Похождения Тома Соуэра

ГЛАВА XVI

Послѣ обѣда всѣ они отправились къ мели на охоту за черепашьими яйцами. Они постукивали палками въ песокъ и тамъ, гдѣ онъ оказывался рыхлымъ, становились на колѣни и разрывали его руками. Иногда въ одномъ гнѣздѣ лежало до пятидесяти или шестидесяти яицъ. Они были совершенно круглыя, бѣлыя и немного поменьше англійскаго «грецкаго» орѣха. Мальчики устроили себѣ въ тотъ же вечеръ великолѣпную яичницу и другую, такую же, въ пятницу утромъ. Послѣ завтрака они принялись бѣгать съ визгомъ и крикомъ по мели, гонялись другъ за другомъ, сбрасывая съ себя на ходу платье, пока не остались совсѣмъ голые, и продолжали проказничать въ мелкой водѣ, мчась противъ теченія, которое сбивало ихъ съ ногъ иногда, что, разумѣется, увеличивало еще болѣе забаву. Они собирались тоже въ кучку и плескали одинъ другому воду въ лицо пригоршнями; каждый подступалъ, отвернувшись, чтобы избѣжать самому такого окачиванія; кончалось это тѣмъ, что они вцѣплялись другъ въ друга и боролись; тотъ, который одолѣвалъ, совалъ побѣжденнаго въ воду. потомъ всѣ трое падали и барахтались, какъ одинъ клубокъ изъ бѣлыхъ рукъ и ногъ, пока не начинали всѣ разомъ отдуваться и отплевываться, хохоча и едва переводя духъ.

Утомившись въ конецъ, они выскакивали изъ воды и растягивались на сухомъ, горячемъ пескѣ, зарывались въ него, потомъ опять бросались въ воду и принимались за прежнія упражненія. Въ заключеніе имъ показалось, что голое тѣло очень походитъ на трико тѣлеснаго цвѣта, вслѣдствіе чего они начертили на пескѣ кругъ и назвали его циркомъ, въ которомъ изображали трехъ клоуновъ, потому что ни одинъ изъ нихъ не хотѣлъ уступить этого почетнаго званія другому.

Затѣмъ они взялись за свои камешки, стали играть въ «крѣпкія», въ «поддавки», въ другія игры, пока и это не надоѣло. Тогда Джо и Гекъ отправились снова купаться, но Томъ не рѣшился на это: онъ увидѣлъ, что, сбрасывая съ себя штаны, онъ сбросилъ и свою колѣнную повязку изъ «гремушекъ гремучей змѣи», такъ что даже дивился, какимъ образомъ уже не подвергся судорогамъ, находясь въ водѣ безъ этого таинственнаго амулета. Онъ не соглашался пойти ни за что, прежде чѣмъ не найдетъ этой вещи, а тѣмъ временемъ товарищи его уже устали и хотѣли отдохнуть. Они разошлись по сторонамъ, впадая въ задумчивость и поглядывая черезъ широкую рѣку туда, гдѣ лежалъ поселокъ, нѣжившійся подъ солнечными лучами. Томъ поймалъ себя на томъ, что писалъ въ пескѣ «Бекки» своимъ большимъ ножнымъ пальцемъ. Онъ стеръ тотчасъ это слово, злясь на себя за свою слабость; однако, написалъ его опять, какъ бы невольно. Тутъ уже онъ стеръ его окончательно и, чтобы не поддаваться новому искушенію, окликнулъ товарищей и присоединился къ нимъ.

Но Джо уже упалъ духомъ такъ, что его и воскресить нельзя было. Онъ тосковалъ по дому до-нельзя; слезы такъ и выступали у него. Гекъ былъ тоже въ уныломъ настроеніи. Томъ грустилъ не менѣе ихъ, но крѣпился и не выказывалъ ничего. У него была тайна, которую онъ не хотѣлъ повѣдать еще, но онъ понималъ, что ему придется ее выдать, если онъ не подавитъ мятежнаго унынія прочихъ пиратовъ. И онъ проговорилъ, выказывая крайнюю беззаботность:

— Я готовъ биться объ закладъ, ребята, что и до насъ водились разбойники на этомъ островѣ. Надо намъ его хорошенько изслѣдовать. Они навѣрное зарыли здѣсь кладъ гдѣ-нибудь. Какъ полагаете, не худо было бы намъ вырыть сгнившій сундучекъ, набитый золотомъ и серебромъ?

Эта рѣчь вызвала лишь весьма слабый восторгъ и осталась безъ отвѣта. Томъ сдѣлалъ еще одно или два соблазнительныя предложенія, но съ такимъ же неуспѣхомъ. Ничто не выгорало. Джо сидѣлъ, постукивая палкою по песку и нахмурясь. Онъ проговорилъ, наконецъ;

— Нѣтъ, ребята, бросимъ-ка это. Я домой хочу… Здѣсь такая пустыня.

— О, нѣтъ, Джо, ты привыкнешь со временемъ! — возразилъ Томъ. — Подумай только, какая здѣсь рыбная ловля!

