Похитители

Глава 20

Утро двадцать первого дня после похищения. Это событие нужно хоть как-то отметить, подумала Кэрол Уоттерсон и вспомнила обещание Барбары Хендершолт испечь торт со свечами. Мысль о празднике даже не вызвала у Кэрол улыбки. Спала она плохо, нижняя часть спины болела, но она не могла промассировать ее из-за пояса и наручников.

Подъехала машина, кто-то вошел в дом. Внизу послышались тихие неразборчивые голоса, на кухне зазвенела посуда. Интересно, кто приехал, подумала Кэрол? Туро? Она не видела его уже около недели. Во время последней встречи она была в полусознательном состоянии и почти не замечала его присутствия… Покрутившись на кровати, Кэрол нашла положение, которое позволило облегчить боль в спине, и принялась ждать. Потом занялась дыхательной гимнастикой по системе йоги. Вдох на счет четыре, затем задержать дыхание, тоже досчитав до четырех, и медленно выдохнуть: один-два-три-четыре. В ее теперешнем состоянии дышать по системе йоги было нелегко, но она должна была вернуть силу легким. Этим утром она чувствовала себя значительно сильнее. Конечно, еще не готова к решительной борьбе, но уже и не слаба, как пылинка… Она надеялась, что приехал Туро, надеялась, что он принесет поднос с завтраком. Кэрол не хотела видеть Большого Джима. Если у него хватит наглости приблизиться к ней после вчерашнего, она может плюнуть ему в глаза.

Почувствовав головокружение, Кэрол перестала делать упражнения и закрыла глаза. Через некоторое время она услышала шаги на лестнице. Ей несли поднос с завтраком.

— Привет! — поздоровался Туро.

Кэрол быстро повернула голову к лестнице.

— Туро! Я очень рада тебя видеть!

Ее радость была искренней и неожиданной. Смуглый юноша застенчиво улыбнулся и направился с подносом к кровати.

— Крошка сказала, что ты сейчас чувствуешь себя почти нормально.

— Да. Как у тебя дела?

— О… — туманно протянул Туро, — прекрасно.

Он поставил поднос на маленький столик и достал ключ из кармана желтоватой куртки. Потом зашел со спины и снял большой амбарный замок, которым цепь была прикреплена к раме кровати. Кэрол села прямо и благодарно посмотрела на него. Туро вытянул звонкую цепь через отверстие, расстегнул несколько застежек на поясе и освободил ее.

— Останься, пожалуйста, — попросила Кэрол Уоттерсон. — Я скоро вернусь.

Когда она вернулась из ванной, он уже снял крышки с тарелок на подносе. В это утро завтрак состоял из кукурузных хлопьев и черной патоки, маленькой отбивной и яйца.

— Крошка всегда готовит слишком много, — покачала головой Кэрол. — Может, ты позавтракаешь со мной, Туро? — Он отклонил предложение, покачав головой. — Ну тогда выпей хоть кофе? Поверь, мне одной не выпить столько кофе. К тому же Крошка все равно поставила на поднос две чашки. Эта Крошка никогда ничего не упускает.

Туро неуверенно посмотрел на девушку, но ее улыбка была живой и нециничной. Он налил кофе и принялся пить, придерживая блюдце под подбородком слегка дрожащими руками. Этим утром смуглый парень явно из-за чего-то нервничал, и Кэрол стало его жалко. Она успела съесть половину завтрака, когда боль в нижней части спины заставила ее непрерывно вертеться. Девушка встала и принялась ходить по комнате. Туро с восхищением и печалью следил за ней, грызя ноготь между глотками кофе.

— В чем дело? — в конце концов поинтересовался Артуро Регало.

— Сильно болит спина.

— О!..

— Если заставить кровь циркулировать, боль пройдет… Потри мне спину, пожалуйста, Туро.

Кэрол не стала смотреть, как он отнесся к этому предложению. Она опустилась на шкуру белого медведя, стала на колени, потом легла на живот, сцепила руки и вытянула их вперед. Туро громко поставил чашку с блюдцем на поднос и подошел к ней. Несколько секунд он смотрел сверху вниз на ее белокурую голову, потом опустился на колени и принялся массировать низ спины. У него были сильные, но ловкие и осторожные руки. Массировал Туро умело, как профессиональный массажист.

— Мммм… — пробормотала Кэрол. — Божественное ощущение! Боль сразу отступила.

Туро встал, а Кэрол Уоттерсон перевернулась на спину.

— У тебя это так ловко получается. Наверное, массируешь всех своих девушек, — игриво заметила она и с любопытством посмотрела на Туро.

Кэрол так мало знала о нем. Два года назад в Беркли они вместе ходили на лекции по политологии с двумя сотнями других студентов. Время от времени Кэрол и Туро встречались в студенческом городке, улыбались и кивали друг другу. Он всегда был один, всегда куда-то торопился, как будто был сильно занят. Когда она еще не была знакома с Девом, ей даже пару раз хотелось остановить Туро и познакомиться. Сейчас же у них было совсем мало времени, но Кэрол с удивлением поняла, что по-прежнему хочет узнать его поближе. Он тронул ее и был с ней мягок, и она знала причину своего желания.

