Покорная для Короля Нагов (СИ)

Глава 17

Если уж суждено разразиться грозе — она разразится. Разразится, ударит, прольется дождем и расцветит молниями сумрачный небосвод.

И совсем необязательно для того, чтоб вызвать её, бить в бубен или скакать вокруг костра, как одержимый. На всё воля Богов…

Назревало долго. Давно уже по городам Экрисса ходили шепотки, слухи, сплетни, смешки о несостоятельности Нагатской Правящей Фамилии.

Излишняя жестокость. Порядки, неугодные народу. Диктат.

Ну, а женитьба Эсмонда Покорителя добавила масла в тлеющий костёр… Слухи, как мухи, разлетаются быстро…

— Что за Король, если бабу свою подчинить не может? Как ему трон удержать, если жену за юбку ухватить не в силах?

Сплетни шли волнами, как море перед штормом.

Огоньки вспыхивали то там, то сям. Боясь пожара, гасили их королевские стражники. Тюрьмы были переполнены, а у палачей плечи разболелись и топоры не оттирались уже от крови человеческой… На виселицах веревки не успевали менять…

На одной из городских площадей бродячим театром была разыграна сценка: змея, упустившая белую мышь.

Сценка воспринята была на ура хохочущей публикой. На актёров сыпался дождь из медных монет и аплодисментов.

Актёров этих, конечно, больше никто никогда не видел. Но память… Память не сотрёшь.

— Главный зачинщик- Терранит. — доложили Королю.

Эсмонд смотрел на прибывшего Советника янтарными глазами:

— Полная хрень. Лаэрд Терранит казнен год назад. Берг Терранит…

Он перевёл дыхание. Это имя далось ему тяжело… Оно чуть горло не прорвало, как колючая проволока.

Советник ухмыльнулся, спрятав улыбку в шарф.

— Берг Терранит содержится в Башнях, сир.

— Знаю без тебя. — рыкнул наг — Так какого хрена ты мне тут сочиняешь про его причастность? Его старший брат казнен. Отец давно умер.

— Сторонники, сир…

Король взвился:

— Сторонники?! А ты зачем здесь нужен? Ты и вся твоя шайка? Зачем армия? Зачем вы все? На какой хрен вы мне все сдались?

Эсмонд бесновался. Ему с трудом удавалось удерживать Зверя в повиновении. Тот так и рвался на свободу. Рвался огнем глаз, блеском редкой чешуи на обнаженных по локоть руках, горящей сутью.

Тогда, на подступах к Раберону, он сказал охране:

— Убить на месте.

Это был фальшивый приказ. Королю просто надо было тогда, чтобы ОНА это слышала. Чтоб оставила надежду. Смирилась уже наконец…

До этого солдаты получили другое указание:

— Терранита найти, поймать и в Башни. На цепь.

Ему то они и следовали.

Эсмонд сохранил ублюдку жизнь и теперь жалел об этом.

Теперь сторонники этого молокососа развязали волнения, требуя послабления законов и выдачи своего лидера.

А Эйрин… Та, ради которой он наступил на глотку своей сути, перечеркнул принципы и устои, готов был даже переписать законы, она…

…Она, ещё немного слабая после болезни ходила по замку, как привидение.

За столом либо молчала, либо отделывалась односложными ответами: да, нет, мне это неинтересно… Нет, не хочу.

Она ничего не хотела. Ничего…

А ведь Эсмонд, кое — как справясь с собой, готов был простить ей всё.

И её холод. И ненависть. И взгляды свысока. И несправедливость. И даже измену…

Даже ту восхитительную ночь, которую подарила она ему и тут же отняла. Отняла, как злые люди отнимают у ребёнка игрушку, наслаждаясь затем его слезами и обидой. Такая горячо любимая, восхитительная, родная, недоступная. Проклятая сука! Упрямая, вероломная тварь!

Он готов был одновременно растерзать её и расплавить поцелуями. Хлестать плетью и сжимать в нежных обьятиях… Он…

" Ты болен ей. " — сказал Зверь — " Ты заражен. Это плохо. Ты отравлен, Король…"

— И что же делать?

" Нууу," — протянул Зверь — " Клин клином вышибают. "

Наг задумался. А ведь и верно. Можно попробовать…

Но сначала…

— Казнить. Берга Терранита. Сегодня. Показательная казнь. Согнать всех на площадь.

