Поединок с тенью

Глава четырнадцатая

Отец Джон с восторгом выразил готовность взять на себя труд отыскать запись о бракосочетании Артура Эгертона с Маргарет Хескит. Он выехал на следующий же день в сопровождении небольшого эскорта оруженосцев. В Ардингстон отправили гонца с письмом, в котором Нортемпстону сообщалось о миссии отца Джона.

Дженевре пришлось запастись терпением, но это оказалось не так уж и трудно – ей было чем заняться в Тиркалле. Большую часть времени она проводила вне замка, к крайнему неудовольствию леди Сен-Обэн.

– Женское ли занятие охота? И разве можно часами торчать в конюшнях или на псарнях? Дамам там не место, – увещевала она невестку. – Ты – леди, и твое место – в доме, ведь на улице уже стало прохладно. Твой долг – растить для мужа детей, а не лошадей или собак.

Дженевра смущенно вспыхнула, однако своих позиций не сдала.

– Знаете, я десять лет жизни провела в монастырских стенах и наконец вырвалась на свободу. Теперь я могу заниматься, чем пожелаю, – разумеется, с одобрения моего супруга. А супруг одобряет мой интерес к собакам и лошадям, ведь он же занимается их разведением. И кроме того, мне до наступления холодов надо познакомиться с его вассалами.

– Их можно призвать сюда, – возразила леди Сен-Обэн.

– Мне хочется посмотреть, как они живут. К тому же, забеременев снова, я буду вынуждена меньше двигаться. Так что не помешает запастись энергией впрок.

Однако леди Сен-Обэн все равно не одобряла ее. Иногда Дженевра думала, что, как бы они с Робертом ни старались, им все равно не добиться благосклонности леди-матери. Тем не менее бабушка до безумия полюбила Уилла, и при одном только упоминании о будущих внуках лицо ее смягчалось.

– Уильям должен был родиться здесь, – говорила она, гладя золотистые волосы мальчика. – Детям Роберта положено появляться на свет в его родовом гнезде. Кстати, ты еще не беременна?

– Нет. – Дженевра не собиралась докладывать ей о таких вещах – первым об этом должен узнать муж.

Холодноватость свекрови оказалась единственным неприятным моментом пребывания в Тиркалле, но Дженевра жила надеждой, что когда-нибудь леди Сен-Обэн смягчится. В противном случае рожать лучше в Мерлинскрэге, под надежным присмотром старой Мариел.

Старуха и вправду оказалась вещей. Все ее пророчества сбывались одно за другим. Дженевра узнала, кем был ее отец, однако больше всего ее потрясло то, что о свадьбе родителей ей сообщила слепая женщина – воистину свет пришел к ней из тьмы.

Прошло две недели, и Дженевру начало слегка подташнивать по утрам. Она почувствовала, что наступило время поделиться своими надеждами с Робертом, и ночью призналась мужу, что зачала. Утомленный любовными утехами Роберт на это проворчал:

– Я так и знал, что ты опять забеременела, женушка. Об этом нетрудно догадаться по твоему состоянию.

– Так ты знал? О Роберт… – Она нежно толкнула его в грудь. – Почему же ты меня ни о чем не спросил?

– Ждал, пока ты в этом уверишься сама. – Он глубоко вздохнул и обнял ее обнаженное тело. – Значит, у Уилла появится братишка или сестренка, неважно, кем ты разрешишься, любимая, я все равно буду счастлив. Ты самый главный человек в моей жизни, женушка моя. Не будь тебя рядом, моя жизнь потеряла бы всякий смысл.

Дженевра едва верила своим ушам – Роберт признавался в любви, да еще такими словами!

Она коснулась его щеки.

– Со мной все будет в порядке, Роберт. Ты ведь знаешь старую Мариел. Так вот, она настоящая ведунья, и ее предсказания сбываются. Я не рассказывала тебе, как она заглядывала в мое будущее, потому что и сама не знала, верить ли тому, что она видела, или нет, но пока все, о чем она пророчествовала, сбылось.

Неожиданно Роберт слегка отодвинулся, и она почувствовала, как мгновенно напряглись его мускулы.

– А что она сказала?

– Что я выясню, кто был мой отец. Что у меня родится мальчик, а у Мег – двойняшки. И что счастье придет ко мне из тьмы.

В очевидности последнего предсказания Роберт усомнился.

– Из тьмы? – скептически переспросил он. – Что же это могло означать?

