Пожиратели миров 1

Глава 18

Я никогда не был в подпространстве — мире, где обитают демоны. Не существовало человека, который смог бы туда зайти и вернуться обратно своём уме или хотя бы живым, чтобы рассказать, что там происходит.

Мне даже не довелось ни разу заглянуть в портал, который открывал им путь в нашу реальность, чтобы увидеть, как выглядит подпространство. Я столько раз боролся с демонами, столько раз мне приходилось сдерживать и зачищать прорывы, наблюдать тварей, от взглядов на которых простые люди сходили сразу же с ума, если не умирали от страха. Но заглянуть через портал в подпространство ни разу не удалось.

Поэтому я не мог ни с чем сравнить то, где оказался через несколько минут, после начала процедуры.

Однако сначала всё шло стандартно. Едва тест начался, я почувствовал лёгкое тепло, исходящее от манжеты на руке. Я знал, что не обладаю никакими способностями, и потому был спокоен. Мощность повышали, и единственное, как я мог это понять — манжета источала всё больше и больше тепла.

Но потом что-то пошло не так.

Первым признаком было колющее чувство в районе сердца, которое возникло внезапно. Словно кто-то ткнул мне под рёбра чем-то острым. Я почувствовал, как тепло теперь расходится не только по руке, где прикреплена манжета, но и по всему телу, словно у меня повышается температура. Я не знаю, как должна выглядеть операция в норме, но следом за этим у меня начало ломить кости и жечь кожу.

Однако это были мелочи, я мог спокойно перетерпеть подобные неудобства и не показать виду.

Всё изменилось в одночасье.

Внезапно я почувствовал, как меня утаскивает куда-то назад, как если бы я был не в здании, а в каюте корабля, который уже начинает делать варп-прыжок к точке назначения. Ещё такие ощущения я испытывал только от очень сильных наркотических препаратов, которые использовали полевые хирурги при операциях.

Комната начала вытягиваться как резина, будто кто-то на моих глазах растягивал саму реальность. И так до тех пор, пока всё вокруг не погрузилось во тьму.

Однако это была не просто тьма. Я видел себя, я видел кресло, к которому был привязан ремнями. Скорее меня окружала пустота с невидимым источником света, в которой ничего нет.

И тем не менее кое-что в ней всё же было.

Я наблюдал за тем, как во тьме начинают появляться один за другим красные глаза. Один, другой, пять, десять, сто. Они оборачивались удивлённые увидеть здесь кого-то живого, но при этом очень голодные.

Одного взгляда в эти глаза было достаточно для того, чтобы сойти с ума. И даже я, крепкий духом и повидавший на своём веку многое, смотря в них, чувствовал, как моё сознание трещит по швам. Стоило просто встретиться взглядом, как у меня начало теряться ощущение реальности, начинало разрушаться моё «я», а душу начал сковывать ужас.

То же самое описывали те, кому однажды не посчастливилось заглянуть в портал, за которым виднелся мир демонов.

Всё больше и больше я собирал на себе ненужного внимания тех, кто был очень голоден. Вся тьма оказалась не такой уж и пустой, покрытая красными углями глаз, вслед за которыми начали проступать обезображенные противные взгляду тела.

Они походили на бесформенные куски плоти, на растянутых насекомых после ударных доз радиации, на растения из больных фантазий еретиков — на всё это вместе и одновременно ни на что.

И всех их объединяло одно — твари очень хотели попробовать меня.

Ко мне потянулись омерзительные конечности, одного взгляда на которые хватало, чтобы потерять сознание. Осторожно, трусливо, в надежде попробовать урвать кусочек, прежде чем это сделает кто-то другой. Их щупальца… или хитиновые когти, или всё вместе медленно приближались. Сами глаза становились всё больше и больше, будто обитатели пустоты становились всё ближе и ближе…

После чего все резко набросились на меня разом, словно получив команду «фас».

Я кричал, не помня себя.

Это был, наверное, первый раз, когда боль вытеснила все остальные мысли, и я перестал о чём-либо думать. Она поглотила абсолютно всё, заполнило собой каждый угол моего сознания.

Любая боль, которую я когда-либо испытывал, не могла сравниться с той, что была сейчас. Каждая клетка, каждое нервное окончание горело. Их словно накручивали на раскалённые шампуры и посыпали солью. Я мог прочувствовать каждую кость, которая, казалось, ломается под напором энергии. Каждый сантиметр кожи, как если бы меня поджаривали на костре и сдирали её на живую.

