Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

III

Земля вокруг на глазах зеленела, все чаще начали попадаться кусты, а то и заросли, редкие островки травы скоро увеличились до размеров лужков. Когда же пастух добрался до рослых, напоминавших прибрежные деревья сосен, округа уже приобрела приятный для глаз вид. Некоторые растения были знакомы, например, ореховые пальмы или сосны; другие были в новинку. Одно из деревьев, обильно покрытое цветками и багрового цвета фруктами, привлекло особое внимание путника. На его ветвях ползали яркие жуки, в воздухе порхали огромные бабочки, лакомившиеся нектаром цветков.

Дойдя до обширной светлой рощи, Этиоль решил сделать привал, попить воды из лесного озерка, которое он там нашел. Правда, отдохнуть вволю не пришлось — встревожил странный шорох, прокатившийся по верхушкам деревьев. Спустя несколько минут его сменил ритмичный стойкий рокот.

По кронам деревьев двигались полчища обезьян. Ладно бы животные скакали по веткам — нет, обезьяны шли в ногу, шеренга за шеренгой. Впереди вожак, на голове которого была водружена каска, сделанная из половинки тыквы. Одет он был в подобие человечьего наряда, на шее болталось ожерелье из орехов и раковин — по-видимому, знак высшей власти. Удивительно, но все обезьяны несли с собой оружие. Передние ряды держали маленькие луки, за спинами воинов болтались колчаны, полные стрел. Следующий за лучниками отряд был вооружен дротиками, выструганными из крепких тонких сучьев. Не было ни женщин, ни детей — должно быть, те прятались в лагере, устроенном где-нибудь в чаще.

— Стой! — громко провозгласил вожак.

Обезьяньи воины тут же замерли, приняли боевую стойку. Лучники, расположившиеся на нижних ветвях, натянули луки.

Вожак, ловко цепляясь за ветки и помогая себе длинным хвостом, спустился на землю, приблизился к Эхомбе. Пастух чуть присел, чтобы хотя бы немного сравняться с предводителем обезьян в росте, затем вежливо склонил голову. Его глаза оказались на одном уровне с выпуклыми, настороженно смотревшими глазами предводителя обезьян. Тот некоторое время разглядывал человека, потом неожиданно протянул мягкую сухонькую ручку с розовыми крошечными пальчиками. Так, впрочем, решил про себя Этиоль, и должно было поступить воспитанное животное.

Он осторожно пожал пальчики. В этот момент царь обезьян представился:

— Я — Гомо.

— Этиоль Эхомба из рода наумкибов.

— Что-то я не слыхал о таком племени.

Между тем обезьяньи воины на ветках понемногу стали расслабляться и рассредоточились по купам соседних деревьев. Кое-кто вдруг запрыгал, кто-то повис на хвосте и принялся раскачиваться. Другие, сложив оружие, увлеченно занялись вычесыванием шкур, что-то с упоением ловили между шерстинок, угощали найденным соседей. Скоро в роще поднялся несусветный шум.

Вожак вдруг резко вскрикнул, и стало тихо.

Этиоль принялся объяснять:

— Мы — жители юга, оттуда иду. Была у меня нечаянная встреча с воином, умершим у моих ног. Теперь вот отправился исполнить его последнюю волю.

Гомо яростно почесался.

— А-а! Тебя, оказывается, выбрала дорога!.. Пастух кивнул, затем поинтересовался:

— Что привело моих дальних родичей в эту рощу? Решили насладиться плодами чудесного дерева? — Он указал на багряные фрукты.

Вождь обезьян отрицательно покачал головой.

— Нет, у нас другая печаль, — грустно ответил он. — Нам нужна помощь.

Потом, бросив взгляд на длинное копье, которое человек держал в руке, спросил?

— Ты — воин?

— Пастух. Но, как и все мужчины, когда потребуется, беру в руки оружие. Того и гляди нападут разбойники в надежде на легкую добычу. В нашей деревне им ее не видать.

— Я так понимаю, ты говоришь о бандитах человечьего рода? — спросил Гомо и помрачнел. — Людям деревьев такая беда не угрожает. У нас нет ничего, что могло бы прельстить человечью душу.

— Верно, — согласился Этиоль. — Даже самому маленькому барашку трудно пастись в кроне деревьев.

Гомо неожиданно и звучно рассмеялся. Смех его напоминал скорее тявканье, чем звонкий человечий хохот.

— Тяв-тяв-тяв! — закатывался обезьяний царь и шлепал себя по животу. С деревьев тоже посыпался рассыпистый лай.

Вдруг Гомо посерьезнел.

