Похождения Тома Соуэра

ГЛАВА XXXIII

Наступилъ вторникъ и сумерки стали уже сгущаться, а С.-Питерсборгъ былъ все еще подъ гнетомъ горя. Пропавшія дѣти не были найдены. За спасеніе ихъ назначались общественныя моленія; возносилось много и частныхъ, задушевныхъ молитвъ, но изъ пещеры все не приходило хорошихъ вѣстей. Большинство искавшихъ отказалось отъ дальнѣйшихъ попытокъ и воротилось къ обыденнымъ занятіямъ, говоря, что нечего и трудиться, было ясно, что дѣтей не найдешь. Мистриссъ Татшеръ была очень больна, большую часть времени лежала безъ памяти. Сердце раздиралось, глядя на то, какъ она призывала свою дочь, поднимала голову, прислушивалась съ минуту и опускалась опять назадъ, со стономъ. Тетя Полли впала въ тупое уныніе и ея сѣдые волосы совсѣмъ побѣлѣли. Грустно и безнадежно отошло ко сну маленькое мѣстечко въ ночь съ вторника на среду.

Вдругъ, уже за полночь, раздался оглушительный звонъ колоколовъ; черезъ минуту на улицу высыпала куча полуодѣтыхъ жителей, кричавшихъ бѣшено: «Выходите!.. выходите!.. нашлись! нашлись!..» Рожки и жестяные тазы присоединились къ колоколамъ, все населеніе двинулось толпою къ рѣкѣ и встрѣтило здѣсь дѣтей, которыхъ везли уже на себѣ, въ открытой повозкѣ, нѣкоторые изъ обывателей. Прибѣжавшіе окружили экипажъ, умножили собою обратное шествіе и огласили главную улицу, при торжественномъ въѣздѣ, громогласнѣйшими: «ура! ура!»

Зажглась тотчасъ иллюминація; никто уже не думалъ ложиться снова въ постель: это была самая великая изъ всѣхъ ночей, когда-либо пережитыхъ мѣстечкомъ! Въ теченіе перваго получаса черезъ домъ судьи Татшера прослѣдовали всѣ обыватели, хватая на руки спасенныхъ, цѣлуя ихъ, поглаживая руку мистриссъ Татшеръ, пытаясь сказать что-нибудь, не находя силъ на это и затопляя все помѣщеніе слезами.

Томъ лежалъ на диванѣ, окруженный жадно выслушивающей его аудиторіей, и разсказывалъ о своихъ чудныхъ похожденіяхъ, прибавляя сюда, ради красы, нѣсколько фіоритуръ. Въ заключеніе онъ передалъ, какъ оставилъ Бекки и отправился на новые поиски, прошелъ два поворота, держась за свою веревку отъ змѣя, повернулъ въ третій, идя до тѣхъ поръ, пока хватило веревки. Онъ хотѣлъ уже воротиться, но вдали что-то промелькнуло, точно клочечекъ дневного свѣта. Онъ опустилъ веревку и поползъ далѣе, просунулся съ головой и плечами сквозь небольшое отверстіе и увидалъ передъ собою широкую Миссисшіи. Что, если бы дѣло было ночью и сквозь это отверстіе не проникало бы свѣта! Онъ покинулъ бы этотъ проходъ и не сталъ бы его изслѣдовать въ другой разъ! Томъ разсказалъ далѣе, какъ онъ вернулся съ доброю вѣстью къ Бекки, какъ она просила его не надоѣдать ей такимъ вздоромъ, потому что она теряла уже силы, знала, что умретъ, да и желала смерти. Онъ говорилъ, что ему пришлось долго ее уговаривать и что она въ самомъ дѣлѣ, чуть не умерла отъ радости, когда дотащилась до того мѣста, съ котораго увидала голубой отрывочекъ дневного свѣта. Потомъ онъ выкарабкался наружу и помогъ вылѣзть и ей; они сѣли тутъ и расплакались отъ счастья; въ это время какіе-то люди плыли въ лодкѣ; Томъ окликнулъ ихъ, разсказалъ имъ о своемъ положеніи съ Бекки, о томъ, что оба они страшно голодны. Люди не повѣрили сначала такому разсказу, «потому что, — говорили они, — вы въ пяти миляхъ, ниже по рѣкѣ отъ долины, въ которой пещера», но потомъ приняли ихъ въ лодку, довезли до какого-то домика, дали имъ тугъ поѣсть, уложили отдохнуть и вечеромъ, часа черезъ два или три послѣ того какъ смерклось, повезли ихъ въ поселокъ.

Еще до разсвѣта, судья Татшеръ и горсть людей, остававшихся съ нимъ въ пещерѣ, узнали о счастливомъ событіи черезъ посланцевъ, которые скоро отыскали ихъ всѣхъ, благодаря оставленнымъ ими за собою веревкамъ.

Трое сутокъ, проведенныхъ въ страхѣ я голодѣ, не могли не оставить слѣда по себѣ, какъ то вскорѣ почувствовали Томъ и Бекки. Они пролежали въ постели всю среду и весь четвергъ, точно слабѣя еще болѣе съ каждымъ днемъ. Впрочемъ, Тому стало немного лучше въ четвергъ; въ пятницу онъ вышелъ на улицу, а въ субботу поправился уже почти совершенно; но Бекки не выходила изъ своей комнаты до воскресенья и тогда еще походила на выдержавшую опасную болѣзнь.

Узнавъ о болѣзни Гека, Томъ пошелъ его навѣстить еще въ пятницу, но его не допустили въ этотъ день къ больному; тоже было въ субботу и воскресенье. Послѣ того, его пускали уже ежедневно, но запретили разсказывать о своихъ приключеніяхъ и, вообще, заводить разговоры, способные волновать. Мистриссъ Дугласъ наблюдала сама за его подчиненіемъ этому приказанію. Дома у себя Томъ узналъ о происшедшемъ на Кардифскомъ холмѣ, и также о томъ, что въ рѣкѣ, близъ паромной пристани, было найдено тѣло «оборванца»; онъ утонулъ, вѣроятно, въ то время, когда бѣжалъ отъ преслѣдованія.

Недѣли черезъ двѣ послѣ своего спасенія изъ пещеры, Томъ пошелъ къ Геку, который поправился уже такъ, что могъ слушать и волнующіе разговоры, а у Тома было много чего поразсказать, очень любопытнаго для Гека, какъ онъ думалъ. Проходя мимо дома Татшера, онъ зашелъ повидаться съ Бекки. Судья былъ у себя съ нѣсколькими пріятелями; они заговорили съ Томомъ и одинъ изъ нихъ спросилъ у него насмѣшливо, не хотѣлъ-ли бы онъ пойти снова въ пещеру? — Томъ отвѣтилъ, что да; онъ пошелъ бы охотно.

Судья замѣтилъ на это:

— Найдутся и другіе, похожіе на тебя, Томъ, я въ этомъ увѣренъ. Но мы приняли мѣры противъ этого. Никому уже не придется снова заблудиться въ этой пещерѣ.

— Почему?

— Потому что я распорядился, еще двѣ недѣли тому назадъ, запереть большую входную дверь въ нее желѣзными засовами и заперъ ее тройнымъ замкомъ; а ключи у меня.

Томъ поблѣднѣлъ, какъ полотно.

— Что съ тобою, дружокъ?.. Гей, скорѣе, кто-нибудь! Подайте стаканъ воды!

Воду принесли и плеснули ею въ лицо мальчику.

— Ну, пришелъ въ себя… Но, что это съ тобою, Томъ?

— О, м-ръ Татшеръ, Инджэнъ Джо тамъ, въ пещерѣ!