Поиск

Глава третья. Эрфиан

1967 год до нашей эры

Город Амин (Ливия, современный Триполи)

— Чудесные ночи в этих местах. Как-нибудь поселюсь здесь. Заведу жену… и у нас будут дети.

Текле прилег, положив руки под голову. Эрфиан подбросил пару сухих веток в костер. Они сидели на белом песке, а в нескольких шагах от них тихо плескались волны. Морская гладь простиралась до самого горизонта, а над ней черным бархатным пологом нависало небо, усыпанное звездами. Легкий ветерок трепал волосы, принося запах свежести и соли. Луна медленно плыла по небу, иногда застревая в облачках.

— Ты серьезно? — поинтересовался Эрфиан. — Про детей и жену?

— Не знаю, — ответил Текле и продолжил после паузы: — Если честно… я могу рассказать тебе кое-что?

— Я слушаю.

— В одном из моих снов я вижу черноволосую женщину с синими глазами, она спасает меня от полуденного солнца в пустыне.

— Это Прародительница Лилит, ее считают матерью всех вампиров. Она обратила первого из них, Каина. Знак на твоей спине смертные называют «каинова печать».

Текле посмотрел в небо.

— Я представляю ее именно такой — ту женщину, которая подарит мне вечность. Мы полюбим друг друга и будем путешествовать по миру. В ее лице я обрету подругу и наставницу. — Он помолчал. — Глупо, наверное, звучит.

— Люди с печатью Лилит рано или поздно находят вампира, который их обратит. Для этого она и оставила на них печать.

— А ты бы согласился, если бы кто-то предложил тебе вечность в обмен на отказ от солнца?

Эрфиан достал из дорожной сумки тонкое шерстяное одеяло.

— Нет.

— А если бы это была Нави?

Текле отвел глаза. Эрфиан свернул одеяло вдвое и положил у ног. Он давно не вспоминал о вампирше — новая жизнь оказалась слишком увлекательной, и в ней не осталось места для мыслей о прошлом. Весна сменяла весну, он путешествовал: видел горы, зеленые поля, другие пустыни, большие реки и города. Каждый день приносил новые знания, встречи со смертными, необращенными и бессмертными. Он изучал другие наречия, знакомился с чужими обычаями, делил трапезу с правителями и слугами. Он менял имена, одежду, лицо, жесты, походку и голос. За пару лун Безликие могли прожить несколько жизней, каждая из которых заканчивалась одинаково: они уходили, бесследно растворяясь во тьме, и уносили с собой щедрую плату за работу — кожаные мешочки с деньгами или драгоценными камнями.

Работа бывала разной: от убийств и поиска пропавших сыновей, дочерей, мужей или жен до просьб разузнать, сколькими воинами располагает противник, и как можно его одолеть. К убийствам Эрфиан был равнодушен, хотя благодаря Текле и Давиду, вызвавшихся стать его наставниками, владел этим искусством в совершенстве. Он не испытывал ненависти к жертвам, не испытывал и мук совести: глупость и неосмотрительность тех, кто позволяет себя убивать, заслуживает снисхождения.

Гораздо больше ему нравилось завязывать бесконечные нити, обеспечивавшие получение сведений. Если не можешь увидеть, услышать или дотянуться, заведи другие глаза, уши и руки, говорил Табал. Десятки людей и темных существ, связанных невидимой нитью, но не знавших о существовании друг друга, работали не очень слаженно… пока.

Скоро Эрфиан понял, что сведения ценятся больше, чем убийства — владение ими приносило не только доверие (а, значит, связи), но и деньги. Сегодня он мог сказать, что богат — даже по меркам янтарных Жрецов. Возвращаясь в город, он покупал для Меиры украшения, платья и благовония. Были среди подарков и ожерелья из вампирского золота. Когда-то он мечтал подарить такое Нави. Хотя бы одно, тогда как сейчас он мог купить их с десяток.

Эти мысли его забавляли.

— С чего бы ей меня обращать?

— Ну… если бы она тебя любила.

— Вампиры не дарят кому-то бессмертие потому, что любят.

