Пожиратели миров 1

Глава 9

Неделя пролетела достаточно быстро. Меня никто не трогал, и я никого не трогал. Исключением была Энгли, которая пыталась продвинуть односторонние отношения. Получалось у неё плохо. Разве что один раз она вновь поцеловала меня в губы и положила мою ладонь на свою грудь.

Я совру самому себе, если скажу, что это не было возбуждающе и мягко. Внутри проснулся интерес повторно коснуться груди, чтобы вновь испытать это странное чувство, когда тебя будто чем-то переполняет.

Неприятный инцидент, но с этим я могу справиться. Отжимания делали своё дело, позволяя мне сопротивляться разносчику ереси и продолжать её игнорировать.

Куда больше меня волновала антенна.

Едва настали выходные, я спозаранку встал, собрался и отправился к схрону, где всё и оставил. Мешок лежал там же, на трубе под самым потолком. Всё нетронутое и целое. Я проверил содержимое, пересчитал всё и удовлетворённо кивнул — этого должно хватить.

Теперь необходимо место, где это можно начать собирать. Собирать в подвале неудобно: слишком темно. Детдом отменяется — там процветает воровство и будут лишние вопросы. На улице? Это пока что единственный вариант. Или улица, или найти какое-нибудь помещение, можно заброшенное, чтобы светло и закрыто от чужих глаз.

Однако в спальном районе найти такое место было сложно. С первого раза у меня ничего подходящего обнаружить не удалось. Немного поразмыслив и вспомнив то, что я уже слышал о трущобах, решил, что они подойдут гораздо лучше как место, где ты не попадёшься случайно любопытствующим. К тому же идти было недалеко.

Мне потребовалось три часа, чтобы оказаться на месте.

Сказать честно, трущобы не сильно отличались от спального района. Разница лишь в плотности застройки и состоянии домов. Большая часть из них была старыми или вовсе деревянными, покосившимися двухэтажными сараями, который, казалось, вот-вот рухнут. Ни дворов, ни зелени. Зато виден вдалеке какой-то завод.

В действительности, не было никаких трущоб, просто сами люди выделили этот район как самый криминализированный и неблагоприятный. Границей же служило железнодорожное полотно, которое вело от завода.

Там я и нашёл место.

Небольшой пустырь между железнодорожным полотном и бетонным забором, за котором находились трансформаторы. Здесь были два остова разобранных автомобилей, две бетонных коробки канализационных коллекторов, грязь и мусор. Пустырь был отдалён от основных дорог. А если кто заглянет, увидит лишь мальчишку, ковыряющегося в старом хламе.

И первый день я провёл здесь. Разложив всё на капоте разобранного автомобиля и вооружившись отвёрткой, я начал разбирать всё, что набрал.

Когда всё было разобрано по составным частям, я достал паяльник и принялся собирать обратно. Всё было достаточно просто, если знаешь принцип. Подобная антенна стояла на многих кораблях, как запасной или аварийный вариант, и каждый инженер знал принцип действия.

Хороший выбор места подтвердил и тот факт, что, когда мне потребовалась металлическая проволока, найти её не составило труда. Работа шла отлично, во время перерывов, чтобы отдохнуть, я вспоминал, как метать нож.

Честно признаться, мне нравилось подобное. Даже будучи космодесантником, я любил возиться с техникой.

В свободное время я то и дело, что разбирал что-то, раскладывал по группам, после чего собирал обратно, но уже по-иному, получая другой аппарат. Мне нравилось изучать принцип работы того или иного механизма, наблюдать за тем, что придумали для того, чтобы это работало.

Я мог просто так разобрать рацию, буквально разложив по запчастям, а потом собрать вместе с другими запчастями, чтобы получилась глушилка.

Сидишь в тишине и покое, аккуратно работаешь у себя, сортируешь, потом берёшь из каждой группы по детали, чтобы их соединить вместе и создать что-то новое. В этот было какое-то умиротворение и порядок, когда ты держишь всё под контролем и ничего от тебя не ускользнёт.

И сейчас, сидя на тёплом капоте под солнышком, я вспоминал те тихие дни, когда я мог посвятить время своим интересам. Тихо, спокойно и приятно, будто отстранился от остального мира в свой понятный и логичный. И к тому моменту, когда свет начал уходить, проявляя космическое небо, антенна была готова больше, чем наполовину.

