Подвенечное платье

Глава 16

Вот уже три недели его дочь живет в Албери-хауз, но он так и не подобрал ключик к ее сердцу. Задумчиво глядя на горящий в камине огонь, сэр Лайонел вновь и вновь искал выход из создавшейся ситуации, но не находил его. Если бы он только мог больше видеться с ней! Но каждое утро они с Патрисией уезжают в Лондон и возвращаются оттуда не раньше десяти, а то и двенадцати часов ночи. Он хотел сам показать Эйприл Лондон, но она всякий раз вежливо отклоняла его приглашение, говоря, что уже была там с Патрисией. Каждый день вежливо-сдержанное «доброе утро, сэр!» за завтраком и такое же «доброй ночи» перед сном. Она — его единственная дочь, но неужели он никогда не сможет стать ей хоть чуточку ближе? Бедная девочка! Она так похудела за эти дни, стала такой бледной. Исчез ее восхитительный румянец, и даже чудесные рыжеватые волосы утратили свой чудесный блеск. Сердце его разрывалось от боли, но как помочь ей, сэр Лайонел не знал.

Несколько раз он пытался поговорить с ней, но всякий раз натыкался на непреодолимую стену молчания. Видя ее страдания, он тем не менее не мог не восхищаться ею. Только истинная Барнслоу могла быть столь сдержанной в своих чувствах.

Догадываясь, кто является причиной ее страданий, он не мог даже представить себе разговор с ней на эту тему. Потому-то и вызвал к себе в кабинет Дэниса, надеясь, что тот сможет хоть немного прояснить ситуацию. Дэнис тоже сильно волновал его последнее время. Непонятные, неизвестно откуда взявшиеся слухи о том, что «Бритиш Бэнк Энтерпрайзес» доживает последние дни, также тревожили его. Курс акций еще не начал падать, но он словно застыл в какой-то критической точке, а это уже сам по себе тревожный признак. И плюс ко всему его разрыв с Памелой!

Увидев вошедшего в комнату Дэниса, сэр Лайонел поразился, насколько сильно он изменился за те несколько дней, что они не виделись. Нездоровая бледность, впалые щеки, плотно сжатые губы, потухший взгляд…

— Я хотел бы задать тебе несколько вопросов, Дэнис, — строгим голосом обратился сэр Лайонел к своему пасынку. — Скажи, твой разрыв с Памелой имеет хоть какое-то отношение к моей дочери?

— Нет, отец. Эйприл тут абсолютно ни при чем. Этот разрыв назревал уже давно. Просто обстоятельства сложились так, что произошло это именно сейчас.

— Хорошо. Но что тогда творится в твоем банке?

— Ничего особенного, кроме того, что в самом скором времени будет объявлено о его банкротстве. Денег, которые я смогу вернуть, хватит лишь на выплаты вкладчикам, сам же я остаюсь на нуле.

— И ты так спокойно говоришь мне об этом?

— Поверь, отец, если бы я не был уверен, что самоубийство страшный грех, я бы давно уже застрелился. Но в любом случае тебе не придется краснеть за меня.

— Неужели все так плохо, Дэнис? Неужели нельзя ничего сделать?

— Увы, у меня уже нет возможности выправить ситуацию. Она вышла из-под контроля.

— Почему ты не обратился за помощью ко мне?

— Я не вправе, отец! И кроме того, ты же с самого начала был недоволен моим желанием участвовать в этом таиландском проекте. Отец, если у тебя нет ко мне больше никаких вопросов, я хотел бы побыть один. Прости меня.

— Да, конечно, конечно, иди. Поговорим в следующий раз.

Внезапно внимание Дэниса привлекли лежащие на столе фотографии.

— Люсьена вновь вышла замуж, отец? За кого на сей раз?

— Какой-то Тони Маршалл из Нью-Йорка. Свадьба состоялась несколько месяцев назад, но, как видишь, фотографии я получил только сейчас. Люсьена пишет, что очень счастлива с этим Тони. Такое с ней происходит впервые. До сих пор она отделывалась выражениями типа «мой очередной муж». Что с тобой, Дэнис? Отчего ты вдруг так побледнел? Ты что, знаешь этого человека?

— Нет. Но я знаю теперь, почему Эйприл сказала мне неправду.

— Эйприл? Но при чем здесь Эйприл?

— Притом, что я люблю ее, отец! — в порыве искренности прошептал Дэнис. — Люблю больше всего на свете. Никогда и никого я не любил так. И она, — я чувствую это! — тоже любит меня.

