Подруга пирата

ГЛАВА XXIX

Несколько дней спустя после того, как Джасинда согласилась выйти замуж за Блекстоука, она взяла экипаж и в сопровождении миссис Шипвик неожиданно появилась на пороге лондонского дома своего жениха.

— Джасинда, дорогая, — сказал Блекстоук, встречая ее в прихожей. — Что привело тебя в Лондон? — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

Джасинда заставила себя вытерпеть его прикосновение.

— Я хочу начать поиски англичанина.

— Сейчас? Но не будет ли разумнее и проще заняться этим после свадьбы, ведь мы будем жить в Лондоне вместе?

— Нет.

Блекстоук протяжно вздохнул.

— Вы стали непреклонной женщиной, леди Джасинда. Не могу сказать, что эта новая черта мне нравится. — Он взял ее за руку и повел в кабинет. Когда она села, Блекстоук подошел к столу и взял трубку. Протянув руку к кисету за табаком, он сказал: — Думаю, ты пришла ко мне с какой-то идеей? С какой?

— Большинство женщин попадает на корабль англичанина из трущоб Лондона. Это значит, что у него есть здесь помощники — убийцы, воры и прочий сброд. Он платит им за грязную работу. Или платит кто-то от его имени.

— Ну и что из того, что мы даже найдем кого-то из этих людей? Он не настолько доверчив, чтобы назвать кому-нибудь свое имя.

В глазах Джасинды была надежда.

— Возможно, мы найдем какую-либо зацепку. Ведь он мог где-то совершить оплошность, неосторожность.

Блекстоук покачал головой.

— Итак, ты намерена бродить по улицам Лондона и спрашивать всех встречных о нем? — Он снисходительно улыбнулся. — Моя дорогая, твоя идея просто никуда не годится!

— Может быть, и нет, — ответила она непреклонно, — но с чего-то надо начинать. С твоей помощью или нет, но я займусь этим. — Она направилась к двери.

Блекстоук схватил ее за руку, удерживая. Он сердито и неодобрительно посмотрел на нее, но Джасинда не съежилась перед ним от страха. Она выдержала его свирепый взгляд. Ее золотистые глаза смотрели так твердо, что он не посмел продолжать с ней спор. Его так и подмывало ударить ее, принудить к покорности и повиновению, но что-то появилось в ней такое, что удерживало Блекстоука от этого. Он отпустил ее, но сам себе сказал, что у него будет еще достаточно времени, чтобы укротить ее строптивость.

— Моя дорогая Джасинда, я же не говорю, что не буду помогать тебе. Прошу тебя, сядь! Давай сначала выпьем чаю, а потом все обсудим.

Она еще какое-то время пристально смотрела на него, потом кивнула головой и вернулась в кресло. В душе кипя от злости, Блекстоук вышел из кабинета, чтобы позаботиться о чае. Джасинде не верилось, что она смела прекословить ему, идти наперекор. Это так не похоже на нее. Нет, это не похоже на ту Джасинду, которой она была раньше. Она подавила свою нервозность и выпрямилась в кресле. Теперь ее не запугать. Ничем и никем. И не важно, что произошло с ней. В ее жизни осталась только одна цель — найти и покарать англичанина. И если даже ей придется выйти замуж за Блекстоука, чтобы добиться этого, значит, так тому и быть.

Шесть дней они рыскали по мрачным, грязным улицам лондонских трущоб. Без страха Джасинда подходила к попрошайкам, проституткам, людям, похожим на воришек, расспрашивала их о кораблях, которые увозят из Лондона привлекательных женщин, о мужчине по прозвищу англичанин. Но в ответ эти люди только пожимали плечами и хитро улыбались. Пару раз у нее появилось предчувствие, что на нее нападут или ограбят. Но Джасинда знала, что за спиной у нее Блекстоук, у него пистолет. Но это не всегда придавало ей смелости. Джасинда была уверена, что Тристан на ее месте делал бы то же самое.

Наконец, она устала от бесполезных поисков. Они ничего не узнали. Казалось, никто не знает этой тайны. Она терпела неудачу.

Как-то вместе с Блекстоуком она направлялась к экипажу. Шла, опустив голову, позволила ему помочь ей сесть в карету. Джасинда дожидалась, пока он сядет рядом.

— Это бесполезно, моя дорогая, — говорил ей Блекстоук. — Разве ты не поняла еще этого?

Она отвернулась от него и уставилась в окно, разглядывая жалкие домишки, окружавшие их на улице. Она прислушалась к звукам квартала, населенного людьми, жалко и бесполезно влачившими существование. И от этого ей становилось еще грустнее.