— А, ну ее! Я домой хочу.

— Но гдѣ же такое купанье, какъ здѣсь, Джо?

— Что въ купаньи хорошаго? По мнѣ, хоть не будь! Я его люблю только, когда кто-нибудь меня не пускаетъ. Домой хочу и пойду.

— Стыдъ какой! Дитятко! Просто къ мамашѣ захотѣлось, вотъ оно что!

— Ну, да, захотѣлось, и тебѣ захотѣлось бы, если бы у тебя мать была. А я «дитятко» не болѣе, чѣмъ ты самъ! И Джо всхлипнулъ при этомъ.

— Ладно, ладно, пусть малюточка идетъ домой, мы отпустимъ его, Гекъ, не такъ-ли? Бѣдняжка, не можетъ безъ мамаши! Ну, и пусть!.. Но тебѣ, Гекъ, нравится здѣсь? Ты остаешься, конечно?

Гекъ проговорилъ: «Д…да…» безъ всякаго увлеченія.

— А съ тобою я въ жизнь не скажу ни слова! — сказалъ Джо, вставая. — Вотъ тебѣ! И онъ грустно отошелъ въ сторону и сталъ одѣваться.

— Очень мнѣ нужно! — возразилъ ему Томъ. — Нисколько и не нуждаюсь. Ступай себѣ домой, чтобы всѣ надъ тобой посмѣялись. Хорошъ пиратъ, нечего сказать! Мы съ Гекомъ не малюточки-плаксы. Мы остаемся, Гекъ, не правда-ли? Пускай онъ отправляется. Полагаю, что съумѣемъ прожить и безъ него.

Но Томъ былъ смущенъ и даже тревожился, видя, какъ Джо мрачно натягиваетъ на себя одежду. Безпокоился и Гекъ, слѣдившій такъ внимательно за сборами товарища, храня при этомъ такое многознаменательное молчаніе. Джо, не произнеся ни одного прощальнаго слова, пошелъ въ бродъ къ иллинойскому берегу. Сердце сжалось у Тома и онъ взглянулъ на Гека. Тотъ не вынесъ этого взгляда и потупился, потомъ проговорилъ:

— Я тоже хотѣлъ бы пойти, Томъ. Уже было жутко, а теперь еще хуже будетъ. Пойдемъ оба, Томъ!

— Я не пойду. Всѣ вы можете убираться, если желаете, но я останусь.

— Томъ, лучше пойти.

— Такъ иди себѣ… Кто держитъ?

Гекъ сталъ собирать свою раскиданную одежду, но снова сказалъ:

— Томъ, мнѣ хотѣлось бы, чтобы и ты пошелъ… Ты подумай еще… Мы подождемъ тебя на берегу.

— Долго ждать придется… напрасно будетъ!

Гекъ грустно побрелъ одинъ. Томъ стоялъ, глядя ему вслѣдъ, и въ сердцѣ его загоралось желаніе побѣдить свою гордость и послѣдовать за ними. Онъ надѣялся, что они воротятся, но мальчики продолжали медленно идти бродомъ. Тому показалось, что все вокругъ стало вдругъ какъ-то пустынно и безмолвно. Онъ поборолъ окончательно свое самолюбіе и кинулся вслѣдъ за товарищами, крича во все горло:

— Подождите! Подождите! Я вамъ что-то скажу!

Они тотчасъ же остановились и оборотились назадъ. Подбѣжавъ къ нимъ, онъ сталъ открывать свою тайну; они слушали его сначала угрюмо, но когда поняли «штуку», къ которой онъ велъ, то испустили одобрительный визгъ и воскликнули, что штука была «знатная»! И если бы онъ имъ заранѣе все сообщилъ, то они и не подумали бы уходить. Онъ привелъ что-то въ свое оправданіе, но настоящей причиной его умалчиванія было то, что онъ боялся, какъ бы они не захотѣли уйти, соскучившись, несмотря даже на эту тайну, и потому онъ приберегалъ ее, какъ послѣднее средство обольщенія.

Всѣ трое воротились на прежнее мѣсто и занялись разнымъ препровожденіемъ времени, ие переставая толковать объ изумительномъ планѣ Тома и восхищаясь его изобрѣтательностью. Послѣ обѣда, состоявшаго изъ вкусной яичницы и рыбы, Томъ заявилъ, что ему хотѣлось бы теперь научиться курить. Джо подхватилъ эту мысли и сказалъ, что и онъ былъ бы не прочь. Гекъ тотчасъ же изготовилъ трубки и набилъ ихъ. Новички не курили до этого времени ничего, кромѣ сигаръ изъ виноградныхъ стеблей, которые царапали имъ языкъ, да и не считались «мущинскими».

Теперь они растянулись на землѣ, опершись на локти, и начали тянуть дымъ осторожно, безъ особеннаго довѣрія къ нему. Онъ былъ довольно противенъ на вкусъ, они имъ давились немного, но Томъ сказалъ:

— Какъ это просто! Если бы я зналъ, что курить такъ легко, я научился бы уже давно!

— И я, — сказалъ Джо. — Плевое дѣло!