Я оглядывал результат работ с чувством удовлетворения, сравнимого разве что с тем моментом, когда грудь еретички потрогал. Это было что-то новое, что-то… своё, созданное из ничего. Но потребуется больше размер, чем есть сейчас, чтобы можно было уловить сигнал.

Что ж, завтра надо докупить материалы. Я как раз видел место, где можно недостающие компоненты, как медные трубы или проволоки.

Так я и сделал.

Утром я встал как можно раньше и отправился в магазины стройматериалов, где докупил на оставшиеся деньги материалы и потом пешком направился на пустырь. Здесь вновь уселся на капот и начал паять и соединять.

Сейчас от меня требуется собрать полноценную функционирующую антенну, чтобы после разобрать, осторожно сложить и перенести на место, где я буду её устанавливать. Однако перед этим попробую поймать сразу с места, чтобы не делать лишнюю работу. О том, что будет, если это не даст результата, я не думал — проблемы решают по мере их поступлений, а не пытаются решить всё в кучу.

И когда я уже начал собирать антенну, ко мне пришли гости.

— Смотри-ка, да он, кажется, дрочит там, — раздался весёлый голос.

Сегодня антенну собрать не удастся.

Я медленно обернулся.

За моей спиной на краю пустыря стояла четвёрка парней с собственной персоной.

Вот кого мне сейчас не хватало…

Нет, я не забыл об этой четвёрке и старался следить, чтобы за мной не было слежки, но ты никогда не знаешь, когда тебя случайно заметят в тот самый момент, когда заходишь за угол, или увидят из проезжающей рядом машины. Всё не отследишь и в большом городе, где много людей, пропустить преследователей было достаточно просто.

— Да какой… разбирает что-то. На еду себе зарабатывает, — хмыкнул второй. — Видно, там совсем перестали кормить бедных.

Они спокойны, выглядят так, будто пришли отдохнуть. Руки по карманам, двое курят, стоят так, как если бы не видели во мне противника. Они пришли меня наказывать, бить или калечить, полностью уверенные в своих силах. Поэтому я сомневаюсь, что у них есть что-то страшнее ножа.

— За кого пришли мстить? — громко спросил я, отвернувшись к агрегату, продолжая завинчивать на нём гайки.

— Ты посмотри, а он явно не робкого десятка… — усмехнулся негромко один из четвёрки.

— Ты знаешь Ромиэля? — это, видимо, спросил главный в этой группе.

— Да, знаю этого труса, — ответил я не оборачиваясь. — Он проиграл в драке и пытался отомстить, рассказав директору. Но такой трусливый, что даже на это духа не хватило.

— Мой брат нетрусливый! — внезапно рявкнул тот, кто до этого спросил о нём.

— Именно поэтому он попросил вас встретиться со мной, а не сам? — задал я логичный вопрос.

— Слышь ты, чмо обсосанное, ты сейчас землю у меня жрать будешь, сука, ты понял⁈

Я бросил взгляд за плечо.

Среди этой четвёрки мне не нравился отнюдь не взбесившийся идиот, а его тихий и спокойный друг. Он вроде со всеми, но держится слегка позади. Словно наблюдатель, который наблюдает за детским садом и следит, чтобы всё прошло чисто. Я подозреваю, что из всей четвёрки именно он самый опасный и имеет что-то более весомое, чем нож.

Брат Ромиэля быстрым шагом направился ко мне, обгоняя других. Император свидетель, я не хотел крови, но во имя справедливости сейчас я её пролью.

Отложив радар в сторону, я вытащил свой небольшой кинжал, спрятав в рукаве. Спрыгнул с капота машины, на котором собирал приёмник сигнала, и обернулся к приближающемуся уроду. За те две недели я не стал сильнее, но тело будто проснулось после стазиса, готовое выжать из себя всё возможное. А они не выглядели слишком сильными противниками.

­Когда брат Ромиэля подошёл ко мне вплотную я позволил ему себя толкнуть в плечо так, что едва не упал.

— Чо, сука, язык в жопе потерялся? Теперь не такой говорливый⁈

Желание начать сейчас было очень сильным. Но не время, не сейчас.

— Ну давай! Назови моего брата трусливым, чмо! — толкнул он ещё раз. — Чо, всё? Говна в рот набрал⁈

Но вот его друзья подходят ближе, начинают обступать меня со всех сторон. Кто-то толкает меня в спину.

