Поиск на болоте

Под видом пастуха

Впечатление и без того было достаточно ярким, но его еще усилили цифры, которые они услышали, а некоторые даже увидели собственными глазами: передвижная гирька весов уравновесила шкалу на отметке «сто один килограмм», планка ростомера показала два метра два сантиметра. Кто-то даже посмотрел, не встал ли парень на цыпочки. Нет, он стоял нормально и был к тому же босиком. Его движения были несколько угловаты, но их нельзя было назвать неуклюжими. Затем он оделся и уже в форме сотрудника транспортной полиции подошел к регистратору. Тот заранее нашел и прочел в списке его фамилию, но, поскольку считал себя остряком, не удержался от соблазна:

— Август?

— Август.

— Стало быть, Август Сильный![1]

Смех присутствующих. Регистратор на верху блаженства. У него в запасе есть еще имя:

— Карл?

— Карл.

— Понятно, Карл Великий![2]

Люди, видящие друг друга впервые, благодарны за такие безобидные шутки. Они незнакомы друг с другом, поскольку буквально только что переступили порог школы служебного собаководства, приехав из самых разных концов ГДР.

Карл Август и бровью не повел. Подобное он слышал отнюдь не впервые и уже попритерпелся. Знал он также, что это еще не все. После первой кружки пива вечером в клубе обязательно найдется один, который захочет покуражиться. Он будет маленького роста и захочет узнать: не он ли — Карл Август — сделал вторую половину саксонского племени? Карл Август молча кивнет, чтобы отделаться от мелюзги. Но наверняка найдется еще кто-нибудь, кто видел его раздетым у ростомера, и задаст ему один специфический вопрос. Тут уж Карл Август встанет, так как он против такого юмора на свой счет. Он поднимет юмориста-одиночку вместе со стулом и поставит на стол, если на стене не найдется гардеробного крюка, за который он однажды уже подвесил одного такого весельчака. После этого шуточки по поводу Августа Сильного постепенно поутихнут.

Так оно и было.

Карл Август стал правофланговым первой шеренги. В строю он возвышался подобно угловой башне крепости. Один берлинец наградил его сокращенно-уменьшительным именем Калле. Оно закрепилось за ним, но и первые ассоциации также не были забыты: клички Сильный и Великий прикрепились к нему, как пивные этикетки, наляпанные солдатами на зеркале в раздевалке душевой.

Если бы на учебу его попытался направить начальник или еще кто-нибудь, то он отмахнулся бы от такого предложения: «Поздно мне! Слишком стар!» А было ему ровно тридцать три года.

Но все было иначе. Карл Август сам попросился на курсы. И на то были особые причины. Были и особые причины на время отпустить его со службы. Они заключались в том, что от Карла Августа, после завершения им курса наук, ожидали чего-то совершенно определенного. Так что несколько недель, проведенных им в специальной школе, были всего лишь прологом заранее запланированной постановки. В школе же он должен был, так сказать, выучить свою роль и поупражняться на этюдах.

Карл Август был среди курсантов единственным представителем транспортной полиции, большинство же носили обычную зеленую полицейскую форму. Карл был в звании главного вахмистра, но это не имело значения: в школе действовало правило — кто бы ты ни был, здесь ты ученик.

Другая, наиболее важная, часть личного состава школы — преподаватели и начальники — была малочисленной, но в то же время и более дифференцированной. В любом учебном заведении ученики обычно внимательно присматриваются к учителям и довольно быстро снабжают их ярлыками: муфлон, дидактик, остряк и тому подобное.

Проводник собаки немыслим без нее. Либо собака у него своя, либо он ее получает. У Карла Августа своей собаки не было. Он хотел подобрать себе собаку в школе и затем уже воспитать ее по-своему. Таково было его желание, в этом была цель его поступления в школу. Ему было обещано, что он получит собаку и станет ее постоянным проводником. Иначе он не поехал бы на учебу. Ведь он уже однажды якобы сказал: «Все эти собачьи проводники — пустой номер». Но здесь, в школе, он, конечно, такого уже не скажет. Кто же станет пилить сук, на котором сидит?

Так зачем же Карлу Августу потребовалась собака? Зачем пошел он на учебу, после которой тоже станет проводником?

Все объяснялось некоторыми событиями и характером самого Карла Августа. На одном из участков его железной дороги возникла необычная и довольно «темная» ситуация. Кто-то систематически выводил из строя световую сигнализацию, а поймать мерзавца никак не удавалось. И приходилось об этом постоянно писать донесения, из раза в раз повторяя, что положительных сдвигов нет, объясняться по этому поводу, строить догадки, делать предположения. Начальство свыше прислало в отделение проводника со служебной собакой. Происшествия прекратились. Но стоило им уехать, как все началось сызнова.

Вот тут-то Карл Август и произнес в сердцах ту самую фразу:

— Все эти собачьи проводники — пустой номер!

Его реплика вызвала резкий вопрос:

— Ну а вы-то что предлагаете?

— Мы должны попробовать сами!

— Так попробуйте!

— И попробую!

Так этот краткий разговор стал событием, которое уже кое-что меняло. Однако же не донесения, тон и смысл которых оставался прежним. По крайней мере, пока что оставался прежним.

Такого рода донесения — всегда вещь крайне неприятная. Нераскрытые происшествия и преступления — каждый раз признание собственного бессилия; донесения о чужих грехах, которые становятся твоими собственными.

Итак, Карл Август внес предложение. Никаких «может быть» для него уже не существовало. Раз сказано, значит, сделано. Он был человеком слова. Именно таким все его знали. Если б еще он не был таким прямолинейным! Ведь то же самое можно сказать иначе, факты от этого не изменятся. Короче говоря, он вылез с идеей, ему же и пришлось толкать ее дальше. Как говорится, энтузиазм — широкая дорога. Вот так сделанное им предложение и привело его несколько недель спустя в школу служебного собаководства.

Собаки. Они замечают, что происходит нечто необычное. Комплекс, в котором они находятся, в образцовом порядке. Аккуратными рядами, как летние домики, стоят собачьи клетки. В каждой — спальный бокс, а на нем место для лежания, на стене в строгом порядке развешены принадлежности для ухода за собакой и клеткой. Так вот и живут сотни сородичей, отделенные стеной от соседа, не видя, но слыша его. Изоляция посреди массы. Хозяин появляется в строго определенное время, чтобы очистить клетки с помощью струи воды и совка, дать корм или провести занятия со своим подопечным, которые после долгого ожидания воспринимаются как награда. Его появление встречается радостным лаем, прыжками, другими проявлениями радости — в зависимости от темперамента. Собаки, еще не имеющие хозяев, обслуживаются, так сказать, по совместительству.

Карл Август не спеша прогуливался вдоль клеток. В табличках над клетками клички и возраст животных, фамилия хозяина-проводника. Собаководы или просто знатоки по первым буквам клички определяют, к какому по счету помету принадлежит животное: Арно — к первому, Бодо — ко второму, Цезарь — к третьему. Карл Август читал клички. Суки его не интересовали, даже если их имена звучали как имена из восточных сказок.

Выбор пса был для Карла нелегким делом. Ведь он впервые разглядывал этих животных не просто так, а с определенной целью. Он знал только одно — цель своих поисков, о склонностях и способностях разных пород и отдельных животных он не имел представления. Здесь были немецкие овчарки — всемирно известная порода, идеал служебной собаки. Кто-то, правда, уже рассказывал ему, что в угоду моде собаководы делают из них животных для забавы, комнатных собак, вытравляя из них путем селекции резкость и злобу. Возможно, кое-что здесь было преувеличено, но как бы там ни было, а Карл Август смотрел на собак этой породы с легким недоверием.

Крепкие круглоглазые ротвейлеры нравились ему больше. Их недостатком были, по его мнению, добродушные морды. По сравнению с черными лохматыми ризеншнауцерами ротвейлеры выглядели более приветливо. К сожалению, в клетках было лишь три кобеля ризеншнауцеров. Два из них были аккуратно пострижены, третий выглядел неухоженным. Для Карла он мог оказаться приемлемой кандидатурой хотя бы уже потому, что не был красив. На табличке значилось: «Рекс из питомника Волкенштайн». «Р» хорошо произносится и тихо, и громко, и ласково, и грозно, «екс» звучит кратко и резко, почти как выстрел, и даже если его произнести шепотом — все равно как удар хлыстом. Название питомника для Карла Августа ничего не значило. Рекс ему был нужен для выполнения определенной задачи, а не для конкурса красоты.

Карл Август не спешил, не доверяя первому впечатлению. Но чем чаще и дольше он разглядывал Рекса, не предпринимая ни малейших попыток сблизиться с ним, тем решительнее отклонял других, еще не разобранных собак. А что Рекс свободен, он уже знал. Рекс был угрюмым псом, и это нравилось Карлу Августу.

Ежедневно он прогуливался вдоль клеток и, используя каждую свободную минуту, изучал и сравнивал поведение животных. Он хотел знать, отличается ли Рекс, и чем именно, от других собак. В одном он отличался совершенно явно — в манере лаять. Большинство собак лаяло, потому что лаяли все. Рано или поздно они успокаивались. Например, когда человек останавливался и тихо стоял перед клеткой. Рекс поступал иначе: он начинал лаять именно в этот момент. Причем в совершенно иной манере. Это не был непрерывный лай, как у сторожевых собак, а лай короткий, сухой, требовательный: «Чего тебе надо? Кто ты? Уходи! Проваливай!»

Однажды, когда Карл на пару шагов приблизился к клетке, Рекс издал рычание, шедшее из глубины его широкой груди. Его тело напряглось, как будто он хотел броситься прямо через решетку. Резко на фоне черной шерсти заблестели оскаленные зубы. Прямо-таки баскервильская собака. Да, такой пес мог бы напугать кого угодно! Карл Август содрогнулся и обрадовался.

Этот момент и решил все. Так бывает на железной дороге: стрелка переведена, и поезд устремился в новом направлении, на новую местность, где все иначе.

«Ты и только ты! Да, милый мой, это решено».

С усердием Карл Август набросился на кинологию. Он хотел быть на высоте. И отнюдь не для того, чтобы блеснуть перед преподавателем и заработать хорошую оценку. Просто он хотел доказать самому себе, на что способен.

В глазах кое-кого из окружающих Карл Август был заносчив. Возможно, такое впечатление возникало из-за того, что он слишком уж непримиримо отстаивал свое мнение. Но вряд ли кто догадывался, какой он самокритичный человек, потому что сам себе дал слово быть именно таким. Ему было очень нелегко признаваться в своих ошибках, но в то же время он был одним из тех, кто считает позором повторить одну и ту же ошибку дважды.

Что касается Рекса, то Карл Август слышал от опытных людей, что ошибки в обучении собаки исправляются потом с колоссальным трудом. И поскольку в этих делах он еще не разбирался, то точно хотел знать, что к чему. Ему было важно знать не только то, что сделает собака по требованию человека, но и почему она так сделает.

Карл Август грыз гранит науки и не стеснялся спрашивать. Когда преподаватель заканчивал раздел традиционным обращением к группе: «Есть ли у кого-нибудь вопросы?» — все головы поворачивались в сторону Карла Августа, потому что у того всегда был наготове вопрос. Особенно сильное впечатление на него производили различного рода действующие модели и схемы, нарисованные на доске.

На прогулке после занятий он раскладывал прочитанное и услышанное по полочкам. Все начиналось с органов восприятия, например с ушей. Они воспринимали сигнал и направляли его в один из отделов мозга. Оттуда исходили приказы железам, которые работали подобно химической фабрике со своей собственной экспедицией. Затем по проводящим путям нервов приказы следовали к мускулам и связкам, с помощью которых совершались прыжки, поиск следа, кусающие движения, раздавался или, наоборот, не раздавался лай. Карл Август понял, что отдача приказа обязана соответствовать тому процессу, который должен последовать, что существует целый комплекс раздражителей.