— Послушай, старший брат, — обратился Он к Этиолю, прищурившись и оценивающе оглядев пастуха. — Ты такой верзила, что из тебя получилось бы по меньшей мере два воина. А нам бы очень пригодился воин даже в половину твоего роста.

Этиоль задумался, глянул поверх головы Гомо — там в просветах виднелась поросшая редкой травой земля, стояли деревья, на опушке зеленели кусты. В той стороне лежал север, туда ему надо спешить.

— Я же объяснил, что связан последней волей погибшего воина. Меня ждет семья. Мне каждый день дорог.

Гомо придвинулся ближе, и ужасная вонь облаком накрыла Эхомбу.

— Послушай, — рассудительно начал предводитель обезьян, — дальше к северу земля опять становится скудной, пропитание найти трудно. А вот если свернуть от побережья в глубь нашей страны и двинуться напрямую, можно очень быстро выйти на берег Орисбаба. Эта река, в свою очередь, вливается в полноводный Кохобот. Как раз у слияния лежит человеческий город Кора-Кери, где такие, как ты, могут добыть еду и отдых, а также разузнать, что за земли лежат к северу от Кохобота. Что там за рекой ни я, ни мои люди не знаем.

Гомо уселся на землю, одной рукой оперся о тонкое древко копья. Его длинный пушистый хвост то сгибался, то разгибался, бил о землю, метался из стороны в сторону.

— Конечно, если это все тебе известно, то я скорее всего зря трачу свое время.

— Нет, неизвестно, — сказал Этиоль.

Каждый, кто имел дело с обезьянами, знает, сколько в них упрятано всякой хитрости, что они за проныры. Но никто и никогда не мог уличить их в сознательной лжи.

— Наши родные леса лежат по эту сторону Орисбаба. Если ты нам поможешь, я лично провожу тебя до Кора-Кери. Конечно, ты можешь и дальше идти по побережью, пока не доберешься до устья Кохобота. Потом еще недели две пути, может, и меньше — ноги у тебя длинные, — до Кора-Кери, но, говоря по совести, прямая дорога куда короче, и полно свежей родниковой воды, которую не надо нести на себе. А какие фрукты, какие коренья!..

Эхомба прикинул и так, и этак, потом кивнул:

— Ты прав, младший братец. Твоя дорога короче. Я вам помогу.

— То, о чем мы тебя просим, займет у тебя только одну ночь.

— И день тоже?

— Нет. — Гомо совсем помрачнел. — Враги нападают на нас по ночам, когда мы лишаемся сил.

— Что за напасть случилась у вас, Гомо? — подивился пастух. — У тебя такое многочисленное воинство. Чем может вам помочь один-единственный человек?

Умные, грустные глаза глянули на Этиоля.

— Воинство-то большое, да только этого врага числом не возьмешь. Очень уж нам досаждает стая слельвов. Этиоль понимающе покивал.

— Встречаться доводилось… Только на наши стада они нападать опасаются.

— Зато люди деревьев каждую ночь дрожат от страха. Враг крадет нашу пищу и пытается похитить детишек. Женщины в отчаянии, а мы все уже падаем с ног от недостатка сна. Рано или поздно слельвы нас совсем измотают, и тогда будет трагедия. Гомо помолчал.

— Послушай, человек. У нас нет ни золота, ни серебра, я могу пообещать тебе только безопасную легкую дорогу — и нашу бесконечную благодарность. Если долг твой слишком тяжел и ты не можешь ни на шаг отступить от начертанного пути, я не буду настаивать. Но если есть в тебе хотя бы капелька сострадания, отправляйся с нами.

Эхомба задумался, а спустя мгновение резко выпрямился и встал. Испуганные воины-обезьяны, сгрудившиеся возле озерка, отпрянули, быстро взобрались на деревья. Гомо властным окриком остановил своих воинов, уже натянувших луки:

— Тихо! Человек будет говорить!.. Этиоль вскинул голову, окинул взглядом людей деревьев, заполнивших высоту, и крикнул:

— Каждый волен поступать, как ему вздумается. Я помогу вам — если это в моих силах…

Его слова вызвали бурю радости. Обезьяны словно с ума посходили: принялись кувыркаться, скакать с ветки на ветку, срывать листья и подбрасывать их вверх. Гомо тоже взобрался на самое высокое дерево и начал раскачиваться на тонкой ветке.

— Нам сюда, друг Эхомба! Поспешим. Мы отправились в поход, чтобы отыскать союзников, оставив свои семьи под защитой юнцов и стариков. Они ждут не дождутся нашего возвращения.