— У тебя есть девушка? — поинтересовалась Кэрол. Солнце уже полностью взошло, и в комнате постепенно становилось тепло. Солнечный луч коснулся ее лица и приласкал его.

— Девушка? Нет. — Туро поднес ко рту кулак, но ногтей уже не осталось. Он сгрыз их до крови. Вместо ногтей он принялся грызть костяшки пальцев. Казалось, ему стыдно, что у него такие слабые нервы.

— Однажды я почти решила остановить тебя. Мне хотелось познакомиться, узнать тебя. Я всегда искала тебя, когда приходила на лекции… вот только забыла, как его звали.

Это признание вызвало у Туро напряженную улыбку. Никакого скептицизма. Его реакция позволила Кэрол судить о том, как он относится к ней. Она почувствовала восторг и одиночество.

— Я всегда опаздывал, — кивнул он.

— Неудивительно, лекции начинались страшно рано. — Кэрол села и обхватила руками колени. Он бросил взгляд на цепь и быстро отвел глаза в сторону. Ее плен разрушал настроение близости, которое так легко возникало между ними. Почувствовав это, Кэрол печально сказала: — Еще один случай, подтверждающий, что нужно всегда доверять своим инстинктам. Если бы я принялась охотиться за тобой тогда, то наверное, с Девом бы у меня ничего не было.

Упоминание о Деве Кауфмане странным образом подействовало на Туро, но Кэрол так и не смогла решить, обиделся он или встревожился.

— Доедай завтрак, — велел он, но не грубо, а строго, как и положено тюремщику.

Кэрол поняла, что проиграла. Артуро Регало направился к лестнице.

— Пожалуйста, останься, — попросила она его, вставая. — Я должна поговорить с тобой, Туро.

Смуглый юноша не хотел оставаться, но что-то заставило его вернуться. Наверное, рыцарское отношение к женщине или какое-то смутное ощущение, что он в долгу перед Кэрол. Прежде чем он мог передумать, она подошла к подносу с завтраком и с трудом, так как мешала цепь, разлила по чашкам остатки кофе.

— Я знаю, что происходит, — сообщила ему Кэрол. — Я знаю, почему нахожусь здесь. Я знаю о ваших планах по отношению к Генералу. Крошка мне все рассказала.

Туро молча посмотрел на нее и выбрал один из шезлонгов. Лицо цвета дубленой кожи посуровело, и ей показалось, что разговор напрасен. Юноша повернул голову к окну и устало закрыл глаза от яркого солнца. Кэрол сидела, скрестив ноги, и смотрела ему в лицо. Ее заинтриговал маленький шрам у него на подбородке, сильное впечатление на нее произвели длинные ресницы. На долю секунды он резко расслабился. Губы раздвинулись, из горла с громким шипением вырвался воздух. Это случилось так неожиданно, что он сам испуганно вздрогнул.

— Я не могу и не собираюсь защищать моральные принципы Генерала, — сказала Кэрол, решив сразу уступить в главном и надеясь все же разговорить Туро несмотря на его замкнутость. — Долгое время я хотела уговорить его изменить свои принципы и взгляды. Между нами не раз происходили горячие споры, и мы неделями могли не разговаривать, но с ним невозможно спорить. Его просто нельзя изменить. Он солдат… старый боец. Я называла его самыми ужасными словами, но все равно он остается моей плотью и кровью, и я не могу не любить его. Я не хочу, чтобы его убили. Я не хочу, чтобы тебе пришлось убивать его.

— Ну… — протянул Регало после долгой мучительной паузы. — Но я должен сделать это, вот и все.

— Нет, не должен.

— Послушай… — Он повернул голову и посмотрел на собеседницу с усмешкой, как старший брат смотрит на сестру. Сейчас, похоже, он понял, как следует себя вести, и чувствовал, что ему ничто не угрожает. — Мы можем спорить сколько угодно, но меня тоже нельзя изменить. Убийство твоего деда не из тех решений, которые принимают за пять минут. Оно созрело у меня целых двенадцать лет назад.

— О… — тихо и разочарованно произнесла Кэрол. — Туро, я тебе не верю. Как ты мог решить убить человека, когда был еще совсем ребенком?

— Когда я был мальчишкой, твой дед торговал оружием в моей стране. Генерал Морзе продал на несколько тысяч долларов автоматических винтовок и легких пулеметов одной банде, которая пряталась в горах нашей провинции. Это была кучка самых отпетых убийц и уголовников, которым было наплевать на политику и какие-то там высокие идеи. Оружие придало им храбрости, и они превратились в реальную угрозу для мирной жизни в провинции. Когда они перебили население двух деревень, к нам прислали федеральные войска. В столице провинции, где жила моя семья и где мэром был мой отец, произошли кровопролитные бои. Я потерял отца и родственников, как по отцовской, так и по материнской линии. Выяснить, откуда у бандитов взялось такое современное и сложное оружие, оказалось нетрудно, но правительство так и не заявило официального протеста. Генерал Морзе продавал оружие абсолютно всем в нашей стране, даже самому правительству.