— Что-то он молчаливый…

— Сейчас заговорит у меня, урод… — процедил брат Ромиэля.

­— Погоди горячиться, пусть парень попросит прощения на коленях, мы сфотаем и разойдёмся, — предложил самый спокойный. Он достал телефон, которым можно было даже снимать. — И все довольны.

— Да нихрена! — и ударил меня в живот так, что я упал на колени. Пресс напряг, но боль всё равно прошла через тело. Однако упал на колени я по своей воле. — Я этого петуха отделаю так же, как он моего брата…

И в следующее мгновение спрятанный в рукаве клинок втыкается ему во внутреннюю часть бедра.

Я резко отталкиваюсь назад, зная, что прямо позади меня стоит противник. Врезаюсь в него спиной, попутно перехватывая нож обратным хватом. Клинок втыкается уже тому в бедро. Движение затылком, и его крик обрывается с хрустом сломанного носа.

Самый тихий дёргается назад и тянется в карман куртки. В него я кидаю нож. Тренировка вчера не проходит даром — попадаю куда-то в руку.

Но сразу схожусь на кулаках с обладателем весёлого голоса. Пока единственный из всех четырёх целый и самый хлипкий, он бежит на меня, уже занеся кулак, но я делаю ход первым.

Шаг вперёд и бью ему прямо в колено пяткой. Вкладываюсь в удар всем весом, и по округе разносится хруст. Его нога сгибается при следующем шаге в обратную сторону, и парень с диким криком падает. Кричит так, будто ему не сломало, а оторвало её.

Рядом в этот момент проезжает поезд и округа погружается в грохот, скрывая крики тех, кто уже отсюда не выберется.

Я бросаюсь к парню с раненой рукой, когда он всё же выхватывает что-то неуклюже из кармана.

Хлопок почти не слышен в грохоте состава. Что-то обжигает бок.

Второй хлопок так же не слышен, но я вижу вспышку. Правую руку простреливает боль от плеча до кончиков пальцев. Третьего попадания не последовало. Я рывком врезаюсь в него, хватаясь руками за пистолет. Происходит третий выстрел, но ствол смотрит в небо. Четвёртый выстрел…

Кажется, он просто нажимает на спуск с испуга.

Держась за пистолет обеими руками, я резко выкручиваю руку, поворачиваясь спиной к противнику, после чего перебрасываю через себя. Он падает к моим ногам плашмя всё с той же вытянутой рукой. Наступаю ему на лицо ногой, выкручиваю кисть и пистолет теперь у меня.

Вытягиваю руку, нажимаю спусковой крючок и успеваю сделать всего один выстрел, когда в меня врезаются сбоку. Я вместе с напавшим падаю на землю.

— Я убью тебя, падла! — орёт неудавшийся брат, пытаясь меня задушить. Я же вытягиваю указательные пальцы и втыкаю ему прямо в глаза со всей силы. Чувствую что-то мягкое, скользкое, мои пальцы погружаются в желе.

Из его глаз брызнула кровь. Парень нечеловечески закричал, отпуская мою шею и рефлекторно хватаясь за лицо. Я наконец могу двигаться хотя бы немного. Бросаю взгляд вправо, вижу камень, хватаю его, и тот через мгновение врезается противнику в голову. Он валится на землю как мешок, набитый песком.

Резко перевернувшись, я бросаюсь к оружию. Не я один. Наперегонки со мной к нему бросается парень со сломанным носом. Из последних сил я отталкиваюсь ногами и делаю рывок вперёд. Хватаю пистолет, переворачиваюсь набок, и этот придурок натыкается лбом прямо на ствол.

Последнее, что я замечаю — его удивлённые большие глаза, будто он даже подумать не мог, что так может случиться. Впрочем, это была не их сильная сторона, думать.

Выстрел, и его мозги вылетают через затылок.

Я сажусь и тут же стреляю в спину убегающему главарю, чей пистолет теперь у меня. Он далеко не уходит, падает, и я переключаюсь на другую цель. Стреляю в голову весельчаку, который сидит, держась за колено руками, и орёт, поворачиваюсь и ещё один выстрел ослепшему брату Ромиэля. Вижу за его затылком кровавое облачко и чувствую в душе удовлетворение.