— Может быть, я не сумела найти верный путь, Роджер. Но я не оставлю свою идею!

— Конечно, нет! Я и не жду от тебя этого. Но давай не будем больше появляться на этих улицах. Ведь это не безопасно.

Джасинда взглянула на него с вызовом.

— Ты боишься?

Он резко рассмеялся.

— Нет. В моей жизни были случаи и похуже, дорогая девочка. — Нет, я не боюсь.

Всю обратную дорогу в Лонглей Хауз они ехали молча, обдумывая каждый свои тайные мысли. Приехав, Блекстоук помог Джасинде выйти из кареты, но она не пошла к его дому.

— Роджер, распорядись, чтобы прислали мой экипаж. Я возвращаюсь в Бонклер.

— Сейчас? Но ведь уже поздно!

— Это неважно, — ответила Джасинда. — Мы с миссис Шипвик едем домой. — И с горечью добавила: — Мне необходимо готовиться к свадьбе.

Блекстоук улыбнулся на это и направился выполнять приказание.

Джасинда ожидала его на улице, обхватив себя руками, защищаясь от прохладного весеннего ветра. Она оглядывала спокойную улочку, так отличающуюся от тех, с которых они только что вернулись. Здесь располагались дома респектабельных, привилегированных семей. Как по-разному проживают люди свои жизни!

Вдалеке, на углу улицы стояла женщина. Казалось, она наблюдает за Джасиндой.

«Глупости», — сказала Джасинда сама себе.

Но в том, как стояла женщина, как развевал ветер ее каштановые волосы, было что-то знакомое…

Джасинда двинулась в ее сторону, поначалу медленно, потом быстрее. Внезапно, женщина повернулась и исчезла за углом. Джасинда приподняла юбку и побежала. Она не ошиблась. Женщина пришла посмотреть на нее, но что-то испугало ее. Джасинда не могла позволить ей уйти. Она что-то знает. Должна что-то знать, иначе для чего ей было приходить сюда?

— Подождите! — крикнула Джасинда, но вокруг уже никого не было.

Она завернула за угол, все еще надеясь на встречу, но улица была пуста. Женщина пропала. Огорчение и разочарование охватили ее. Возможно, она была так близка к разгадке тайны. Джасинда была теперь уверена в этом.

Свадьба была не за горами. Несмотря на то, что торжество ожидалось скромное и тихое, леди Сандерленд без устали украшала Бонклер, словно к прибытию королевы. Она совершенно не обращала внимания на печальное и несчастное лицо своей дочери. А вот отец Джасинды заметил это.

Однажды утром он застал дочь в конюшне. Она чистила Пегаса, шепча ему в ухо какие-то ласковые слова. Лорд Сандерленд остановился в проходе, ощущая тепло, вдыхая в себя смешанный запах конюшни, щекочущий его ноздри, — резкий запах конского навоза и сладкий аромат сена. В стойлах снова стояли лошади. Лучшие лошади, когда-либо украшавшие конюшни Бонклер. И все это для него сделала эта девочка.

— Доброе утро, Джасинда, — сказал лорд Сандерленд.

— Доброе утро, папа. Я не знала, что ты стоишь здесь.

— Радуюсь, глядя на тебя и на Пегаса. Ты по-особенному обращаешься с этим конем. — Он подошел ближе и посмотрел на Джасинду. — Мы с матерью не заслужили такой хорошей дочери. Не думай, что я этого не понимаю, дорогая.

Эти слова, которые Джасинда так редко слышала от отца, были словно его объяснением в любви к ней. Неожиданные чувства согрели ей душу. Она продолжала чистить блестящую шерсть Пегаса, но на глаза навернулись непрошенные слезы.

Лорд Сандерленд обошел вокруг лошади и положил руку на плечо Джасинды, приостанавливая ее занятие.

— Не выходи за него, моя малышка, если не хочешь. Мы отдадим лошадей обратно. Настало время мне самому обо всем позаботиться. Продадим дом. Мы с матерью как-нибудь справимся с трудностями. Тебе не придется вынуждать себя на этот брак.

— Нет, папа, я выйду за Роджера. Я дала слово. — Она прятала глаза, скрывая слезы. — Но все равно, спасибо тебе за эти слова, — закончила она почти шепотом.

Напряженное лицо лорда Сандерленда еще больше покраснело, в глазах появился подозрительный блеск, и он сильно сжал в руке ее пальцы. Потом отвернулся. При выходе из конюшни он остановился и оглянулся, словно хотел что-то добавить, но только в отчаянии покачал головой и вышел.

Джасинда долго смотрела на пустой дверной проем, не переставая удивляться. После стольких лет… Она не сдерживала больше слезы, и они вольно потекли по щекам. Джасинда положила голову на спину Пегасу и дала им свободу.