Текле приподнялся и бросил на Эрфиана удивленный взгляд.

— Думать о том, что вампиры обращают, влюбляясь — это очень по-человечески. Они могут тебя хотеть, находить вкусным. Но они не способны любить как люди. Они испытывают чувства только к создателю.

— Но ведь Табала-то Нави любит.

Эрфиан прилег, положив под голову одеяло. Не дождавшись ответа, Текле заговорил снова.

— У них что, свет клином сошелся на создателе? Если они способны на любовь к одному существу, то почему не могут испытывать ее к другому? К смертному? К другому обращенному? К необращенному?

— Не пытайся понять, Текле. Ты человек.

— Не знал, что для понимания нужно владеть магией Сновидцев.

Сказав это, юноша придвинулся ближе к костру и свернулся клубком.

— До рассвета осталось недолго, — сказал он. — Разбуди меня через…

— Отдыхай. Я не буду спать.

— Ты будешь отгонять плохие сны? — спросил Текле язвительно.

— Я буду размышлять о вампирской любви.

— Я не хотел напоминать тебе о ней. Но ты неправ. Они любят не только создателей.

— Еще они любят своих обращенных детей. Засыпай, Текле. Нам нужно выйти на рассвете, иначе мы придем в город только вечером.

Некоторое время Эрфиан лежал, глядя на догорающий костер, и слушал дыхание спутника, а потом сел и, порывшись в дорожной сумке, достал кожаный мешочек, в котором хранились деньги. Он носил с собой достаточно золотых и серебряных монет и при желании мог купить что-нибудь ценное.Что бы он приобрел, если бы сейчас шел не в незнакомый город Амин, а возвращался в замок Нави? Какой-нибудь дорогой подарок — платье, украшение из бирюзы, камня, который в здешних местах считался талисманом, обувь из тонкой кожи.

— Текле?

Ответа не последовало. Эрфиану пришлось снова позвать юношу по имени, добавив:

— Я чувствую, спишь ты или нет.

— Чего тебе? — отозвался сонный Текле.

— Будь ты проклят со своими вампирами.

К правителю города Эрфиан и Текле попали после полудня. Им пришлось пробираться сквозь толпу горожан, людей и темных существ, а потом беседовать со стражниками. Наконец терпение путников было вознаграждено: их усадили на подушки в небольшой зале, напоили холодной водой и пообещали, что хозяин скоро появится.

— Странный город, — нарушил молчание Текле, разглядывая украшавшую пол мозаику из разноцветных камней. — Ты когда-нибудь видел, чтобы смертные и темные существа жили бок о бок?

— Нет, — ответил Эрфиан.

— Я учуял темных и светлых эльфов, а остальных различить не смог, но понял, что они не люди.

— В основном, тоже эльфы, но другие. Мы делим их на низших и высших, по запаху. Есть еще и средние, но они встречаются редко.

— Низшие? В твоей деревне они были слугами?

Эрфиан взял чашку с водой и сделал несколько глотков.

— Слуги янтарных Жрецов — тоже высшие эльфы. Низшие охотятся, делают вино, собирают ягоды и травы, пасут скот.

— А в других деревнях темных эльфов они слуги?

— В других деревнях нет слуг.

Юноша уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы задать следующий вопрос, но в дверях комнаты появилась фигура высокого седого мужчины в темно-бордовой мантии. Эрфиан и Текле поднялись навстречу.

— Мир вам, — сказал мужчина. — Должно быть, вы те, кого я ждал еще с прошлой луны.

— А ты, должно быть, правитель этого города, — ответил Текле, легко поклонившись.

— Ты прав. Меня зовут Гилель. Садитесь.

Гилель подождал, пока Эрфиан и Текле снова устроятся на подушках, и только после этого сел сам. Для правителя он держался чересчур скромно, да и жилище его не блистало роскошью.

— Надеюсь, горожане не докучали вам, — снова заговорил Гилель. — Мы готовимся к празднику. В такие дни они бывают шумными.

— Ваш город показался нам странным, — заметил Текле.

Правитель кивнул.