Советник покрутил головой:

— Вы рискуете, сир. Это вызовет недовольство в народе и…

— Они итак вечно всем недовольны! — перебил Король — Недовольных туда же… На всех не угодишь. И да… Освободить Башни. Слишком дорого обходится содержание дармоедов…

— Массовые казни, сир.

— Да.

Так будет лучше. Напугать, подавить бунт в зародыше. Сэкономить средства. Затянуть потуже железный ошейник. Удержать власть.

А ОНА… Девчонка всё равно его ненавидит. Так какая разница сейчас, останется в живых этот сопляк или нет? Эх, Эйрин, Эйрин… Что же ты творишь?

" Я пытался стать лучше для тебя, маленькая моя… Не судьба, вероятно. "

После обеда, пользуясь необычно ясной и теплой погодой, Эйрин и Кормилица вышли в сад. Там пели птицы, шумели фонтаны, зелень кустов и мягкой травы разбавлена была яркими брызгами цветущих растений. Небо было чистым и голубым.

"Если смотреть только в небо," — подумала Эйрин — " то можно представить, что мы снова в графстве де Лавилль, гуляем по нашему саду и ничего этого нет, ни Короля, ни Башен, ни тех ужасных ночей… А всё, что было… просто сон. Страшный сон. "

Девушка улыбнулась и присела на скамейку. Рядом примостилась старуха.

— Дочушка, — обратилась она к Эйрин — тебе бы поговорить с его Величеством… повиниться.

— Лавиния, не начинай снова. — отозвалась Королева — Я ни в чем не виновата! А раз не виновата, то и не в чем каяться. Поговорить…

Она усмехнулась:

— Я не умею говорить по — звериному. Боги не дали мне такого таланта. И вообще, знаешь… Зверей надлежит держать в клетках, а не у власти.

Старуха вздохнула:

— Ох и неймется же тебе! Ни о ком не думаешь — ни об отце, ни о себе самой… Ни даже об этом своём парне!

— Об отце? А разве он не получил, что хотел?! Богатство, имя… Золото и право считаться тестем Короля Экрисса. Ему хватит. О Берге же думать нечего. Он мертв.

Кормилица поозиралась, понизила голос и зашептала в ухо девушке, прикрывшись узловатой рукой:

— Дочушка, он жив… Жив твой паренёк… Наг не убил его!

Эйрин побледнела. Ухватив тонкими пальцами коричневатую морщинистую руку старухи, громко зашептала:

— Няня, милая… Где он, где Берг?! Откуда ты знаешь?

— Тише, дочушка… Жив он… В Башнях заперт. Король, когда ты болела, пошёл к нему и изметелил всего! Чуть не до полусмерти… Оно и понятно, чего взбеленился. Мужикам ведь не по нраву, когда на их добро кто посягнёт!

— И?! Няня, что?

Эйрин шумно перевела дыхание. Сердце подпрыгнуло, превратилось к комок расплавленного олова и обожгло горло.

— Ну, изметелил. Всего избил. — продолжала старуха — А потом вылечил. Ну, как наги лечат… Отравой своей.

— Берг жив…

Лавиния вздохнула:

— Только вот Равилла, горничная, мне проболталась… К казни Король приговорил Терранита. И ещё каких — то… Башни, говорит, почистить надо или что…

Эйрин резко поднялась со скамейки:

— Массовые казни, Лавиния. Зверь… Холодное безжалостное чудовище.

— Он спас тебе жизнь, дочушка. Уважай его хотя бы за это.

Королева ничего не ответила.

Приминая нежную траву, сжимая руки в кулаки и кипя от гнева, девушка шла прочь.

Она направлялась к Королю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

.. Оперевшись о стену плечом, наг смотрел в окно, в сад.

Дневной Ламейн жёг ему глаза, Зверь верещал и злился, призывая задернуть шторы, но Король упорно смотрел в свет. В зелень, в буйство цветущих кустов и деревьев.

Если только так можно увидеть ЕЁ, что ж… Пускай. За столом Королева отводит глаза, встречаясь с ним в коридоре или на лестницах, сжимает губы и кулаки. При попытке заговорить — обдаёт ледяной водой ненависти.

— Я прошу не подходить ко мне, сир. Будьте милосердны. И ещё… Хотя нет, ничего.