Не слыша изумленных возгласов отца за спиной, Дэнис бросился к выходу и уже через несколько минут очутился возле комнаты Эйприл. «Лишь бы только она оказалась у себя! Помоги мне, Господи! И я никогда больше не попрошу тебя ни о чем другом!»

Отказавшись от безумно надоевшей ей назойливой опеки Патрисии, Эйприл, сославшись на головную боль, решила весь день провести в постели. Она проплакала все утро, вспоминая слова своей кузины о том, что день свадьбы Дэниса и Памелы уже назначен.

«Я не должна… не могу больше думать об этом!» — вскричала вдруг она и, вскочив с постели, принялась лихорадочно упаковывать вещи. К тому, что она купила в Париже, прибавилось еще и то, что она приобрела под руководством Патрисии в самых фешенебельных магазинах Лондона. Глядя сейчас на эти красивые, но совершенно безликие платья и костюмы, она поняла, что никогда в жизни не сможет больше заставить себя носить их.

«Это не мое, — сделала она вывод. — Все эти платья, вся эта личина великосветской леди, которую я так упорно пыталась натянуть на себя, не имеют никакого отношения к настоящей Эйприл Лоусон. За эти дни я не придумала ни одной модели, хотя дома могла часами сидеть за компьютером, обдумывая какую-нибудь самую незначительную деталь! И Дэнис! Теперь он навсегда ушел из моей жизни, и что, сидеть здесь в ожидании его свадьбы? Нет!»

Отложив в сторону те туалеты, которые она надевала, идя с Патрисией в клуб или в ресторан, Эйприл принялась складывать остальные свои вещи. Внезапно под руку ей попался небольшой пакет, открыв который она снова чуть было не расплакалась. Рождественский подарок для Дэниса. Перчатки из такой тонкой и мягкой на ощупь кожи, что даже просто держать их в руках было удовольствием. Как она надеялась на рождественское чудо! Но, наверное, чудеса, если и случаются, то только в Новом Свете, а здесь, в Европе, все давно уже забыли о них. Она хотела положить свой подарок под рождественское дерево — его на днях начнут устанавливать в бальном зале Албери-хауз, — но передумала. Лучше она попросит Найджела передать пакет Дэнису, но так, чтобы никто не знал об этом. Для отца у нее тоже был подарок — старинная китайская ваза, которую она купила в одном из антикварных магазинов в Сохо. Был у нее и подарок для Найджела — чудесный теплый шарф из шотландской шерсти. Не было только подарка для Патрисии.

«Но ничего, я пришлю ей какое-нибудь новое платье из своей коллекции, — решила Эйприл. — Она ведь носит исключительно эксклюзивные вещи».

А все-таки жаль, что Рождественский бал в Албери-хауз пройдет без нее. Было бы интересно наяву увидеть то, о чем она читала когда-то в сказках. Огромное, украшенное сверкающими игрушками и красными бантами рождественское дерево, женщины в красивых вечерних платьях, мужчины в смокингах, шампанское в старинных, на высокой тонкой ножке бокалах и… на площадке второго этажа перед глазами восхищенной публики Дэнис под руку с невероятно красивой Памелой. Нет, все, что угодно, но только не подобная пытка!

«Я улечу к маме. Только мама сможет помочь мне сейчас!»

Позвонив в аэропорт Хитроу, Эйприл выяснила, что сегодня вечером есть рейс до Бостона. Она зарезервировала себе место в эконом-классе и, бросив тоскливый взгляд на стоящие у изголовья кровати чемоданы, отправилась прощаться с отцом.

Отец… Она ни разу в разговоре с ним не назвала его так. Только «сэр Лайонел».

«Я исправлю свою ошибку, — решила она. — Прямо сейчас пойду к нему и скажу…» Подумать о том, что произойдет дальше, она не успела.

Раздавшийся стук в дверь прервал ее мысли. Решив, что это Найджел пришел звать ее на ланч, Эйприл не оборачиваясь ответила:

— Войдите.

Не понимая, почему молчит вошедший дворецкий, Эйприл обернулась и… ее изумленный взгляд встретился со взглядом Дэниса.

Глаза его сияли лихорадочным блеском. И в них она прочла все то, к чему так стремилось ее сердце. Он любит ее!

Все слова, что они хотели сказать друг другу, оказались не нужны. Сейчас они были одни в целом мире, и весь мир принадлежал им одним.

— Эйприл! Моя маленькая Эйприл! Зачем ты так долго мучила меня? Зачем обманула, сказав, что собираешься выйти замуж за Тони? — заключив ее в объятия, спросил Дэнис.

— Как? Как ты узнал обо всем? — потрясенно воскликнула она.