— Это свободный город. Здесь рады всем. Мы знаем, что боги подарили жизнь не только людям, но и другим созданиям. Они ничем не хуже нас, и они находят здесь приют. Отец моей матери был одним из таких существ. Мы не боимся их и не бежим от них, как остальные люди.

— А вампиры у вас есть? — полюбопытствовал юноша. Он посмотрел на Эрфиана и продолжил: — Если есть, то много ли?

Гилель помолчал.

— Нет, — ответил он наконец. — Вампиры здесь больше не живут.

Эрфиан положил руку Текле на плечо.

— Прости моего спутника, сегодня он донельзя любопытен. Расскажи, зачем ты позвал нас.

— Чуть больше двух лун назад пропала Элата, моя младшая дочь. — Гилель снял с шеи медный амулет-монетку с нацарапанными на ней значками и протянул Эрфиану. — Эта вещь принадлежала ей, и она ее не снимала. В то утро, когда Элата исчезла, мы нашли амулет возле ее кровати. Скорее всего, она ушла ночью, но слуги клянутся, что ничего не слышали. Элата была послушной девочкой… никогда бы не ушла, не сказав старшей сестре.

Гилель вздохнул, опустил глаза и сложил руки на коленях.

— Мы обыскали город, лес, охотники исходили побережье вдоль и поперек, — продолжил он. — Элата любила море, она хорошо плавала, но с чего бы ей уходить ночью к морю?.. Она так мала, встретила седьмую весну.

— Боги знают, что с ней могло случиться за две луны, — сказал Текле.

— Я знаю, что Безликие берут большую плату. Просите, сколько хотите.

Текле и Эрфиан переглянулись. Гилель поднялся.

— Я позову старшую дочь. Они с Элатой были близки, может, она скажет вам что-то, чего не знаю я.

— Я здесь, отец. Ты можешь идти.

Эти слова принадлежали невысокой девушке с коротко остриженными светлыми волосами. Служанка, поддерживая свою госпожу под руку, подвела ее к мужчинам и усадила на подушки, а сама устроилась рядом. На девушке было длинное платье из грубой материи, перехваченное на талии кожаным ремешком. Она сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях, и смотрела не на гостей и не на отца, а куда-то вдаль.

— Хорошо, дитя.

Девушка подождала, пока Гилель выйдет, улыбнулась и заговорила.

— Меня зовут Гайра. Ваших имен я не спрашиваю — знаю, что Безликие их не называют. Я не могу видеть вас и смотреть вам в глаза, потому что боги забрали у меня зрение, когда я была еще ребенком. При разговоре я смотрю в пол или в стену. Пожалуйста, пусть это не смущает вас.

Гайра помолчала и продолжила.

— Один из вас искусный охотник — он любит то, что делает, и уже овладел этим мастерством в совершенстве. Он — человек, и у него на спине есть знак, который называют «печать Лилит». Он храбрый и честный, на него можно положиться в трудную минуту. Он выслушает и даст совет. А второй…

Девушка протянула руку к Эрфиану.

— Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Я хочу увидеть, кто ты.

Эрфиан послушно наклонился, и прохладные пальцы Гайры тронули его лоб.

— Ты — темный эльф, — сказала она. — Ты владеешь злой магией, но не используешь ее во вред, хотя ты можешь быть жестоким, если захочешь. Ты сильнее своего спутника. Ты можешь обучить его этой магии — так, как он обучил тебя охоте. Он готов ее принять. Как боги говорят с тобой? Ты слышишь их голоса?

— Нет, — помолчав, ответил Эрфиан. — Я просто чувствую.

Гайра кивнула.

— Я — человек, и мне не дано постичь магию так, как это делаете вы. А поэтому боги забрали у меня одно зрение и дали другое. Теперь я вижу суть и могу отличать плохих людей от хороших. В мире больше хороших людей, чем думают многие. Они ярко светятся. Когда мы можем видеть глазами, внешнее обманывает нас. Мы должны учиться видеть свет, а не оболочку. Я научила этому Элату. Она увидела свет в вампире и ушла с ним.

Текле наклонился к девушке.

— Вампир увел твою сестру? Он ее зачаровал?