Он не верил, что бывают «умные собаки». Он сам должен быть умным. В отличие от других он любил выходить к доске, чтобы перед всей аудиторией повторить выученное. Он действовал в соответствии с тем, что говорил ему его прежний опыт: никогда ничего не учить наизусть! Если он мог прочитанное или услышанное повторить собственными словами, то это уже накрепко запечатлевалось в его памяти.

Старший лейтенант Штанге, руководитель практической подготовки в группе, где обучался Карл Август, заметил, с каким интересом тот присматривается к Рексу, однако пока что оставался в стороне, лишь издалека посматривал, как Карл наблюдает за псом. Однако когда приблизилась пора первого практического упражнения с собакой, Штанге подошел к Карлу. В конце концов, в вопросе выбора собаки он, Штанге, не посторонний человек.

— Кажется, для вас, товарищ главный вахмистр, существует лишь одна собака?

Карл Август прямо-таки опешил. Посмотрев молоденькому старшему лейтенанту в глаза, он улыбнулся, не зная, как воспринимать этот вопрос офицера — как служебный или личный. На всякий случай он вытянулся:

— Только одна, товарищ старший лейтенант!

— Хотите, я вам помогу? Вы единственный, кто хочет взять этого пса.

Как в таком случае реагировать курсанту? Сказать преподавателю, что ему хотелось бы самому справиться с собакой? Но тогда не посчитает ли его Штанге заносчивым? Ведь старшему лейтенанту известно, что он, Карл Август, никогда не имел собаки. Карл решил рискнуть (ведь по прямой всегда ближе к цели):

— Буду вам очень признателен, товарищ старший лейтенант, если вы будете где-нибудь поблизости.

Штанге понял.

— Вы уже были в клетке?

— Нет.

— Как вы намереваетесь взять его оттуда?

— Вы думаете, он сразу бросится на меня?

— Ну, пока что хозяин в клетке он.

— Вы не знаете, как он кусает? Высоко или низко?

— Как ему вздумается. Он не зафиксирован на чем-либо одном. — Штанге немного помолчал. — Если вам удастся его привязать к себе, вы выиграете очень много призов.

— Мне не нужна собака для выставок.

— Я имею в виду спортивную секцию, гражданскую спортивную организацию, в которой принимают участие многие проводники собак. Частично для того, чтобы поддерживать форму, частично, чтобы восполнить недостаток инструкторов по обучению собак. Когда придет время, вспомните о моих словах. Для собаки ничего лучше не придумаешь. Иначе она ожиреет и обленится.

— Я подумаю об этом, товарищ старший лейтенант. Пусть Штанге понимает этот ответ как хочет.

Карл Август присел на корточки перед клеткой. Он пытался заглянуть в глаза Рексу и никак не мог понять, удалось ему это или нет, потому что за нависшими на глаза бровями пса он никак не мог поймать взглядом его зрачки. «У дрессировщиков такие же трудности с полярными медведями», — вспомнилось ему.

Рекс рычал. Тихо. Яростно. С голыми руками в клетку лучше не заходить. Принадлежности, развешенные на стене, казались Карлу малопригодными. Карл Август отправился на поиски более надежного оружия. На территории ему так и не удалось чего-нибудь найти. У себя дома на вокзале он бы давным-давно уже что-нибудь раздобыл. Об этом позаботились бы либо строители, либо пассажиры…

Наконец в одном туалете он обнаружил резиновый колпак для прокачки засоров. Его толстая ручка была вполне подходящей. Сразу ее не перекусить. А дать Рексу что-нибудь, во что бы он вцепился зубами, было необходимо, чтобы отвлечь его внимание. Нужно было что-нибудь взять и в другую руку. Подумав, Карл Август срезал гибкий ореховый прут. У порога клетки он еще раз продумал, как будет действовать. Как будто прокрутил для себя фильм со всевозможными упреждающими приемами и действиями.

За его спиной опять возник старший лейтенант Штанге:

— Я помогу вам войти в клетку с помощью сильной струи из шланга.

— От лишней царапины со мной ничего не случится, — ответил Август.

Штанге кивнул в знак согласия, но все же на всякий случай открыл кран.

Рекс отступил к своей спальной будке. Карл Август проскользнул в клетку через решетчатую дверь. Рекс стоял у будки. Фильм развивался не так, как планировал Август.

На стене висели ошейник и поводок. А также намордник.

— Вам нужно было взять совок. К нему он привык. Ваша палка вряд ли ему понравится, — сказал Штанге.

Карл Август хотел протянуть руку к ошейнику. Хотел было протянуть.

— Сейчас бросится! — крикнул Штанге.

Рекс укусил Карла ниже локтя. Не почувствовав боли, Карл ударил пса хлыстом по спине и случайно попал по носу. Рекс отпустил его руку и замер. На какую-то секунду или долю секунды. Карл Август схватил пса за шею, вцепился в шерсть и поднял к потолку клетки. Теперь бы еще кто-нибудь надел на Рекса ошейник. Карл Август мог позвать старшего лейтенанта, но из гордости не стал этого делать. А Штанге с удовольствием наблюдал за сценой. Счет пока что был 1:1. «Посмотрим, что будет дальше. Именно в таких ситуациях познаются ученики».

Рекс рвался из рук, бил Карла задними лапами. Карл медленно опускал собаку. Когда уши пса оказались на уровне его лица, он сказал:

— Ну, хватит, хватит, мой мальчик. Достаточно.

Рекс продолжал рычать. Карл повернулся спиной к стене с принадлежностями. «Неужели он отважится держать его одной рукой, а другой возьмет ошейник?» Карл несколько раз двумя руками поднял и опустил тяжелого пса. А затем вдруг — одной рукой. Движение к стене, движение к собаке. И — удача!

Штанге выразил жестом одобрение и закрутил кран. Карл Август зажал Рекса между ног и прижал его за холку к полу. Деваться тому было некуда. Карл Август чувствовал рукой шипы ошейника. Теперь нужно было схватить собаку за морду, пока та не отдышалась. Он слегка ослабил хватку, просунул руку между шипами, молниеносно схватил Рекса за морду и, стиснув ее, задрал ему голову вверх так, что ошейник, скользнув вниз, опустился ему на уши. Затем, еще сильнее стиснув собачью морду, он освободил вторую руку. Если бы ризеншнауцер был пострижен, то было бы проще, а так ему пришлось тащить ошейник, шипами цепляясь за свалявшуюся густую шерсть пса.

Наконец-то! И сразу же, как только ошейник был надет, рявкнул: «Место!» — и прижал пса к земле. Ладонями он чувствовал, как вибрируют мускулы животного. Он придавил ступней поводок, чтобы его было удобнее натянуть или отпустить. Рекс лежал как пришпиленный к полу.

— Вот так-то, мой мальчик. Я и не ждал, что ты сразу же бросишься ко мне.

Карл рискнул бросить взгляд в сторону Штанге. Тот положил шланг и отряхивал ладони.

— Он потребует от вас не только знания теории и желания.

— Я прогуляюсь с ним чуть-чуть, — сказал Карл.

— Только наденьте на него намордник. Он не признает любви с первого взгляда. Теперь вы сами это знаете.

Карл Август охотно отказался бы от этого, но не хотел обидеть Штанге. Он надел псу намордник и хотел уже его застегнуть, но в этот момент Рекс высвободил голову и укусил Карла в кисть руки. Пошла кровь. Карл Август вытянул пса хлыстом по заду, потом поддал ему еще и еще. Он грубо напялил на собаку намордник и с такой силой стянул ремешок, что Штанге вынужден был вмешаться:

— Не задушите его. Нельзя терять самообладание, товарищ. Если вы хотите подчинить себе животное, то начинать следует с собственной выдержки.

Карл Август густо покраснел. Все тот же старый недостаток — болезненная реакция на критику. Он не сдержался, а другой человек видел это. Карл Август ослабил ремешок. В нем кипела ярость, и он не мог с ней совладать. Он сунул окровавленную руку Рексу под нос:

— Не вздумай сделать это еще раз!

Его слова походили на рычание. И тут Рекс, просунув язык сквозь намордник, лизнул руку.

— Приблизьте лицо к наморднику, — тихо подсказал Штанге.

Карл так и сделал, а Рекс стал лизать нос Карла, потому что до него было легче дотянуться языком.

— Вы его подчинили. Теперь вы можете снять намордник, если захотите.

Сказав это, Штанге ушел. Уходя, он еще раз обернулся и крикнул:

— Возьмите мой велосипед, он стоит рядом с кормовой кухней! Псу нужно много двигаться.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант.

Практические занятия. Многие вспоминают фразу, сказанную начальником школы полковником Деде перед началом занятий. А вообще-то, полковник часто повторял свою речь, произнесенную тогда, точнее, ее главные положения. Кое-что из них Карл Август запомнил.

— Большие драмы в нашей практике случаются редко, — сказал полковник.

А Карл Август прокомментировал про себя: «Ага, однако все же случаются!»

— Поэтому как в период обучения, так и в ходе последних самостоятельных тренировок необходимо избегать малейшей небрежности, не прощать себе ни малейшей ошибки или даже шероховатости; ни в коем случае нельзя пытаться пустить пыль в глаза преподавателям, перенимая повадки бывалых проводников. — По-видимому, на этот счет у полковника был определенный опыт, который он получил, наблюдая за соревнованиями и борьбой за звание «лучший курсант». — Недостаток самокритичности и свою самонадеянность некоторые товарищи оплатили ценой собственной жизни или здоровья. Если вы станете участником такой драмы, то вы — сами того не желая — можете стать в ней трагическим или комическим героем. Но аплодисментов за это не получите.

Карл Август запомнил эти слова и отнесся к ним весьма серьезно, потому что к полковнику он испытывал симпатию. Да, да, и поэтому тоже. От кого-то он слышал, что Деде уже тридцать лет занимается этим делом. Тридцать лет работает с собаками! Поистине собачья работа! На этом он даже диссертацию сделал.

Карл Август изучал Рекса, свою первую собаку. Наблюдая за ней, изучал и самого себя. Вначале он даже не замечал этого. Но когда до него дошло, что во время упражнений по вождению собаки на поводке он не приспосабливался, подобно другим, к собаке, чтобы пустить пыль в глаза преподавателям, а пускал Рекса вперед и рывком возвращал его назад, то понял, что он себя не только контролировал, но и корректировал. Что делал Рекс, как он это делал и почему — все это зависело от него, Карла Августа.

Рекс вскоре усвоил, когда последует короткий резкий рывок за шею. Обычно он следовал после того, как хозяин крепче брал поводок, после чего звучала команда. Сначала с помощью разных уловок он пытался увернуться. Но каждый раз за этим возникало неприятное ощущение на шее, и он постепенно приучился бежать так, чтобы голова была возле колена хозяина, чтобы по команде «Сидеть!» быстро сесть. Иной раз казалось, что Рекс смеется, радуясь, что ему удалось упредить рывок. Но это, конечно же, был плод воображения. О смеющихся собаках в курсе обучения ничего не говорилось.

Карл Август упражнялся каждую свободную минуту, проверяя теорию практикой. Он вспомнил, как однажды в юные годы пошел к ювелиру, чтобы проверить, из настоящего ли золота сделано дедушкино кольцо. Ювелир провел кольцом по черному камню и капнул туда кислотой. Золотые черточки, оставленные кольцом на камне, не потускнели. Кольцо было из настоящего золота. С тех пор он знал, что такое оселок, на котором проверяется и оттачивается металл. С тех пор он взял за правило всегда докапываться до сути вещей. Это относилось и к Рексу. На занятиях он узнал: собака не понимает языка, животное различает — в сочетании с другими раздражителями — только звуки. Вместо «Рядом!» он произносил «Градом!» или «Стадом!», и Рекс реагировал на это и оставался у левого колена. Карл Август командовал «Сидеть!», «Галдеть!» или «Свистеть!», и Рекс садился. Теория подтверждалась на практике, а Рекс был чем-то вроде черного камня-оселка.

