Подонок. Я тебе объявляю войну!

74. Женя

До позднего вечера, как вернулась из аэропорта, жду звонка от Стаса. Ну или хотя бы ответного сообщения. Не то чтобы извожусь, нет. Заняться мне всегда есть чем. Но как-то странно… Вчера он говорил, что дождаться не может, сегодня — ни слуху ни духу.

Стараюсь найти разумное объяснение: мало ли какие у него дела вдруг возникли. Но… грустно.

В конце концов, уже перед сном, набираю его сама. Стас отвечает, но фоном слышу гул, грохот музыки, крики и смех в отдалении. Где он? И, что еще интереснее, с кем? Но я глушу царапающее неприятное чувство в зародыше. Без паники! Ситуации бывают разные.

И как можно спокойнее спрашиваю:

— Ты где?

— В клубе, — отвечает Стас. Мало-мальской радости в голосе — ноль.

Спасибо, конечно, за честность, но… что ты там делаешь? Кто с тобой? Почему не отвечаешь? Почему не звонишь?

Все эти вопросы так и жгут язык, но я позволяю себе лишь поинтересоваться как бы в шутку:

— Веселишься?

Не хватало еще превращаться в ревнивую истеричку.

— Угу. Безудержно, — говорит он как-то нагло, надменно, как во времена нашей войны. Я даже не знаю, что и думать. Только собираюсь спросить, что всё-таки произошло, как он выдает с какой-то издевательской интонацией: — Как Арсений?

И всё становится ясно.

Сегодняшний игнор и всё остальное — это, по-видимому, «его ответ Чемберлену». Стас разозлился на то, что меня подвез Арсений Сергеевич, и помчался в ночной клуб тешить раненое самолюбие. Ну и меня заодно решил задеть. Отплатить той же монетой. Явно ведь он там не один веселится безудержно.

К сожалению, задеть меня ему удалось. Не катастрофа, конечно, но неприятно. Очень. Говорю себе, что всё это ерунда. Грань Стас в любом случае не перейдет… ну, не должен, насколько я его знаю. Но на душе все равно скребет и давит.

Ложусь спать. Долго еще ворочаюсь, против воли представляя, что сейчас делает Смолин. Танцует с кем-то? Общается? Флиртует? Дурак!

На себя тоже злюсь. И негодую. Потому что самое нелепое то, что меня больше расстраивает не его ревность без причины, а то, что он там где-то с кем-то… В общем, бред.

Надо выкинуть всё это из головы. Потому что если не перестану думать о Смолине, то черта с два усну. Но мысли сами лезут на ум.

И вдруг тишину квартиры прорезает звонок. Кто-то пришел. В первый миг я тревожно вздрагиваю, ночь уже все-таки. Но тут же меня отпускает. Даже будто оттаиваю, потому что откуда-то точно знаю — это Стас.

Босиком шлёпаю к двери, запахиваю на ходу халат. И уже ничто не скребет внутри, не давит…

Смотрю в глазок — он!

Давлю непроизвольную улыбку и с самым строгим лицом открываю дверь.

— Какие люди… Стас, ты знаешь, сколько времени? Я вообще-то уже сплю.

— Я соскучился… я очень сильно соскучился… — произносит он так обезоруживающе откровенно, что все мое строгое лицо тут же рассыпается, а в груди начинает щемить. Бедный мой ревнивый мальчик. Сам себе покоя не дает.

— Я тоже по тебе скучала, но… — я осекаюсь. Охота высказать ему за необоснованную ревность, но чувствую — нотации сейчас вообще не к месту. — Но уже правда поздно. Я, видишь, уже спать легла. Стас, а давай завтра встретимся? Я только съезжу к маме утром, а вечером буду в твоем полном распоряжении.

Он стоит, не двигается. Смотрит на меня жадно, словно наглядеться не может. Смотрит и будто на глазах пьянеет.

— Стас, ты меня слышишь?

— Поцелуй меня, — хрипло просит он.

Так и тянет, конечно, это прокомментировать, а заодно и про клуб вставить шпильку, но прикусываю язык. Не хочу ссориться. И снова расстраиваться не хочу. Я ведь правда соскучилась. Вместо этого подхожу к нему вплотную, ласково провожу пальцами по его щеке, затем привстаю на цыпочки и нежно касаюсь губами его губ. И он тут же с жаром отвечает…

С трудом разрываю поцелуй, когда уже начинаю задыхаться.

— Я люблю тебя, — прерывисто дыша, шепчет Стас мне в губы. — Очень сильно люблю… Мне так тебя не хватало… Я что угодно для тебя сделаю…

— Поосторожнее с обещаниями, — смеюсь я. — А то получится как у Шекспира.

— Что как у Шекспира? — не понимает он. Чуть отклонившись, скользит по моему лицу затуманенным взором.