— Туро, мне очень жалко твоего отца.

Смуглый юноша кивнул и встал со стула. Сделав несколько глотков кофе, он подошел к столику и поставил чашку на поднос.

— Но если в Генерале и есть зло, то оно… неосознанное. Ты ничего не добьешься, если убьешь его. Разве что загубишь свою собственную жизнь!

— Интересно, а что ты тогда вообще считаешь злом? Генерал Генри Фелан Морзе до сих пор торгует оружием, от которого гибнут люди… К тому же я должен вернуть долг чести.

— Понятно. Значит, должен вернуть долг чести. Ну что же, это… очень серьезно. — Кэрол подошла к Туро и остановилась около него. — Я уверена, что твой отец был хорошим человеком, но он мертв. Генерал нехороший человек, но он старик и скоро тоже умрет. Может, его душа и попадет в ад. Не знаю, я не теолог… — Постепенно девушка начала горячиться, и ее голос становился все громче. Ей очень хотелось нести ответственность за его судьбу. — Мне все равно, что случится с Генералом, но мне не безразличен ты. Туро, почему ты не убежишь отсюда? Оставь этот дом, беги без оглядки. Сдайся полиции или ФБР. Они знают, что делать.

— Если я сдамся полиции, то на самом деле загублю всю свою жизнь. Сама подумай: похищение с целью выкупа, заговор с целью убийства, сообщничество в… — Он замолчал, посмотрел на Кэрол с удивленной улыбкой и полушутливо добавил: — А знаешь, ты можешь причинить мне кучу неприятностей такими предложениями?

— Туро, что ты хотел сказать, но не сказал? — Не дождавшись ответа, Кэрол Уоттерсон схватила его за руку, зазвенев цепью. — Сообщничество в чем?

— О, chica… — пробормотал Регало.

— В убийстве? — Кэрол изо всех сил потрясла его. — Туро, — яростно вскричала она, — с моей семьей что-нибудь произошло?

— Нет.

— Не лги мне! Если бы мы поменялись местами, я бы не стала тебе лгать.

— С твоими все в порядке. С ними ничего не случилось. Твоя мать… догадалась.

— Ты имеешь в виду: догадалась о Лоне? — Кэрол отпустила его руку и упала на кровать. — О, Господи, если бы ты знал, как страшно меня напугал! А тебе известно, как она догадалась?

Туро стоял неподвижно, казалось, его парализовало. Его губы едва шевелились.

— Лона… потеряла выдержку.

— О… — со вздохом облегчения проговорила Кэрол. — Значит, она так и не смогла до конца сыграть роль. Я и не думала, что у нее получится. Притвориться мной — смехотворная идея.

Туро Регало сунул руку в карман и достал лист бумаги с ручкой.

— Твоя мать беспокоится о тебе, — сообщил он. — Если хочешь, напиши ей записку, чтобы она знала, что с тобой все в порядке.

Кэрол несколько минут думала, что написать, потом принялась писать:

Она остановилась. К горлу подступил ком, но она быстро взяла себя в руки и принялась решительно писать дальше:

Закончив писать, Кэрол критически перечитала записку. Одни банальности, подумала она, но так как от нее не требовался шедевр эпистолярного жанра, то она не стала ничего менять, подписалась и протянула лист Туро. Он спрятал его в карман, не став даже бегло просматривать.

— Туро, не уходи, — попросила Кэрол.

Однако сейчас Регало уже получил то, за чем пришел. К тому же за те несколько минут, пока Кэрол писала записку, ему удалось постепенно взять себя в руки. Он спокойно изучал девушку, но его пылающие глаза смотрели так, будто не узнавали ее. Это обидело Кэрол. Казалось, он находится во власти фатализма.

Когда юноша вытащил цепь из-под кровати и попытался надеть кандалы, Кэрол отдернула ногу. Туро терпеливо посмотрел на нее, и она подчинилась. Сейчас Кэрол изо всех сил старалась разжечь в своем сердце ненависть к нему, но у нее ничего не получилось. Усилие и напрасно потраченные эмоции заставили ее расплакаться. По щекам покатились слезы, ей показалось, будто горло наполнилось клеем.

— Не уходи. — Она весело посмотрела на него, испуганная несчастьем, его юностью и трагической угрюмостью, присущей священникам. — Я боюсь. Я боюсь. Я так боюсь!

Артуро Регало рассеянно дотронулся до ее волос жестом, к которому привык ночами, когда она с багровыми глазами и высокой температурой лежала в полусознательном состоянии на белой кровати. Он уложил ее волосы так, как ему нравилось, с каким-то таинственным почтением, которое привело ее в ужас, но как ни странно успокоило. Она замолчала.