Карла Августа забавляло, как Рекс реагирует на интонации своего хозяина. Он экспериментировал. «Ты здоровая, черная, грязная скотина!» — эти отнюдь не лестные слова Август произносил ласково, как признание в любви, и Рекс тыкался ему носом в ладони. Если же Карл Август резким тоном говорил: «О моя дорогая, милая собачка!» — Рекс сразу же начинал демонстрировать покорность, выражая ее, однако, весьма скупо — поворотом головы и взглядом из уголков глаз, наблюдая за тем, как дальше будут развиваться события.

Много похвал получал Рекс за свою постоянную готовность прыгать. Но ему не нравилось преодолевать низкие препятствия. Так, если встречалась загородка, которая была ему только по брюхо, он пытался ее обежать или подлезть под нее. И в этом Карл Август видел свою логику. Собаке казалось бессмысленным прыгать через что-то, через что и прыгать не стоило. Высокие препятствия были ей больше по душе, особенно те, которые закрывали видимость.

Рекс был любопытным псом. Когда Карл Август приближался вместе с ним к барьеру, у Рекса от нетерпения начинали дрожать задние ноги. Когда же Август бросал наконец через барьер предмет, который Рекс должен был ему принести, последний, взлетев на стенку, отыскивал его глазами и прыгал за ним уже по кратчайшему пути.

Карла Августа не удовлетворял предусмотренный учебной программой список вещей, которые должна приносить хозяину собака. Он требовал от Рекса, чтобы тот приносил все, что ему принадлежало. Например, ключи. Было видно, с каким отвращением Рекс выполнял это требование. Но Карл Август был непреклонен. За это он хвалил Рекса больше, чем за доставку тех вещей, которые были ему более симпатичны, например фуражки и перчаток.

Он требовал от Рекса максимальной концентрации. Чтобы добиться этого, он одалживал у своих друзей носки, перчатки, шапки и вместе со своими вещами перебрасывал через барьер. Когда Рексу удавалось определить и принести то, что нужно, Карл носился с ним за это целый час по полям и лесам. Для Рекса это был настоящий праздник.

Все эти упражнения, успехи и неудачи укрепляли Карла Августа в убеждении, что чистота работы собаки в первую очередь зависит от того, насколько тщательно и чисто отработан рефлекс. Сам Карл Август имел склонность к аффектам. Он знал об этом, и нередко потом ему было не по себе. Теперь же он сам замечал, что этот недостаток постепенно исчезает под влиянием того, что он постоянно пытался делать все обдуманно и на непонятное для него поведение собаки реагировать как следует поразмыслив.

Он готовил Рекса к тому, чтобы после школы тот выполнил специальную задачу. В числе других предметов Рекс должен был приносить Карлу его оружие, делая это после прыжка через барьер или после продолжительного поиска. Карл не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Терять оружие непозволительно! Однако если такое случится, что тогда?

Рекс оказался драчуном. Ничто этого не предвещало. Карл Август и товарищ, который вел на поводке серую овчарку, такого не предвидели. Может быть, это было неожиданно и для старшего лейтенанта Штанге, хотя и не исключено, что он только делал вид, будто ему многое невдомек, — его любимая метода и средство, чтобы не впасть в рутину.

Группа двумя хороводами, как в народном танце, двигалась в противоположных направлениях по кругу. Внутренний хоровод — влево, внешний хоровод — вправо. Штанге стоял в центре, как бы образуя ось, вокруг которой все вращалось. Спустя некоторое время он отдал приказ отстегнуть поводки.

Рекс сразу же поднял голову. Август предупреждающе крикнул: «Рядом!» Курсант с серой овчаркой приближался к ним. Псы навострили уши и оскалились. И тот и другой. «Рядом! Рядом!» Они уже было разминулись. То, что случилось за этим, произошло мгновенно. Потом уже никто не мог сказать, какая собака первой зарычала.

Псы вдруг бросились друг на друга. Один вцепился другому в шею, а тот укусил противника в грудь. Вцепившись друг в друга, собаки вертелись волчком. Они не слушались никаких команд. Проводники пытались растащить их за задние лапы. Безуспешно. Рычание становилось все более остервенелым.

Штанге был тут как тут:

— Взять их на поводки!

Это удалось сделать без труда, потому что псы просто ослепли от ярости. Штанге зажег кусок бумаги и сунул ее между драчунами. Псы моментально отпрянули.

«Знает, что делать в таких случаях», — подумал про себя Карл Август, и Штанге еще больше вырос в его глазах.

— Заставьте собак лечь, чтобы успокоились, а затем продолжим занятия. Вплотную друг к другу. Действуйте решительнее и жестче. Чем быстрее вы это освоите, тем лучше. А то смех, да и только…

Дополнительные занятия с драчунами помогли. Но преодолеть свою вражду друг к другу совсем они так и не смогли. Как только подворачивался удобный момент, чтобы без риска «высказаться», как тут же оскаливались зубы и глубоко из груди вырывался злобный рык. Прямо-таки вулканическая неприязнь.

Важнейшей частью программы обучения был поиск, работа со следом. Карл Август вызубрил соответствующий раздел теории и выделил для себя ряд наиболее важных моментов. Рекс должен был после завершения обучения ориентироваться в любой ситуации, а не в какой-нибудь лишь одной определенной. К примеру, Карлу было важно знать, как поведет себя Рекс, если во время прогулки найдет какой-нибудь предмет. Карл должен был знать это, чтобы учесть привычки Рекса.

А Рекс вел себя по-разному. Перчатки своего хозяина он молниеносно подбирал и приносил их галопом. Платок брал в зубы и размахивал им, как флагом. Перед ботинком, который Карл одолжил у товарища, он просто ложился, как бы говоря этим: «Посмотри сначала на это!»

Свои наблюдения Карл Август обсудил со старшим лейтенантом Штанге. Тот посоветовал ничего не менять.

— То, что он ложится, — хорошо. Это почти то, что требуется на соревнованиях. Он приносит только ваши вещи — и в этом тоже свои плюсы.

Пригодность Рекса к соревнованиям совершенно не волновала Карла Августа. А Штанге продолжал свое:

— Вы так серьезно работаете с Рексом, что были бы находкой для любой секции.

Карлу Августу нравился Штанге. Они, пожалуй, были из одного теста. Но старший лейтенант отдался своему увлечению с детства, из любви к собакам и спорту. А Карлом Августом руководили другие мотивы. Поэтому он избегал разговоров на такие темы.

— Может быть, и попробую. Несколько позже.

Много разочарований принес Карлу Августу день, когда он по всем правилам искусства впервые проложил для Рекса след. Пес не шел по следу. Он стоял на краю поля, как вырезанная из черного дерева скульптура. Карл Август ткнул его носом в начало следа: «Ищи! Ищи!» Рекс завертелся на месте волчком. Карл посмотрел, как дела у других товарищей. Они хотя и начали одновременно с ним на той же кромке поля, однако ушли вперед метров на двести.

Карл опустился около Рекса на колено:

— Почему ты не ищешь? Что с тобой?

Рекс слушал, навострив уши.

— Здесь прошел человек, уважаемый господин пес! Он проделал путь ради тебя. Он кое-что потерял, а мы должны это найти. Вон, видишь, сзади стоит старший лейтенант. Он хочет посмотреть, как мы с тобой это сделаем. Ну, ищи же! Ищи! — Карл пытался говорить с Рексом в том же тоне, в каком говорили со своими собаками другие.

Рекс не шелохнулся. Но ему явно нравилось, что его хозяин так много говорит с ним. Единственный раз он поднял голову. Наверняка чтобы поглядеть, где же другие собаки. Неторопливым шагом приближался старший лейтенант Штанге.

— Он не понимает, чего вы от него хотите. Команда ничего у него не вызывает. Связь еще не выработалась, нет раздражителя, нет рефлекса, нет связи между ними. Уговаривать его бесполезно. Уложите его, но в наморднике.

Карл Август привязал Рекса к дереву. Он с трудом сдерживал себя. Разве не говорилось на занятиях, что поиск по следу — одно из наиболее естественных действий собаки, ее врожденная способность? Почему же не хочет искать эта черная псина?

Немного в стороне, на редколесье, один из преподавателей готовил к первому экзамену черного пса — овчарку. Один из курсантов помогал ему, играя роль нарушителя. Карл Август наблюдал за происходящим. Черный пес был красавцем. «Чересчур красив», — отметил про себя Карл Август. Пес был темпераментен, внимателен, ловок и, пожалуй, несколько шаловлив. Ему было около двух лет. Хороший возраст для обучения. Пес наверняка чувствовал, что из засады, для которой вдоль пути было лишь одно удобное место, на его хозяина будет совершено нападение. Пес пританцовывал, как дрессированная лошадь, его голова была в постоянном движении. Энтузиазм животного передался его хозяину. Когда курсант наконец выскочил из кустов, черный пес ринулся на него и вцепился в толстый ватный рукав защитной одежды.

Рекс бесился на поводке в некотором отдалении от происходящего и, наверное, порвал бы его, если бы в своем порыве не обежал вокруг дерева и тем самым не укоротил привязь.

Преподаватель работал с черным псом по экзаменационной программе секции служебного собаководства. Следующее за этим задание — преследование нападавшего на коротком расстоянии. «Нарушитель» бросился убегать. Преподаватель на несколько секунд придержал овчарку на поводке, а затем послал в погоню. Будь здесь публика, наверняка раздались бы аплодисменты. Черный пес был сама элегантность. Какие линии, какая пластика! Казалось, тело животного стелется по земле. Он бросился на «преступника», но тут же отпустил его и, как бешеный, стал обнюхивать почву. Там, по-видимому, было нечто, что возбуждало молодого и воинственного пса больше, чем охота и победа.

— Ах ты, черт возьми! — воскликнул преподаватель. Август не мог поверить своим ушам: хозяин собаки бушевал, даже в сердцах бросил на землю фуражку. — Здесь, наверное, кто-то прошел с течной сукой.

Громко и властно он скомандовал: «Рядом!» Но черный пес продолжал обнюхивать почву со все возрастающим интересом. Преподаватель бросился к нему, поскольку боялся, что тот пустится по следу. Он взял пса на поводок и удалился, весь красный от досады, чтобы с помощью команд и упражнений успокоить собаку, а заодно и себя.

Этот случай укрепил у Карла Августа веру в своя: даже многоопытные инструкторы-собаководы не в состоянии справиться с некоторыми ситуациями. Лишь в редких случаях удается побороть власть инстинкта. Несмотря на многовековое партнерство между человеком и собакой, здоровый пес всегда будет следовать законам своего вида, высшим из которых является закон его сохранения и продолжения.

То, что он увидел, стало для Карла Августа как бы бесплатным учебным фильмом. Следуя своей системе, попытался проанализировать увиденное. Он уставился на Рекса задумчивым взглядом: «Ты не так красив, как тот. Но ты ведь тоже пес». В его голове зародилась идея. Отвязав Рекса от дерева, он побрел с ним в сторону небольшой просеки, на которой только что разворачивался учебный поединок человека с собакой. Рекс поспешно семенил рядом с Карлом Августом. Тот наблюдал за ним: он знал то, чего не знал Рекс, знал, что тот сейчас унюхает собственным носом. И впрямь! Точнехонько на том же самом месте Рекс опустил нос. По его телу прошла волна сильного возбуждения.

«Рядом!» Приказ был подчеркнут резким рывком ошейника. Рекс подчинился, но его нос, подобно стрелке компаса, все время поворачивался к точке наивысшего притяжения. Карл Август еще раз помог Рексу преодолеть себя повторной командой «Рядом!».