Гайра покачала головой.

— Нет. Нас невозможно зачаровать, ни меня, ни Элату, ни отца. Это потому, что в нас есть немного крови темных эльфов. Она ушла добровольно. Это хороший вампир, он не причинит ей вреда.

— Но почему ты не рассказала отцу? — удивился Эрфиан.

— Отец хороший человек. Но когда случается горе, даже хорошие люди перестают слышать то, что им говорят. Когда случается горе, нужно быть рядом и утешать, иногда безмолвно. Он бы не понял, если бы я сказала ему, что Элата ушла с вампиром, и она счастлива.

— Ты знаешь, куда они могли пойти? — задал очередной вопрос Эрфиан.

Девушка пожала плечами.

— Не думаю, что они ушли дальше леса. Вампиры любят лес. Они любят места, где можно быть ближе к природе. Природа дает силу. В лесу много вампиров, они живут там с тех пор, как отец прогнал их из города. Они охотились на людей.

Эрфиан взял кувшин и наполнил протянутую Текле чашку.

— Лес недалеко, — сказала Гайра. — Вы можете сходить туда после заката, если хотите. Но, пожалуйста, не уводите Элату силой. Она нашла друга. Тебе нравится эта мозаика? — Текле, разглядывавший пол, поперхнулся водой и закашлялся. — В доме много таких. Пойдем. Я покажу.

Остаток дня Эрфиан и Текле ели фрукты и свежий хлеб, пили козье молоко и спорили. Стоит ли отправляться в лес на поиски девочки — или лучше сказать Гилелю, что это глупая затея? Эрфиан настаивал на том, что нужно уходить — путешествие по ночному лесу, населенному вампирами, было опасным занятием, таких мест сторонились даже Безликие, потому что одолеть толпу обращенных существ невозможно.

Текле упрямился.

— Он заплатит нам столько, что мы за одну ночь превратимся в королей светлых эльфов! — уговаривал он Эрфиана.

— В мертвых королей светлых эльфов.

— Они нас не тронут. Вряд ли здесь много вампиров — горожане выглядят не очень сытными…

— Говоришь так, будто уже не один век питаешься людьми.

— Трусишь? Или у тебя снова это — как ты говоришь? — плохое предчувствие?

Плохих предчувствий у Эрфиана не было. Да и хороших, впрочем, помимо ясного ощущения, что настойчивость Текле связана с его желанием найти «свою» вампиршу. Аргументы закончились, и пришлось признать, что юноша прав. Сойдясь на том, что далеко в лес они не пойдут и вернутся до полуночи, друзья решили подремать до заката. Придется пропустить ужин, но все, включая хозяина, понимают, что поиски дочери важнее ежевечернего набивания живота. В конце-то концов, можно будет поесть по возвращении.

Луна была новой — тонкий серп месяца едва выделялся на фоне ярких звезд. Текле нес на плече сумку с небольшим запасом еды, собранным одной из служанок. Эрфиан взял лук и колчан со стрелами, наконечники которых были сделаны из серебра. Стрелы, выточенные из дерева особой породы, легкие и тонкие, украшенные черными и темно-алыми перьями. «Очень ночные», с довольным видом сказал Давид — они были его подарком. Охотники на вампиров, которых завела Нави, оценили бы, добавил про себя Эрфиан.

— Хорошо здесь, — протянул Текле, вдыхая ночные запахи. — В детстве я целыми днями бродил по лесу. У меня была младшая сестра, мы гуляли вместе.

— А что случилось с ней потом?

— Наверное, ей нашли мужа. Она красавица, видел бы ты ее — сразу бы влюбился. Я часто думаю о ней. Хочу, чтобы она была счастлива. А рядом с вашей деревней рос лес?

Текле сегодня был болтлив как никогда, и это раздражало Эрфиана.

— Я ведь рассказывал. Был. И большой. Благодаря одному из первых воинов нашей армии мы исходили его вдоль и поперек. Бегали, лазали по деревьям и плавали в озерах.

— Плавали? — удивился Текле. — Ты умеешь плавать?

— А ты — нет?