— Скоро ты вернешься домой, — с улыбкой сказал ей Туро. — Очень скоро. Это я тебе обещаю.

После этих слов Туро очень быстро ушел. Он так торопился, что раз даже поскользнулся на лестнице, спускаясь вниз.

Крошка приготовила в тот вечер потрясающий ужин: вкусная закуска, салат с очень свежим и вкусным латуком (Кэрол уже давно не ела вкуснее), foie de veau[27] и белый мягкий французский сыр. Poire[28] она подала в кофейной чашке. Крошка искренне извинилась за такое нарушение этикета, но вкус от этого у десерта не ухудшился.

Кэрол была уверена, что это прощальный ужин. День выдался душным. После обеда снизу все время доносились громкие звуки — Хендершолты собирали вещи. А это означало, что жильцы собираются уезжать и закрывать дом. Большой Джим много раз ходил от задней двери к сараю. В нем стояла машина, на которой он не ездил, поскольку номера на ней были калифорнийские.

Несмотря на обычную болтовню Крошка находилась в приподнятом праздничном настроении. Все это очень расстраивало Кэрол, но она старалась казаться тоже веселой. Крошка помыла и расчесала ей волосы. Толстуха накрасила глаза, и всякий раз, когда Кэрол хвалила ее, у нее начинали предательски блестеть глаза.

Итак ее деда убили или очень скоро должны убить, подумала Кэрол, отчаянно прожевывая праздничный ужин и не сводя взгляда с неугомонной Крошки. Девушка задумалась, как бы выведать последний и самый важный секрет.

Прошло совсем мало времени, а Кэрол Уоттерсон уже поняла, что в этот вечер Крошка не собирается откровенничать. Барбара Хендершолт говорила о ней, ходила вокруг да около и попыталась вбить в голову Кэрол неприятную мысль. Veau начало прилипать к ее горлу, и она не могла смыть его даже с помощью вина. Кэрол отложила в сторону вилку и раздраженно посмотрела на толстую тюремщицу. Весь долгий день они собирали вещи, прятали и уничтожали следы. Сейчас была половина девятого вечера, и небо стало менять цвет. Из серебристо-абрикосового оно превратилось в темно-синее, на нем засверкали звезды. Теперь в доме оставалась последняя и единственная улика: Кэрол Уоттерсон.

Несмотря на все протесты Крошки и печальные заверения, которые она видела утром в глазах Туро, Кэрол не была уверена в своей судьбе. А вдруг они собирались просто убить ее? С полминуты Кэрол твердо верила в это. Барбара Хендершолт рассказывала о чем-то интересном, что вычитала в газетах или видела по телевизору, делая аккуратные жесты толстыми сильными руками. Кэрол никак не могла понять, о чем она говорит. Ей даже показалось, будто она плохо слышит. С ее ушами происходило что-то неладное. Где-то в глубине раздавался странный звон и ощущалось холодное трепетание. В ушах Крошки блестели крошечные золотые бусинки. Длинные белокурые волосы были стянуты посередине лентой, открывая мягкий столб шеи, как бы изваянной из слоновой кости. Горло разбухло от непонятной речи. Странно, что она не могла больше слышать, подумала Кэрол, так как во всем остальном она чувствовала себя абсолютно нормально. Однако к глухоте скоро добавился и еще один тревожный симптом. Кроме неспособности слышать, она не могла и ничего почувствовать. Сейчас она находилась в состоянии оцепенения, которое было страшнее любой паники и страха. Крошка улыбнулась. В отличие от большинства толстух у нее были крепкие ровные зубы и здоровые глаза, этим вечером слегка порозовевшие от слез. Она сохраняла дистанцию и украдкой вытирала слезы, думая, что Кэрол не замечает. Очень эмоциональная девушка Крошка, внимательная и заботливая до самого конца. Она будет клясться в нерушимой дружбе, желать доброй ночи и говорить: до встречи утром! А позже будет сидеть на переднем сиденьи машины в дорожном платье, слушать по радио какую-нибудь приятную музыку и при этом не испытывать ни малейших угрызений совести, пока Большой Джим потихоньку поднимется на второй этаж, чтобы в последний раз пожелать пленнице спокойной ночи. В кулаке он зажмет шприц, наполненный смертельной дозой наркотиков.

— Ты что, больше ничего не будешь есть, Кэрол?

Кэрол Уоттерсон подошла к кровати и с сомнением посмотрела на тарелки, стоящие на подносе. От рук приятно пахло, перед ужином она надушила запястья. Физическое присутствие Барбары Хендершолт оказывало на нее такое же воздействие, какое луна оказывает на приливы и отливы. Запах духов возбудил ее. Кожа оставалась ледяной, и она выделяла алкоголь всеми порами своего тела. Несмотря на странное состояние девушка улыбнулась.

— О, я… Крошка, все потрясающе вкусно, но настолько калорийное, что я больше просто ничего не могу втолкнуть в себя.