Пес поступил в соответствии с тем, что человек называет дисциплиной. Но внутренне он следовал иному закону. По-видимому, законы иногда накладываются друг на друга и борются за приоритет. Или же нам это только кажется, потому что мы не в состоянии увидеть их соподчиненность и последовательность с позиции животного. Но, во всяком случае, Карлу Августу удалось подавить на какое-то время инстинкт животного с помощью приказа, что конечно же не удалось бы, бегай Рекс свободно, сам по себе. И все же принуждение было неподходящим средством.

«Что ж, тогда попробуем хитростью. Вот так-то, мой милый песик!»

С нетерпением ждал Карл Август следующих самостоятельных занятий. Но прошло несколько дней, прежде чем он полупил возможность осуществить задуманную попытку.

Постовой у ворот съязвил по поводу того, что в руке у Карла пластмассовое ведро небесно-голубого цвета:

— Никак, собрался поставить цирковой номер с дрессированным хищником? А?

Карл Август лишь кивнул в ответ, уходя таким образом от разговора. Рекс же вообще не обратил внимания на постового, так как не выпускал из поля зрения красивое голубое ведро.

Они направились к находившемуся поблизости полю. Карл Август выбрал его потому, что там были большие камни, которые должны были послужить ему ориентиром при выполнении его задания. В ведре же скрывалась от Рекса тайна, страшно интересовавшая его, — он, как дрессированная лошадка, прямо-таки пританцовывал от нетерпения и любопытства у колена Карла.

Тот же твердой рукой вел Рекса на поводке и не давал собаке приблизиться к ведру, закрытому сверху полиэтиленом. Когда около кучи прошлогодней грязно-серой соломы Карл приказал Рексу сесть, тот подчинился с большой неохотой. Чтобы Рекс наверняка остался на месте, Карл Август положил рядом с ним свою фуражку. Пес скулил, когда хозяин с небесно-голубым ведром уходил от него.

Отойдя подальше, так, чтобы Рекс не мог его видеть, Карл приступил к осуществлению своего плана. В ведре у него была всего-навсего старая половая тряпка, которую он вытащил за привязанную к ней веревку. Затем он вынул лист бумаги со схемой, сориентировал ее по положению камней и пошел через поле, волоча за собой на веревке тряпку и вполголоса считая шаги. В трех местах он положил на землю предметы: пачку из-под сигарет, велосипедный звонок и висячий замок. По широкой дуге он вернулся к куче соломы, следя за тем, чтобы тряпка уже земли не касалась.

Подчеркнуто медленно он подошел к Рексу. Пес ждал его с высоко поднятым носом и, когда Карл оказался рядом, попытался лизнуть его руку. Но Карл не дал ему этого сделать, мягко шлепнув пса по морде. Он надел на Рекса шлейку с длинным поводком и подвел его к началу следа.

Рекс тут же уткнулся носом в землю. Удерживая пса на поводке, Карл осадил его командой «Сидеть!» и попытался успокоить. Но Рекс уклонялся даже от дружеского похлопывания по мохнатой груди. На земле лежало нечто более заманчивое. Успокаивая собаку, Карл успокаивал и себя. Все говорило о том, что задуманное у него должно получиться.

Одновременно с командой «Ищи!» он наконец ослабил поводок. Рекс лишь слегка опустил голову и стал тянуть поводок так, что Карлу Августу пришлось держать его еще крепче. Четко и медленно Карл повторил команду. Работа носом и слово «Ищи!» взаимосвязаны. Это Рекс должен усвоить, и больше ничего. Этого и добивался Карл.

Карл Август предвидел, что Рекс будет проскакивать мимо предметов. Около коробки из-под сигарет он заставил пса прервать свой бег резкой командой «Сидеть!». Сидя, Рекс ерзал от нетерпения, но Карл Август не торопясь поднял пачку, не спеша рассмотрел ее и сунул в карман, похвалив Рекса: «Молодец!». И лишь после этого прервал его нетерпеливое ожидание командой «Ищи!».

Рекс летел по следу как на крыльях, точно повторяя все его повороты и изгибы. Жалко, что этого не видел Штанге. Около велосипедного звонка вновь прозвучало «Сидеть!», и вновь последовала бесконечная для Рекса процедура подбирания, разглядывания и укладывания находки в карман. Около замка Рекс уже сел сам, без команды.

Сидел он беспокойно, а новой команды «Ищи!» так и не последовало. Все это должно было показаться псу странным и удивительным, ведь нашел он совсем не то, что обещал ему след. Что касается Карла Августа, то его задумка удалась: след был пройден. Рекс же не мог знать, что его хитро провели. Он нюхал и нюхал вокруг себя. Карл Август взял тяжелого пса на руки, и пританцовывая, стал кружиться с ним. Он снял с Рекса шлейку и наградил куском сахара. Но, ей-богу же, казалось, что Рекс и сахар взял лишь потому, что того лучшего, за чем он мчался, не оказалось.

В своих тяжелых сапогах Карл Август помчался к куче соломы так, что, когда добежал до нее, сердце, выпрыгивало у него из груди. Рекс решил побеситься вместе с хозяином. Они катались по земле, боролись, толкались и кидались друг на друга. Карл Август действовал ладонями и кулаками, Рекс бодал его головой и понарошку кусал. Впервые они так непринужденно играли друг с другом. Впервые Карл Август наслаждался таким творением природы, как собака. И хотя чувствовал острые собачьи зубы то на руках, то на носу, то на ушах, Рекс не нанес ему ни единой царапины. В этом было главное отличие от их схватки в клетке — здесь была игра. Пусть свирепая, резкая, но игра.

Карл Август пошел за ведром. Так как Рекс не был привязан, он отправился с хозяином, рыская по сторонам. Поскольку его нос был совершеннее, он первым обнаружил ведро и тряпку в нем. Ликуя, Рекс стал размахивать тряпкой, держа ее в зубах. Затем отшвырнул ее, залез головой в ведро и с шумом стал возиться там, будто пытался пролезть сквозь него. Потом снова бросился к тряпке.

Это повторилось несколько раз. Карл Август не мешал ему. Совесть его была нечиста, или, по крайней мере, он испытывал сострадание к животному. Он в полном смысле этого слова водил пса за нос.

Товарищи у ворот высказали предположение, что в ведро Карл положил мясные обрезки, чтобы вознаградить собаку или создать для нее сильный стимул. И были на полшага от истины, но не более чем на полшага.

Карл Август избрал самый сильный из всех мыслимых стимулов для кобеля. Он взял с собой тряпку, которой несколько дней подряд убирал клетку течной суки. В последний раз он сделал это за несколько минут до того, как выйти с Рексом на занятия. Поэтому и дал Рексу расправиться с ведром и тряпкой. У него просто рука не поднималась, чтобы одернуть пса. Лишь когда Рекс притащил тряпку и ведро к Августу, тот решительным «Место!» остановил пса и отобрал у него добычу.

В тот же день вечером Карл Август попросил одного своего товарища проложить след, чтобы проверить, будет ли Рекс без обманных манипуляций выполнять команду «Ищи!». Его ждала удача. Может быть, все дело в том, что прошло слишком мало времени, чтобы Рекс мог позабыть урок, а может быть, он надеялся таким образом найти вожделенную суку, или, возможно, ему опять захотелось побеситься с хозяином после урока.

Что же касается Карла Августа, то он лишний раз убедился в том, что успех дрессировки собаки зависит прежде всего от сообразительности человека. Он радовался, что его теория оселка постоянно подтверждалась. Уже в постели, перед сном, мысли его крутились вокруг следующего и последнего этапа обучения.

Фамилия владельца серой овчарки, той самой, что дралась с Рексом, была Шнайдер. Ему было сорок лет, и он был самым старшим в учебной группе. Однажды они вышли на учения по охране общественного порядка. Шнайдер и Карл Август специально шли рядом, готовые при малейших признаках агрессивности собак вмешаться и разнять их железной рукой. Группу возглавлял старший лейтенант Штанге. Ему нравилось, что его курсанты не обходят стороной трудности.

Оба пса не замечали друг друга. Взаимное презрение! Однако их движения, положение тел, ушей, хвостов говорили о внутреннем напряжении. Они изображали мир. Интересно, как долго они выдержат?

Они жаждали решающего боя — боя до тех пор, пока один не покорится другому или не будет удален с глаз долой.

Хозяева приказали собакам лечь. До учебной площадки было далеко. Однако когда какая-то собака, посланная «в поиск», обнаружила за деревом человека и облаяла его, ее возбуждение передалось всем.

Серый пес, привязанный к дереву, рвался с привязи. Неожиданно это ему удалось, он подлетел к Рексу и напал на него. Шнайдер и Карл Август, не спускавшие с забияк глаз, поспешили к ним и энергично вмешались в схватку. На этот раз оказалось достаточным оттащить серого. Шнайдер немилосердно отлупил его. Человек вмешался в драку на правах «верховного драчуна». В этот момент он имел на это право. И поступал правильно, потому что серый должен запомнить наказание.

Штанге осмотрел поводок и еще раз напомнил товарищам о том, что следует быть предельно внимательным, привязывая и оставляя собаку. До тех пор пока они на все сто процентов не будут уверены в своих собаках — а это еще будет очень не скоро, — подобное может повториться.

— В процессе выработки повиновения такие случаи отбрасывают нас на многие дни назад, — заключил он.

У Рекса правое ухо было в крови. Карл Август поймал взгляд Штанге. Старший лейтенант одобрительно кивнул. Карл Август и Рекс отправились на исходную позицию спокойно и уверенно. Карл Август твердо держал Рекса в подчинении, но тем не менее был настороже — в готовности к любым неожиданностям со стороны Рекса.

Однако Рекс бежал спокойно. Штанге с блокнотом в руке подал сигнал. Карл Август отстегнул поводок. Рекс пританцовывал от нетерпения. Штанге метнул взгляд в сторону остальных собак. Там все было спокойно. Последовал второй сигнал. Карл Август подал команду «Смотри!» и добавил тихо: «Ну беги же! Беги!» Рукой он указал Рексу направление.

Пес осмотрелся, затем на пару шагов углубился в лес. У Карла Августа от испуга перехватило дыхание. Но пес реагировал на его сигналы. Карл Август старался не выдать своей радости. На четвертый свист Рекс обнаружил за деревом фигуру человека. Длинными прыжками Рекс преодолел разделявшее их расстояние, бросился на человека и вцепился зубами в подставленный защитный рукав. Он не лаял, а его рычание слышал лишь человек, изображавший преступника. Последний хотел было помочь себе другой рукой, потому что тридцать пять килограммов напружиненных мышц, тянувших его за левую руку, вот-вот должны были опрокинуть его, но Рекс по-своему истолковал это движение, он резко отпустил рукав и схватил «нарушителя» зубами за правую, незащищенную руку, а затем, когда тот заорал и вскинул вверх руки, — еще и за штаны выше колена.

Человек упал, а Рекс встал передними лапами ему на грудь. «Место!» — рявкнул Август, и Рекс лег на свою жертву. Карл Август и Штанге поспешили на помощь человеку. Штанге подбежал первым, и Рекс всей своей массой прыгнул ему на грудь. Карл Август бросился на Рекса и отвесил ему пару оплеух:

— Дурной пес! Ты же делаешь не то!

Но затем он похлопал Рекса по груди, и Штанге, знаток в своем деле, только что поднявшийся на ноги, понял: Карл Август поощряет собаку. Штанге подобрал свою фуражку.

— Извините, товарищ старший лейтенант!

Штанге не слышал или делал вид, что не слышит. Он оглядел рану «нарушителя» и отослал его в медпункт.

— Товарищ Август! Привяжите Рекса и возьмите защитный рукав. Вы сейчас сами все видели и знаете теперь, что к чему.

И Штанге позвал Шнайдера с серым псом.

Пес прошел испытание так, будто наизусть выучил полицейский устав. Овчарка обыскала редколесье, обнаружила Карла Августа, принудила его остановиться и облаяла. Но не кусала. На соревнованиях она получила бы наивысший балл.