Наконец, выплакавшись, она вытерла рукой глаза и потянулась за седлом. Сегодня она должна выполнить одну очень важную миссию, с которой необходимо разделаться как можно быстрее. Это принесет ей еще больше горечи и слез. Сегодня ей придется сказать герцогу Локсвозу о ее свадьбе с Блекстоуком. Она знала, что герцог не одобрит ее. Будь он здоров, она могла бы найти поддержку и надежный приют у него. Возможно, он заплатил бы все долги отца и вырвал бы ее семью из хищных когтей Блекстоука. Но он болен, и она не может просить его об этом. Она уже приняла решение. Но, по крайней мере, скажет ему о свадьбе. Ей придется рассказать ему об этом и увидеть в его глазах отражение собственной муки.

Джасинда не гнала, как всегда, лошадь к дому Локсвоза. Наоборот, она позволила Пегасу неторопливым шагом везти ее к лесному озеру. Пришедшая весна окрасила деревья, кусты и траву в зеленые оттенки. В воздухе пахло свежестью, пробуждающейся природой и началом новой жизни.

Джасинда соскочила с седла и, бросив на землю поводья, позволила Пегасу мирно пощипать травку у озера. Прошло шесть месяцев с тех пор, как она последний раз наведывалась сюда, шесть месяцев, как она смотрелась в спокойную зеркальную поверхность воды и увидела Тристана, наблюдавшего за ней от кромки леса.

Джасинда закрыла глаза и, откинувшись на старый пень, страстно пожелала, чтобы сейчас перед ней появился Тристан.

— Я люблю тебя, Синда. — Взгляд его черных глаз блуждал по ее лицу, ласкал ее губы, шею и даже грудь. В ней вспыхнуло знакомое волнующее чувство, тепло разлилось по телу, в ней разгорелось желание, жажда, тоска по его прикосновениям. Он целовал ее, игриво покусывал ее верхнюю губу, гладил мочки ушей, легкими, как пух, движениями проводил пальцами по ее шее. Ее руки обвились вокруг него, обнимая и прижимая к себе. Она никогда не отпустит его. Она любит его, нуждается в нем, хочет его…

— Ах, Тристан, — прошептала она. Но имя, как вздох, сорвалось с губ. Он поднял голову и улыбнулся ей. Улыбкой, которая натянула все струны ее души. Улыбкой, от которой болела грудь, как будто ее сердце разрывалось на части. Он накрыл ее своим телом, и они излетели, паря в бесконечном ритме любви. — Тристан, — шептала она, но неожиданно он исчез.

— Ах, Тристан!

Джасинда открыла глаза. Она сгорала от желания. Провалилась ли она в сон, или воображение унесло ее к новым полетам фантазии, даже наяву? Она согнула колени, обхватив их руками, и, плотно прижав к груди, уткнулась в них лицом.

— Тристан, — со вздохом повторила она, — если бы я могла иметь от тебя ребенка!

Она вздрогнула, почувствовав боль, как нож вонзившуюся в ее сердце, и ждала, пока она стихнет. И только эта слабая надежда помогала ей жить в этом мире, опустевшем без Тристана.

Состояние здоровья герцога немного улучшилось. Когда приехала — Джасинда, он сидел на кровати и держал в левой руке чашку чая, хотя она заметно дрожала. Он попытался улыбнуться ей, но только левая сторона его рта искривилась в подобие улыбки, больше походившей на усмешку. Сиделка взяла у него из рук чашку и, отрывисто кивнув Джасинде, вышла из комнаты.

Прежде чем подойти к постели, Джасинда направилась к окну и раздвинула тяжелые портьеры, впуская в комнату золотистый свет утреннего солнца. Она открыла окно и прежде, чем повернуться к герцогу, глубоко вдохнула свежий весенний воздух.

— Ну, вот. Так-то лучше! — удовлетворенно произнесла она.

С жизнерадостной улыбкой Джасинда подошла к герцогу. Симс сказал ей, что хозяин все еще не стал говорить, но понемногу к нему возвращаются силы. И все же она видела, что старику далеко до выздоровления. Доктора питают слабую надежду на то, что восстановится работоспособность его правой стороны тела и вернется способность говорить.

— Вы выглядите гораздо лучше, ваша светлость, — сказала Джасинда и поцеловала его морщинистую щеку. — Теперь, когда весна добралась и до нас, я надеюсь увидеть вас в экипаже, направляющимся в гости к старым друзьям. — Она села в кресло рядом с кроватью и взяла его руку. В глазах Локсвоза читались тысячи вопросов и все они связаны с именем Тристана… И она начала рассказывать.