— Я вырос в пустыне… впервые увидел большую воду лет в пятнадцать.

— Она тебе понравилась?

Текле поправил на плече сумку.

— Шутишь? Она огромная и шумная! В жизни туда не полезу.

— Я могу научить тебя плавать. Ты полюбишь воду.

— А если я уплыву далеко от берега и устану?

— Тогда можно лечь на спину, смотреть в небо и позволить воде нести тебя туда, куда ей вздумается. В воде ты легче перышка, можешь двигаться намного быстрее, чем на суше, а на дне иногда лежит всякая всячина, например…

Эрфиан поднял руку, останавливая Текле. Юноша запнулся за корень дерева и тихо выругался.

— Что такое? — возмутился он.

— Вампиры. Мне знаком этот запах.

Эмоциональному обонянию людей с печатью было далеко до совершенного инструмента, которым обладали темные существа. Эрфиан долго пытался обучить Текле чувствовать что-то, помимо «опасность», «страх», «вампир» или «необращенный», но не преуспел. В одном он был прав: вампиры в лесу водились в большом количестве, хотя приближаться не торопились — то ли до сих пор не проснулись, то ли не ощущали особого голода. Знакомый запах пришел словно из ниоткуда, он обволакивал плотным облаком.

Эрфиан подошел к большому дереву, приложил руку к коре и огляделся.

— Луна? — позвал он.

Текле покатился со смеху.

— Ты решил помолиться лунным богам?

— Луна! — снова позвал Эрфиан. — Я знаю, что ты здесь.

Ветви дерева зашевелились, и в листве показалось лицо маленькой девочки, обрамленное золотыми кудрями.

— Луна ушла ужинать, — с важным видом сообщила девочка. — Меня зовут Элата, мы вместе путешествуем. А вы ее друзья?

Эрфиан поднял руку, показывая полученный от Гилеля медальон.

— Это твое, Элата.

Девочка затаила дыхание. Ясные серые глаза, в темноте казавшиеся черными, пристально смотрели на спутников.

— Отец ищет тебя, — продолжил Эрфиан. — Многие думают, что тебя нет в живых.

— Теперь я путешествую с Луной, — отрубила Элата. — Она хорошая. Она сплела мне венок из белых цветов, рассказала о вкусных ягодах и позволила плавать в озере ночью. А еще она научила меня лазать по деревьям.

— Спускайся, — обратился к девочке Текле. — Ты можешь упасть.

— Луна научила меня не падать. Отец запрещал мне лазать по деревьям, он говорил, что так делают только мальчики… ой!

Элата широко распахнула глаза. Сперва Эрфиан подумал, что она смотрит на Текле, но взгляд девочки был прикован к фигуре, появившейся у него за спиной. Вампирша легким, почти изящным движением обхватила юношу за шею, и ее пальцы впились в его горло.

— Кто это, Элата? — спросила она. — Он человек, но приятно пахнет. Он хотел сделать тебе больно?

— Отпусти его, — обратился к вампирше Эрфиан. — Это мой друг.

Луна ахнула от удивления. Текле, почувствовав, что она ослабила хватку, метнулся к дереву и отошел на почтительное расстояние.

— О… я помню тебя. Ты — темный эльф, который вылечил меня… Эрфиан. Как ты здесь оказался?

— Хочу спросить тебя о том же. Где твоя создательница?

Вампирша зажмурилась и прижала ладони к щекам.

— Я потерялась, — протянула она жалобно.

— Снова? Но вампиры не теряются. Почему ты не позовешь свою создательницу?

— Я зову, но она не отвечает. А вдруг она меня уже отпустила, и я ее больше никогда не увижу? Ты знаешь, как вампиры отпускают своих детей? Может быть, она сказала какое-то заклинание?

Эрфиан сложил руки на груди.

— Луна, — молвил он, стараясь говорить как можно строже. — Ты уже взрослая. Взрослые вампиры не убегают от создателей. И уж тем более не уводят из городов маленьких детей.

Девочка, успевшая спуститься с дерева, подошла к вампирше. Та обняла ее за плечи.