Любой космодесантник стойко переносил любую боль. Даже без имплантов я мог вытерпеть всё что угодно. Но то, что было сейчас, ни в какое сравнение не шло с тем, что можно было почувствовать в реальной жизни. Даже гореть заживо было приятнее, чем пережить это.

Оставалось лишь кричать в надежде, что это хоть как-то облегчит страдания от того безумия, что обрушилось на меня…

Когда внезапно всё прекратилось.

Я вновь сидел привязанным к креслу в небольшой светлой комнате. Весь мокрый, с пересохшим горлом и гудящей головой. Из носа сбегали две струйки крови. Мышцы ныли так, будто до этого я несколько недель подряд занимался тяжелейшими физическими нагрузками.

Не успел я прийти в себя и собраться мыслями, как в комнату ворвались, словно штурмовая группа, перепуганные врач с медсестрой. И пока одна быстро отстёгивала меня от кресла, другой светил фонариком в глаза и прощупывает пульс.

— Как себя чувствуете? Где-то что-то болит? ­Что-то беспокоит?

— Ничего не болит, но чувствую себя паршиво… — пробормотал я. — Что произошло?

Мой вопрос оставили без ответа.

К тому моменту, как медсестра отстегнул меня от кресла, в комнате появилось ещё человек пять медицинского персонала. Меня сразу переложили на каталку и повезли по коридорам в палату, где положили на кровать, начали делать уколы, ставить капельницы, подключать какое-то оборудование.

То, что это плохо, было понятно и без объяснений. Вопрос, насколько плохо.

В первую очередь меня волновало, выдаст это меня или нет. Я не представляю, каким образом могу отличаться от этих людей, но учитывая тот факт, что это другое пространство, вероятность такая есть.

Я пролежал в палате под постоянной опекой медсестёр сутки, так и не сомкнув глаз до следующего утра. Я ничего не боюсь, и поэтому не боялся признаться себе, что опасаюсь закрыть глаза и увидеть ту тьму, из которой ко мне тянут свои конечности её обитатели. И что на этот раз утащат за собой.

Так что это было? Видение? Или обычная галлюцинация? То, что меня действительно затащило в другое измерение, я очень сомневался. Думаю, если такое бы произошло, сейчас меня окружали бы не врачи или, по крайней мере, не только они.

Я быстро проматывал в голове всё что знал и что могло бы объяснить произошедшее.

Больше всего это походило на видение. Я слышал, что те демонопоклонники, что пытаются связаться с демонами, иногда погружаются в транс, чтобы поговорить напрямую с тварями ереси, и тем самым обрекая себя на безумие и вечные муки. Был ли это похожий транс?

Или мою душу попытались похитить демоны? У меня нет способностей, и значит вся мощь может собираться или в теле, или в душе. Возможно ли такое, что вся мощь хлынула в душу, и та стала настолько заметной и сильной, что на меня обратили внимание демоны? А раз обратили, попытались её забрать?

Или это последствия высокой температуры и огромного количества энергии, из-за чего мозг просто начал выдавать галлюцинации, как такое бывает при интоксикации определёнными препаратами?

Я не знал, какой из этих трёх вариантов верный, пусть надеялся тем не менее на галлюцинации. Он был самым безвредным.

Наутро ко мне зашёл врач.

— Доброе утро, Грант, как вы себя чувствуете? — улыбнулся он.

В его глазах я вижу, что мужчина улыбается лишь потому, что так положено в этом месте. По-настоящему он устал и ему плевать. Скорее всего, произошедшее заставило его так же не сомкнуть глаз, как и меня.

— Хорошо. Меня выписывают?

— Не терпится начать учиться?

— Это то, ради чего я сюда поступил, — ответил я ровно.

— Что ж, похвально, молодой человек, похвально… ­— закивал он. — Что ж, тогда я могу вас обрадовать — вы абсолютно здоровы. Думаю, прямо сейчас вы уже можете вернуться к учёбе. Только медсестра принесёт ваши уже чистые вещи.

— Ясно… — протянул я.

Врач кивнул мне и уже собирался уйти, когда я задал ещё один вопрос, который меня волновал:

— Я хотел узнать, что это было тогда на тесте?

— Мы до конца не выяснили, но, по-видимому, сбой оборудования. Не стоит беспокоиться. Уже скоро его будут полностью заменять на более новое и совершенное. Мы не можем позволить, чтобы такое вновь повторилось. Так что можете не беспокоиться об этом.

— А мой дар?

— Мёртвый дар, к сожалению, — он сделал скорбящее лицо, словно это тоже его расстроило. — Но в этом нет ничего страшного. Многие добиваются огромных высот и без него, надо лишь приложить побольше стараний. А их у вас, как я вижу, достаточно.