– Я тоже долго над этим ломала голову, Роберт. А теперь все яснее ясного. Алида – слепая, но она подарила мне свет надежды. Ведь это она объявила, что свадьба между моими родителями действительно состоялась. Старая Мариел и сама не понимала, что говорит, но твердила свое – свет явится к тебе из тьмы.

Дженевра не стала упоминать о смерти. «Тьма и смерть» – вот что сказала тогда вещая старуха.

– И это все, что она сказала? – В голосе Роберта по-прежнему звучал скепсис.

– Не совсем. Муж мой, она сказала, что видит меня в окружении целого выводка детей – трех сыновей и двух дочек. Так что я вполне уверена в том, что благополучно переживу следующие роды.

Вдруг он крепко сжал ее.

– Я молю Господа о том, чтобы ее предсказания сбылись, – пробормотал Роберт. – Потому что старая Мариел напророчила мне счастье. Дженевра, любовь моя, раньше я все время подозревал тебя в неверности, но я хочу, чтобы ты знала: с этим покончено. Я вижу тебя здесь, в Тиркалле, вижу, как полюбила тебя моя сестра, и убеждаюсь, что ничего такого и быть не могло. Уилл – мой, я теперь это знаю. Ты можешь простить мне мои прошлые сомнения?

В глазах Дженевры появились слезы. Она крепко обняла мужа.

– Мне не за что тебя прощать, муж мой. Это Дрого нужно молить, чтобы Господь простил его за все страдания, которые он принес тебе. Однако я сомневаюсь, что он когда-нибудь получит прощение.

– Дрого – неисправим, он навряд ли оставит нас в покое, однако я не думаю, что у него хватит наглости пойти на убийство ради титулу и наследства. Пока мы доверяем друг другу и действуем заодно…

– …он не причинит нам никакого вреда, – закончила за него Дженевра.

– Главное, не подпускать его к нашим детям.

Роберт поднял ползавшего Уилла, который уже избавился от пеленок и перешел на платьица, и посадил на спину Авелю. Огромный пес охотно согласился побыть лошадкой. Уилл вцепился в жесткий мех и завизжал от удовольствия, а отец его тем временем подтолкнул собаку, понукая ее тронуться с места.

– В первый раз милорд проявил настоящий интерес к ребенку, – прошептала Дженевра Мег и Сигрид, сидевшим рядом с ней в большом зале. Женщины были заняты шитьем. По правде говоря, Роберт редко бывал днем в большом зале, разве что приходил поесть.

– Мужчин никогда не тянет к младенцам, – заметила Мег. – Подожди, вот мастер Уильям повзрослеет и сможет удержать меч в руке, тогда твой супруг возьмется за сынка по-настоящему!

Дженевра засмеялась, и Роберт посмотрел в ее сторону.

– Из него получится бравый наездник, – улыбнулся он и поднял ребенка со спины терпеливого пса. – Не правда ли, сынок?

Уилл протянул ручки к Авелю, настаивая на продолжении скачки. Роберт, лицо которого светилось любовью, пошел у сына на поводу.

Дженевра наблюдала за ними, и в душе ее трепетала радость. Теперь, когда ей поневоле пришлось сделаться домоседкой, она много времени проводила в большом зале или на худой конец в гостиной, которую недолюбливала за малый размер – там невозможно было разместиться вместе с собаками, пажами, младенцами и их нянюшками. К этой веселой компании в последнее время частенько присоединялся Роберт, беспокоившийся за беременную жену.

Леди Сен-Обэн, не терпевшая шума и суматохи, обычно требовала внука к себе, и няня ненадолго относила Уилла в покои бабушки. Алида, наоборот, любила посидеть с Дженеврой в теплом большом зале, где в камине жарко пылали поленья. Ей нравилось слушать голоса детей и держать на коленях Уилла.

Дженевра знала, как ей будет не хватать золовки, когда та выйдет замуж. Сговор уже состоялся, а свадьба была назначена на весну. Перед Алидой открывалась новая жизнь с новыми заботами.

– Мне придется управлять домом моего мужа, – заметила Алида, словно прочитав мысли Дженевры. – И это больше всего меня беспокоит. Родной дом я изучила как свои пять пальцев, тут мне не нужен ни проводник, ни палка, а на новом месте…

– Тебе просто надо почаще ездить к сэру Мэтью, – предложила Дженевра, – чтобы как следует познакомиться с новым домом, прежде чем перебраться туда. Я уверена, все это можно устроить.