Эхомба проследил взглядом в том направлении, куда указал хвост Гомо, и сокрушенно воскликнул:

— Как же я поспею за вами? Я же не умею лазить по деревьям.

— И не надо, — ответил Гомо. — Твои сородичи давным-давно растеряли это великое чудесное умение и вынуждены топтать землю. Вот почему нам вас жаль… Двигайся вслед за нами. Лес здесь редок, скоро и мы последуем твоему примеру.

Действительно, спустя некоторое время Эхомба вышел на опушку и не только нагнал, но и обогнал с трудом передвигающихся по выжженной земле обезьян. Здесь они были очень уязвимы, потому отчаянно трусили и дрожали.

По пути им встретилась вышедшая на охоту самка леопарда. Она двигалась навстречу войску, и желтые пятна грозно высвечивались на черной шкуре. Хищник проводил взглядом войско обезьян, пару раз с досады стукнул хвостом о землю и затрусил прочь. Куда больше страха на Этиоля и его друзей-обезьян нагнало стадо шерстистых слонов. Звери двигались не разбирая дороги, напролом, и чуть не задели левый фланг воинства. Обезьяны в той стороне дружно затявкали. Две слонихи встали на задние ноги, вскинули хоботы и грозно затрубили. На том дело и кончилось.

После недолгого перехода Гомо приказал устроить привал. Обезьяны поделились с человеком едой: фруктами, ягодами и орехами. Этиоль принял угощение скорее из вежливости, хотя и с радостью — свои припасы лучше поберечь. Вскоре показался край еще более обширного колка. Деревья там росли гуще, земля под ногами тоже наконец покрылась густым травяным покровом. Места были благодатные, вокруг порхали птицы, высоко над головами парили малые драконы.

— В той стороне Орисбаб.

Гомо хвостом указал направление и для верности ткнул в ту сторону розовым указательным пальчиком. Войско тут же перешло на быструю рысь. Помогая себе руками, обезьяны ходко засеменили в сторону леса.

— Наше поселение лежит чуть дальше на полдень. Скоро мы доберемся до реки и свернем на север. Я познакомлю тебя со своей семьей.

— Я бы тоже хотел познакомить тебя со своими… — вздохнул Этиоль.

— Послушай, Эхомба, я не пророк и не способен провидеть, чем закончится твое путешествие. Но предсказать, что берегом Орисбаба ты очень скоро доберешься до полноводного Кохобота и до Кора-Кери, это в моих силах.

Большая удача, когда не надо плутать в пустыне, тратить силы на то, чтобы одолеть болота и заросли в устье большой реки.

Гомо обнял старшего брата за бедро, прижался к нему.

— Давай поторопимся, — попросил предводитель обезьян. — Так хочется поскорее узнать, все ли спокойно в стойбище.

Не успело солнце перевалить на другую сторону небосвода, как войско наконец добралось до родной стоянки. Взрыв радости, оглушающей, безумной, сразил человека. Ужимки, прыжки и гримасы, виденные им в дальней роще, не шли ни в какое сравнение с тем, с чем ему пришлось столкнуться на этот раз. Молодежь и самки попрыгали на землю и принялись выделывать такое, что Этиоль от изумления остановился. Радость встречи с сородичами превзошла всякие ожидания. В том, может, таился глубокий смысл — в необузданности, в естественности, в нескрываемом ликовании, с которым одно живое существо радовалось появлению другого.

Скоро войско было распущено, и самцы разбежались по укромным уголкам, где их ждали семьи. Гомо пригласил друга к себе в гости, познакомил с царицей — нарядной упитанной обезьянкой, отшлепал ради знакомства двух своих отпрысков. И было за что! Более подвижных и неугомонных созданий Этиоль в жизни не встречал. Первым делом они облазили человека с ног до головы — решили, так сказать, на ощупь изучить доставленный отцом экспонат старшего брата. Принялись дергать Этиоля за уши, за нос, за волосы, выкручивать пальцы… Гомо попросил Этиоля не стесняться и хорошенько отшлепать негодников, однако пастуху было жалко невинных малышей. Вспомнились свои двое, может, и не такие шустрые, но доверчивые. Каково родителям жить под страхом нападения безжалостных врагов, которые так и метят, как бы полакомиться самыми юными и нежными детишками.

