Похищенные

Глава 29 Исповедь Чака (Внимание, есть маты!)

— Hi Lizi — сказал я на английском, заходя в каюту.

Лиз ответила мне радостным смехом, улыбкой, и невидящим взглядом. Впрочем, а меня ли вообще? Ведь она прошла совсем мимо меня, а уже через минуту смех повторился совсем не впопад, и девушка, закружившись в нелепом танце, упала на пол, и продолжила смеяться.

Встала на четвереньки, и, углядев на полу что-то интересное, принялась это ковырять.

— Лиз, я… — но девушка грубо оттолкнула меня, умудрившись на секунду зависнуть в воздухе без опоры, после чего упала лбом на пол и принялась безудержно ржать.

Её опять ломает. Она опять не в себе — пронеслось в моей голове, и я заметил мокрое пятно на брюках девушки. — Сейчас начнется эпилептический припадок, неконтролируемые выделения тела и…

— Бл, б, блехе… — вырвало девушку желчью, и она, уютненько устроившись на бочок, принялась ковырять собственную блювотину пальчиком, выводя неведомые узоры.

— Лиз, не…

— Отстань! Отвали! Уйди от меня! — начала брыкаться девушка, отпихивая меня всеми доступными конечностями, пачкая в блювотене все своё лицо — ПОШЕЛ В ЖОПУ ИДИОТ! Эхе, эхе… — начав кашлять, она резко соскочила с пола и ломанулась прочь от меня, до ближайшей стены, в которую влетела с размаху.

Отскочила как мячик, упала на пол, и принялась истерично хохотать, мелко-мелко трясясь. Однако стоило мне приблизится — начала убегать. Колотить кулачками в стены, орать, визжать и огрызаться все ми доступными способами.

Чтобы её переодеть, мне пришлось её связать, выслушивая очень подробный адрес, куда мне стоит при этом пойти. Что бы накормить… пришлось использовать капельницу — есть она отказалась на отрез. Можно было бы просто дать ей новую дозу — тогда бы она стала шёлковой, и послушной словно робот, но…

— Но, nо, но, nо… — проговорил я вслух на двух языках, глядя на извивающеюся в ремнях и орущею не своим голосом девушку.

Силы покинули моё тело, и я сам упал на пол. Слезы, крупными каплями навернулись на глаза, а лютая, нестерпимая всепоглощающая злоба, удавкой затянулась на шее.

— Так тебе и надо, вонючий мудак! — практически проворковала девушка, не переставая извиваться всем телом, кроме головы, что застыла, словно от тела отделенная, с сияющими самодовольством глазами, и улыбкой, подобно хищному оскалу смеющийся гиены.

Как же я вас всех ненавижу! Вас, всех! Всех! Всех!!! ВСЕХ!!!

И тебя, дуру проклятую! — я соскочил с пола и в одно движение оказался у привязанной к кушетке девушки. Моя рука, сама собой оказалась на её хрупкой шее. Одно движение, и… и я отскочил в сторону, глядя в полные хладнокровия глаза девушки.

— Слабак! Трус! Даун! — послышалась с кушетки, а я вновь оказался на полу.

Ненависть! Ненависть! Ненависть! К ней, к себе, к этим двум русским! Как же я их ненавижу! Каждый раз как вижу, каждый раз как…

— Что, завидно? — проворковала Лиза, поэротичнее выгибаясь.

Я отвернулся и сжал кулаки до скрежета костей. Гнев — не лучшее чувство! Но… я не могу с ним ничего поделать! Каждый раз, как вижу этого самодовольного «Олега». Каждый раз, как… мне так и хочется его придушить! Набить его вечно отреченную морду! Выколоть ему его глаза, чтоб он не смотрел ни на меня, ни на Лиз, ни на кого-либо еще, с этим видом! «Я знаю, о чем ты думаешь!» — сука! Как же бесит!

А еще эти его очки! Ведь блин! Мог же ведь заказать себе нормальную оптику! Мог! Мог!!! МОГ!!! Мог вообще линзы сделать и не мается! Нет! Сделал себе окуляры на пол лица, как у стариков из старинных фильмов! БЕСИТ! НЕНАВИЖУ!