– Конечно, можно, – подтвердил Роберт, передавая Уилла на попечение нянюшки. – Иногда я и сам могу тебя отвозить туда. В любом случае Бернард или кто-то из оруженосцев всегда к твоим услугам…

– Охраны у меня предостаточно, Роберт, но я могу обойтись и без нее! Если сэр Мэтью мне разрешит, я, пожалуй, и впрямь последую совету Дженевры.

Роберт засмеялся.

– Я и забыл, насколько ты независима, сестра моя! Когда жених в следующий раз приедет сюда, я ему объявлю, что этот план заслужил мое одобрение. Может, ты и старше, моя дорогая, но я все равно глава этого дома и, пока ты не вышла замуж, заменяю тебе отца!

– Глупости! – шутливо возмутилась Алида. – Впрочем, поскольку сэр Мэтью в высшей степени любезный и порядочный джентльмен, не исключено, что ему будет приятнее развлекать меня с твоего дозволения.

Дженевра редко чувствовала себя такой счастливой, как в последующие дни. Она ждала ребенка, у нее был Уилл, у нее был Роберт – в его любви она больше не сомневалась.

Его можно было назвать почти веселым, он с радостью занимался своими делами во дворе, окруженный слугами и собаками.

– Ты принесла Роберту настоящее счастье, – как-то раз сказала ей Алида. – И я благодарна тебе. Ему так этого не хватало! Если бы мои братья наконец помирились, я была бы совершенно счастлива!

– Это зависит не от Роберта, – возразила Дженевра. – Судя по всему, Дрого не намерен прекращать вражду. Ведь он же попытался разрушить наше супружеское счастье. И я благодарю Господа, что ему это не удалось!

– Я каждую ночь молюсь за него, – пробормотала Алида. – Мать будет очень расстроена, если он не приедет на Рождество в Тиркалл.

– Надеюсь, что ради нее Роберт позволит ему приехать сюда.

На следующий день из Ардингстона прибыл измученный гонец.

Граф Нортемпстон оставался в своей резиденции после того, как его августейшие гости уехали. Он пребывал в отменном расположении духа, почти все дни проводил на охоте и возвращался вечером усталый, но счастливый. Смерть настигла его внезапно – апоплексический удар хватил графа в седле – он упал с лошади и умер.

– У него, наверное, было предчувствие. – Дженевра вытерла увлажнившиеся глаза. Ее горе было искренним и глубоким – граф столько стараний приложил, чтобы устроить их с Робертом счастье!

Роберт начал с великой спешкой готовиться к отъезду в Ардингстон, а Дженевра так и не сумела осознать тот факт, что стала богатой женщиной. Все произошло слишком быстро – совсем недавно она обрела деда и вот уже потеряла его. А ей так хотелось получше узнать его, родственным общением скрасить одинокую старость графа.

Из-за беременности Дженевры не могло быть и речи о ее участии в погребении – слишком долог был путь до поместья графа.

К тому же новоявленную внучку графа мало знали, и присутствие Дженевры на похоронах породило бы немало кривотолков и любопытства, оскорбительных для ее горя.

– Я уезжаю ненадолго, – пообещал Роберт, садясь на Принца во дворе замка. С ним в дорогу отправлялся Алан – теперь сэр Алан, – в качестве главы его свиты, и Робин, ныне его единственный сквайр.

– Да направит тебя Господь на твоем пути, муж мой. Я с нетерпением буду ждать твоего возвращения.

Роберт залпом выпил прощальный кубок, поданный Дженеврой, свесился с седла, чтобы поцеловать ее руку, и дал команду трогать. И вот небольшой отряд поскакал со двора – впереди лорд, а за ним его свита.

Будучи мужем наследницы, Роберт должен был прибыть с соответствующей пышностью. Ни Дженевра, ни он не говорили о возможности получения титула Нортемпстона. Все зависело от старого короля. А если не от него, то от его совета. Дженевра была уверена, что герцог Ланкастерский сделает все возможное, чтобы обеспечить Роберту титул, однако его мнением могут и пренебречь.

«Поживем – увидим».

Роберта не было уже более двух недель, когда на горизонте показался медленно направлявшийся к Тиркаллу отряд. С зубчатой стены над главными воротами удалось разглядеть группу мужчин, носилки и вереницу вьючных мулов. Потом кто-то из солдат, оставшихся охранять Тиркалл, заметил, что мужчины в шлемах, а на одном всаднике длинное черное одеяние.

И в следующий миг кто-то закричал:

– Это флажки лорда Сен-Обэна! Отец Джон возвращается!