Что бы ни произошло тогда в комнате, для них это выглядело как неполадка, а значит ко мне вопросов не будет. Что же касается меня, то я не чувствовал каких-то разительных изменений, по крайней мере, сейчас. Стоит немного понаблюдать, изменится ли что-то во мне, но думаю, что на этом всё и закончится.

Минут через десять мне принесли мою форму, портфель и листок с расписанием и номером моей группы. Однако перед этим я сходил в душ, который был расположен тут же в палате. Палате, которая больше походила на комнаты для знатных господ. Я до сих пор не могу привыкнуть к такому комфорту. К детдому было сложно привыкнуть, а здесь и подавно.

Выписали меня уже после обеда, поэтому я успевал только на часть занятий. И первым из них была математика. Поэтому я вышел из медицинского корпуса и сразу направился к учебному блоку через небольшой парк. И уже войдя в здание понял, что единственное, чего я не знал — где точно проходят занятия. В листе был номер моей группы, название предмета, но кабинет, где он проходит — нет. Этого почему-то в расписании не отметили.

Я молча таращился на коридор, в который выходило пять дверей.

Дело в том, что здание школы выглядит как крест. В центре главная лестница, от которой отходит на каждом этаже по четыре коридора. Таких этажей три. То есть всего двенадцать коридоров. То есть шестьдесят кабинетов. Я не могу заглянуть в каждый и спросить, здесь ли учусь или нет даже потому, что буду выглядеть идиотом и потеряю репутацию, которой пока даже нет.

Значит, надо попросить помощи. Предположу, что здесь должен быть кабинет преподавателей как в прошлой школе, туда и обращусь. Я здесь новенький, и мне незазорно это сделать. У нас в космодесанте всегда помогали новобранцам, которые пополняли ряды космодесанта. Они были нашими младшими братьями, будущим нашего дела, и мы всегда чувствовали ответственность за них. А помощи просить боятся только трусы.

Кабинет преподавателей я нашёл, однако тот был заперт. Я постучался, подождал, опять постучался.

Никого.

Директор? Да, этот вариант тоже был очевидным, но директора тоже не оказалось на месте. Ведёт занятия со всеми? По пути я поймал нескольких учеников, которые вышли в туалет, но те лишь пожимали плечами на мой вопрос.

— А ты что здесь околачиваешься? — раздался раздражённый голос за моей спиной, который я сразу узнал. — Только поступил и решил начать прогуливать?

Я спокойно обернулся к Эйлис, которая направлялась ко мне быстрым шагом, стряхивая руки. Видимо, только что из туалета.

— Я…

— Я предупреждаю. Я староста и могу сразу же доложить о том, что ты прогуливаешь. Таких здесь долго не держат, — подошла она ко мне вплотную. — Или ты думаешь, что слишком крут для нас, высокородных?

— Вообще…

— Здесь не детдом. Думаешь, я тебя боюсь?

Она мне напоминала такую маленькую дикую собачку с некоторых планет. Собачки размером с ладонь, совсем маленькие, но лают, как сирена на корабле, и, несмотря на свой размер, бросаются кусать тебя за ноги, хоть и без последствий.

Они безвредны от слова совсем, но раздражают очень сильно. Обычно мы их давили тяжёлыми металлическими башмаками активной брони. Было приятно слышать, как хрустят под подошвой их кости после того, как те изрядно тебе надоедят.

Эйлис была похожа на одну из этих собачек, которая бросалась лаяться и кусаться, не разобравшись, и которую хотелось раздавить. С другой стороны, я понимал, что она просто глупая. Реагировать на подобную глупость — это неуважение к невозмутимости космодесантника.

— Здесь не указан кабинет, — наконец смог я перебить этот поток бесконечных невнятных обвинений, вытянув перед её лицом лист с расписанием.

Она замерла на мгновение, будто не могла понять, что я ей сказал, с глупым взглядом уставившись в листок. И лишь после секундного замешательства издала тихое:

— А-а-а…

— К сожалению, никто не может мне подсказать, где проходят занятия группы.

— А-а-а… — повторила Эйлис. — Ясно, видно Роберто забыл отметить… Я поняла. Хорошо, давай я покажу, где у вас проходят занятия.

Её голос изменился в мгновение ока. Стал просто обычным, будто и не было этой вспышки раздражительности и подавляемой агрессии. Эйлис то ли страдает вспыльчивым характером, почему стоит держаться от неё подальше, то ли боится меня и пытается скрыть это за агрессией, что показывает её слабой.