Почти со всеми покончено, и я пока живой. Очень сильно болит в районе живота и плеча, будто туда воткнули раскалённые прутья, но я стараюсь не обращать на это внимание. Встаю и направляюсь к главному, который ещё пытается уползти.

Мне больно идти, мне даже больно дышать, но я твёрдой и быстрой походкой настигаю его. В последний момент, словно предчувствуя свою судьбу, парень переворачивается на спину.

— Стой, не надо! — вскрикнул он, пытаясь закрыться руками.

— Надо.

И стреляю.

Он дёргается и замирает.

Лишь после этого я позволяю себе уступить боли. Хочется согнуться, словно это как-то поможет. Я осторожно расстегнул рубашку и взглянул на живот. Крови было мало, рана на самом боку, так что возможно кишечник не задет, что уже хорошо, так как попадание в живот почти всегда приносит сначала воспаление и заражение, а потом смерть. Второе попадание в руку, но там попало в плечо, где только мышцы да кость. Но болят они равнозначно…

Я поморщился, подавив желание прямо здесь и сейчас сесть и не двигаться. Двигаться надо, так как здесь трупы, здесь мой несобранный перехватчик и я сам. Выстрелы должен был заглушить железнодорожный состав, однако оставаться здесь надолго опасно.

На скорую руку сложив всю аппаратуру в сумку, я вернулся к трупам. Пробежался по их карманам, выуживая то, что могло мне пригодиться. Добычей стали четыре бумажника, в которых суммарно было всего около семнадцати тысяч кредитов, четыре мобильника, три золотых кольца, одно из серебра, золотая цепочка, ключи и мой нож.

Я покрутил ключи пальцами. Скорее всего, это от автомобиля. Думаю, найти его не составит проблем, однако он был мне не нужен. Водить я его не умею. Плюс будет плохо, если меня кто-то заметит рядом с ним.

Я умерил свои аппетиты до кошельков с деньгами, драгоценностей и рубашки с курткой. Из последних я сделал повязку на раны, и накинул сверху, чтобы скрыть кровь. После сложил всё в мешок с перехватчиком и медленно побрёл с пустыря другой дорогой.

Что касается оружия…

Я внимательно рассмотрел пистолет.

Это был самозарядный образец оружия для одной руки, работающий на порохе. Достаточно старый, который в Империи был скорее артефактом прошлого.

Я не знал, что это за модель, но общий принцип работы таких механизмов мне был известен. Вот затвор, который работает на энергии пороховых газов, здесь находится патронник. А здесь магазин…

Отщёлкнув его, я насчитал в остатке шесть патронов. Немного.

Была мысль избавиться от орудия убийства, однако он мог ещё потребоваться. Куда логичнее было припрятать, что я и сделал, но отдельно от остальных вещей.

После такого сил на что-либо ещё, кроме как вернуться, у меня не было. Рука болела, живот болел, мышцы болели. Будь у меня прошлое тело с вживлёнными имплантами, я бы даже не заметил этого. Такие ранения были смехотворны. Боль можно было заблокировать, органы бы быстро регенерировали, не говоря о том, что часть дублировалась, а иммунитет всё убил в первый же час. Но сейчас…

Я едва могу идти ровно, чтобы не привлекать к себе внимания. Мне требуются лекарства. Требуются антибиотики, требуется обезболивающее и что самое главное, требовалось достать пули. Нужно было место, где можно…

Санчасть в школе. Я думаю, там вполне можно найти всё необходимое. Но до туда я не доберусь. Раненый, мне надо попасть сначала в свою комнату, чтобы зарегистрировать возвращение. Оттуда ночью пробраться в санчасть, и это под камерами по всем этажам. Выглядит нереалистично.

Нужен другой вариант. К тому же у меня есть деньги.

— Прошу прощения, где здесь можно купить лекарства, — поймал я под руку какую-то девушку. Именно девушку, так как многие могли пройти мимо, а поймай я так мужчину, могла возникнуть драка. Девушка же не убежит и вряд ли ударит.

Эта попыталась сбежать, но, поняв, что я не отпущу её, испуганно пискнула:

­— Поворот направо через два дома аптека!

— Благодарю вас, — отпустил я её и быстрым шагом направился в указанное место.

С каждым шагом притворяться, что всё хорошо, становилось всё сложнее и сложнее. С каждым шагом боль пронизывала тело всё глубже и глубже, испытывая на прочность мою силу воли. В своей силе воли я не сомневался ­­— я сомневался в теле, которое могло ненароком просто перестать двигаться и умереть.