— Люсьена де Вуатюр — дочь давнего приятеля отца, в детстве она не раз гостила в Альбери-хауз… А сегодня прислала ему свои свадебные фотографии…

— Но даже если никакого Тони Маршалла нет и в помине, боюсь, это мало что меняет, Дэнис, — прошептала Эйприл, с тревогой глядя ему в глаза. — Да, я люблю тебя, Дэнис, я полюбила тебя сразу, как только увидела тогда в нью-йоркском аэропорту, но… Ты ведь не свободен. Ты женишься на Памеле — и тебе не должно быть никакого дела до меня!

— Кто сказал тебе такую чушь, Эйприл? Я расстался с Памелой в тот самый день, когда ты впервые увидела ее. К своим деньгам Памела непременно хочет добавить еще и титул, но я, слава Богу, уже не имею к этому ее стремлению ни малейшего отношения. Кстати говоря, я слышал, что ее видели в обществе Кайла Фитцуотера. Он давно симпатизирует ей. Надеюсь, на сей раз она не прогадает. Вместе они составят чудесную пару, где каждый получит то, к чему стремился.

— Но этого просто не может быть! Патрисия сказала мне, что уже назначен день вашей свадьбы!

— Патрисия обманула тебя, Эйприл! Она давно добивается моего согласия на брак с ней и ради этого вполне способна на обман. Я люблю только тебя, Эйприл! Я прежде даже не представлял, каким сильным может быть это чувство. Люблю так, как не любил никого и никогда прежде. И больше всего на свете хочу, чтобы ты стала моей женой.

«Стать его женой? Неужели это не сон? Неужели чудеса бывают не только в сказках, но и в жизни? Но… он же выходец из старинного рода, а я…»

Видя, что Эйприл в замешательстве, Дэнис взял ее руки в свои и стал нежно целовать каждый ее пальчик.

— Скажи «да», Эйприл, и я обещаю, что не будет в мире женщины счастливее тебя. Я сделаю все для этого!

— Ты потомственный аристократ, Дэнис, а я — незаконнорожденная дочь лорда Барнслоу.

Ответом ей послужил радостный смех Дэниса.

— Глупенькая! Не будь похожей на Патрисию и Памелу! К черту сословные предрассудки! Мы любим друг друга, и этим все сказано! И еще неизвестно, кто из нас благороднее!

Подхватив Эйприл на руки, он закружил ее по комнате, а затем, остановившись, покрыл ее лицо поцелуями. Засмеявшись от охватившего ее восторга, она запустила руки в его густые, но необычайно мягкие на ощупь волосы и страстно ответила на его поцелуй. Его длинные тонкие пальцы скользнули по ее спине, и вот уже они оказались у нее на груди.

— Так ты согласна стать моей женой? — вновь, как сквозь сон, услышала Эйприл обращенные к ней слова.

— Да, Дэнис! Конечно же да!

Все преграды, что они выстроили между собой, мечтая и одновременно боясь этой любви, рухнули в одно мгновение. Больше не осталось ни страхов, ни сомнений, осталось лишь желание быть вместе. От соприкосновения горячих тел обоюдное желание нарастало. Медленно лаская ее тело, он чувствовал рукой каждый его изгиб. Проведя пальцами по ее упругой груди, он нежно сжал соски, и Эйприл тут же призывно выгнулась ему навстречу.

— Возьми меня, — простонала она, — возьми, молю тебя, Дэнис!

Не в силах противиться этому призыву, он подхватил ее на руки и понес на кровать…

Очнулись они, когда за окном уже наступили ранние зимние сумерки.

— Ты любишь меня, Эйприл?

Ответом был ее полный любви взгляд и чуть слышно произнесенный вопрос:

— Но тебя правда не смущает мое происхождение? Представляешь, какой вой поднимет желтая пресса, когда узнает, что потомок графов и виконтов женится на простой американской девушке?

— Ерунда. Великосветскому Лондону не привыкать к подобного рода сюрпризам. Да и кто обращает на это внимание в наше время! Эйприл, я намерен сегодня же просить твоей руки у отца. Через три дня в Албери-хауз состоится Рождественский бал, и я хочу, чтобы на нем было объявлено о нашей помолвке. Сейчас ты приведешь себя в порядок, и через сорок минут я буду ждать тебя в библиотеке.

Получив от Дэниса прощальный поцелуй длиною в вечность, Эйприл прошла в ванную комнату и подставила все еще разгоряченное тело под прохладные струи. Счастье, переполнявшее ее, требовало выхода, и ей хотелось петь и кружиться в вальсе. Мир, такой тусклый еще сегодня утром, наполнился вдруг удивительно яркими красками, заглушить которые не могло уже ничто на свете.