Подозревается оптимистка

Глава V. Сплетни

Нина не успела дойти еще и до бетонной площадки медпункта, а на пороге ее уже ждала Лиза Лисицына, богатырской комплекции разбитная мать одиночка чуть за тридцать. За руку женщина держала Саввушку, одного из своих трех пацанов. Шестилетний сын хныкал, прижимая к себе перемотанную бинтом руку.

– Что случилось у нашего героя? – приветливо улыбнулась фельдшер.

– Загнал занозу, да не дался вынуть, – пожаловалась Лиза, – а руку за ночь разнесло, всю ночь не спали. Нина, посмотри.

– Сейчас все посмотрим. Проходите.

– Не надо смотреть! – жалобно пискнул мальчик, – будет больно.

– Так ведь уже больно, – сурово глянула на него мать, – а вчера бы вынули и ничего бы не было.

– Терпи герой, процедура простенькая, – Нина быстро вымыла руки. Посмотрим.

– Ой-ой! – завопил Саввушка.

– Посмотрим, – твердо повторила фельдшер, – от одного слова «посмотрим» разве что-нибудь бывает?

– Бывает, – всхлипнул мальчик.

– Вот если бы я была, скажем, ведьма, – Нина заложила инструменты в стерилизатор и начала медленно развязывать самодельную повязку, – так вот, если бы я была ведьмой, я бы вот так зло посмотрела… гной, вскрывать и промывать нужно… и все у бедненькой жертвы заломило бы, заныло. Сказки любишь? Видел, какие там ведьмачки бывают.

– С зубами большими и лохматые, – заулыбался мальчик, – и мухоморы в волосах.

– И я говорю, ведьмы, они такие. А вот если бы я была феей, – Нина вынула из стерилизатора инструменты и разложила их перед собой, – такой с крылышками, я бы вот так дунула – фу-у-у, – она легонько подула на воспаленную кожу, – и все бы само прошло.

– Жалко, что вы, тетя, не фея.

– Сама опечалена, – Нина сделала решительны разрез.

– Ай-яй-яй!!! – завопил малыш.

– Уже все, мой герой. Все. Раз я не фея, приходится скальпелем. Все, разве больно было? Теперь промоем.

– О-е-ей!!!

– Готово. Теперь повязочку, это чтобы быстрее заживало…

– Ах, как у тебя, Ниночка, все складно получается, – похвалила Лиза, выдыхая с облегчением, – своего нужно завести.

– Я бы с удовольствием, да не от кого, – отшутилась Нина.

– А говорят, у тебя хахаль из археологов ночует, – бросила Лизка небрежно, с явным любопытством заглядывая Нине в глаза.

Фельдшер на миг потеряла дар речи. Вот как?! Как Лизка уже могла успеть проведать про Степку? Она вообще на другом конце села живет.

– Это не хахаль, это больной, – попыталась Нина оправдаться.

– Да ладно, дело молодое, чего там.

Ну, Нина и не надеялась, что ей поверят.

– А откуда ты знаешь? – не удержалась от вопроса.

– Люська Петрова видела, как вы машину во двор загоняли, а баб Зина Черникова вчера сюда заходила, а тебя не было, а твой в одеяле на кушетке сидел. Ну, ты баб Зину знаешь, она полюбопытствовала – кто такой, а он говорит – археолог. Я так понимаю, это те, что у Паршина леса роют, где газопровод тянуть будут. Говорят, симпатичный мужчинка. А мне Анна Ивановна Быханова у колонки сказала. Ты уж не теряйся, а то паутиной здесь порастешь, – Лизка брезгливым взглядом окинула чистенькую комнату медпункта, будто там из каждого угла на нее уже смотрел паучище.

Нина не знала, что ответить, понятно, что чем больше она будет отпираться и оправдываться, тем крепче будет убеждение Лизки, а значит и всей Веселовки. «Одни неприятности из-за одного упрямого казачка. Теперь позора не оберешься».

А к десяти в медпункт нагрянула делегация с раскопа, парни и девушки толпой выгрузились из уазика, и как только там все поместились?

– А где наш Степушка? – капризным тоном прогундосила рыженькая девчонка небольшого росточка.

– Здравствуйте, – бесцеремонно отстранил рыжую девицу высокий крепкий парень с курчавой бородкой. – Вы Нина?

– Да, – кивнула фельдшер.

– Я Дмитрий, начальник экспедиции. Я звонил Степану, он как-то расплывчато все объяснил – что ему лучше, и его лечит фельдшер Нина.

– Гы-гы, – послышалось за спиной.

Вот и археологи в бескорыстную помощь не верят.

– На счет «лучше» я не уверена, – покачала головой Нина, – вчера вечером температура была за сорок.

– Ничего себе, – присвистнул кто-то из парней.

– Сегодня гораздо меньше, но еще не вечер. А ваш коллега не хочет ехать в район, а надо рентген легких сделать, хотя бы, чтобы убедиться, что все нормально. Ведь так спокойней было бы. Уж вы поговорите с ним, Дмитрий, как старший, что это надо сделать, – Нина умоляюще посмотрела на бородача. – Никак не могу понять природу его упрямства.

– Ну природа-то понятная, – опять кто-то хихикнул из-за спины у Дмитрия.

– Я поговорю, ­– в отличии от коллег мрачно произнес бородач. – А где он? Сказал – в «санатории», это где?

«Шутник», – разозлилась Нина на Казачка.

– Он… я… я его к моим соседям, старичкам, пристроила… временно, – соврала она. – Раиса Николаевна за ним приглядывает. Вот.

«Как же тяжко врать!»

– А навестить его можно? – влезла рыженькая.

«Поклонница кареглазых красавцев», – неприятно кольнуло Нину.