— Я заберу лист, отмечу все кабинеты сразу, — она засунула листик в карман своей жилетки. — Верну после уроков. А пока ходи со всеми и не заблудишься.

— Занятия в разных помещениях?

— Да. Я знаю, ты хочешь спросить, почему. Просто считается, что смена обстановки положительно влияет на обучаемость. Кстати, а почему ты опоздал? — на последнем вопросе её голос вновь изменился, пропитавшись подозрением. Она прищурилась, глядя на меня сбоку.

— Меня задержали в медицинском корпусе. Проводили какие-то анализы после проверки на дар, и меня выписали сегодня в обед, — ровно отчеканил я.

— И… какой у тебя дар?

Вопрос, судя по её интонации, не принято задавать людям, но не видел смысла скрывать то, что и так будет известно. Искренность располагает людей к тебе, и даже такой нервный человек может пригодиться, если я найду с ней общий язык.

— Мёртвый.

— А-а-а… — теперь уже разочарованно протянула Эйлис. — Ну… бывает.

— Бывает, — кивнул я.

— Ладно, вот мы и пришли, если что, — указала она на дверь, и тут же попыталась нагнать на себя ауру угрозы и серьёзности, что могло напугать разве что ребёнка. Вот я испытывал малую толику стыда, причём за неё. — И ещё, чтобы без всяких фокусов, понял?

— Понял.

— Вот и хорошо. Хорошей учёбы.

Развернулась и ушла, оставив меня одного напротив двери.

Странная девушка. Если здесь все так общаются, я сойду с ума.

Осторожно постучавшись в дверь, я заглянул в кабинет.

— Разрешите?

Преподаватель, женщина, молча кивнула, рукой предложив занять место, не отрываясь от объяснения темы. Присутствующие, которых здесь было десять человек, лишь проводили меня взглядом до места, после чего вернулись к учёбе. Дальше всё пошло по стандартной программе.

Ни математика, ни физика меня не смогли удивить чем-то новым. На физике меня попросили выйти к доске и вычислить потенциал изолированной сферы, если от неё отдалён на определённое расстояние заряд. После этого была проверочная, которая также не принесла ничего нового или неизвестного. Преподаватель, который проверял в конце урока ответы, бросил на меня внимательный взгляд.

— Это не ты выиграл олимпиаду по математике, случайно?

Я заметил, что здесь к ученикам обращаются исключительно на «ты», а к преподавателям всегда на «вы».

— Я.

— Понятно… Физику, вижу, также хорошо знаешь?

— Старался учить.

— Хорошо старался.

После такого акцентирования внимания на мне, я просто не мог остаться без внимания со стороны учеников. Девушки и парни бросали на меня косые взгляды, будто пытаясь понять, стоит ли вообще пытаться со мной знакомиться или я того не стою. Никакой агрессии я не чувствовал, лишь адекватное любопытство к новичку.

Ждать долго не пришлось, уже по пути на последний урок меня нагнал какой-то парень.

— Новенький?

Что этот человек хочет, чтобы я на это ответил?

— Новенький, — кивнул я.

— Я Руден Брокфорс, будем знакомы, — протянул он руку.

Это был очень низкий щуплый парень с короткой стрижкой и большими очками. Его можно было принять за ребёнка, который случайно перепутал школу. Я знал планеты с огромной гравитацией. Из-за этого люди там тоже рождались очень низкорослыми, пусть и сильными. Этот походил на них разве что ростом.

— Грант Роковски, — ответил я рукопожатием.

— Ты откуда пришёл к нам?

— Из детдома.

— Из… эм… детдом? — у него округлились глаза.

— Да. Я сирота.

— А… я… не знал, прости… — тут же стал он будто немного меньше. — Я просто чего к тебе подошёл. Подумал, что может ты хочешь вступить в наш клуб?

— Клуб? Какой клуб? — насторожился я. Мне не нравится слово «клуб».

— Клуб моделирования.

— Клуб моделирования?

— Ну… это… там строить что-то… надо… — парень не умеет разговаривать. Он даже подбирает слова с трудом. — Ну там, например, построить небольшой летательный аппарат можем или машину. Всё в таком духе. Просто ты так неплохо разбираешься в математике и физике, что подумал, может тебе это будет интересно?

— Мне надо обдумать твоё предложение, — кивнул я.

— Да-да, конечно, как скажешь… — сразу отстал он.

Надо выяснить, что это у них тут за клубы есть. Скорее всего, я несколько неправильно понимаю контекст, однако в этом мире, теперь я точно знаю после теста на дар, вообще ни в чём нельзя быть уверенным.

И да, насчёт уверенности. Раз на то пошло дело…