— Мне было одиноко, и я завела подругу, — заявила Луна. — Элата сама пошла со мной. Она сказала, что в городе ей скучно.

— Ты ей питаешься? — осторожно предположил Текле.

Луна топнула ногой.

— Глупый смертный! Какой вампир в здравом уме будет питаться своими друзьями?!

— Когда Луна роет норы и прячется от солнца, я сплю под деревом рядом, — вставила Элата. — Пожалуйста, не забирайте меня, я не хочу уходить!

Эрфиан сделал шаг к девочке, и вампирша подняла руку в предостерегающем жесте.

— Элата пошла со мной по доброй воле, — напомнила она. — И с вами она тоже пойдет только по доброй воле. Видишь? Она хочет остаться. Позволь ей решать.

— Ты кое-что должна мне, Луна. Помнишь?

Вампирша втянула голову в плечи.

— Обещания нужно выполнять, — продолжил Эрфиан. — Я спас тебе жизнь. А теперь я хочу, чтобы ты отпустила девочку. Ее дом в городе. Она не может путешествовать с тобой, потому что слишком мала.

— Мне будет одиноко, — всхлипнула Луна.

— Почему бы тебе не завести друзей среди обращенных?

— Они злые. Мама говорила, что такие вампиры — низшие, но я знаю, что они просто глупые. Разве это дурно — путешествовать с человеком? Люди нравятся мне больше вампиров.

Текле вышел из-за дерева и подошел к вампирше.

— Послушай, Луна, — сказал он. — Если я пойду с тобой, ты отпустишь девочку?

— Смертный мальчик?..

— Я не мальчик! И не смертный… не совсем смертный. У меня есть печать Прародительницы, ты знаешь, что это?

— Мама мне ничего не рассказывала о людях с печатью Прародительницы, но ты приятно пахнешь. А, значит, ты хороший.

Элата переводила взгляд с Текле на Луну и терпеливо ждала.

— Тобой можно будет питаться? — поинтересовалась вампирша, рассеянно перебирая пятерней серебряные пряди.

— Ну… — Юноша запнулся. — Если тебе захочется. Если ты найдешь меня вкусным.

Луна махнула на него рукой и расхохоталась.

— Я шучу, глупый. Мама научила меня охотиться, я могу найти еду.

— Ты согласна? Я могу пойти с тобой, а девочку ты вернешь родителям?

Элата потянула вампиршу за подол платья.

— Неужели ты отошлешь меня обратно? — спросила она жалобно. — Я не хочу возвращаться.

— Милая, взгляни на этого эльфа. — Луна указала на Эрфиана. — Когда-то он спас мне жизнь, и я пообещала, что не останусь в долгу. Он хочет, чтобы я отпустила тебя, и говорит, что твой отец переживает. Ты не скучаешь по дому?

Девочка закусила нижнюю губу и опустила глаза.

— Немного, — призналась она. — Мне не хватает отца. И сестры. Ты не уйдешь навсегда, Луна? Ты будешь навещать меня?

— Конечно. Когда я найду маму, я познакомлю тебя с ней. Она красивая, умеет петь и знает тысячи историй о странных существах.

Эрфиан, воспользовавшись моментом, отвел Текле в сторону.

— Ты не должен этого делать, — сказал он юноше. — Достаточно моего слова — и она отпустит девочку. Она передо мной в долгу, ты слышал сам.

Ответа можно было не дожидаться — довольный вид Текле говорил сам за себя.

— Она чудесна! — прошептал он, теребя Эрфиана за рукав плаща. — Я еще никогда не встречал таких красивых женщин… у нее серебряные волосы и синие глаза, она прекрасна как первые звезды! Это подарок богов, разве мог я мечтать о большем?.. Я наконец-то нашел ту, единственную…

— Но ты только что увидел ее и даже не знаешь.

— Неправда! То есть… правда, но я чувствую, что знаю ее давно. Так, словно кто-то много веков назад предназначил нас друг другу, понимаешь?

Эрфиан с сомнением покачал головой. Текле в очередной раз потрепал его за рукав.

— Как вы познакомились? — спросил он.