— Сколько разъ смотрѣлъ я, какъ люди курятъ, и думалъ: хотѣлось бы и мнѣ, если бы я съумѣлъ, но я всегда думалъ, что не съумѣю, — продолжалъ Томъ. — Вѣдь я уже такой, неправда-ли, Гекъ? Не говорилъ-ли я тебѣ тѣхъ словъ много разъ?… Вотъ, пусть онъ скажетъ. Говорилъ я?

— Даже цѣлую кучу разъ, — отозвался Гекъ.

— Видишь? Дѣйствительно, сотни разъ, — продолжалъ Томъ. — Вотъ, хотя бы тамъ у бойни… помнишь, Гекъ? Бобъ Таннеръ былъ еще съ нами, и Джонни Миллеръ, и Джэффъ Татшеръ; всѣ они были, когда я говорилъ. Ты припомни хорошенько, Гекъ, какъ именно я говорилъ, припомни все.

— Что же, помню, — подтвердилъ Гекъ. — Это было на другой день послѣ того, какъ я потерялъ бѣлую сплавку… Или нѣтъ, наканунѣ.

— Ну, вотъ, моя правда, значитъ, — сказалъ Томъ. — Гекъ помнитъ все.

— Я готовъ курить трубку хоть каждый день! — произнесъ Джо. — Вовсе не тошнитъ.

— И меня не тошнитъ, — сказалъ Томъ. — Я могъ бы курить даже цѣлый день сряду. А вотъ Джэффъ Татшеръ не справился бы, даю слово.

— Джэффъ Татшеръ! Куда ему! Два раза потянетъ… и шабашъ. Пусть попробуетъ и увидитъ!

— Непремѣнно. Да и Джонни Миллеръ тоже. Хотѣлось бы посмотрѣть, какъ онъ станетъ налаживаться!

— Хотѣлъ бы и я, — сказалъ Джо. — Гдѣ уже ему, Джонни Миллеру! Затянется разъ, тутъ и конецъ ему.

— И говорить нечего, Джо. А славно было бы, если бы мальчики насъ теперь увидали!

— Да, славно бы.

— Слушайте, ребята, вы молчокъ обо всемъ этомъ, а когда-нибудь, когда всѣ сойдутся, я подбѣгу и скажу: «Джо, нѣтъ-ли съ тобою трубки? Хочется затянуться»! А ты скажешь такъ, какъ будто тебѣ нипочемъ: «Да, моя старая трубка со мной, да и новую я завелъ, только табакъ у меня не то чтобы очень хорошъ…» А я отвѣчу: «Не бѣда, былъ бы только крѣпокъ». И тогда ты вытащишь трубки, и мы закуримъ, а они-то глаза выпучатъ!

— Отлично будетъ, Томъ! Жаль, что это не теперь уже!

— Да, жаль. А когда мы еще разскажемъ имъ, что научились курить, когда были пиратами, то-то имъ будетъ завидно, что и ихъ съ нами не было!

— Еще бы! Можно объ закладъ биться!

Разговоръ продолжался такимъ образомъ, но скоро онъ сталъ слабѣе, какъ-то отрывистѣе, Перерывы въ немъ увеличивались, съ чѣмъ вмѣстѣ усиливалась и необходимость отплевываться; каждая пора на внутренней сторонѣ щекъ у мальчиковъ превратилась въ извергающійся фонтанъ; они едва могли оградить отъ наводненія подвалъ подъ своимъ языкомъ; въ горлѣ у нихъ уже выступала вода, какъ изъ подъ земли въ трубахъ, сопровождаясь каждый разъ внезапной икотой. Оба мальчика были блѣдны и жалки на видъ; Джо выронилъ, наконецъ, трубку изъ своихъ ослабѣвшихъ рукъ; вслѣдъ за нимъ и Томъ. Оба фонтана напружались болѣе и болѣе, помпы откачивали воду, какъ могли… Наконецъ, Джо проговорилъ слабымъ голосомъ:

— Я потерялъ свой ножичекъ. Лучше мнѣ его поискать.

Томъ замѣтилъ на это, едва выговаривая слова и съ дрожащими губами:

— Я тебѣ помогу искать. Иди этой дорогой, а я кругомъ, черезъ ручей… Нѣтъ, Гекъ, ты оставайся… мы сами найдемъ.

Гекъ усѣлся опять на мѣсто и прождалъ цѣлый часъ. Соскучившись, онъ пошелъ розыскивать товарищей. Оба они были въ разныхъ концахъ рощи, оба очень блѣдны и въ какомъ-то полуснѣ. Но кое-что удостовѣрило Гека, что если имъ было не по себѣ, то они уже нашли облегченіе, и Джо, и Томъ, были не разговорчивы за ужиномъ; оба они точно чего-то стыдились; а когда Гекъ послѣ ѣды набилъ себѣ трубку и хотѣлъ услужить тѣмъ же имъ, они отклонили это, говоря, что чувствуютъ себя не совсѣмъ хорошо: что-то, съѣденное еще за обѣдомъ, разстроило ихъ немного…