– Нет, это эмблема сэра Дрого, – возразил начальник охраны. И тут же натянул лук, пустил стрелу и поднял оружие. – Готовьтесь задержать его продвижение! По приказу лорда его нельзя пропускать!

– Позовите леди Сен-Обэн! Она должна сказать «да» или «нет», – закричал еще кто-то – Дженевра, услышав шум, выбежала во двор.

– В чем дело? – спросила она капитана охраны, который спускался со сторожевой башни.

– Сейчас я выясню, – пропыхтел тот, бросаясь к лестницам сторожки.

Дженевра, чтобы не терять времени на ожидание, тоже принялась карабкаться по ступенькам. Когда она поднялась на крышу, намереваясь посмотреть через амбразуру на приближающийся отряд, охранники объявили:

– Они несут оба знамени, миледи. Солнца не было. Дженевра вглядывалась в даль, напрягая глаза, чтобы высмотреть Роберта, если это на самом деле он приближался к замку.

– Я же говорил вам! – выкрикнул один из солдат, который приехал с ними из Мерлинскрэга и знал священника лучше, чем остальные. – Это отец Джон!

– Тогда кто же в носилках? – спросил капитан.

Дженевра всмотрелась, в группу всадников – никто из них не блистал роскошным нарядом, тем не менее флажок Дрого трепетал на ветру.

– Я думаю, сэр Дрого, – тихо сказала она. – Я спущусь вниз и подготовлюсь к встрече. Если он в самом деле болен, мы не можем не впустить его. Однако вы, капитан, должны будете допросить этих трех человек по очереди и держать их под постоянной охраной до тех пор, пока мы не убедимся, что они прибыли не с дурными намерениями.

Повернувшись, чтобы начать спуск по ступеням, Дженевра вспомнила, с каким великолепием обставил Дрого свой приезд в Мерлинскрэг. «Неужели этот скромный приезд – лишь уловка, чтобы пробраться мимо моей охраны? Почему, ну почему Дрого опять является, когда отсутствует Роберт? Но ведь послание из Ардингстона, несомненно, было правдивым. Значит…»

Значит, Дрого болен, решила Дженевра, несколько успокоенная присутствием отца Джона, который знал, что произошло в Мерлинскрэге. В любом случае леди Сен-Обэн должна заняться своим младшим сыном.

Дженевра послала за нею, как только добралась до двора замка. Потом она направилась к главным воротам, прошла по подъездному пути и через мост к барбакану. За ее спиной шли два лучника.

Отец Джон возглавлял процессию и, приблизившись к Дженевре, соскользнул со своего усталого коня.

– Приветствую вас, святой отец. Скажите мне, что случилось.

Он поклонился.

– Миледи! Возвращаясь сюда, я встретил сэра Дрого и его свиту. Ваш деверь смертельно ранен и я счел своим долгом привезти его сюда, где родные могли бы ухаживать за ним.

Носилки раскачивались между двумя мулами, и человек, который вел животных, сделал шаг вперед. Дженевра подняла шторки и посмотрела на Дрого. Лицо бледное, на лбу выступил пот, а на скулах горели два пятна, свидетельствующие о сильном жаре. Он беспокойно двигался, хотя и был без сознания.

Дженевра отошла от носилок.

– Хорошо. Пусть он въедет, мать позаботится о нем. Но свита сэра Дрого должна вернуться в его поместье и ждать там новостей и распоряжений. Кто среди них главный?

Вперед выступил агрессивного вида мужчина, который оттолкнул отца Джона в сторону.

– Это я, миледи. Но мы не можем оставить нашего лорда без защиты!

– Почему? – спросила Дженевра. – Неужели вы думаете, что мать сэра Дрого позволит причинить ему какой-нибудь вред? Его слуга может остаться с ним, но всем остальным надлежит уехать отсюда и спокойно ждать приказаний. Я не забыла, как вы бесчинствовали в Мерлинскрэге, и, если подобное повторится здесь, не надейтесь на снисходительность лорда Сен-Обэна.

С угрюмым ворчанием они развернули лошадей и вьючных животных с пожитками и убрались. Остальная процессия последовала за Дженеврой и отцом Джоном через мост и въехала во внутренний двор, где уже ждали леди Сен-Обэн и Алида.

Увидев носилки, леди Сен-Обэн внезапно страшно побледнела, но собралась с силами и приказала нести больного в свои покои. Там Дрого уложили в кровать. Леди Сен-Обэн решила перебраться в примыкавшую к спальне комнатушку, где обычно ночевала ее горничная.