Я саданул кулаком по полу, на что Лиз отозвалась новым приступом нервного смеха, стремительно переходящего в плачь. А потом… затихла. Вторая стадия. Через полчаса её начнет трясти, рвать, и ей уже точно будет не до смеха.

Ей тело начнет стремительно терять жидкость, как через пот, так и через иные места, рискую обратиться в мумию при жизни. Она будет орать. Она будет просить убить её! Только бы прекратить эти страдания. А еще через час или два, подобной пытки, её сердце остановится, и она…

В прошлый раз этот мудак Олег каким то образом запустил. Вернул её к жизни. Но второй раз… он предлагал её не мучить. Как же я его ненавижу!

Я не смогу! Не смогу! Не смогу! Я не выдержу, я дам ей дозу, и ей сразу полегчает…

— Я… такая сволочь! — проговорил я, уткнувшись в свои ладони.

В наступившей тишине я не услышал дыхания девушки.

— Лиз! ЛИЗ! ЛИЗ!!!

Дышит, все нормально. Пульс прерывистый, но дышит. Просто спит. Или без сознания. Дуратский инопланетный наркотик! Дуратские пришельцы! Дуратский космос! Дуратские люди! Они смерились, они живут и наслаждаются! А я… а я единственное, что усвоил и понял за все это время, это что инопланетные наркотики хуже земных. Но увы, уже слишком поздно.

Лиз к этому моменту уже подсела на новую дрянь. Столь вредную, и забористую, что выжить без неё стало фактически нереально. Эта дрянь заменила все жидкости тела на себя! И теперь… как только концентрация наркотика в теле падает, организм начинает разрушать сам себя.

Но Олег, сукин ты сын! Как же ты выжил после!? Ты ведь тоже его принимал! Тебя тоже ломало как припадочного, ты тоже ржал, катался по полу, блювал и ковырял свою рвоту, и тоже кидался на стены от боли! Но! Потом тебя отпустило! Пропотел, отлил, и все прошло!

Русские! Сукины русские! У вас же вообще все не как у людей! И даже если вы вроде как покинули родину — вы все равно не меняетесь! — вспомнил я пренебрежительно-покровительственный взгляд Ани.

Как же она меня бесит! Все время такая важная! Все время собранная! И все время смотрит на всех как на кусок дерьма! Будь моя воля, я бы взял её за волосы, и бил бы! Бил! Об стену, об мебель, об трубы… но без них, этих двоих русских! Я бы не протянул бы в этом чертовом инопланетном космосе и часа!

Моя жизнь — целиком и полностью зависит от них! Я для них — никто! И это правда! Я просто мусор! Мешающийся под ногами! Они со мной нянчатся, только от того, что я тоже человек! Так же, как и с Лиз! В этом долбаном космосе болье нет иных людей! НЕТ! И все! От того им тоже, выбирать не приходится. Не более! Я им не нужен, и они бы и без меня спокойно справились совсем! Но…

— Как же это бесит! — стиснув зубы до скрежета, я согнулся пополам, с глухим стуком ударившись лбом об пол.

— Чак… Чак, где ты?

— Лиз! Я здесь! Здесь я! — мгновенно соскочив, я подскочил к девушке, прибывающей в столь редком для неё теперь вменяемом состоянии.

— Чак! Чак! Где ты! Почему тут так темно! Чак!

— Лиз! Я тут! Я здесь! — взял я её за руку, мигом освободив её от пут.

— Чак! Чак! Почему ты молчишь!?

— Лиз… — протянул я, роняя слезы ей на грудь, продолжая распутывать ремни.

— Чак… — её втора рука неожиданно резко взметнулась и схватила меня за горло.

Схватила, и принялась душить. А зубы, впились в плече. Но я стоял, все так же роняя слезы. Все также, не предпринимая ни малейшей попытки обороны. Она, не прокусит мне кожу, она, не сожмет мне гортань. У неё, просто не хватит на это сил. И через пять минут, она просто опадёт осенним листиком на стол, начав стремительно терять жидкости.

Бедная моя Лиз… бедная, бедная, бедная…