На ночь закрывает двери спальни на ключ. Из слуг подпускает к себе только туповатую косоглазую горничную и старуху Кормилицу.

Да что ему эта дверь! Пинком ноги мог бы он выбить её… Только толку то…

Вчера старуха приходила к нему. Упала на колени, благодарила за то, что спас её " дочушку". Плакала, целовала руки. Просила пощадить Эйрин, не трогать…

— Она ведь как дочь мне, сир… Мой — то сын помер маленьким, а больше детишек не дали Боги… Пожалейте её! Глупая она, счастья своего не видит. Куда Вы её теперь?! Обратно в Башни?!

— Я тебя сейчас отправлю в Башни, старуха! — взъярился он — Закрой рот и иди отсюда! Ничего твоей " дочушке " не будет. Плохо вы её воспитали, ты да Лавилль! Один в стакан глядел, другая… в жопу дула! Вот и получили мерзавку вместо приличной девушки! Иди отсюда, а то сейчас…

Он погрозил плетью.

— Сир, — вошедший лакей согнулся в поклоне — к Вам Королева.

Она вошла, едва сдерживая гнев.

— По какому праву… Вы… Устраиваете убийства?!

Он не слышал и половины. Застыл, любуясь ею…

Маленькая. Разозлённая. Светло — голубая ткань лёгкого платья облепила чуть округлые бедра. Девчонка прижала руки к груди, сжав кулаки. Наг задохнулся от восторга, видя, что сделал этот простой жест с её грудками.

Платье было лёгким, открытым, с простым неглубоким круглым вырезом на груди.

Полудетские груди, лёгкие ключицы. Тонкая золотая цепочка с кулончиком — сердечком, утонувшая между тёплыми холмиками.

— Иди сюда, Эйрин. — прохрипел он — Прекрати вопить и подойди…

Девушка осеклась на полуслове:

— Что? Вы… Вы меня даже не слушаете…

Он оттолкнулся от стены, светлая рубашка обтянула плечи.

— Что ж… дорогая жена… Ты меня тоже не слушаешь!

Эсмонд подхватил её под ягодицы и усадил на стол. Провел большим пальцем по приоткрытым губам. Стянул платье с плеча, обнажив грудь. Горячим ртом припал к маленькому соску, вдруг ставшему твёрдым.

Скользнув под платье руками, развёл бедра жены. Положа крепкую руку на её вздрогнувшую поясницу, притянул к себе. Запустив пальцы другой руки в тёплые волосы, запрокинул её голову и стал целовать шею.

— Всё, что тебе нужно — позвать меня по имени, Эйрин. — прошептал он ей в ухо — Признай уже, что ты моя. Признай, наконец.

Она застонала от боли. Вскинув руки, попыталась высвободить волосы.

— Нет…

— Да, Эйрин, девочка моя вероломная… Ты проиграла, дрянь.

Расстегнув ставшие тесными кожаные брюки, прижав девчонку к себе, резко и безжалостно вошёл в горячее сухое лоно.

Она вскрикнула. Что ж, сама виновата! Будучи замужем, нехрен думать о других… Ничего… Сейчас ты получишь свое, маленькая течная сучка!

— Не нравится?! — намотав её волосы на кулак, прошипел наг — С НИМ было бы лучше, верно? А, девочка моя?

Он вбивал в неё удар за ударом, как будто вознамерился забить насмерть. Двигался в ней, как обезумевший. Вдруг, ослабив удары, прижался к её бёдрам своими.

— Ты моя жена, Эйрин… Пожалуйста, прими это.

Она отвернулась.

А вот в самом деле… Принимает же она дождь, снег, зной, холод? День и ночь? Как неизбежность? Может, стоит также принять и Зверя в свою жизнь?

— Сир… — прошептала она — отпустите меня. Если Вы закончили…

Он вышел из неё и, застегнув брюки, оправил юбку ее платья.

— Иди. Иди к себе. И больше не смей говорить со мной о мятежниках и казнях. Это не твоё дело. Твоя обязанность — держать рот закрытым, а бедра распахнутыми. Всегда, когда я захочу тебя. Поняла, Королева Экрисса?

Она спрыгнула со стола и вышла, даже не посмотрев на мужа.

В глазах её стояли слёзы.