— С тобой все в порядке? Ты что-то сильно побледнела.

— Все в порядке, Крошка, — кивнула головой Кэрол, изо всех сил стараясь притвориться веселой. — Немного устала… почти всю вчерашнюю ночь у меня болела спина, и я очень мало спала.

— Задерживается менструация, да? — Крошка, похожая на маленького толстого доктора, как всегда в таких случаях нахмурилась.

— Ну, я могла и пропустить этот месяц. Знаешь, ведь у меня была высокая температура.

— О, конечно. — Крошка отрезала кусок сыра и принялась грызть его маленькими кусочками, как огромная довольная жизнью мышь. — Объедение, — заявила она, собирая и кладя в рот крошки.

Кэрол весело кивнула, а внутренне задрожала от страха, что ее сейчас вырвет.

— Крошка, ты не возражаешь, если я сниму цепь? Мне хотелось бы сходить в ванну.

Крошка сунула в рот последний кусочек сыра и стала искать у себя в карманах нужный ключ, пока Кэрол стояла около нее с подступившим к горлу комом. Она заставила себя пойти в ванну и открыть краны. Там ее действительно вырвало, но она постаралась как можно меньше шуметь. Ей показалось, что организм хочет избавиться от всего, чем ее кормили за последние три недели. У Кэрол промелькнула мысль, что после приступа тошноты она здорово ослабнет, у нее опять начнут слезиться глаза и бешено колотиться сердце, но она ошибалась. Помыв с две минуты лицо холодной водой, Кэрол напротив почувствовала прилив сил, успокоилась и была готова к решительным действиям. У нее, правда, дрожали руки, но в эти дни они дрожали почти постоянно, зато сил явно прибавилось.

— О, Крошка! Мне придется задержаться здесь на некоторое время. Не принесешь покурить?

Большой Джим строго следил за количеством сигарет, которые выкуривала жена. Барбара подошла к слегка приоткрытой двери и сунула в ванную зажженную сигарету.

— Большое спасибо, — поблагодарила Кэрол и закрыла дверь.

— De nada,[29] девочка.

— Может, доешь за меня poire?

— О, Господи, я уже и так слопала три чашки! Но если ты настаиваешь…

Кэрол села на крышку унитаза и выкурила две трети длинной сигареты. Потом отложила ее в сторону, взяла два квадратных кусочка туалетной бумаги и сложила их так, чтобы они помещались в ладонь левой руки. Затем девушка подняла крышку и смахнула пепел в унитаз. Сейчас в сигарете оставалось около полутора дюймов. Кэрол вставила окурок между третьим и четвертым пальцами правой руки так, чтобы тлеющий кончик был спрятан в ладони, промыла унитаз и вернулась в комнату. Скованные цепью руки она держала перед собой ладонями внутрь, и Крошка не могла увидеть, что она по-прежнему держит сигарету. От жара тлеющей сигареты кожа на ладони стала покрываться волдырями, но Кэрол не обращала внимания на боль. Она притворно, но вполне убедительно зевнула.

— Наверное, я буду укладываться.

— Так рано? — удивилась Барбара Хендершолт.

Однако несмотря на удивление было ясно, что Крошка одобряет решение Кэрол лечь спать пораньше. Она выпила остатки вина из горлышка, после чего на верхней губе остался красный полумесяц, и поставила бутылку на поднос. Потом начала готовить постель ко сну. Пока она отворачивала простыни и отвлеклась от Кэрол, та опустилась на корточки в изножьи кровати, положила сигарету между слоями туалетной бумаги, быстро раздвинула матрацы и незаметно сунула между ними завернутую в бумагу сигарету. Избавившись от сигареты, она встала, облизнула ожог на ладони и невинно улыбнулась, когда к ней повернулась Крошка, взбивающая подушку.

— Передали, что завтра влажность понизится.

— Хорошие новости.

— Последние пару дней все время я так здорово потела, что боялась, как бы на мне не стали расти грибы.

— Ну ты и шутница, Крошка!

— А сейчас пора надевать пояс.

Толстуха надела на пленницу пояс. Кэрол села на кровать, и Крошка продела цепь в петлю. К этому времени она здорово вспотела, с виска к подбородкам пробежал ручеек пота, на платье появились темные влажные пятна. Кэрол легла на спину. Крошка прикрепила цепь к кровати и повесила большой медный замок.

Кэрол улыбнулась толстухе вымученной улыбкой, но ей не удалось скрыть гнев. Крошка сильно удивилась.

— Я считаю, что меня посадили на цепь, как в тюрьме.

— О, Господи, Кэрол, опять ты за старое. Ты же знаешь, что я думаю…

— Мне скучно, Крошка. Честное слово, мне на самом деле чертовски надоело слушать о том, что ты думаешь.