Во время перекура, когда все наперебой хвалили серого, Карл Август сказал:

— Мой Рекс нравится мне больше.

Штанге отреагировал на это довольно резко.

— А если бы в лесу гуляли обычные, безобидные и ничего не ведающие люди? Что сказали бы вы тогда, товарищ главный вахмистр?

— На такой случай лучше серый, — твердо и без колебаний ответил Карл Август.

Штанге глубоко втянул в себя воздух.

— Нам нужны храбрые собаки. Но кусать они имеют право только тогда, когда мы им это разрешаем. Собака не понимает ситуации. Тем более когда работает без проводника. Она не знает ни уголовного кодекса, ни законоположений. А это значит — постоянно тренировать животное, отрабатывать все до чистоты. Нельзя допустить, чтобы какой-нибудь там Рекс на работе представлял собой опасность для окружающих. Вы, как проводник собаки, должны это крепко-накрепко усвоить. В названии вашей профессии заключен и ее смысл. Вы ведете собаку, а не она вас. Вы отвечаете за ее действия, только вы. Это не просто, особенно когда возомнишь, что твой пес самый великий, красивый и лучший.

Карл Август рисовал что-то носком ботинка на земле.

— Вам предстоит много работы.

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

Что знал о его планах старший лейтенант? Он будет иметь дело не с безобидными гражданами, покупающими сосиски в палатке на перроне. Не с безбилетниками. Для этого собака не нужна. Его пока что неведомые противники совершенно хладнокровно играли жизнями и здоровьем сотен и даже тысяч поистине безобидных граждан. Они подвергали опасности материальные ценности стоимостью в миллионы. Он имел дело с изощренными бандитами. До сих пор не удалось не только поймать их, но даже обнаружить хотя бы какой-нибудь их след. Приходилось бродить в потемках, хватать пустоту. Потому-то в свое время он и отмахнулся от проводников с собаками, сказав, что это пустой номер.

За время, прошедшее с той поры, он, однако, давно уже понял, что не в собаках дело. Просто они были либо неправильно отобраны, либо не так обучены. Может быть, дело было в людях, которые не имели ни малейшего понятия о возможности подобных ситуаций. Бандиты могут иметь обо всем этом лучшее представление. Во всяком случае они могут заметать следы и водить за нос органы общественной безопасности.

Самолюбие его, Карла Августа, было задето, поэтому он твердо решил взяться за это дело. Его план был давно готов. Главную часть этого плана составляла собака. И этой собакой будет Рекс. Возможно, его противник будет вооружен. Карл Август рассчитывал и на это. Поэтому он любил Рекса. Он стал как бы частью его самого.

Все, о чем говорил Штанге, было правильным. Правильным для патрульных полицейских. На пляжах, в парках все это было бы прекрасно. Но только не для него и Рекса с его заданием.

Здесь собака должна слушаться лишь своего проводника. Она не разбирается в знаках различия и могла наброситься на Штанге. Это ему не нравилось.

— В таком случае, работайте с намордником. Если вы не во всех ситуациях можете управлять Рексом, то он опасен для окружающих. Бойцовские качества и неуправляемость — разные вещи.

Наступил день возвращения домой. От Евы он получил письмо: она приедет за ним на машине. Карл Август и Рекс ждали ее перед воротами школы. Тут же на обочине стоял и багаж. Легкий ветерок нес мелкие капли дождя. Время от времени Август стирал их со значка с красивым изображением собачьей головы, который наглядно подтверждал его новую квалификацию.

Почему Ева задерживается? В молодости ему нравилось, что она скорее придет на свидание раньше, чем опоздает. Сейчас он упрекал себя за то, что не давал ей ездить на их «трабанте-комби», если сам был дома. Этот мелкий дождь создавал отнюдь не самые лучшие условия для того, кто не привык сидеть за рулем. Карла Августа беспокоил еще и вопрос, уживется ли Ева с Рексом и Рекс — с ней.

Когда он сказал, что поедет учиться, она восприняла это без возражений. Так же она отнеслась и к тому, что после курсов он будет проводником собаки. Тогда, несколько недель назад, все это было еще неопределенным будущим. Теперь это будущее приобрело реальные контуры, его звали Рекс и весило оно тридцать пять с половиной килограммов. Не очень-то удобный спутник. Сейчас, ожидая Еву, Карл понял, что хотя он и продумал заранее кое-что, но продумал далеко не все.

Не подумал он, между прочим, о том куске жизни, который отделял его замысел от реализации. Этот жизненный промежуток звался семьей, свободным временем, тесной квартирой, отпуском. Да, да, и отпуском тоже. О нем он вообще не подумал. Он не вспомнил о нем даже в тот момент, когда полковник Деде, пожав руку, пожелал всего наилучшего по возвращении домой. А ему предстоял отпуск. И это пришло Карлу в голову только сейчас. Он постарался пока забыть об этом. Вздохнув, посмотрел на Рекса, который явно наслаждался моросящим дождем.

— Отложим пока. Все будет зависеть от того, как ты станешь делать свое дело.

Эти слова Рекс отнес к своей персоне и, почувствован себя польщенным, потерся о колено Карла Августа.

Приехала Ева. Оказывается, она заблудилась. Пес поглядывал на нее, сохраняя дистанцию.

— Выглядит как собака Баскервилей.

Карл Август открыл заднюю дверь фургона, намереваясь уложить багаж, но Рекс впрыгнул в машину, и, широко и удобно устроившись, полностью заполнил собой все место для багажа.

— Марш отсюда!

Эту команду Карл Август произнес впервые, но Рекс ее послушно выполнил.

Ева все еще держалась в стороне, не рискуя приблизиться к псу.

— Машина ему вроде бы нравится. Но меня он не замечает. Полицейские собаки все такие?

— Нет. Только Рекс.

— Намордник обязательно нужен? Ведь ему это наверняка неприятно.

Рекс глянул на Еву. Речь шла о нем, а собаки это замечают.

— Ева, это не игрушки.

Жена задумчиво улыбнулась. Она часто думала, что хорошо бы завести собаку, чтобы та была рядом вечерами и ночами, когда Карл дежурил.

— Значит, его зовут Рекс? Рексик!

— Никакой он тебе не Рексик, а служебная собака.

Ева громко засмеялась.

— Ну, едем наконец! А то мы начинаем смешно выглядеть со стороны.

Ева заняла правое сиденье. Едва усевшись, она вскрикнула: Рекс просунул язык между ремешками намордника и принялся лизать ее затылок.

— Он любит тебя! Меня пока что он не удостаивал такой чести.

Рекс между тем продолжал свое занятие.

— Скажи ему, чтобы он прекратил.

— Он не поймет.

— Моя прическа…

— У него всегда сюрпризы.

— А где он будет спать? Ведь у нас нет места.

Это нужно было обдумать. Карл предложил прихожую. Ева возразила, сказав, что там слишком темно и тесно. Помещать же его в кухню не захотела сама, считая, что там собаке не место. Против гостиной возражал Карл.

— Ну, тогда остается только спальня, — сказала Ева.

— А ты подумала, что он с тобой сделает, если ты приблизишься ко мне?

— Скоро мы это узнаем, мой дорогой. — Ева провела рукой по его волосам и снова вскрикнула: Рекс своей мордой грубо отбросил ее руку.

— Ага, он уже упражняется. — Карл Август явно наслаждался эффектом. Злорадство было и в его голосе, и на лице.

— Он что, ревнует?

— По крайней мере, явно недоволен.

Раньше Карл представлял себе будущий ход событий просто и прямолинейно: приобретаю злую и здоровую собаку, выхожу с ней на линию, хватаю этих мальчиков, и дело в шляпе.

Но прошло уже несколько недель, а дело не продвинулось ни на шаг. Тысячи мелочей отнимали время, и все оставалось по-старому. В докладной наверх снова пришлось писать об испорченных светофорах и сообщать, что принятые меры пока не дали желаемого результата. Это означало: главный вахмистр Карл Август со своей обученной служебной собакой взялся за дело, но не справился с ним.

Его начальник, капитан Петер, степенный человек пятидесяти пяти лет, предпочитавший лучше помозговать лишний часок, чем чего-то недодумать, теперь тоже наседал, требуя «взяться за дело по-настоящему». При этом он конечно же имел в виду горячую голову — Карла Августа, бросал камешки в его огород. Однако Карл Август теперь уже не совсем соответствовал такой репутации — по крайней мере в том, что касалось его собаки. Так, на служебном совещании он заявил, что сначала должен запрограммировать собаку. И тогда кто-то, не удержавшись, брякнул:

— Эти проводники и их собаки — пустой номер!

Все расхохотались. Они высмеивали его. Этот смех въедался ему в душу, доводил до бешенства. Он обособился от остальных. Взяв Рекса, отправился с ним на линию.

День был прекрасный. Светило солнце, веял легкий ветерок, воздух был прозрачен. Карл шел по краю железнодорожного пути. Рексу легче было бежать по шпалам, чем Карлу с его длинными ногами шагать по ним. После двадцатиминутного пути они вышли на поворот. Здесь стоял светофор, его не было видно с того длинного прямого участка, который они только что прошагали. Карл с Рексом двинулся дальше, туда, где два пути, как два ручья, сливались в один. Здесь тоже стоял светофор. Оба светофора всегда повреждались одновременно.

Комиссии и специалисты осматривали «подарочки» неизвестных и высказывали свои предположения. Насколько они были верны, никто не мог судить, потому как не удалось обнаружить даже следа бандитов.

Каждая теория либо правильна, либо нет. Некоторые вопросы подводили к самой сути дела. Почему все время именно эти светофоры? Злоумышленники знали об их значении. Случайность исключается. Однако постоянное наблюдение за ними не установишь. Для этого потребовалось бы скрытно разместить на местности невообразимое число полицейских, телекамер и инфракрасных приборов ночного видения. Нет, это невозможно! Такие вещи, наверное, имеются лишь в нескольких важнейших институтах Академии наук.

Про себя Карл называл неизвестных злоумышленников «шакалами». Они хорошо ориентировались не только в железнодорожных делах, но и на местности. Ни разу не удалось заметить что-либо подозрительное. Патрулирование ничего не давало. Ничего — даже когда нарушался его ритм и оно проводилось через неравные промежутки времени. Не было никакой регулярности и в действиях «шакалов». Единственной закономерностью было то, что в прошлом году эти дела происходили не реже чем раз в квартал. Ничего не случалось в какой-то один определенный день или в те дни, когда в окрестных деревнях были праздники. Так что столь популярная статистика не давала никакой зацепки.

Одно лишь было ясно Карлу Августу: он имел дело с молодыми людьми. Гимнастика на вышках светофора, да к тому же еще и ночью, требовала определенной ловкости. Проворность была необходима и для бегства с места преступления, поскольку от случайностей «шакалы» не были застрахованы.

Древний и главный для криминалиста вопрос — кому это выгодно, кому конкретно эти люди вредят, каков мотив преступления? — в данном случае тоже не помогал продвинуться вперед ни на шаг.

Отвечая на него, можно было констатировать лишь одно: ущерб наносится железной дороге. И только в этом направлении можно было обнаружить какую-то мотивацию. Легко представить себе остановившиеся поезда на участке. Пассажиры ругаются не меньше, чем машинист. Тот докладывает о случившемся по телефону (к счастью, еще работающему): опять, мол, сломан светофор. Об этом говорит он и пассажирам. Те тоже начинают ругаться. Конечно же, не на неизвестных злоумышленников, а что вот-де раньше все было по-другому, что нет былого порядка, что за дисциплину и безопасность должны отвечать серьезные люди, как это было раньше.

И вот затор поездов, который сам по себе стоит немало и вызывает цепную реакцию опозданий, превращается в проблему политическую. Кое-кто пишет жалобы, и все это как град сыплется потом на капитана Петера, который спрашивает, нужно ли посылать на линию еще и черного пса, когда заранее ясно, что из этого ничего не выйдет.