— Впервые я узнала, что он любит меня, на острове Мадейра. Мы стояли там из-за моей болезни. Он, Спар и Ида так заботились обо мне! Если бы не они, я, возможно, умерла бы. Мадейра — маленький остров с прелестным селением. Погода была теплой даже по ночам. Когда мы отплыли от острова, я узнала, что «Габриэлла» держит путь в Константинополь. Но для чего — я не знала. Я так боялась. Не понимала, что происходит и почему на борту столько женщин. Я только знала, что люблю его. А когда он попросил меня верить ему — верила.

Джасинда остановилась, пересиливая боль, растущую в сердце. Герцог сжал ее пальцы.

— Мы поженились в Константинополе, свидетелями были друзья Тристана. Не существовало еще в мире такой счастливой невесты, как я, ваша милость. Никогда… Я никогда и никому не говорила о нашей свадьбе, кроме вас. Я знала, вы поймете меня, другие — нет. По их мнению, свадьба — пышная процедура. Если я не могу быть с Тристаном, то пусть хоть никто не мешает моим воспоминаниям… — Джасинда подняла руку герцога к своей щеке и, прижавшись к ней, на секунду закрыла глаза. — Ведь вы понимаете меня, правда? — прошептала она.

Она открыла глаза и увидела, как он в ответ медленно кивнул головой.

— Я люблю вас, ваша милость.

Опять старик пытался сжать ее руку, в выцветших карих глазах блестели слезы.

Джасинда старалась сдержать рыдания и напряженно выпрямилась, готовясь к главному разговору. Она все еще не сказала ему, почему пришла. Протянув руку, Джасинда погладила и убрала со лба его седые волосы. Она знала, что он наблюдает за ней, и понимает, что ей есть что сказать.

Наконец, она преодолела свое нервное возбуждение и, положив руки на колени, сильно сжала их.

— Мне очень неприятно говорить это вам, ваша милость, но я должна. Вы всегда были для меня как дедушка. Вы любили меня, когда всем вокруг, казалось, было все равно, жива я или нет. Я полюбила вашего единственного внука и вышла замуж за него. Я видела его смерть и поклялась найти и уничтожить убийцу. И я сделаю это! — Она уставилась на свои сцепленные руки. — Виконт Блекстоук все еще хочет жениться на мне. Если я не выйду за него, мои родители закончат свою жизнь на паперти или в долговой яме. Я не могу допустить этого. Роджер уплатит эти долги, но я должна за это выполнить данное ему обещание. Я должна выйти за него замуж.

Джасинда замолчала. Она не осмеливалась взглянуть герцогу в глаза и прочесть в них то, что там будет написано. От мысли, что ей предстоит стать женой Блекстоука, холодный страх разлился по всему телу. Она ощущала ужас и отвращение.

Немного спокойнее и медленнее Джасинда продолжала говорить.

— Но прежде, чем я согласилась выйти за него, я заставила его дать мне одно обещание — он поможет мне найти того человека, который виновен во всем — в похищении Эллы, в моем похищении, в гибели дорогих мне людей. Если даже мне придется искать его до самой смерти — я все равно его найду. Роджер — человек с большими связями. У него найдутся такие способы, как разыскать этого человека. С его помощью я найду убийцу Тристана.

Герцог застонал, и Джасинда подняла голову. Он силился произнести какие-то слова, питался заговорить. Медленно он закачал головой из стороны в сторону. С его искривленных губ срывались мучительные звуки.

— Нннннееееееетттт.

Джасинда опять заплакала.

— Простите, ваша милость, — шептала она. — У меня нет выбора. Я буду всегда любить только Тристана. До самой смерти буду любить его. Но я должна сделать это. Должна!

— Нннннеееееттт… — Лицо старика покраснело от усилий, с которыми он произносил это слово. Правая сторона лица, казалось, обвисла еще больше.

Его искаженные страхом глаза испугали ее.

— Ннннеееттт…

Джасинда вскочила и бросилась к двери.

— Сиделка! Быстрее! Сюда!

Она стояла в дверях, когда в комнату влетела сиделка.

— Успокойтесь, ваша милость, — уговаривала она, — держа руками его за плечи. Но Локсвоз продолжал смотреть на Джасинду, мыча одно только слово.

Сиделка повернулась к ней.

— Пожалуйста, миледи, уйдите! Он должен успокоиться, его нельзя так волновать.

Слезы ослепили Джасинду, она кивнула и, ничего не видя перед собой, спустилась по лестнице. Все вышло даже хуже, чем она ожидала. Теперь и герцога она тоже потеряла.

Она осталась совершенно одна.