Но до места, которое называлось, аптека, я дошёл. И честно говоря, едва попал внутрь, слегка удивлённо окинул взглядом место, ожидая увидеть несколько иное.

Места в империи, где делали лекарства, были тёмными лабораториями, освещёнными зачастую свечами или очень тусклым светом ламп. Там зачастую было грязно, пахло химией, везде было химическое оборудование и манускрипты, на стенах висели древние пергаменты с рецептами. Там сидели старые учёные, которые варили свои зелья, что ставили нас на ноги.

Здесь же… здесь всё полная противоположность. Чистое и светлое помещение со стеклянными витринами резко контрастировало с тем, к чему я привык. И стоял у прилавка не старый учёный, а вполне себе молодая девушка, разглядывающая меня с определённым пренебрежением и опаской.

Я ещё раз окинул взглядом помещение. Камер не было. По крайней мере, видимых.

— Добрый день. Мне нужно обезболивающее, перевязочный материал, антисептики, антибиотики, пинцет, шприцы.

— С таким набором вам уж к врачу лучше обратиться, — хмыкнула она и полезла под прилавок.

Я сгрёб весь товар в сумку и расплатился, после чего быстро вышел из аптеки. Будут они искать по аптекам человека, который мог сделать подозрительный закуп, нет, я не знал, да и беспокоиться было поздно. Сейчас бы ненароком не умереть.

На улице шёл дождь. Небо заволокло туманном. Что ж, хотя бы следы смоет. А мне сейчас требовалось найти место и слегка подлатать себя. В таком состоянии вернуться обратно я не мог. Пришлось искать подвал, где было достаточно света, чтобы привести себя в порядок.

Такой нашёлся совсем недалеко от детдома, пусть туда и пришлось пробираться через небольшое окошко. Здесь было сухо и что самое важное, был свет.

Во время боя кто-то обязательно получит ранения. Чаще всего такие, что спасать уже некого. Но мы всё равно обучались первичной медицинской помощи, чтобы в случае чего брат по оружию дотянул до военного госпиталя. Поэтому я какой-никакой опыт в этой стезе имел.

Перед всем этим закинулся обезболивающим в таблетках, залил все раны антисептиком, после чего пинцетом поочерёдно достал пули. Крови не было, уже хорошо. Насколько мог, я вычистил пулевые каналы, вновь залил их антисептиком, который шипел и пузырился, обколол их антибиотиками и туго перевязал. Окинул себя взглядом.

Выглядел я не очень, однако куртка скрывала окровавленную рубашку. А благодаря дождю весь мокрый, разглядеть что-либо будет ещё сложнее. Вопрос был лишь в соседях, но и при них раздеваться не обязательно, как и мыться при всех. А с тем, кто будет задавать много вопросов, можно поговорить отдельно.

Осталось лишь одно-единственное дело, чтобы поставить в этой неприятной истории точку.

Была перемена между третьим и четвёртым уроками. В это время мгновение ученики шли в туалет, но совсем другой причине — покурить. Сломанные датчики дыма лишь способствовали этому. Все учителя и директор знали об этом, но никто давно уже не боролся за здоровье детей. Нельзя помочь человеку, если ему эта помощь не нужна, и никто попросту не тратил на них силы.

Ромиэль был одним из тех немногих, кто не курил. И туалет он посещал исключительно для того, чтобы справить нужду.

Как в этот раз.

Он просто стоял и мочился в унитаз, когда дверь за его спиной открылась.

— Занято! — рявкнул он, уже оборачиваясь…

И увидел взгляд пустых стеклянных глаз. Единственное, что Ромиэль успел в тот момент сделать — испугаться. А через мгновение его схватили за лодыжки и резко выдернули из-под него. Ромиэль рухнул головой прямо на унитаз, с хорошим хрустом приложившись о край. Через пару секунд дверь в его кабинку закрылась.

Позже скажут, что это был несчастный случай: Ромиэль просто поскользнулся на собственной моче и сломал шею при падении об унитаз, и никак проверить это будет нельзя. Камеру, которая была направлена на вход в туалет, постоянно ломали, чтобы невозможно было сказать, кто туда ходит покурить или иногда кого-то побить. Ломали её, естественно, хулиганы, в числе которых, к его собственному несчастью, был и сам Ромиэль.