На этот раз Карл Август прошел по линии немного дальше обычного. Собственно говоря, его тянул за собой Рекс, и Карл Август, погруженный в свои мысли, автоматически подчинялся. Приблизительно в трехстах метрах от места слияния двух путей к железнодорожному полотну спускался склон, поросший зеленой травой. Там паслось большое стадо овец. Рекс проявил явный интерес к этому колышущемуся серому облаку. Слышался отрывистый собачий лай. Эх, стать бы пастухом! Жизнь без тревог и забот. Все до предела просто и ясно.

Карл Август обнаружил пастуха на самом верху косогора. Его силуэт четко выделялся на фоне неба. Перед ним столько-то килограммов шерсти, столько-то — мяса, столько-то штук овец. Бывает же работа без нервотрепки! Под тобой земля, над тобой небо. Пара собак, слушающихся тебя по первому свисту. Никаких препирательств и перебранок. Никаких докладных. Никаких вопросов и жалоб. Несколько цифр ежегодного отчета. На одной стороне — товар, на другой — деньги. Они не сеют, но собирают урожай… Премия всегда обеспечена.

Так думал человек, разгуливавший с собакой и увидевший стадо овец.

Карла Августа потянуло поболтать с пастухом. За беседой можно съесть захваченный из дома завтрак. Вопреки его ожиданиям, пастухом оказался совсем молодой парень. Пожалуй, ему не было и двадцати. Но, несмотря на свой юный возраст, и одеждой, и поведением он был прямо-таки пастух с картинки. Он возвышался над гребнем холма так, будто был поставлен туда еще сто или даже тысячу лет назад. Держал голову склоненной набок, в той манере, которая вызывает чувство, будто на тебя бросают взгляд сверху вниз, даже если смотрят снизу. Странно сидевшая на голове черная шляпа когда-то, по-видимому, украшала голову плотника. Подойдя ближе, Карл рассмотрел, что на ленту шляпы приколоты такие же бронзовые сердечки, как и на широкую кожаную лямку, перекинутую через плечо, на которой болтался большой нож. Длинный сучковатый посох был как бы третьей ногой пастуха, опорой на долгие часы для его лежащих сверху рук. Время от времени его губы, складываясь, издавали свист определенного звучания, и две собаки, суки, до сих пор даже не удостоившие Карла Августа и Рекса вниманием, каким-то странным манером начинали бегать вверх и вниз по склону, в результате чего овцы бежали к центру своего скопища.

Карл Август сел на траву, положил рядом с собой фуражку и обмотал поводок Рекса вокруг своих сапог. Это предосторожность не была излишней, поскольку он не знал, как отнесется Рекс к овцам и их стражницам. Молодой пастух молча рассматривал своего гостя. Именно так и должен был вести себя пастух «с картинки». Рекс наблюдал за всем, что двигалось. Карл разглядел с высоты холма букву «ипсилон», образуемую сходящимися железнодорожными путями. Достав сверток с едой, он пригласил перекусить и пастуха. Тот, взяв протянутый ему бутерброд, тоже сел и снял шляпу. Водопад волос упал ему на лицо и плечи.

Раздумывая, о чем бы поговорить с парнем, Карл Август увидел вдруг внизу, под собой, светофоры и с удивлением обнаружил, что находится на том единственном месте, с которого они оба отлично видны. Здесь можно было бы установить телекамеру, чтобы наблюдать за мерзавцами. А ведь все могло быть как раз наоборот: отсюда «шакалы» наблюдали за транспортной полицией и путевыми обходчиками. Не требовалось даже стоять «на шухере», здесь, на природе, можно было удобно расположиться, ни у кого не вызывая подозрения.

«А что бы я делал на их месте?» — эта мысль не в первый раз посещала Карла Августа. И сейчас, если бы не присутствие пастуха, он бы подскочил от радости. Все дело в местоположении! Потому-то никто и не мог понять, в чем дело. Нужно было открыть это место или знать о нем, чтобы отсюда оперировать, как полководец со своего холма.

Отсюда он будет теперь наблюдать за путями. Да здравствует комфорт! Комиссии его тоже любят: они ездили на дрезине и смотрели на мир снизу. Одно время под подозрением оказался отряд строителей. Но, во-первых, не было мотива; во-вторых, подозреваемые давно уже трудились в сотнях километров отсюда, и там ничего не происходило, в то время как здесь происшествия не кончались.

Карл Август огляделся. Чуть в стороне, ближе к подножию склона, стояло дерево. Карл с Рексом направился к нему. Когда он вернулся назад, молодой человек уже прикрыл волосы шляпой.

— Что-то ищете? — поинтересовался он.

— Вы курите? — спросил в свою очередь Карл.

Вместо ответа пастух недоуменно взглянул на Карла Августа.

Тот понял, что от него ждут объяснений.

— Я нашел у дерева окурок и хочу узнать, кто там курил.

— Я не курю.

— Но, может быть, видели кого-нибудь, кто там курил?

— Не понимаю.

— Сегодня или вчера кто-то там курил. Окурки свежие.

— Я здесь со стадом с утра. Сегодня здесь никто не курил.

— Вы уже бывали здесь раньше?

— Да.

— Когда?

Карл Август сам находил свои вопросы несколько странными и видел, что такими они кажутся и пастуху. Парень мог бы получить и менее скупое разъяснение. Может быть, стоит привлечь его в помощники? Нет, еще рано.

— Так когда же? Поверьте, мне нужно это знать!

— Два с половиной месяца назад.

— Вы ничего не замечали здесь?

— Замечал. — Пастух иронически усмехнулся.

— Что?

— Диких животных. Их здесь порядком. Косули, зайцы, но больше всего свиней. Диких.

— Какое охотообщество отвечает за этот участок? — Карл Август подумал об охотообществе как о будущем союзнике.

— Никакое. Здесь железная дорога. Около нее охота запрещена. — И пастух пристально посмотрел на Карла Августа.

Это означало: «Ну давай же! Телись наконец!» И еще это означало: «Коль ты из транспортной полиции, то должен знать такие вещи!»

Август закусил губу. «Он смеется надо мной. Точно так же, как мои товарищи. Не хватало еще, чтобы он сказал: „Проводники с собаками…“» Карл принялся отряхивать свою форму, снял с нее пару травинок. Так он пытался скрыть смущение.

— Как долго вы останетесь на этом лугу?

— От трех до пяти дней. Зависит от того, как быстро они пожрут траву. Когда им нечего будет жевать, двинем дальше.

— Спасибо. Я зайду как-нибудь еще.

Пастух приподнял в знак приветствия свой посох и притронулся им к полям шляпы.

Больше всего Карлу Августу сейчас хотелось уйти подальше от пастуха. Что подумал тот о нем? «Я выглядел довольно смешно. В следующий раз надо быть с ним помягче. Но посвятить его в свое дело я не могу».

Он еще раз подошел к дереву, а затем взобрался на холм. Узенькая стежка пролегла между густым кустарником. Август и Рекс пошли по ней. У насыпи, рядом с железнодорожным мостом, тропинка внезапно оборвалась. Под мостом проходила автострада.

Карл Август хлопнул себя по коленям. Неужели действительно все так просто? Он понял, что нашел след. Правильный след. Никто не смог бы теперь убедить его в обратном.

Он быстро вернулся с Рексом в отделение. Подозвав капитана Петера к карте, описал ему ситуацию, рассказал о своих впечатлениях и предположениях. Он попросил дать ему машину, чтобы детальнее осмотреться на местности.

Все было так, как он и предполагал. Действительно, перед мостом и за ним от автострады ответвлялись дороги и дорожки. Они были с многочисленными поворотами, с густой растительностью по обочинам, и поэтому плохо просматривались. Все они как будто были созданы для «шакалов».

Изображение на карте и подлинная картина местности совпадали. Бандиты действовали просто и одновременно изощренно. Они даже могли позволить себе в течение нескольких минут полюбоваться делом своих рук. Удобно развалившись на траве и покуривая сигаретки, могли наблюдать, как машинист локомотива, спустившись из кабины, топал к телефону, а затем преспокойно смыться.

Картина преступления была ясна Карлу Августу. Теперь оставалось только схватить преступников.

Карл Август размышлял долго. Ему нужно было место, с которого он мог бы наблюдать за деревом. Если его теория верна, то это становилось самым важным. Он не сомневался в своем предположении, но оно было и наиболее трудной частью его задачи. Как ни крути, ни верти, а преимущество все равно оставалось за противником. Ах, если бы удалось уговорить пастуха оставить там свой жилой вагончик на продолжительное время! Из него можно было бы скрытно, не вызывая подозрений, вести наблюдение.

Да, идея заманчивая. Но бандиты могли подождать, пока вагончик не исчезнет. Им некуда торопиться, они не связаны сроками. Они не делали свои пакости, когда поблизости находился пастух со стадом. Если «шакалы» такие хитрые, как он предполагал, то они обязательно обследуют брошенный хозяином домик. И обнаружат в нем сотрудника транспортной полиции с собакой. Конечно же, вдвоем с Рексом он сможет их задержать. Но ведь это могут быть и случайные люди, захотевшие осмотреть брошенный домик из простого любопытства. Или те же «шакалы» могут разыграть из себя безобидных людей на прогулке. В чем тогда их уличить? Нет, из этой затеи ничего не выйдет. Даже можно напортить. Если они не дураки — а по всему видно, что они отнюдь не глупы, — то за версту почуют, что пахнет жареным. Карл Август поймал себя на том, что начинает завидовать бандитам, у которых есть «свое» дерево. Раньше, пожалуй, такую ценность имели лишь высокие холмы на поле битвы, где располагались полководцы.

Он пытался найти точку на другой стороне железной дороги, с которой можно было бы наблюдать за деревом. Но ничего путного из этого не получалось. Если было видно дерево, то не просматривались пути, если же они были видны, из поля зрения исчезало дерево. Помимо всего прочего на другой стороне густой, непрореженный подлесок лишал его свободы передвижения.

Нет, и с этой стороны к ним не подобраться. Посвятить в свои планы пастуха? Конечно же, мысль о том, что пастух, возможно, замешан в деле, приходила Карлу Августу в голову. Но это уж слишком смахивало на детективные романы: преступником там часто оказывался садовник, а здесь — пастух.

А что, если самому сыграть роль пастуха? Опереться на искривленный посох и ждать? Подобно полководцу увидеть приближающегося врага, выждать и бросить в бой находящегося рядом Рекса?

Тогда придется посвящать в свои планы пастуха, говорить с его и со своим начальством. Но капитан Петер точно уж не одобрит такого и категорически отвергнет «маскарад». Такого рода вещи не предусмотрены уставами и инструкциями. Могло случиться и так, что история с «маскарадом» ничего не даст и превратится в анекдот, который начнет гулять среди сотрудников.

Он никогда не согласился бы с тем, что его план — утопия, и решительно отверг бы упрек в том, что его проследует идея фикс. Именно поэтому он без страха и сомнения взялся за это дело. Но реальное положение вещей ставило перед ним преграды. Причем именно теперь, когда, как ему казалось, до злоумышленников было рукой подать.

Он искал новую отправную точку для своих рассуждений. Если «шакалы» начнут действовать лишь после ухода стада, то зачем тогда вообще пастух? Ему очень хотелось перепрыгнуть через это возражение, потому что «маскарад» доставил бы ему удовольствие. В чем, конечно, он никогда бы не признался. Он подбирал аргументы в пользу такого решения. Разве не ясно, что появление сотрудника в форме транспортной полиции отнюдь не придаст вдохновения людям, которые ломают сигнализацию государственных железных дорог? По крайней мере, этот аргумент так же непоколебим, как то дерево на склоне.

Но не отмахнешься и от того, что пастух — пусть с собакой, но без стада — явление весьма странное. Однако Карл Август отверг и это сомнение. Разве не мог пастух кочевать в паре километров от своего стада? Ведь вполне могло случиться, что еще не подошел трактор, чтобы перемостить вагончик.