— Все влюбленные обещают невозможное, но не делают даже того, что могут, — цитирую я. — Се ля ви.

Но Стас воспринимает эти слова как вызов.

— Я для тебя всё сделаю, — шепчет еще жарче. — Ну что ты хочешь? Скажи…

Только я собираюсь ответить, что ничего мне не надо, но вдруг решаю подыграть.

— Ну всё, Стас Смолин, ты напросился! — с внезапным азартом говорю ему.

Несколько секунд думаю, что бы такого загадать, но ничего лучше не придумываю и прошу:

— Ладно, расслабься, не буду просить луну с неба или золотые горы. Просто подбрось меня завтра до маминого центра. Часам к одиннадцати заехать за мной сможешь?

Стас на миг мрачнеет.

— Что-то не так? У тебя какие-то проблемы? Если не можешь, то не надо, сама доберусь. Правда. Мне же не привыкать.

— Да нет, всё со мной нормально, — улыбается он, но как-то совсем невесело. — Не забивай голову. Отдыхай. До завтра.

Стас уходит, а мне отчего-то не по себе. Такое странное неуловимое ощущение, будто упустила что-то важное…

Но на следующее утро Стас подъезжает к подъезду ровно в одиннадцать, как договаривались. Звонит мне на сотовый:

— Карета подана. Выходи.

Выбегаю с полными пакетами.

Он стоит зевает, но, увидев меня, улыбается тепло и радостно. Не как вчера. Распахивает передо мной дверцу. И вообще он сегодня — сама галантность.

Потом садится сам, и мы трогаемся с места.

— Я тебя подожду, — говорит Стас, высадив меня у клиники.

— Да необязательно.

— Обязательно. Тем более кто-то обещал, что потом поступит в полное мое распоряжение, — многозначительно подмигивает он.

— Стас… — неуверенно начинаю я. — А пойдем со мной? Нет, правда, идем? Раз все равно останешься ждать. Заодно с мамой тебя познакомлю. Давай?

Стас на миг теряется, но затем с улыбкой говорит:

— Почему бы и нет.

Не знаю, как Стас, но я иду и волнуюсь. Веду его к маме, а внутри аж дрожу. Сама не понимаю, почему. Может, боюсь, что они друг другу не понравятся или опасаюсь какой-то неловкой ситуации, не знаю. Уже почти жалею, что всё это затеяла.

Захожу первой — вдруг мама не готова к приему гостей. Но она одета и сидит в коляске. Недавно вернулась с процедур.

— Привет, — склоняюсь над ней и целую в щеку. — Как ты?

— Хо… хорошо, — от волнения мама немного заикается. — Женя… как… как…

— Как съездила на олимпиаду? — договариваю я за нее.

Мама кивает.

— Отлично! Результаты, правда, будут позже. Мам, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Она сразу вся подбирается. А я завожу в палату Смолина.

— Мам, это Стас. Мы с ним учимся в одном классе. И… в общем, мы теперь вместе.

— Здрасьте, — кивает с порога Стас. И переводит на меня сконфуженный взгляд.

Мама ему улыбается, но я вижу, что и она очень напряжена.

Сначала неловкость, конечно, зашкаливает. Им обоим явно не по себе. И мама стесняется, и Стас как не в своей тарелке. И оба не знают, что говорить, так что я болтаю за нас троих.

Однако потихоньку они тоже втягиваются в разговор. А спустя полтора часа мы уже пьем чай с конфетами и вполне себе непринужденно беседуем. Моментами даже смеемся. Разве что иногда Стас плохо понимает маму, и я между ними как переводчик.

— Спасибо тебе огромное, — на эмоциях говорю ему, когда едем обратно.

— За что? — удивляется Стас.

— За сегодняшний день. Мне давно не было так хорошо, как сегодня.

— Да я же ничего такого не сделал, — пожимает он плечами.

— Ты был с нами… ты очень понравился моей маме… ты… — я хочу подобрать слова, чтобы выразить все, что сейчас чувствую, но не могу, и просто заключаю: — Ты — классный, официально тебе заявляю.

На это Стас довольно улыбается. Я хочу продолжить свою пламенную речь, раз уж меня разобрало на откровения, но тут коротко тренькает телефон, оповещая о новом сообщении.

Достаю из сумки сотовый. Сообщение пришло с незнакомого номера. Бездумно открываю.

«Ну ты и дура»

Хмыкнув, удаляю его. А в следующую секунду приходит еще одно, и меня будто окатывает холодной водой.

«Спроси у Смолина, что случилось с твоей матерью. Хотя он тебе, конечно, не скажет правду. 100 % будет вешать лапшу про какой-нибудь несчастный случай. А ты, дура, верь». И вместо точки три хохочущих смайлика…