Так прошел остаток дня. Темнота, просыпаясь, наваливалась с запада и с удовольствием принялась лакомиться дневным светом — отхватывала ломтями от небосвода, от чудно окрасившихся на закате далей, от лесной полупрозрачной светлоты. Тем не менее, несмотря на победу ночи, света в округе все еще хватало. Потемнели, но сохранились контуры ветвей, обломанных сучьев, удивительной, мерцающей черным, массой выделяясь на фоне противоположного берега река. Чуть посвечивал и как бы колыхался облитый серебристым сиянием ствол апельсинового дерева, в развилке которого расположились Этиоль и Гомо. Повсюду — выше, ниже, по бокам — семьями отдыхал лесной народец. Самки прижимали детенышей, кормили младенцев грудью; малышня постарше присмирела и под присмотром стариков сидела в рядок на ветках. Взрослые самцы дремали вполглаза.

— Они обычно приходят оттуда, — сказал Гомо. — Переправляются через реку. Должно быть, живут в высоких деревьях на том берегу.

Годы пастушеской жизни и череда опасностей обострили слух и зрение Этиоля до такой степени, с какой не могут сравниться возможности среднего человека. Он и в деревне славился своей чуткостью, его всегда высылали в дозор. На этот раз он тоже первый услышал глухой шлепок. Сразу напрягся, чуть сменил позу, вгляделся в ту сторону, откуда донесся тревожный звук. Над черной гладью реки тенью мелькнуло что-то неуловимое, летучее. Это же птица!.. Неожиданно птица взмыла к звездам, затем вновь — со свистом — бросилась вниз, послышался шлепок, наконец мощный, словно выдох, взмах крыльев, и последнее, что сумел различить Этиоль, было серебряное пятнышко забившейся в когтях хищника рыбы.

Но движение на этом не кончилось. На фоне леса, покрывавшего заречье, вдруг очертилась какая-то еще более черная мрачная масса. Скопище непроглядной мглы росло и скоро, уже на этом берегу, начало делиться на отдельные контуры.

Гомо подал сигнал тревоги. В ту же секунду забывшиеся в дремоте воины похватали оружие. Старики, женщины и дети сбились в визжащий, тявкающий, орущий на все голоса гигантский ком. Войско заняло позиции вокруг соплеменников, а наиболее опытные бойцы собрались возле предводителя.

Эхомба устроился на корточках на толстом отростке, приготовил копье. Воздух вокруг него был пропитан едким запахом мускуса, который выделяла вся неисчислимая стая обезьян в момент опасности.

— Вот они, — наконец прошептал Гомо и ткнул дротиком куда-то вбок. — Почему они не хотят оставить нас в покое?

— Вы — легкая добыча, — ответил воин и, передвинувшись, слился со стволом дерева. Теперь его и в двух шагах не разглядишь. Насчет своего запаха он не беспокоился: в такой густой вони не до тонких струек человеческого пота.

— Послушай, Гомо, — тихо спросил Этиоль, — вы всегда обороняетесь подобным образом? Я уже вижу ваши слабые места.

Существо менее разумное оскорбилось бы, однако придавленный грузом ответственности вожак не мог позволить себе становиться в позу.

— Вот как? Какие именно?

— Сейчас времени нет, объясню позже.

Серп луны скрылся за облаком, и число надвигающихся слельвов сосчитать стало невозможно. В любом случае их было больше, чем группа, и меньше, чем орда.

В мгновение ока враги оказались на деревьях. Они хорошо ориентировались в темноте и сразу выбрали верное направление: попытались с наскока прорваться к убежищу, где прятались самки и детеныши. Воины, охранявшие убежище, принялись обстреливать их стрелами, отчаянно тыкали своими легкими дротиками в тени, чем-то очень напоминавшие летучих мышей. Оружие обезьян вряд ли могло нанести серьезный ущерб этим тварям, да и попасть во врага во тьме и суматохе было трудно.

Эхомба, оказавшийся на фланге атаки, издал боевой клич родного племени и отчаянно дрался бок о бок с обезьянами. И все же одна мысль не давала ему покоя: что он здесь делает?.. А в следующий миг пришел ответ — отчаянный визг детеныша перекрыл какофонию битвы. Младенец столь маленький, что помещался на ладони, был вырван из рук матери удачливым слельвом.

Пастух не обладал проворством обезьян, зато выделялся ростом и массой. Враги не сразу поняли, с кем имеют дело, и Этиоль успел сразить двоих. Столкнувшись с неизвестным соперником, слельвы решили отступить.

Исчезли они так же неслышимо и неощутимо, как и появились — словно растаяли в ночном мраке.

Сражение было окончено. Теперь можно было подсчитывать потери.

Слельвы утащили младенца и старуху, не сумевшую вырваться из лап похитителей.

Гомо без сил подошел к своему другу-человеку.