И он решил наведаться к пастуху еще раз.

Перед самым заходом солнца они с Рексом взобрались на холм. Перед вагончиком горел костер. Август поставил на землю сумку:

— Захватил кое-чего на ужин.

Пастух вопросительно глянул на него.

— Хорошо, когда есть что пожевать и чем запить, — сказал Карл Август.

Пастух по-прежнему глядел на него. Ему, наверное, показалось странным, что полицейский со служебной собакой вдруг решил поужинать здесь, на лужайке. Карл Август стал вынимать содержимое сумки: яйца, ветчину, сыр, пиво и баночку с чаем.

— Я приглашаю тебя.

Совершенно неожиданно Карл Август перешел на «ты». Он опасался повторения того натянутого разговора, который состоялся у них при первой встрече. Пастух жестом пригласил его в вагончик. Открыл ящик. Август увидел яйца, ветчину, сыр, твердую, как палка, копченую колбасу, рыбные консервы. Под вагончиком была яма, прикрытая доской. Пастух сдвинул ее. Август увидел бутылки с хорошим пивом.

— По крайней мере, у нас одинаковый вкус, — наконец-то смог непринужденно рассмеяться Карл Август. Его смех заразительно подействовал на пастуха. — Чай из Англии, — сообщил Карл Август.

— В Англии стал расти чай?

— Кто знает!

И они оба вновь рассмеялись.

— Хлеба маловато, — сказал пастух.

— И у меня тоже нет. И здесь у нас с тобой сходство.

— Ничего, напечем картошки. — И пастух без лишних разговоров занялся приготовлениями.

Наблюдая за ним, Карл Август размышлял, не водит ли тот его за нос. Да, но с какой стати? Все, что тот делал, было вполне естественным.

— Хотелось бы поговорить о собаках. Немного обменяться опытом. Интересно, как ты работаешь со своими? — Карл Август был рад, что ему, опять же совершенно неожиданно, пришло в голову заговорить на столь безобидную и естественную тему. Под эту марку можно было поговорить о чем угодно.

— Ради бога, — откликнулся пастух.

Рекс, похожий на фигуру, вырезанную из черного дерева, лежал рядом с пустой сумкой Карла Августа и наблюдал нечто непонятное и странное: его хозяин взял у пастуха шляпу и дождевик и надел их на себя. Рекс недоверчиво подошел поближе. Уловив знакомый крепкий запах, шедший от сапог, он удовлетворенно потерся о колено хозяина.

Карл Август подошел к дереву, вновь осмотрел окурки и приказал Рексу идти рядом. Все в той же шляпе и накидке он спустился вниз по тропинке и долго искал на обочинах дороги около моста следы колес. Там, где, по его предположениям, могли прятать мотоцикл или мопед, он ничего не обнаружил. Когда возвратился к пастуху, тот уже выгребал картошку из золы.

— Привяжите, пожалуйста, вашего пса, а то вот-вот должны появиться мои собаки.

Собаки пришли, потерлись о ноги пастуха, обежали вокруг костра и улеглись у двери вагончика. На чужого человека и черного ризеншнауцера они смотрели, не выказывая никаких чувств.

— Ты сам дрессировал собак?

— Нет.

Говоря об обмене опытом, Карл ни в коей мере не кривил душою, изображая любопытство. Его действительно поразила та непринужденность, с которой собаки исполняли свои пастушьи обязанности. Молодой человек лишь изредка вмешивался в их работу, подавая им сигнал свистом, щелчком пальцев или непонятным для других словом. Август знал, какой работы стоила такая непринужденность.

Пастух насадил обуглившиеся картофелины на палочку и бросил их собакам. Те передними лапами принялись катать картофелины по траве, затем разодрали клыками кожуру и съели нежно-желтую середину. Август предложил одну картофелину Рексу. Тот с отвращением отвернул нос. Мужчины рассмеялись.

Август показал рукой в сторону собак:

— Здорово работают. Как ты думаешь, годится для работы с овцами ризеншнауцер?

— Не знаю. Пожалуй, скорее годится для работы с коровами. Смотри, какой он высокий. Я думаю, у них это должно быть в крови.

Это Августу уже приходилось слышать. Такое поведение собак воспитывалось тысячелетиями. В облике Рекса и двух овчарок, лежавших здесь, воплотились два направления в приручении диких животных. Рекс, вне сомнения, принадлежал к той группе собак, которая использовалась для охоты и для личной охраны хозяина. Их держали охотники и бойцы. Овчарки происходили от тех собак, которые сопровождали пастухов и охраняли их движимое имущество.

Пастух начал трапезу. Карл последовал его примеру. За чаем Карл Август возобновил разговор:

— Есть ли какое-нибудь центральное учреждение по подготовке сторожевых собак?

— Право, не знаю.

— Но каким же образом, черт возьми, ты так вышколил своих?

— Терпением.

— Но ведь ты же говорил, что не дрессировал их!

— Я сказал только, что не дрессировал их обеих. Я ответил на вопрос так, как он был поставлен.

Карл Август не мог не согласиться с этим.

— Стало быть, одну?

— Да! Сенту. Она — мать Аниты. Анита же выучилась, глядя на мать.

— Вот это да!

— Это не редкость. Молодые играючи перенимают все у старших.

Они еще долго толковали о собаках, и Карл Август обнаружил в юноше природный талант. Он разбирался в поведении животных и умело использовал его себе на пользу. Многому научился путем самостоятельных наблюдений. «Ничего удивительного, — подумал про себя Карл Август, — ведь ты целый день ничего другого и не делаешь». Однако он поостерегся произнести это вслух. Юноша мог здорово отбрить его словом, которое он взвешивал, будто на аптекарских весах. Да и ни к чему было его обижать. Когда серп луны поднялся над косогором, Карл Август распрощался с пастухом.

Прошло два дня. Пастух со стадом ушел. Но вагончик стоял на прежнем месте. Вопрос удалось урегулировать с помощью нескольких телефонных разговоров с руководителями сельскохозяйственного кооператива. О своем плане с переодеванием Карл Август никому не сказал ни слова. Вагончик ему нужен как укрытие — так он обосновал свою просьбу. Каждый час Август с Рексом проверял места, где могли прятаться злоумышленники. Он проигрывал в уме различные варианты грядущих событий. Прошло еще два дня. Неужто опять полетят псу под хвост выходные дни? В который уже раз! Сегодня пятница.

Карл Август возвращался на свой пост из отделения, где он обедал. Как всегда, прошел место слияния путей и зашагал дальше, к мосту. Около одной из опор присел отдохнуть. Сколько времени просидел, он не помнил. Донесшийся до него звук заставил вздрогнуть. Он заметил, что Рекс повернул уши в том направлении, откуда доносился звук. Шум мотоцикла. Ничего особенного. Но мотоцикл остановился. Это было впервые за неделю с лишним.

Они!

Если они увидят его сейчас около опоры моста, все пропало. Помедлив, Карл Август продолжил свой обычный маршрут. Только бы не вызвать подозрения! Вот мост уже остался позади. Что теперь делать? Повернуть назад? Или же он еще недостаточно далеко ушел от моста? Они могли заметить Рекса. Возможно, они не знали о его существовании. Нет, нужно идти дальше. Если его увидят — примут за одного из тех проводников с собаками, что приезжали сюда раньше. От тех им не было никаких неприятностей. Так пусть и его с Рексом посчитают безобидными и безопасными. Но кто же все-таки, черт возьми, прикатил на этом мотоцикле? Если это действительно злоумышленники, то они не станут делать ничего преступного, а для начала займутся лишь наблюдением. Сделают то же, что и всегда: сядут под деревом и будут себе покуривать.

Может быть, и хорошо, что его сейчас нет там, в вагончике. Эти голубчики, по всей видимости, хотят проверить, все ли тихо. Карл Август глянул на часы. В это время обычно проходил патруль. Вот это да, ничего не скажешь! «Шакалы» были, оказывается, в курсе дела. По ним можно прямо-таки проверять часы. Не знали они только, что патруль не появится. Ведь с тех пор как в августе Карл Август стал из засады охотиться за разрушителями светофоров, патрулирование было прекращено. Оно стало излишним. Зачем оно, если с этим справится Карл Август! Да, но не было бы это ошибкой…

«Я сыграю роль патруля», — решил Карл Август и был очень доволен собой, тем, что ему удалось найти выход. Он пристегнул поводок, но вдруг заколебался. Идти с собакой? А правильно ли это? Он привязал поводок к дереву.

— Место!

Рекс лег и жалобно заскулил. Карл Август испугался. Такое было с Рексом впервые.

— Место! Лежать! Место!

И погрозил псу кулаком. Тот уже отвык оставаться один. Со времен школы служебного собаководства Карл Август не оставлял его одного. К тому же, с точки зрения собаки, место, на котором проходили занятия, было ее собственной территорией. Большинству собак вообще ничего не стоило часами лежать и ждать хозяина.

Карл Август не знал, как поведет себя Рекс. О господи, боже мой! Именно сейчас, когда кончились игрушки, этот «железный пес» ведет себя как последняя тряпка. Карл Август порылся в карманах. Нашел лишь ключи и платок. Он хотел для верности оставить Рексу что-нибудь под охрану. «Что — платок или ключи? А, оставлю и то и другое!»

— Место! — И погрозил еще раз: — Если подведешь в решающую минуту, пойдешь на мыло, дружок! Оставайся здесь!

И Карл Август, не оглядываясь, зашагал по железнодорожному полотну. Прибавил шагу. Две минуты идти до моста. Две — до «полководческого» холма. Две — до развилки путей. Лишь там он позволил себе обернуться. Медленно, неторопливо нашел взглядом дерево. И почувствовал, как екнуло под ложечкой, и появилось такое чувство, как тогда, когда Рекс сошелся с серым псом.

Никак, там курился дымок? Крохотное облачко папиросного дыма. Ему казалось, что он видит его, несмотря на расстояние. Но спустя мгновение он уже не был уверен, не обман ли это зрения.

Идти дальше! Сохранять спокойствие. Во всяком случае, они здесь. Игра началась. Нужно усыпить их внимание. Они теперь видят его и проследят, куда он направится.

Перейти на правый путь! Он ведет к отделению. Они знают это. Это их успокоит. Все идет, как они того хотят.

Карл Август знал, что вот уже десять минут эти типы не спускают с него глаз. Его бесило, что таким вот образом ему пришлось поменяться с ними ролями. Вместо того чтобы самому наблюдать за ними, он лишь подставил им свою спину, чувствуя ею их взгляды. Надо же, черт возьми! Его товарищи будут хохотать, хлопая себя по ляжкам! Больше всего его раздражало, что он так далеко ушел от Рекса. Когда холм скрылся из виду, Карл Август перешел на бег.

В отделении его встретили удивленными взглядами и вопросами:

— Где Рекс? Никак, они наконец появились?

— Дайте мне ночной бинокль.

— Что случилось? Где Рекс?

— Дайте же мне бинокль!

— Значит, все-таки что-то случилось?

— Возможно.

Карл Август доложил обо всем капитану Петеру.

— Вам нужна помощь?

— Нет, товарищ капитан. Все будет, как договорились…

— Ладно. Жаль, что у нас нет портативной радиостанции…

— Да, жаль… — согласился Карл Август и поправил кобуру.

Заметив это движение, Петер предложил:

— Возьмите еще пару обойм! Ведь неизвестно, как все пойдет.

Шеф до сих пор так и не верит, что от Рекса может быть толк, хотя и не скупится на похвалы в его адрес.

— Нельзя ли подбросить меня к мосту на машине?

— Конечно!

Карл Август отдал честь и благодарно улыбнулся: с машиной он выиграет полчаса времени.