— Охотники за вампирами издевались над ней и исполосовали все ее тело кинжалами из храмового серебра, а я ее вылечил.

Текле горестно покачал головой, но не ответил.

— Если она умудрилась во второй раз потеряться, то может снова попасться в их лапы. При случае намекни ей, что я двигаюсь не так быстро, как вампир, и вряд ли подоспею вовремя.

— А она может тебя позвать?

— Может. Я давал ей своей крови.

Текле ахнул.

— Зачем?

— Она была голодна.

— Она тебя кусала? Тебе понравилось?

— А ты сам как думаешь? — начал злиться Эрфиан. — Ничего приятного в том, что кто-то тебя кусает, нет.

— Но Нави тебя кусала, и тебе нравилось.

Эрфиан оттолкнул его.

— Это другое. Прекрати, Текле. Ты всерьез вознамерился пойти с вампиршей? Она молода, боги знают, что у нее в голове. Может, завтра она тебя бросит в лесу, и ты будешь голодать. Или ты решил, что она завтра тебя обратит?

— Когда-нибудь обратит. Не упрямься, Эрфиан. Ты меня не отговоришь.

— Я не отговариваю тебя. Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Я помню, как ты этого хотел. Надеюсь, вам будет хорошо вместе.

— Я сделаю все для того, чтобы так оно и было, вот увидишь! — Текле подошел к Эрфиану и легко встряхнул его за плечи. Ростом юноша не вышел, но силы ему было не занимать. — Ты ведь не думаешь, что я бросаю тебя?

Эрфиан осторожно высвободился и поправил плащ.

— Нет. Но, думаю, для меня настало время двигаться дальше.

— Дальше? — не понял Текле.

— Я продолжу путешествовать. Но для начала вернусь домой. Хотя бы ненадолго. Я скучаю по сестрам, по матери и по отцу.

И сгораю от любопытства, думая о том, на что же во время того далекого разговора намекала Жрица Царсина, хотел добавить Эрфиан, но передумал.

— Ты оставишь Безликих?.. — удивился юноша. — Навсегда?

— Не знаю. Но я чувствую… Что-то внутри зовет меня в путь.

Сцена прощания смущала Текле — он опустил глаза. Эрфиан думал о том, что за несколько лет совместных путешествий он привязался к юноше. Кто бы мог подумать, что он подружится с человеком?..

— Спасибо тебе за все, — наконец заговорил Текле. — Кто знает, может, мы еще встретимся.

— Может быть. Мир не такой большой, каким кажется.

— Передай Табалу, что я буду скучать. Скажи, что я не убежал, а нашел то, что давно искал.

— Передам.

— Пусть боги хранят тебя, куда бы ты ни повернул.

Такур

— Так, значит, ты уходишь.

Табал очищал апельсин и смотрел на сидевшего напротив него Эрфиана. Золотоволосая вампирша — ее звали Гликата, и любовницей Безликого она не была, только лишь играла роль его подруги во время застолий и время от времени развлекала всех пением, игрой на музыкальных инструментах и беседами — устроилась на шелковой подушке в одном из углов комнаты и украшала пол мозаикой.

— Похоже, ты не удивлен.

— Я знал, что ты уйдешь. Что сказали остальные?

— Давид и Весна были опечалены.

— А Меира?

Эрфиан опустил глаза. Объяснения с эльфийкой он боялся больше всего, но, как выяснилось, безосновательно. Меира не плакала и не проклинала его, а просто прижалась, положила голову на плечо и поблагодарила за все — и за ночи, которые они провели вместе, и за совместные путешествия, и за разговоры, которые они вели, нежась в пахнущей ванилью и розовым маслом воде. Эльфийка ни словом, ни взглядом не намекнула на то, что ждет следующей встречи. Эрфиан был ей за это благодарен.

— Мы расстались по-доброму.

— Хорошо. — Табал сцепил пальцы. — Чем ты намерен заниматься теперь?

— Я хочу вернуться в свою деревню.

— Если выйдешь на закате, успеешь вовремя и не пропустишь важное событие.

— Какое? — поднял бровь Эрфиан.

