Похождения Тома Соуэра

ГЛАВА XI

Около полудня роковая вѣсть взбудоражила внезапно весь поселокъ. Не было никакой надобности въ телеграфѣ, - о которомъ и теперь тамъ еще не мечтаютъ, — новость перелетала изъ устъ въ уста, отъ одной кучки людей къ другой, изъ дома въ домъ, почти съ быстротой телеграммы. Понятно, что и учитель освободилъ всю школу отъ послѣобѣденныхъ занятій; обыватели нашли бы очень страннымъ, если бы онъ того не сдѣлалъ. Возлѣ убитаго подняли окровавленный ножъ и кто-то призналъ его за принадлежащій Меффу Поттеру, — такъ разсказывали. Говорили тоже, что одинъ запоздалый мѣстный житель засталъ Поттера мывшимся у ручья въ часъ или около двухъ часовъ ночи, и что Поттеръ поспѣшилъ скрыться отъ него;- это было очень подозрительно, особенно самое мытье, не входившее въ привычки Поттера. Толковали тоже, что обыскали весь поселокъ, чтобы найти этого «убійцу» (публика быстро находитъ улики и постановляетъ приговоры), но его нигдѣ не оказывалось. Повсюду были разосланы конные сыщики, и шерифъ былъ увѣренъ, что его поймаютъ еще до вечера.

Всѣ такъ и валили къ кладбищу. Томъ забылъ свои огорченія и присоединился къ шествію, не потому, чтобы ему не желалось въ тысячу разъ лучше идти во всякое другое мѣсто, но потому, что его влекло туда какое-то неизъяснимое, страшное очарованіе. Добравшись до роковой могилы, онъ протиснулся своимъ маленькимъ тѣломъ сквозь толпу и увидѣлъ ужасную картину. Ему казалось, что онъ былъ здѣсь когда-то давно… Кто-то ущипнулъ его за руку. Онъ повернулся и встрѣтилъ на себѣ взглядъ Гекльберри. Оба мальчика разомъ осмотрѣлись кругомъ, наблюдая, не подмѣтилъ-ли кто чего-нибудь въ этимъ взаимномъ взглядѣ, но всѣ разговаривали и были слишкомъ заняты страшнымъ зрѣлищемъ.

— Бѣдный малый! Бѣдный малый!.. А все же урокъ тѣмъ, которые грабятъ могилы!.. Не миновать Поттеру висѣлицы, если только изловятъ его!..

Таково было содержаніе толковъ, а пасторъ произнесъ: Судъ Божій. Господняя рука здѣсь!

Томъ содрогнулся съ головы до ногъ, потому что увидѣлъ нечаянно угрюмое лицо Инджэна Джо. Въ эту самую минуту толпа заколебалась, стала тѣсниться, и раздались голоса:

— Вотъ и онъ!.. Онъ!.. Самъ идетъ!..

— Кто?.. Кто?.. — спрашивало десятка два другихъ голосовъ.

— Меффъ Поттеръ!

— Смотрите, остановился!.. Смотрите же, поворачиваетъ!.. Не выпускайте его!

Сидѣвшіе на деревьяхъ, надъ головами Тома, говорили, что Поттеръ и не думаетъ уходить; онъ только какъ будто въ нерѣшительности и смутился.

— Адская наглость! — проговорилъ одинъ изъ присутствовавшихъ. — Пришелъ полюбоваться на свое дѣло… только не ждалъ встрѣтить здѣсь столько народа!

Толпа разступилась: шелъ шерифъ очень важно и ведя Поттера за руку. Лицо бѣдняги было искажено, въ глазахъ выражался испугъ. Дойдя до убитаго, онъ пошатнулся, какъ пораженный ударомъ, закрылъ лицо руками и зарыдалъ.

— Не я это сдѣлалъ, други мои! — проговорилъ онъ сквозь слезы. — Честное слово, не я!

— Развѣ тебя уже обвиняютъ? — крикнулъ кто-то.

Эти слова попали въ цѣль. Поттеръ открылъ лицо и безпомощно оглянулъ всѣхъ. Увидя Джо, онъ воскликнулъ:

— О, Инджэнъ Джо, ты обѣщалъ мнѣ, что никогда…

— Это твой ножъ? — сказалъ шерифъ, бросая ножъ передъ нимъ.

Поттеръ готовъ былъ упасть, если бы его не подхватили и не посадили на землю. Онъ бормоталъ:

— Что-то мнѣ говорило, что не надо возвращаться и…

Онъ остановился, дрожа, потомъ помахалъ ослабѣвшей рукою съ видомъ побѣжденнаго человѣка и сказалъ:- Говори, Джо… разсказывай все… нечего уже тутъ болѣе…

Гекльберри и Томъ стояли, молча и оцѣпенѣвъ, и слушали, какъ закоренѣлый лжецъ излагалъ по своему, спокойно, событія, и ждали, что ясное небо разверзнется и изъ него вылетятъ молніи на голову Джо; они дивились только тому, что кара такъ медлитъ. А когда онъ закончилъ разсказъ и все же остался цѣлъ и невредимъ, ихъ нерѣшительное желаніе нарушить свою клятву и спасти жизнь бѣдному, обманутому арестанту ослабѣло и исчезло окончательно, потому что имъ было ясно, что этотъ разбойникъ продалъ душу свою дьяволу, а бороться съ тѣмъ, кто принадлежитъ нечистой силѣ, было бы просто гибельно.

— Отчего ты не бѣжалъ?.. Что тебя принудило идти сюда? — спросилъ кто-то.