— Если бы не ты, все могло бы кончиться гораздо хуже. — Он тяжело опустился на ветку. — Завтра они опять придут.

— Почему бы вам не покинуть эти места? — спросил Эхомба. — Разве мало благодатных уголков по обеим сторонам реки?

— Ты полагаешь, мы не пытались? — спросил Гомо. — Слельвы преследуют нас по пятам. Мы можем освободиться от них, если только между нами будет лежать Орисбаб. Во всю длину!.. Куда нам податься, скажи, старший брат? Здесь хорошее место, врагов, кроме слельвов, нет.

Скрестив руки на груди, пастух прислонился к стволу дерева.

— Я уважаю тех, кто беззаветно защищает свой родной дом. Но скажи, Гомо, не жили ли здесь слельвы раньше вас?

Обезьяний царь встрепенулся.

— Ты за кого, пастух? За нас или за наших заклятых врагов?

— Безусловно, не за тех, кто крадет детишек у их матерей! Но я прожил достаточно долго, чтобы понять: истина в подобных конфликтах далеко не так проста и однозначна, как кажется каждому из противников.

— Я обещал проводить тебя до цели в обмен на твою силу. Советы мне не нужны, — проворчал Гомо.

— Не дуйся, Гомо, я за вас. — Этиоль игриво ткнул друга тупым концом копья. — Просто с детства меня учили осматривать камень со всех сторон — кто знает, где таится скорпион.

Он потянулся и добавил:

— Ладно, пора взглянуть на этих чудищ, что не дают вам житья.

Гомо встрепенулся. Случившаяся размолвка уже забылась, теперь царь обезьян пытался угадать, что же задумал старший брат.

— У тебя есть идея?

— Возможно. Но прежде следует посмотреть, с кем нам пришлось иметь дело.

Погибший слельв, растянувшийся на земле, был крылат. Одно крыло, правда, оказалось сломано, но общий их размах заставил часто и тревожно забиться сердце Эхомбы. Крылья были перепончатые, как у летучих мышей, хотя сам слельв очень походил на человека, только до крайности худого, почти прозрачного. По крайней мере жидкий лунный свет свободно пробивался сквозь его плоть. Из лба слельва росли две антенки.

Рядом с погибшим врагом валялось его оружие — копье, почти невесомое, однако достаточно прочное, чтобы проткнуть обезьянью шкуру.

Пастух наклонился и попробовал поднять неведомое существо. Это удалось без труда, слельв весил куда меньше, чем обезьяна тех же размеров. Кости, наверное, полые, решил Этиоль. Во рту белели острые как пила зубы, длинные когти на руках и ногах могли ухватить что угодно.

— О чем задумался? — спросил Гомо.

Рядом собралась большая толпа обезьян. Все они с нескрываемым любопытством следили за действиями человека. Молчали, чутко прислушивались к каждому слову, которое мог издать старший брат. Среди воинов было много раненых, у одного на правое предплечье была наложена повязка из коры — слельв ударил его копьем.

Эхомба не спеша выбрался на опушку и долго, пристально всматривался в противоположный берег — в той стороне скрылись слельвы. Потом, закинув голову, посмотрел на небо. Собравшиеся вокруг обезьяны с редким единодушием старательно повторяли все движения человека. Возможно, подражая, они надеялись догадаться, какая же идея осенила старшего брата.

— Наверняка они дают вам передышку, — словно обращаясь к самому себе, наконец произнес Этиоль. — Иначе давно бы выжили вас отсюда. Скажи, друг, слельвы приходят в самые темные ночи, когда умирает и нарождается луна?

Гомо медленно кивнул.

— Верно. Порой они нападают, и тогда, когда от луны остается только корочка. Все зависит от того, насколько они голодны.

— Они всегда голодны, — промолвил один из стоявших поблизости воинов-обезьян. Его товарищи глухим рычанием и повизгиванием поддержали собрата.

— Понятно.

Человек повернулся и глянул по течению реки, затем обратился к обезьянам:

— Выходит, завтра ночью враг опять придет?

— По всей вероятности, — ответил Гомо и с нескрываемой ненавистью пнул задней лапой мертвого слельва.

— Тогда нам следует хорошенько подготовиться.

— Ты что-то придумал? — с надеждой спросил Гомо. Другие обезьяны тут же придвинулись ближе и с тем же нескрываемым ожиданием, открыв рты, уставились на человека.

Эхомба покивал.

— Есть мыслишка. Думаю, стоит попытаться… По крайней мере вреда большого не будет.

Предводитель обезьян положил руку на локоть друга.

— Только скажи, что делать!