Дженевра отпустила охрану, Дрого был не в состоянии даже сесть, и никаких злодейств от него ожидать не приходилось.

Отец Джон обработал рану, приложил к ней припарки из трав и перевязал. Дженевра наблюдала за этим вместе со свекровью, готовая прийти на помощь. Она едва не задохнулась от ужаса при виде разложившейся плоти, окружающей глубокую рану на его правой руке. Это зрелище убедило ее в том, что отец Джон прав в своих прогнозах. У Дрого не было ни малейшего шанса выжить.

Алида, стоявшая поблизости, услышала, как вздохнула Дженевра, и встревожено спросила:

– Рана так плоха?

– Боюсь, что да, – дрожащим голосом ответила Дженевра.

– Надежды нет?

– Боюсь, что нет, – ответил отец Джон, моя руки, в тазу с водой.

Алида нащупала табурет и села.

– Как это случилось? – спросила она отца Джона.

– Я не видел, – ответил священник. Вытерев руки полотенцем, он сел в сторонке. – Мы обнаружили его случайно в комнате на постоялом дворе. Его люди везли хозяина домой, однако он уже дышал на ладан. Я обработал его рану и предложил сопровождать их, чтобы привезти сюда. Им ничего не оставалось сделать, как принять мое предложение.

– Но откуда эта рана? – настаивала Дженевра. – Он дрался на дуэли?

Отец Джон смущенно взглянул на леди Сен-Обэн.

– Не на дуэли.

– Не скрывайте ничего, святой отец, – мрачно произнесла леди Сен-Обэн. – Расскажите нам все, что знаете.

– Как говорит его свита, – неохотно начал отец Джон, – это случилось в результате пьяной потасовки. Мечи были вынуты из ножен… Вроде бы ссора вышла из-за женщины.

– Из-за потаскухи, – уточнила леди Сен-Обэн с отвращением и болью в голосе и вытерла горячий лоб сына смоченной в холодной воде тряпкой. – Неужели вы думаете, что я не знаю, в кого превратился мой сын, святой отец? Ему никогда в жизни не везло.

– Ему повезло, ведь он родился Сен-Обэном! – возразила Дженевра. – Если бы он преодолел в себе зависть к старшему брату, если бы отказался от злобной ненависти, на которую истратил все силы своей души…

– Дрого честно заслужил свои шпоры, – тихо вставила Алида. – Бедный мой брат!

– …но он пренебрег рыцарскими обетами, а мог бы покрыть свое имя славой, как Роберт, – сказала Дженевра.

– Роберт во всем опережал его, – угрюмо заметила леди Сен-Обэн. – К тому же Дрого считал брата виновным в твоем несчастье, дочь моя. Такое трудно простить.

– Ты же знаешь, что это не так! Зачем заставлять Роберта понапрасну мучиться чувством вины. В любом случае Дрого никогда не испытывал ко мне глубокой привязанности, – с горечью произнесла Алида, – он не постеснялся сделать из моей слепоты орудие мести. Нет, мама, моя беда для Дрого была лишь поводом для вражды. А ты его поощряла.

– Ничего подобного, моя девочка!

– Ты могла бы дать ему понять, что ты с ним не согласна. Ты должна была попытаться сгладить трещину…

– Вражда между братьями – дело обычное во многих семьях. Дрого хотя бы никогда не насылал своих людей на Роберта…

– Да, – согласилась Алида. – У него сохранились еще остатки чести.

– Однако он мог убить Роберта на дуэли не моргнув глазом, – выпалила Дженевра. – В Мерлинскрэге он был готов на это. А Роберт, – мягко продолжила она, – дважды пощадил Дрого. Ради вас, миледи.

– Неужели? – удивилась леди Сен-Обэн, однако лицо ее вспыхнуло – как подумала Дженевра, от смущения. – Оставьте меня с сыном, – грубо приказала она. – Если понадобится, я вас позову, отец Джон.

В этой суматохе, поднявшейся вокруг больного, Дженевра еще не удосужилась спросить, с какими новостями вернулся священник. Когда все покидали комнату леди Сен-Обэн, он замешкался у двери и, подождав Дженевру, дотронулся до ее руки.

– Можно мне поговорить с вами, миледи?

– Конечно, – ответила та. – Мне не терпится узнать, увенчались ли успехом ваши поиски! Пойдемте ко мне.

Она повела священника в свою комнату и усадила его на табурет возле небольшого столика, на котором стояла бутыль с вином и рожок для питья.