Зверь шипел и ворочался внутри.

Он был чем то недоволен. Очень сильно недоволен.

Эйрин добралась до комнаты и, кликнув служанку, сдернула с себя испорченное платье, погрузилась в купель.

— Платье сожги, Тайрина. — велела она простоватой девушке — горничной. — И помоги мне помыться.

Тайрина кивнула. Нет, конечно, служанка заметила и лёгкие синяки на груди и плечах Королевы, и растерзанные губы, и слёзы в глазах, но… Девушка была по характеру сдержанна, молчалива и не любила совать нос в дела хозяев. За это то она и была выбрана Королевой в личные прислуги.

Это давало Тайрине множество преимуществ: освобождение от более тяжелой работы по дому, уважение со стороны других слуг (не без чувства зависти, конечно), поблажки, подачки от Королевы.

А после того, как Эйрин ссудила Тайрине крупную сумму денег втайне от своего мужа (тогда у служанки опасно и тяжело заболел младший брат), горничная прикипела к юной Королеве всем сердцем.

— Я сожгу его, сира? Точно?

Эйрин кивнула, откинулась на край купели и поморщившись, прикрыла глаза. Девушка вдруг почему — то представила, как горит платье…

Нежно — голубой шёлк и льнущий к нему огонь… Гладит, плавит, сжигает…

" Так же, как Эсмонд меня… плавит и сжигает… "

Тело помнило грубые прикосновения, губы и соски болели от поцелуев. Эйрин развела ноги и провела между ними густо намыленной рукой. Вздрогнула. Там саднило и ныло… Так бывало, если она в детстве падала и рассаживала о камень коленки. Лавиния ворчала, отмывая их… накладывала мазь.

" Ты моя жена. Прими это. "

Она вспомнила его руки, красивые длинные пальцы. Его черные блестящие волосы. Его рельефную грудь. Сильную шею. Идеальные черты лица. Невероятно идеальные…

Надменную брезгливую ухмылку и зелёные глаза.

Нет. Янтарные! Дикие! Горящие!

Зверь. Зверь! Змея!

Дикий зверь и она всего лишь его самка…

Не более того.

Вернулась служанка и стала мыть её волосы. Потом очень осторожно — плечи и спину.

Облив из кувшина теплой водой с травяным настоем, подала полотенце.

— Тайрина…

— Да, сира?

Эйрин колебалась. Потом решилась.

— Тайрина. У меня есть к тебе дело.

Девушка подала Королеве халат и низко склонилась:

— Сделаю, что ни попросите! И будьте уверены — никто ничего не узнает!

Эйрин завязала пояс халата.

— Если расскажешь — отрежу тебе язык, поняла? А может быть, и голову. Если же выполнишь всё в точности — награжу. И очень щедро.

Служанка кивнула. Она смутно начала догадываться, куда клонит её хозяйка.

… Глубокой ночью дежурный стражник Башен проснулся от свиста. Свистели снизу — резко, громко и коротко.

— На минуту задремал… — проворчал он и выглянул наружу.

— Брэтт!

— Тайрина, детка!

Пнул носком сапога напарника:

— Ней, посторожи…

В тёплой, пахнущей сеном и сапогами каморке, прижал к себе прохладное гибкое девичье тело. Впился в губы нетерпеливым грубым поцелуем, сквозь плащ и платье нашел и сжал больно грудь.

— Подожди, Брэтт… Не лапай! Успеется! Дело у меня к тебе… Да подожди ты! Дело у меня к тебе, говорю…

Не слушая, стал расстёгивать на девушке платье:

— У меня к тебе тоже дело, киска! Ууух, сочненькая моя…

Тайрина по рукам его шлёпнула:

— Позже получишь…

Брэтт, недовольно ворча, примостился на жёстком табурете:

— Говори, что?

Она бросила на стол тугой, округлый мешочек из чёрной кожи:

— Вот. Здесь две тысячи золотом.

— За чью башку?

— Берг Терранит.

Брэтт покачал мешочек в ладони:

— Не знаю… Король лично проследит за казнью! Так палач говорил…

— Не проследит. Отвлечёт его Королева. А там скажете, что похоронили уже. Ну, Брэтт! Ну ты же у меня умненький! Придумай что — нибудь…

— Должна будешь…

Стражник повалил служанку на жёсткий топчан…