Поездка Есенина в Туркестан

Бузулук и Чаган
До 9 мая 1921 года

Поезд, к которому прицепили специальный вагон Г. Колобова, совершил вынужденную остановку в Бузулуке, уездном городе, расположенном в 166 верстах от города Самара при впадении речки Бузулук в реку Самара. Город интересовал С. Есенина в связи с работой над поэмой «Пугачев». Часть повстанческих сил Пугачева первоначально находилась в Бузулукской крепости для сбора продовольствия и фуража. Атаман Илья Арапов, сподвижник Емельяна Пугачева, неплохо справлялся со своими обязанностями. Зимой 1773 года в Бузулуке был зачитан манифест Пугачева, согласно которому атаману Арапову предстояло двинуться к городу Самара по Самарской линии от Бузулука. Но этого не произошло, так как правительственные войска освободили город. В 1775 году была предпринята неудачная попытка захвата повстанцами Бузулука. С. Есенину были знакомы и другие исторические факты осады крепости, об отношении горожан к восставшим, но при работе над текстом он не включил в «Пугачев» сведения об атамане Арапове, а географическое название Бузулук в поэме не встречается.

«Весной 1921 года станция была забита поездами,- вспоминал Павел Ануфриевич Касютин, начальник связи железнодорожного вокзала Бузулук в 20-е годы. - К нам на телеграф, на второй этаж, пришел мужчина и потребовал отбить телеграмму в Москву в Наркомпуть, показывая свои бумаги, что они едут в командировку в Среднюю Азию, а их почти на каждой станции, в том числе и у нас в Бузулуке, держат по несколько суток. А пришел он, наверное, от начальника станции. Я им (а он приходил еще с одним своим спутником) пояснил, что не могу предоставить права отправить телеграмму с ведомственного телеграфа, а пусть идут в город. Ходили они или нет, не знаю, но фамилию я запомнил хорошо. Еще он сообщил, что он поэт, говорили о многом, но одно врезалось в мою память. Есенин спросил: «А где Чаган и можно ли туда доехать?» Мы ему показали из окна второго этажа на идущий от Бузулука до Уральска большак. А вот зачем он спрашивал о Чагане, я до сих пор не знаю» (20).

Географическое название Чаган было хорошо известно поэту. В самом начале поэмы «Пугачев» Емельян спрашивает: «Ты ли, ты ли, разбойный Чаган, Приютил дикарей и оборванцев?» Название Чаган у Есенина ассоциировалось с границей, за которой начинается незнакомая ему Азия. В одном из первых вариантов рассказа о бегстве калмыков на восток, поэт назвал Чаган конечным пунктом: «Из самарских степей за Чаган», но в дальнейшем заменил топоним Чаган на географическое название Иргис И это было логично. Река Чаган протекала недалеко от обжитых мест, а Иргис была в далекой Тургайской степи. По рассказам кочевников, река Иргис течет то непрерывно, то плесами, образуя попутно небольшие озера. В верхнем течении реки вода пресная, а потом от солончаков меняет вкус. Дальше за рекой Иргис начинается бесконечная Азия.

Есенину было известно, что там, где широкое устье Чагана бурлит и впадает в реку Яик (так в старину называли реку Урал), находилась крепость Яицкий городок. Здесь произошло крупное сражение восставших казаков с регулярными правительственными войсками. С.Есенин читал в историческом исследовании Н.Ф. Дубровина, что после тяжелого и неудачного для восставших боя с правительственными войсками 3-4 июня 1772 года в 70 верстах от Яицкого городка, 5 июня казаки, опасаясь подкрепления неприятеля, решили переправиться через реку Чаган, чтобы уйти в надежные и безопасные места. Но регулярные войска сумели занять мост через речку , отрезали путь к отступлению и переловили многих беглецов. Отсутствие пушек у пугачевцев не позволило им одержать победу. Именно по этой причине в поэме Караваев объясняет исход неудачного боя:

И если б они у нас были,

То московские полки

Нас не бросали, как рыб, в Чаган.

В черновых набросках первоначально Есенин записал: «Нашей кровью не окрасили бы Чаган», но такое описание его не удовлетворило. Стал рассматривать вариант «Нашими телами не запрудили бы Чаган», но и он не получил авторского одобрения. Слишком натуралистично описывалось событие, а нужна была художественная зарисовка, поэтому в окончательном варианте и появилось сравнение разбитых повстанцев с рыбами.

После Самары С. Есенин сталкивался с многочисленными названиями железнодорожных станций, городов, небольших селений, рек. Некоторые были использованы в поэме. Почти все географические названия в «Пугачеве» были исторически реальными, не вымышленными. Их перечисление создает впечатление масштабности пугачевского восстания. В черновиках и основном тексте поэмы упомянуты 26 имен городов и 15 названий рек и морей, которые встречаются в исторических документах о восстании казаков. Изредка в перечень географических названий поэмы «Пугачев» вклинивались топонимы, которые появились значительно позже описываемых в поэме событий, но не всякий читатель мог обнаружить это несоответствие. В III главе атаман Чумаков объявляет, что «калмыки и башкиры удрали к Аральску в Азию». В действительности же городок Аральск возник в 1905 году во время строительства железной дороги Оренбург-Ташкент. Скорее всего, Есенину название запомнилось как отдаленный ориентир, напоминающий о большом внутреннем Аральском море на азиатских просторах.

Не было и исторического топонима Кокшайск, который упоминается в «Пугачеве». Есенин творчески использовал существовавший до революции топоним Царевококшайск, употребив его без первой части «царево», так как время было иное, да и сам город в 1921 году назывался Краснококшайск. Упомянул же его поэт в связи с тем, что здесь был конечный пункт железнодорожной ветки Московско-Казанского направления, указывающий на северные границы территории восстания Пугачева. Поэт остановился на усеченном названии Кокшайск, что органично вписывалось и в текст поэмы и в систему реальных топонимов (21).

Необычна история встречающегося в «Пугачеве» географического названия Джигильды. Придумать Есенин его не мог, но и на географических картах такого названия нет. Тюркское происхождение данного топонима очевидно. Известна железнодорожная станция Джилга, знакомо название горной цепи Джигертау и имя реки Джангильды, впадающей в реку Урал. Есенин эти названия мог услышать в разговорах или повстречал в каком-нибудь справочнике, историческом документе. Поэта привлекло необычное звучание топонима, хотя не исключается и свободная орфографическая запись услышанного географического названия. В поэме Есенин остановился на названии Джигильды для обозначения одной из крайних точек описываемой местности. Емельян Пугачев в четвертой главе говорит:

От песков Джигильды до Алатыря

Эта весть о том,

Что какой-то жестокий поводырь

Мертвую тень императора

Ведет на российскую ширь