— Меня тянуло… такъ и тянуло, — простоналъ Поттеръ. — Я хотѣлъ убѣжать… но меня повело только сюда… И онъ зарыдалъ снова.

Инджэнъ Джо повторилъ черезъ нѣсколько минутъ передъ слѣдователемъ и подъ присягою также спокойно свое показаніе, и мальчики, видя, что громы небесные все же не разражаются, утвердились вполнѣ въ той мысли, что Джо продалъ себя сатанѣ. Онъ сдѣлался для нихъ съ этого времени самымъ любопытнымъ изъ видѣнныхъ ими когда-либо зловредныхъ предметовъ, и они не могли свести съ него своихъ зачарованныхъ глазъ. Они втайнѣ рѣшились наблюдать за нимъ по ночамъ, если случай представится, въ надеждѣ лицезрѣть и его страшнаго владыку.

Инджэнъ Джо помогъ другимъ поднять мертвое тѣло и уложить его на повозку, причемъ иные въ трепетной толпѣ прошептали, будто изъ раны кровь посочилась немного!.. Мальчики понадѣялись, что это обстоятельство обратитъ подозрѣнія на должную дорогу, но ошиблись въ своемъ ожиданіи, потому что многіе тотчасъ замѣтили:

— Еще бы, трупъ былъ тогда въ трехъ шагахъ отъ Поттера.

Страшная тайна и угрызенія совѣсти тревожили Тома съ недѣлю, и Сидъ сказалъ однажды за завтракомъ:

— Томъ, ты такъ ворочаешься и говоришь во снѣ, что я половину ночи не сплю.

Томъ поблѣднѣлъ и потупился.

— Это знакъ нехорошій, — строго произнесла тетя Полли. — Что у тебя на душѣ, Томъ?

— Ничего. Ничего нѣтъ у меня, — отвѣтилъ мальчикъ, но рука у него дрогнула такъ, что онъ разбрызгалъ свой кофе.

— И о такомъ вздорѣ толкуешь! — продолжалъ Сидъ. — Въ прошлую ночь ты повторялъ: «Это кровь, это кровь, вотъ что!» И нѣсколько разъ все тоже говорилъ. А потомъ: «Не мучьте меня… я разскажу». Что разскажешь? Хотѣлось бы знать, что ты хочешь разсказывать?

Все кругомъ Тома точно закружилось. И неизвѣстно, что могло бы произойти, если бы лицо тети Полли не прояснилось и она сама безсознательно не пришла бы на помощь мальчику.

— Перестань! — сказала она. — Это все слѣдствіе того ужаснаго убійства. Мнѣ самой оно снится чуть не каждую ночь. Иной разъ даже грезится, что я это совершила.

Мэри замѣтила, что и на нее также подѣйствовало это происшествіе. Сидъ удовлетворился, повидимому. Томъ выскользнулъ изъ комнаты при первой возможности и цѣлую недѣлю жаловался на зубную боль, ради которой завязывалъ себѣ ротъ на ночь. Онъ не догадывался, что Сидъ не спитъ по ночамъ, подстерегая его, и распускаетъ ему повязку, прислушивается, опершись на локоть, и потомъ опять налаживаетъ ее на мѣсто. Понемногу, душевная тревога Тома стихла, зубная боль ему надоѣла и была брошена. Если Сидъ намѣревался извлечь что-нибудь изъ отрывочныхъ рѣчей Тома, то не выдавалъ этого ничѣмъ. Самому Тому казалось, что его товарищамъ по школѣ не мѣшало бы и перестать вѣчно разспрашивать о дохлыхъ кошкахъ; эти толки возобновляли его безпокойство. Сидъ замѣчалъ, что Томъ рѣшительно пересталъ брать на себя роль слѣдователя при освидѣтельствованіи этихъ труповъ, между тѣмъ какъ прежде онъ былъ всегда во главѣ всякаго новаго похожденія; онъ замѣтилъ тоже, что Томъ не бралъ на себя и роли свидѣтеля, что было странно. Не укрылось отъ взгляда Сида и то, что Томъ выказывалъ вообще отвращеніе къ производству этихъ слѣдствій и избѣгалъ ихъ, какъ могъ. Сидъ удивлялся, но не говорилъ ничего. Впрочемъ, и слѣдствія скоро вышли изъ моды у школьниковъ и перестали растравлять сердце Тома. Ежедневно, или хотя черезъ день, въ это печальное время, Томъ выжидалъ удобнаго случая, чтобы пробраться къ маленькому рѣшетчатому тюремному окну и просунуть въ него что-нибудь въ утѣшеніе «убійцѣ». Тюрьма состояла изъ крошечной кирпичной клѣтушки, стоявшей на болотѣ, въ самомъ концѣ деревни. При ней не было сторожа; да правду сказать, рѣдко кто и сиживалъ въ ней. Приношенія Тома облегчали ему совѣсть. Обывателямъ очень желалось вымазать дегтемъ Инджэна Джо, вывалять въ перьяхъ, навязать ему рогожку и выгнать его за то, что онъ доносчикъ, но онъ наводилъ такой страхъ на всѣхъ, что никто не рѣшался первый наложить на него руку, и дѣло такъ и не выгорѣло. При обоихъ своихъ показаніяхъ онъ осторожно начиналъ разсказъ прямо съ драки, не упоминая вовсе о предшествовавшемъ тому разрытіи могилы; поэтому было рѣшено и не начинать дѣла о томъ въ судѣ.