Он вышел из автомобиля не доезжая моста и отослал машину назад. Пробираясь через густой подлесок, он сокращал себе путь к Рексу. Пес ждал его с поднятой головой. Вместе они зашагали к мосту.

Невдалеке от крутого косогора поднимался вверх и уходил в кусты свежий мотоциклетный след. Он пошел по нему, и вскоре след вывел его на дорогу.

Наконец-то! Это был след «шакалов». Как же долго он этого ждал! Он опустился на колени, обнял Рекса, зашептал ему на ухо:

— Видишь вот это? Нам здорово повезло! Вернутся ли они? Сегодня? Завтра? А может быть, вообще больше не придут?

Хотя Карл Август и полагал, что по дороге к дереву ему вряд ли кто встретится, тем не менее шел тихо и осторожно. Внимательно осматривал землю и наблюдал за поведением Рекса. Видел, как пес водит носом по земле. Чувствовал в руке натянутый поводок. Знал: Рекс идет вместе с ним по одному следу.

Показались дерево и вагончик. Кругом — никого. Карл Август отстегнул поводок. Если Рекс побежит к дереву, то он напал на правильный след. Если же пес бросится к вагончику, то это может означать, что к пастуху приходил незваный гость.

Рекс направился к дереву, но оттуда побежал к вагончику. И снова — к дереву.

У подножия лежали пять свежих окурков. И вновь Карл Август удивился тому, что ни одно из прошлых расследований не вывело на это дерево. Пять окурков? Тогда он, пожалуй, на самом деле видел с насыпи над этим местом дымки. Дверь вагончика была взломана. И больше никаких следов.

Внутри вагончика все было на месте. Они всего-навсего произвели проверку. Вагончик показался им подозрительным. А что было бы, окажись он сам там, внутри?

Карл Август взобрался на гребень холма и начал присматривать место, куда бы спрятаться. Где ему находиться, когда они приедут? Вот что было сейчас вопросом вопросов. Рассчитывать на случай, который подскажет место, где не только можно укрыться, но и откуда будет хороший обзор? Нет, на случай полагаться нельзя.

В некотором отдалении стояла тележка для подвоза комбикорма. Она была пуста. Но за ней не спрячешься. Хороший обзор, но плохое укрытие. Что, если спрятаться за колесами? Скомандовав Рексу «Место!», он вернулся к вагончику. Нет, Рекса не было видно. Тележка была хорошим наблюдательным пунктом на голом холме. Хотя как укрытие она и не очень удобна, но благодаря хорошему обзору можно издалека заметить опасность.

Карл Август опустился на землю рядом с Рексом. И сразу же вагончик и дерево исчезли из виду. Взгляду открывались лишь холм и небо над ним.

«К чертям эту тележку!» Августом овладело беспокойство. Все чаще тревожила мысль, что он под конец делает все не так. Если он действительно уверен в правильности своего предположения, то почему не взял на подмогу двух или трех товарищей? При задержании бандитов на месте преступления они находились бы в засаде где-нибудь поблизости от светофоров. Ведь именно это и нужно: взять на месте преступления.

Нет уж, он все сделает сам. Он своим умом дошел до всего, он в одиночку переносил все трудности с Рексом и насмешки сослуживцев, так вот теперь он сам, без посторонней помощи, поймает «шакалов». Тут вдруг ему в голову пришло наипростейшее решение.

Вместе с Рексом они осторожно спустились по тропинке к дороге и быстро нырнули в густую зелень на ее противоположной стороне. Затем Карл Август принялся искать точку, с которой можно было бы наблюдать за тем местом, где они прятали мотоцикл. Вскоре наблюдательный пункт был найден. Он устроился там, а затем опять вернулся на противоположную сторону дороги, проверил, не будет ли его видно отсюда, и, удовлетворенный, вернулся к Рексу и закутался в свою накидку.

Время, оставшееся до заката солнца, тянулось бесконечно. Карл Август чуть было не уснул. Но несколько раз вздрагивал, когда мимо проезжали мотоциклы. Порой движение на дороге достигало такой интенсивности, что шум начинал действовать убаюкивающе. Закрыв нос лапами, Рекс спал крепким собачьим сном.

Сквозь отверстие в лиственной крыше Карл Август видел серп луны. Стало тихо. Около половины десятого послышался приглушенный шум мотоцикла. Мотор был выключен еще на ходу. Затрещали ветки. Голосов не было слышно. Рекс потянулся и тут же весь обратился во внимание. Карл Август немного выждал и затем пересек дорогу.

В потайном месте лежал на боку мотоцикл марки «М». Август старался дышать спокойно и размеренно. Встав на четвереньки, он начал карабкаться вверх по крутому обрыву. Воспользовавшись необычным положением хозяина, Рекс лизнул его в лицо. «Нельзя», — прошипел Карл Август. Время от времени он поднимался и, притаившись за кустом, всматривался в тропинку. Еще несколько метров — и ему придется выйти из-под прикрытия кустов. Только бы не испортить все в последний момент! Сделав очередной шаг, он остановился.

Дальше Август стал двигаться ползком. Сантиметр за сантиметром. Рекс подражал ему. «Смотри-ка, чего ты только не умеешь, — подумал его хозяин. — А в школе делал вид, будто не понимаешь, чего от тебя хотят. И вдруг выясняется, что ты еще и соображаешь. Тогда имей в виду, что сейчас от этого все зависит».

Уже был различим силуэт дерева. Оттуда поднимался дымок сигареты. Что-то зашевелилось. Из-за дерева показалось плечо. «Ага, спина у вас не шире нашей!» Карл Август старался дышать спокойно, через нос. Где-то он читал, что такое дыхание дает больше кислорода. Его нос, находившийся в двух вершках от почвы, вдыхал запах гумуса, запах родной земли. Удивительно, что только не приходит в голову человеку как раз в тот момент, когда нужно собраться! Только бы не напортил Рекс. Карл притянул к себе его голову. «Не раскрывай пасть, понял?» — шепнул он Рексу в самое ухо. Излишнее предупреждение. Рекс и не думал лаять. Вместо этого он начал лизать Карла Августа в шею.

А тот ждал, когда человек под деревом снова зашевелится. Но тот был недвижим. А может, под деревом остался лишь один, а другой ушел? И тут его, как молотком, шарахнула догадка: «Один стоит на стреме, а другой в это время ломает светофор!» А как они друг с другом общаются? Конечно же, световыми сигналами! При такой системе один из них всегда мог смыться. Закладывать друг друга они не станут. Карлу Августу встречались такие молодые парни с хорошими нервами. Как бы в подтверждение его мыслей, человек под деревом встал, рука его скользнула вверх по стволу и затем описала круг. Конечно же, это условный знак.

Карлу Августу все стало ясно. Он выждал, пока человек вновь не сел на землю, и отстегнул поводок. Торопливо отбарабанил обязательную формулу:

— Немецкая народная полиция! Применяю служебную собаку!

И в сторону Рекса:

— Вперед!

Человек под деревом вскочил, вновь поднял руку, но больше ничего сделать не успел, потому что Рекс, разинув пасть, бросился на него. Человек и собака покатились по земле. Карл Август слышал лишь приглушенное рычание пса. Он сам успел сделать всего два шага — так стремительно все произошло. Он подошел к лежащему на земле человеку, на грудь которого встал лапами Рекс.

— Что значит твой сигнал? Ну, говори, да побыстрее! Мы с тобой не шутим!

Последней фразы и не требовалось, ибо Рекс в этот момент зарычал еще злее.

— Ну, давай, давай!

— Знак означает: «Все о’кей!»

— Сядьте к дереву, как сидели!

Карл тихо свистнул, и Рекс отошел в сторону. Но не более того. Человек пополз к дереву. Август решил действовать с налета. Пусть этот тип знает, что о них все известно.

— Другой ломает светофоры?

— Да.

— Он сейчас пошел ко второму?

— Да.

Карл Август вынул из кармана брюк наручники. Он повернул задержанного так, чтобы свет луны падал ему на лицо. Совсем молодой парень. Губы плотно сжаты. Что выражает его гримаса? Ненависть? Разочарование? Упорство? Пожалуй, всего понемногу. Парень молча заложил руки за спину. Замкнулись металлические кольца. Карл Август ощупал его одежду. Оружия не было. В кармане фонарик размером чуть больше спичечного коробка.

Что делать теперь? Скорее на линию? Одному или с Рексом? Парень может начать орать, хотя в обществе Рекса, пожалуй, поостережется. Надо выждать. Коль они так осторожны и действуют на пару, как он смог сейчас убедиться, да и раньше предполагал, то скоро должен быть следующий сигнал. Спокойствие и еще раз спокойствие! До сего момента только оно его выручало. Карл Август оглядел юношу, благо луна ярко светила. На вид симпатичный парень. Сдержан, держится с достоинством. Он знал, на что шел.

«Зачем вы это делаете? Что плохого сделала вам железная дорога? Вы хотите, чтобы произошла катастрофа? Хотите поиграть с судьбой? Подражаете героям вестернов? На какой почве все это взошло? Интересно, сколько тебе лет? Двадцать? Или меньше? Вот на что вы расходуете себя! Создание опасной ситуации на транспорте — самое малое, что из этого может получиться».

Карл Август заметил, что Рекс смотрит в сторону насыпи. Там светился огонек. Вспыхнул, погас, вспыхнул. Зажегся еще раз и потух. Август поднял руку с фонариком и сделал ею круговое движение.

— Все о’кей. Но так ли?

Парень выругался. Карл Август рассмеялся:

— Пошли, Рекс. Нам надо поспешить!

Они заскользили вниз по обрыву а спрыгнули к полотну дороги. Путь им был хорошо известен. Скорее на насыпь! И кто только придумал эти интервалы между шпалами? Рекс на много метров обогнал своего хозяина. На ловом светофоре Август заметил тонкий луч света с обратной стороны. Стало быть, он сначала испортил правый сигнал. Сколько еще оставалось бежать? С полкилометра. Стоп! Август остановился. Спокойно! Нельзя действовать очертя голову. Нужно чуть-чуть отдышаться и собрать силы для заключительного рывка. Он присел, глубоко вздохнул и увидел силуэт человека, ловко карабкающегося на вышку светофора.

— Рекс, вперед!

Не прошло и минуты, а Рекс уже стоял у светофорной вышки, поставив лапы на нижнюю ступеньку лесенки, и рычал. Человек швырнул в него чем-то сверху, но промахнулся.

Когда Карл Август подбежал, он увидел, что это был гаечный ключ.

— Слезайте! — Карл Август достал оружие. — Если вооружены, бросьте оружие вниз!

Но дождавшись ответа, он выстрелил в воздух.

— Нет у меня оружия!

— Слезайте!

— Уберите псину!

— Рекс, место!

Рекс лег. Август открыл телефонный ящик и доложил все, что нужно, работникам поста централизации стрелок и сигналов. С парня он не спускал глаз. Чем ниже тот спускался, тем медленнее становились его движения. Август начинал закипать от злости. Чтобы не взорваться, он приказал Рексу: «Рядом!» — и, когда тот подошел, от души похвалил его:

— Молодец, Рекс, молодец! Я с первого взгляда поверил, что ты не подкачаешь. Ты приносишь удачу. А теперь нам надо доставить этих господ куда следует.

Он ощупал второго парня. Оружия у него не было. Он задумался над тем, как доставить злоумышленников. Было несколько возможностей. Он с удовольствием прогулялся бы пешком до отделения. Но в кустах оставался еще и мотоцикл.

Карл Август позвонил еще раз и попросил передать своим товарищам, чтобы они прислали к мосту грузовую машину.

— Это невозможно, — было сказано ему в ответ.

— Тоже неплохо, — не огорчился Август, — пройдусь пешком.

«Я уже давно не ездил на мотоцикле», — подумал он. Но тут же оставил эту мысль. Он заставит их руками толкать мотоцикл, а сам с Рексом не спеша пойдет следом. После долгих дней сидения в засаде не мешает немного размяться…