Барбара Хендершолт смущенно вытерла вспотевший зад, облизнула губы и попыталась придумать какой-нибудь настолько же двусмысленный ответ. Казалось, улыбка застыла на лице Кэрол, но через пару десятков секунд она внезапно перестала улыбаться, и лицо девушки превратилось в каменную маску. Она лежала и смотрела на Крошку обвиняющим взглядом. Временами ее карие глаза, как-то странно закрытые ресницами, были сильно похожи на холодные змеиные глаза.

— Ну, я н… н… не знаю, что еще… — растерянно пробормотала толстуха.

— Дерьмо! — выругалась Кэрол Уоттерсон. Она выплюнула грязное слово в Барбару, точно прицелившись.

— …сказать тебе! — закончила Крошка с закрытыми глазами. С ее лица исчезли обычные мудрость и нахальство, и оно превратилось в водянистый пудинг. Она добавила уже нормальным голосом, но с по-прежнему закрытыми глазами: — У тебя все причины ненавидеть меня.

— Я тебя и ненавижу, разве не так?

— Но я надеялась…

— Я хочу выспаться, Крошка. Выключи свет.

Толстуха потопталась еще мучительную минуту, почти тая от презрительного взгляда Кэрол. Сначала она смотрела куда-то в сторону, потом постепенно перевела взгляд на свою мучительницу. Ее глаза на ставшем пудингообразным лице уменьшились и окутались какой-то зеленоватой дымкой. Где-то в ее голове происходил непонятный сложный рискованный процесс. Кэрол Уоттерсон почувствовала, как к ней быстро возвращается страх. Но Крошка молча повернулась, сошла с возвышения, на котором стояла кровать, и отправилась выключать свет.

В темноте слышалось ее тяжелое дыхание. Слабый лунный свет слегка выделял окна. Больше света просачивалось через занавеси и двери с первого этажа, он окрашивал стену над лестницей в тусклый коричневато-желтый цвет.

Когда глаза Крошки немного привыкли к темноте, она вернулась к кровати. Стараясь сохранить равновесие, с трудом опустилась на колени и схватила руку Кэрол. Она прижала ее к своей горячей мокрой щеке, потом горячо поцеловала, как бы извиняясь. Все это она проделала молча.

Кэрол вырвала руку. Цепь от резкого движения больно ударила Крошку по лицу. Толстуха шумно вздохнула от боли, и ее глаза засверкали, как озера, в слабом лунном свете.

— Убирайся с моей постели, вонючая крыса!

Крошка, как стояла на коленях, так и села на зад.

Несколько секунд она сидела абсолютно неподвижно, и Кэрол почувствовала, что девушка изучает ее. Кэрол так и не смогла заставить себя отвернуться.

— Крошка! — позвал жену снизу Большой Джим.

Барбара вздрогнула. Потом схватилась обеими руками за кровать в поисках опоры и тяжело встала. Взяв со столика поднос с посудой, вновь замешкалась. Ее громадная фигура резко выделялась на фоне серых окон. Кэрол притворилась, что спит, или относится с полным безразличием к ее поступкам, но сердце продолжало очень громко колотиться в груди. Наконец, когда казалось, будто прошла целая вечность, Крошка ушла. Кэрол услышала шаги на лестнице и тяжелое дыхание. Спина скользила по стене, тарелки на подносе позвякивали всякий раз, когда она спускалась на очередную ступеньку.

Тлеющая сигарета, питаемая совсем маленьким количеством кислорода, который с трудом пробирался через слои туалетной бумаги, быстро прожгла дырки размером с лошадиные подковы в обшивке обоих матрацев. После этого медленно и совершенно непредсказуемо огонь начал распространяться через туго набитые матрацы. Он то попадал в маленькие воздушные пустоты и вспыхивал на какие-то доли секунды небольшим ярким пламенем, то вновь возвращался к слабому, но постоянному тлению. Через час Кэрол решила, что ее план не удался, и задремала.

Во сне девушка шевелилась и время от времени меняла положение тела, так как матрац сначала стал теплым, а потом и горячим. Огонь долго пробивался на поверхность и как раз через час наконец вырвался в изножьи кровати. Неожиданно вспыхнула простынь. Кэрол почувствовала запах дыма, набрала полные легкие дыма и проснулась. Она тут же закричала, забыв на мгновение, что это ее рук дело. В панике Кэрол попыталась даже спрыгнуть с кровати.

— Помогите! О, Господи, она горит!

С громкими паническими криками Кэрол Уоттерсон принялась сбивать ногой с простыни пламя, пытаясь сбросить ее с кровати. Искры и куски тлеющей ткани взлетали в воздух и опускались на ее голые ноги. Матрац загорелся и в других местах. Сейчас Кэрол со всех сторон окружали маленькие клубы дыма и язычки пламени. Комната быстро наполнилась желтым дымом с отвратительным запахом. Девушка выгнулась, стараясь как можно дальше отодвинуться от горящего матраца. Она почувствовала, как начали тлеть ее волосы, и принялась колотить по ним скованными руками, не переставая кричать.