– Освежитесь медовухой с пряностями, – предложила Дженевра.

Отец Джон отлил себе немного вина в рожок и выпил.

– Благодарю вас, миледи. А теперь к делу. Я спешил к вам с хорошими новостями, когда на постоялом дворе встретил сэра Дрого.

– С хорошими новостями, святой отец? – Она сцепила руки у себя на коленях. – Вы нашли священника, который обвенчал моих родителей?

Отец Джон посмотрел на Дженевру и произнес:

– Нашел, миледи. Прежде всего я навел справки во дворце в Элтаме. Там еще остались люди, которые помнили времена, когда леди Маргарет Хескит прислуживала покойной королеве. Они кое-что слышали о любовнике леди Маргарет, но ничего не знали о свадьбе – наверное, эта тайна хранилась свято. Однако мне удалось узнать имя священника, который в то время был духовником всех обитателей дворца. Он вроде бы удалился на покой в монастырь в Кенте.

– Это недалеко оттуда?

– Примерно на расстоянии пяти лиг. Тогда я пустился в путь и нашел обитель, где он живет до сих пор, тихо и спокойно. Это старик, ему примерно лет семьдесят.

– Он помнит мою мать? – с живостью спросила Дженевра, поскольку отец Джон опять замолчал и снова отпил вина.

– Да, миледи, и вашего отца – тоже. Это был очень красивый и достойный джентльмен, если верить отцу Саймону. Он обвенчал их в близлежащей церкви и потом отслужил торжественную мессу. Он поклялся никому не говорить о церемонии без их разрешения. – Священник сделал гримасу и снова отпил вина. – Мне пришлось долго уговаривать его, что вам, оставшейся сиротой, необходимо доказательство законности вашего рождения. И только после этого досточтимый старец заговорил!

– Но он все же заговорил! О, отец Джон! Спасибо вам! Я так счастлива! У вас есть письменные доказательства или только его слова?

– Он дал мне подписанное заявление. Вот оно.

Отец Джон вручил Дженевре лист пергамента, который та быстро прочитала. И по мере того, как она читала, лицо ее менялось, на нем вскоре появилось выражение полнейшего счастья.

Как только она закончила чтение, отец Джон передал ей еще один документ, вынув его из-под рясы.

– Вот копия самой записи, которая хранится там, в церковных свитках, и ее можно увидеть в любое время.

Дженевра дрожащей рукой взяла другой лист пергамента. Она внимательно прочитала его, и у нее на глазах выступили слезы.

– Значит, никакого сомнения нет, – тихо произнес отец Джон. – Вы рождены под сенью Святой церкви и являетесь законной наследницей состояния лорда Уильяма Эгертона.

Едва он закончил говорить, Дженевра упала перед священником на колени и схватила его за руки.

– Благодарю вас, дорогой отец Джон! Как я смогу отплатить вам за все, что вы для меня сделали? Ваша услуга просто неоценима! Останетесь ли вы здесь или захотите возвратиться в Мерлинскрэг, у вас никогда ни в чем не будет недостатка.

Священник улыбнулся. Усталость его как рукой сняло.

– Мне очень понравилось путешествовать, миледи, но, восстановив силы, я хотел бы вернуться к своей пастве. Я буду ждать вашего приезда, буду с нетерпением ждать встречи с лордом Сен-Обэном, но в Мерлинскрэге я нужнее, чем здесь. Так мне кажется.

– В таком случае, разумеется, возвращайтесь. Я еще не сообщила вам, что лорд Нортемпстон умер и мой супруг отбыл на погребение. Вот почему его здесь нет и почему он не встретил вас.

– Граф умер? Скорблю об этом. Однако, насколько я понимаю, вы стали очень богатой женщиной, миледи!

– Все, что у меня есть, принадлежит моему мужу. Я отправила ему гонца с сообщением о приезде Дрого, хотя сейчас он, скорее всего, возвращается.

– Его опечалит болезнь брата, – произнес отец Джон. – Однако обрадуют вести, что я привез.

– И в самом деле. Как жаль, что мой дед не прожил еще несколько недель и не узнал о вашей успешной миссии, пресвятой отец!

– Граф был бы так счастлив… Но он уже укрепился в своем решении. Так что не расстраивайтесь из-за, этого, миледи.

– На все воля Божья. Но вы вознесете со мной благодарственную молитву, отец? Я хотела бы поблагодарить Господа за все его милосердие.

– Помолимся вместе, – сказал отец Джон.