– Не думаю, что это хорошая идея, – за фельдшера ответил Дмитрий. – И так стариков напрягли, а тут еще мы завалимся.

Нина с благодарностью взглянула на бородача.

– Ребят, вы идите, а то мы тут натоптали как слоны, – махнул своим Дмитрий, – я у Нинель Александровны спрошу про лекарства и что-там купить может нужно ­и прибегу, – он демонстративно достал из нагрудного кармана блокнот и ручку.

Если Нина когда-либо и представляла настоящих «идеальных» археологов, то именно такими как Дима: обветренными, загорелыми, бородатыми и плечистыми, неопределенного возраста, вечными «пацанами».

– Вы знаете мое имя и отчество? – улыбнулась она бородачу.

– Степан сказал, – кашлянул Дмитрий, Нина поняла, что он хочет что-то сообщить ей с глазу на глаз.

– Никаких лекарств и продуктов не нужно, все есть, – осторожно начала она, ожидая чего-то.

– Он вас не обижал? – вдруг выдал Дмитрий.

– А может? – обомлела Нина, хлопая ресницами.

– Понимаете, – начал Дмитрий подбирать слова, – у нас в этом году «сборная солянка» получилась, работать надо быстро, сроки поджимают, а своих людей не хватает, много новеньких набрали. Степан из них. Я за него, как за своих, ручаться не могу, вот и спрашиваю – как тут?

Он неловко покрутил в тонких пальцах авторучку.

– Ничего плохого я не заметила. А были симптомы? – Нина не могла понять, отчего бородатый мнется, будто чего-то недоговаривает.

– Да нет, он просто бульдозер, нам без него туго придется. Старательный парнишка, ну и у костра поколдовать или рыбы на уху наловить – всегда первый. Со всеми – хи-хи да ха-ха, быстро общий язык нашел. Да вы не волнуйтесь, Нина, это просто, а то, гляжу, я вас напугал.

– Мутный он немного, да? – подсказала Нина.

– Не замечал… немного. Ну, я пошел. До свидания, – Дмитрий развернулся уходить.

– А правда, что вы славянское поселение роете? – полюбопытствовала Нина, ей не хотелось прощаться на напряженной ноте.

– Да, – равнодушно пожал плечами Дмитрий, видно он не любил праздного любопытства.

– А у нас в школе археологический кружок был, я пять лет ходила, – выдала Нина, чтобы поднять свою значимость. – Мы еще в детский археологический лагерь ездили. «Возрождение истоков», может слышали?

– Как же не слышал? ­ – оживился бородач. – Я там тоже и школьником пахал, и вожатым не один год. Вы городские были или из района? А какая школа?

– Двадцать третья.

– Евгений Борисович привозил, верно?

– Да, – обрадовалась Нина.

– Мировой мужик. А чего на истфак не пошла?

– Лечить нравится, – улыбнулась Нина.

– Время будет, можешь к нам медработником на поток.

– Хотелось бы, – воодушевилась она.

– А здесь девятый – десятый века, выше пусто. Первым слой пепла идет, сгорел городец, – затараторил Димка. – Вал сохранился, керамики много, но черные копатели опередили, сильно все «перекурочили», слои перемешали, датировку сбили. Следы прошлогодние, ничего не знаешь, кто здесь рылся?

– Я только в конце августа приехала, не знаю, – пожала плечами Нина, ей было приятно, что Дмитрий принял ее за свою.

За окном свистнули, мол, чего копаешься.

– Ну, бывай, Нина, увидимся, – дружелюбно махнул Димка рукой и вышел.

Приняв трех пациентов и один вызов по телефону, Нина побежала колоть персонального больного и заодно пообедать. Степка не звонил, и она надеялась, что у него более-менее благополучно.

Прошлепав мимо своей калитки, Нина завернула к Гребенкиным за ингалятором. Баб Рая, статная женщина кустодиевских форм, энергично выбивала половики, развесив их на заборе. Штакетник жалобно скрипел под волевыми ударами, выгибаясь дугой.

– Сказала же своему – Гриш, вбей еще столб, так нет же, и так сойдет, – пожаловалась баб Рая Нине, – вот сейчас завалится, так я виновата буду.

– Раиса Николаевна, вы бы не могли одолжить мне ингалятор? – нарочито буднично попросила Нина. – Я потом простерилизую и верну.

– Для мужа? – подмигнула баб Рая. – Видела сегодня, красивый зараза.

– Это не муж, – покраснела Нина.

– Бывший муж, какая разница, мириться же приехал, – добродушно улыбнулась соседка.

– Да нет, это вы все не так поняли, – путанно принялась разъяснять Нина, – Это Степа, он просто заболел и я…

– Он мне сказал, – перебила ее баб Рая. – А я гляжу – машина незнакомая стоит. Думаю, Александр Петрович приехал на новой.

– Да откуда у папы деньги на такую.

– Ну, думаю, схожу поздороваюсь. Захожу, а там мужчинка на кухне в фартуке твоем яишню жарит. «Здрасте – здрасте». «Кто ж такой?» А он мне: «Муж бывший, раскаиваюсь, жить без нее не могу, помириться решил». Такие дела.

«Юморист, значит? Ну, я тебе устрою, смеяться вместе будем, – Нина сжала кулаки. – Смелый? Позабыл уже, что уколы я пока колю».

– Нина, ты его сразу не прощай, помучай немного, чтобы неповадно было, – баб Рая заговорщически понизила голос.

– Помучаю, Раиса Николаевна, помучаю. И ингаляцию с календулой проведем, спиртовой раствор, – она злорадно улыбнулась, представляя как казачок кривится, вдыхая удушливые ароматы вонючего цветочка.