всё очень интересно и крайне важно, — сказал он, когда Сергей закончил свой рассказ. — И ты хотел поведать миру о нём в этих фигурках? Ерёмин кивнул.

— Воспоминания теряются, — объяснил он. — Как поведать людям под куполом о том, что я увидел?

— А стоит ли им об этом говорить? — спросил Мастер. — Разве они хотят это услышать?

— Они не хотят, потому что не знают, что есть иная жизнь — жизнь не под куполом. Вот если бы знали…

— Очень хорошо, — сказал Мастер и поставил на стол одну из бутылочек. — Это отвар чернильных орешков. — Он что-то насыпал в бутылочку, какой-то порошок, и жидкость вдруг стала чёрного цвета. Джон Матвеевич открыл один из сониных свёртков. Там лежали гусиные перья — те самые, что нужны для ровного полёта стрел. Мастер взял одно перо и ножом очинил его край. Затем он взял самый большой свёрток и развернул его. В свёртке лежала изготовленная на мельнице бумага. — Умеешь ли ты писать? — спросил Джон Матвеевич.

— В вирте достаточно подумать…

— Нет, не в вирте… Держи-ка перо. Нет, не так. Посмотри, как это делаю я…

Сергей взял в руки гусиное перо. Может быть, оно принадлежало Женьке. А может, Пузану. А может, Карге… Множество мыслей и воспоминаний пронеслись в его голове.

— Теперь окуни перо в чернила. И пиши на бумаге. То же, что я. Небольшой крючок спереди, а затем перо вздымается ввысь и после этого, как подстреленная птица, резко падает, но находит в себе силы и снова поднимается и тянется вверх, достигает середины и уходит в сторону. Молодец! У тебя получилось с первого раза. Итак, ты написал заглавную букву «А».

— Зачем это? — спросил Ерёмин.

— Ты хочешь рассказать людям о том, чего они не видели, но не просто рассказать, а достучаться до их сердец, изменить ход мыслей. Это не так просто. Для этого нужно очень и очень потрудиться. Для этого Мастера прошлого и писали книги. — Джон Матвеевич указал Сергею на книжную полку. — Прежде книги печатали на специальных станках в типографиях. Но сейчас типографий нет. И тебе предстоит научиться писать самому. И самому распространять свои книги. Кстати, пока не забыл, — Мастер стукнул себя по лбу. — Вот твой терминал. Возвращаю в целости и сохранности. Ты, помнится, хотел по возвращении купить гравицикл?

— Да нет, не хочу, — сморщился Сергей. — А хватит у меня денег обустроить типографию?

— Я в тебе не ошибся, — улыбнулся Мастер.

Ерёмин учился писать пером по бумаге до самого вечера, когда Мастер наконец отпустил его.

Ну что же, — сказал он, — первый урок закончен, всё очень хорошо, завтра продолжим. Ты хотел отправиться к своей женщине?

Сергей шёл к Синицыной пешком через весь город. Он не знал, как она его встретит, но его это не слишком сильно беспокоило. Он знал, что сумеет увести её за купол, показать новый мир, он был в этом уверен. Как и в том, что неслучайно встретился с Женькой на службе, неслучайно увлёкся её разговорами, неслучайно услышал о Мастере, а затем выиграл миллион в ВОБЛе и нашёл в себе силы от него отказаться. И уж, конечно, неслучайной была его встреча с Пафнутием, Соней, Игорем, Ксюхой и Ваней. Неслучайно ферма оказалась в скиту возле обители. И Савва, и Зингл — они все были повязаны с ним, Ерёминым, невидимой нитью предназначения, которое ему предстояло исполнить — поведать людям о том, каков мир на самом деле. Но первым, кому он приоткроет этот мир, Сергей знал, будет Женька Синицына…