На лестнице раздались бегущие шаги, через секунду загорелся свет. Большой Джим несколько секунд смотрел на пламя и дико мечущуюся пленницу, не веря своим глазам. Потом схватил с маленького столика кувшин и выплеснул воду на Кэрол.

— Крошка! — громко закричал Хендершолт. — Быстрее поднимайся сюда!

Он бросился в ванную, вновь наполнил кувшин, вернулся в спальню и вылил воду на пламя, охватившее матрац. Через несколько секунд показались голова и плечи Крошки. Кэрол рыдала и хрипела от густого дыма. Большой Джим рывком втащил жену на последние две ступеньки, совершив усилие, равное поднятию тяжелого старинного сейфа из неудобного положения — сидя на корточках.

— Где ключ? Куда ты дела ключ, черт бы его побрал?

— Не знаю! — взвыла Крошка, яростно шаря по карманам. — Должно быть он остался в моем другом…

— Поливай матрац! — велел Большой Джим и сунул жене кувшин. — И потуши искры на полу.

Он несильно влепил Крошке пощечину, чтобы вывести ее из состояния транса, и побежал на первый этаж.

— Крошка! Крошка! — громко застонала Кэрол. — Я вся горю!

Барбара Хендершолт, белая, как привидение, за исключением красных отпечатков пальцев Джима на щеке, бросилась в ванную и сунула кувшин под открытый кран. Через несколько секунд она вернулась, но остановилась чересчур далеко от продолжающей тлеть кровати и почти вслепую выплеснула воду.

— Крошка… матрац… вытащи из-под меня матрац!

Толстуха набрала полную грудь воздуха и почти наощупь приблизилась к кровати. Она схватилась за матрац и потянула его, но матрац не поддавался.

— Тащи сильнее! — зарыдала Кэрол.

Крошка надулась от усилия и вновь дернула. Матрац подвинулся на несколько дюймов в сторону. Но шевелить матрац оказалось ошибкой. К огню, который слабо тлел под матрацем, поступил свежий воздух, и сейчас в клубах густого дыма заплясали желтые языки пламени. Теперь Кэрол грозила серьезная опасность. Крошка увидела, что натворила, в панике вскрикнула и испуганно попятилась от кровати. Она продолжала еще пятиться назад, когда Большой Джим вновь примчался наверх. В руках он держал сильные кусачки с длинными ручками, которыми можно было перекусить даже болты. Двумя резкими движениями он освободил Кэрол.

Девушка скатилась на пол и неподвижно замерла, судорожно хватая воздух широко раскрытым ртом. Она лежала, прижавшись щекой к прохладному деревянному полу. Джим отшвырнул кусачки и принялся затаптывать горящие остатки обивки. Потом снова схватил фаянсовый кувшин и бросился в ванную комнату за водой. Кэрол встала на колени и увидела рядом с собой тяжелые кусачки. Большой Джим, едва различимый в клубах дыма, быстро вернулся и начал осторожно поливать шипящие матрацы. От жара и едкого дыма из его глаз градом катились слезы.

Кэрол взяла кусачки и встала. Она неловко бросилась на Большого Джима, и в тот самый момент, когда он начал поворачиваться к ней, яростно взмахнула кусачками. Удар угодил в левый висок. Глубокая страшная рана в форме угла протянулась от виска и до кончика левой брови. Джим рухнул на пол, обливаясь темной кровью. Кувшин с грохотом полетел на пол. Кэрол бросила кусачки и, не видя ничего вокруг, побежала к лестнице.

Через несколько шагов она врезалась в кричащую Крошку.

— Что? Джим! Кэрол, ты…

— Крошка, пропусти меня!

— Я убью тебя!

Кэрол изо всех сил ударила толстуху локтем в громадную грудь и отодвинула ее на пару дюймов назад. Ей почти удалось прорваться к лестнице, но Крошка на удивление быстро вытянула руки, схватила цепь, сковывающую запястья пленницы, и резко дернула. Кэрол полетела на пол.

— Ты ударила его! Ты ударила Джима!! Я убью те-бяяяяя!!!

Кэрол лежала на спине. Она лягнула голой ногой, но не попала. Крошка неистово кашляла от дыма, но продолжала крепко держать цепь. Она наступила на живот Кэрол, потом на лицо. Кэрол ударила толстуху обеими ногами, не переставая кричать. Один удар угодил Крошке в пах, она попятилась назад и врезалась в стену. Кэрол вновь метнулась к лестнице, но на какую-то долю секунды запоздала с броском.

Барбара Хендершолт оттолкнулась от стены и бросилась на пленницу, широко расставив руки и намереваясь раздавить ее в яростном объятии. Кэрол нырнула и попыталась увернуться от мчащейся на нее толстухи, но та успела схватить своей железной рукой ее за горло. Крошка сделала еще два шага, стараясь погасить свою инерцию, но последний шаг не нашел никакой опоры, кроме воздуха. Барбара взвыла, поняв ошибку, рухнула вперед и покатилась по лестнице, увлекая за собой Кэрол Уоттерсон. Кэрол ударилась головой сначала о стену, потом — о ступеньку. В глазах у нее потемнело, и она смутно почувствовала, как огромная масса Крошки накатилась на нее, как теплая океанская волна.