Безликий загадочно улыбнулся.

— Увидишь. Ты скучаешь по матери?

— Очень.

— Я имею в виду Царсину Воительницу.

— Воительница? Не припомню, чтобы у нее было прозвище.

Табал взял со стоявшего на полу блюда горсть орехов.

— Вести о ее славных победах достигли и наших ушей. Вампирам, на свою голову поселившимся в окрестностях деревни янтарных Жрецов, приходится несладко. Теперь они не смогут бесчинствовать безнаказанно. Ты скучаешь по ней?

— Наверное… да.

— Она успела обдумать свое предложение.

— А ты знаешь, что она хочет мне предложить?

Безликий ответил очередной улыбкой — на этот раз, хитрой.

— Догадываюсь.

Гликата закончила выкладывать мозаику, полюбовалась своим творением и перебралась ближе к окну, устроившись на почтительном расстоянии от пятна света. Эрфиан смотрел на разложенные на блюде фрукты и думал о Луне и Текле. Как они там? Хватает ли им еды, не мерзнут ли они? Может быть, поселились в каком-нибудь городе? Нашла ли Луна свою создательницу? Что-то подсказывало ему, что нет, и он решил, что отправится на поиски второй вампирши с серебряными волосами. Но уже после того, как навестит деревню.

— Следопыты, — заговорил Безликий. — Так они себя называют.

— Следопыты? — переспросил Эрфиан.

— Люди с печатью, которые поклоняются богу Воину и сжигают обращенных под солнцем, принося ему жертвы. Нави называет их Следопытами. Но раньше их называли Безликими. Она могла взять от меня лучшее, но предпочла это. Разве мы убийцы, Эрфиан?

— В том числе.

— Разве ты убиваешь потому, что так тебе велит бог?

— Нет, но мы тоже убиваем за деньги. Пусть и не охотимся на темных существ.

Табал закивал и откинулся на подушки.

— Я хотел дать ей что-то, — сказал он. — Она нуждалась в чем-то, что внесло бы в ее жизнь немного смысла, помогло обрести почву под ногами. Но желание отомстить делает ее слепой. Она видит только то, что хочет. Собрать людей с печатью, обучить их и внушить, что они служат чему-то большему, могущественному существу, способному в мгновение ока убить целую стаю вампиров. Она воспитывает в них ненависть. А они идут за ней, потому что всю жизнь боялись собственной тени.

— Так это ты вдохновил ее на то, чтобы создать культ?

Безликий снова кивнул.

— Отчасти это моя вина. Но я не имею такой власти над другими, которой обладают обращенные существа. Стоит ей взмахнуть рукой — и они пойдут ради нее и на смерть, и на убийство. Она внушает им веру. Но вера, которую кто-то внушает — это слабость. И бог, созданный такой верой, тоже слаб.

— Какие же боги сильны, если так?

— Знаешь ли ты какого-нибудь Следопыта, который не чтит бога Воина?

Эрфиан кивнул, вспомнив целительницу Амрис.

— Что же это за бог, если он оставляет тебе выбор — верить или не верить? Если он всевластен, зачем ему каждый раз выдумывать новые способы для того, чтобы привязывать к себе других? Нет, Эрфиан. Когда ты слышишь голос истинного бога, ты даже не думаешь о том, что можешь не подчиниться. Ты следуешь этому голосу потому, что не получается иначе. — Табал наклонился вперед и прикоснулся указательным пальцем ко лбу Эрфиана. — Бог — это голос твоего сердца. Твое предназначение. Не существует других богов. Ни снаружи, ни внутри.

— Но как же тогда первые боги, которых чтят Жрецы?

— Жрецы знают о местах силы. Там они ближе к богам — так они говорят, подразумевая, что на этих полянах они лучше слышат голос своего предназначения. А сказки про богов — это ложь для виноделов и пастухов. Янтарные сны видят не все мужчины, зато видят некоторые женщины. Разве это не знак?

— Не знаю. Я не вижу янтарных снов.

— Не беда. Главное — чтобы ты слышал своего бога. И шел туда, куда он тебя ведет.