Кэрол Уоттерсон пришла в себя от ужаса. Она боялась, что задохнется или будет раздавлена насмерть. Девушка набрала полные легкие воздуха и безуспешно попыталась столкнуть с себя тяжелый груз. Голова Кэрол оказалась больно прижата к ступеньке, а где находятся руки, потерявшие всякую чувствительность, она даже не знала. Где-то рядом негромко потрескивало пламя, потом раздался взрыв. Кэрол вновь попыталась набрать полные легкие воздуха, но в нем оказалось много дыма.

Потом Кэрол поняла, что ее голые ноги упираются во что-то твердое. Когда паника стала совсем невыносимой, она опять попробовала столкнуть с себя Барбару Хендершолт. Гора мяса, лежащая на ней, немного пошевелилась.

Это Крошка, подумала Кэрол Уоттерсон и тут же вспомнила, что случилось. А вспомнив, почувствовала не столько страх, сколько раздражение.

— Крошка, черт бы тебя побрал, слезь с меня!

Стена, в которую упирались ее ноги, с каждой секундой становилась все горячее и горячее. Кэрол сжала зубы, собрала все силы и вновь оттолкнулась ногами от стены. На этот раз ей удалось немного изменить положение, освободить руки и повернуть лицо к наполненному желтовато-оранжевым дымом воздуху. Идиотка Крошка сидела на ней, свесив жирные подбородки на грудь. Ее зеленоватые глаза были широко раскрыты, а губы раздвинулись в застывшей идиотской улыбке. Казалось, толстуха наслаждается опасностью и не собирается слазить с нее. Со всех сторон, как метеоры, летели куски горящего дерева. Мягкий розовый свитер Крошки в нескольких местах уже начал тлеть. Прошло несколько секунд, и от него повалил густой дым.

— Крошка!

В этот миг волосы Барбары Хендершолт вспыхнули ярким пламенем. Оно отбрасывало мрачный свет на широкое лицо, на котором застыло выражение идиотской пассивности.

Кэрол собрала последние силы и еще раз толкнула Крошку, в конце концов сбросив ее с себя. Толстуха упала рядом и застыла в неуклюжей позе. Кэрол вскочила и попыталась сбить руками пламя, но через несколько секунд поняла, что уже слишком поздно. Где-то над головой раздался очень громкий треск, и какая-то очень важная часть крыши начала прогибаться внутрь. Кэрол Уоттерсон в ужасе попятилась от неподвижной Крошки. От длинных белокурых волос сейчас остались только хрустящие пятна да кисловатый неприятный запах. На какое-то время Кэрол совсем обезумела от страха, схватила Барбару Хендершолт за вытянутые руки и потащила труп по начищенному до блеска полу. Заметив, что лысая голова Крошки болтается из стороны в сторону, Кэрол остановилась и досадливо нахмурилась.

Кэрол Уоттерсон захрипела и закашлялась, из угла рта потекла какая-то темная жидкость. Она посмотрела на густой дым, который валил по лестнице со второго этажа, потом спокойно вышла во двор через незапертую заднюю дверь.

Небо было затянуто тучами. Шел очень слабый, почти незаметный, ароматный летний дождь. Кэрол двинулась по хорошо протоптанной тропинке с высоко поднятой головой, не обращая внимания на рытвины и камни. Иногда она спотыкалась, но всегда сохраняла равновесие. Когда тропинка пересекла длинный склон и повернула к роще, девушка на мгновение остановилась и оглянулась. Окна одиноко стоящего дома были ярко освещены, крыша — украшена плюмажем из языков пламени.

Кэрол показалось, что около дома мелькнула высокая фигура. Ей даже показалось, будто кто-то позвал ее по имени. Она всхлипнула, вновь выплюнула горькую темную жадность и побежала, подняв сжатые в кулаки руки.

На краю рощи вдали от горящего дома Кэрол остановилась и прислушалась. За спиной послышались бегущие шаги. Оглянувшись через плечо, Кэрол увидела на каменистой тропинке в сотне футов преследователя. Она резко повернулась, споткнулась о корень и упала. Резкая боль заставила девушку судорожно втянуть в себя воздух. Она поползла на коленях с тропинки на пастбище, но сильная дрожь помешала ей ползти быстро.

Он схватил ее сзади и поднял. Голова девушки откинулась назад, и она в ужасе вскрикнула:

— Не надо больше!

— Кэрол? — раздался знакомый изумленный голос. Кэрол посмотрела на своего преследователя, но не смогла ничего увидеть затуманенными глазами. Однако она хорошо знала его голос, она не могла ошибиться.

— О, Сэм! — радостно воскликнула девушка и облегченно прислонилась к его груди. — Слава Богу, это ты!