Покорная для Короля Нагов (СИ)

Глава 27

Он побежал следом за ней, чтобы объяснить. Подставил носок своего сапога ровно в тот момент, когда она хотела захлопнуть перед его носом дверь. Эсмонд успел. Вошел вслед за ней, закрыл дверь на ключ и спрятав его в карман.

Девушка в изумлении посмотрела на мужа. Ее сердце неистово колотилось.

Почему?

Эйрин чувствовала, как удушье и боль сдавливают грудь. Особую боль доставляла мысль, что это была она! Эсфиль…

Чтоб ее беуллы драли…

Слезы обиды и унижения сдавили горло. Она была потрясена, что с трудом могла собраться с мыслями и взглянуть правде в глаза. Эйрин даже на него посмотреть не могла…

Королева стояла, не смея вздохнуть и побороть свой гнев.

— Эйрин, девочка моя…

— Замолчи! — девушка отвернулась к окну, сжав кулаки, чтобы унять дрожь и мыслить разумно. Ведь она не сможет жить спокойно, не расставив все по своим местам.

— Давай поговорим. Это не то, что ты подумала!

Эсмонд развернул ее к себе.

Эйрин не сразу решилась поднять глаза и посмотреть на мужа.

— Я не была готова увидеть ее… Твою любовницу! Очередную тварь, которую ты приручил! — тембр голоса нарастал.

Ее шепот перешел в крик, Эйрин уже не заботило то, что слуги все услышат и разнесут сплетни.

— О Боги, Эйрин! Ревность затмила твои глаза!

— Подонок! — выкрикнула она, наконец посмотрев в его глаза.

Губы Короля побелели, а кожа на скулах натянулась.

— Девочка моя…

Он в отчаянии протянул жене руки, пытаясь обнять ее и рассказать, что на самом деле все было не так, как она нарисовала в своей маленькой и глупой голове.

Ему даже стало немного смешно от ее ревности. Сейчас она была хороша. На щеках проступил румянец, глаза горели ненавистью и отвращением и слезами, которые просились наружу.

Снова, как тогда, когда она была в розовом. Заплаканная, но гордая малышка.

Настолько хороша, что хотелось сгрести ее в объятия, целовать и заниматься любовью до изнеможения, пока они не будут насыщены и не устанут…

Вместо этого Эйрин его ударила. Зашвырнула в лицо щетку для волос, чтобы стереть блаженную ухмылку.

Его зеленые глаза вспыхнули ярким, желтым огнем. Заблестели янтарем. Желтым, тягучим, дорогим янтарем с черными крапинками потемневшей страсти.

— Не смей прикасаться ко мне!

Эсмонд отступил и нахмурился, сузив глаза.

— Ты не понимаешь. — сурово проговорил он.

— Лучше замолчи! Не опускайся до дешевой лжи!

Он еще смеет выкручиваться!

— Я не лгу! — уже более серьезным тоном произнес Эсмонд.

Несмотря на упорство, с каким Король пытался отстаивать свою позицию, он с трудом сдерживал своего зверя:

— Ты поспешила с выводами. — заявил он ей, снова призывая выслушать его.

Эсмонд с укором посмотрел на жену.

— Как ты мог?! — следом за щеткой полетел кувшин.

Король отпрянул назад и тот врезался в стену, разлетевшись на куски.

— Если бы ты любил меня по настоящему, ты бы никогда…Значит твоя любовь пустые слова! А своим девкам ты тоже это говоришь?

Она смотрела с вызовом, боясь услышать в ответ правду и отмечая его злость.

Эсмонд взорвался. Сейчас его зверь буйствовал, грозился разнести все в хлам, превратить в пыль, удавить Эсфиль, сделать все, чтобы не видеть в любимых глазах убийственного холода и отчуждения.

— Какой я была дурой! Глупой, наивной дурочкой, которую ты обвел вокруг пальца! Растаяла у твоих ног лужей, слыша твои лживые слова! Скажи, — подлетела она к нему — тебе было мало? Меня одной! Мало, да?

— Эсфиль сама приползла ко мне! — взорвался он — Я не звал ее!

Эйрин неожиданно для себя вступилась за нее:

— Приползла сама? В полуголом виде? Хватит кормить меня сказочками! Я уже не ребенок!

— Я же сказал тебе, — прорычал Король, — я не звал ее и не трахал! Тогда между нами ничего не было! Я прогнал ее из спальни, не смог…

Эйрин подалась назад, уперлась в стену.

— Девочка…

Он шагнул к ней, протягивая руки.

— Не подходи ко мне! — выкрикнула девушка яростно, чтобы он не посмел приблизиться к ней, так как знала, чувствовала напряжение в воздухе. Девушка знала, что если он сейчас подойдет ближе, окутывая ее своим запахом, прикоснется руками, и она пропадет, как каждый раз пропадает, подчиняясь своему зову и животному инстинкту.

Эсмонд закусил губы и мышцы на его теле напряглись:

— Ты ошибаешься… Мне никто не нужен, кроме тебя!

Эйрин зажала уши руками, чтобы не слышать его слова, льющиеся музыкой на измученное от ревности сердце, все еще не веря в них.

С недавнего времени девушка считала Эсмонда сильным, смелым и благородным, она его уважала. Не любила, нет. Но уважала. Сейчас же это уважение рассыпалось в прах. От отчаяния и разочарования хотелось кричать. Весь ее мир еще совсем недавно был им, а теперь…

— Детеныш мой… — умоляющим голосом проговорил он, ибо знал насколько коварна может быть ревность.

Он испытал ее сам, когда она сбежала с ним, с тем бунтарем… чувствовал на ее губах его запах, и проклинал весь Экрисс, свой народ и даже ее.

Эйрин охватила паника и горькое осознание, что их браку пришел конец. Любовь обратилась в пыль…

— Я ненавижу тебя…

А вот это было больно. Эсмонд тяжело сглотнул, смотря на ее хрупкую фигурку, не понимая, как втолковать ей, что она заблуждается. И в то же время жалел её, зная, через что пришлось пройти ей, чтобы довериться ему. Стать ближе, раскрыться и расцвести для него.

— Уходи, Эсмонд. Я не хочу больше видеть тебя и думать о тебе.

— Не говори так, любимая! Никогда больше не говори так, потому что я никуда не собираюсь уходить.

Ее взор потускнел. Эйрин казалось, что она никогда больше не сможет поверить ему.

Злость потихоньку улетучивалась, уступая место жалости и презрения к себе. Зная, что все равно наг победит. Ведь она так слаба перед ним, но все же надо бороться, как тогда. В пруду… Когда легкие горели огнем, требуя воздуха. Так и сейчас горит ее сердце, тлея, пропитывая ненавистным дымом гордости и ревности, отравляя душу, затуманивая разум.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты животное! — выкрикнула она, когда поняла, что ее платье соскальзывает с плеч. — Это все, о чем ты способен думать? Оставь меня в покое!

— Глупая, упрямая девчонка! Мне нужна только ты! Слышишь меня? — Он сжал ладонями её лицо — только ты одна! Уже скоро их не станет! Неужели эта девка, Тайрина, еще не успела донести до тебя последние сплетни двора?

— Убирайся! — всхлипнула она, сжимаясь в комок.

— Никогда. Никуда я не уберусь, дорогая моя Эйрин. Ты моя жена, а это мой дом. Тебе ясно?

Его это " ясно " прозвучало громко, резко, рассыпалось осколками стекла и льда…

Несмотря на жалкие попытки сопротивляться, Эсмонду удалось раздеть её.

— Позволь мне доказать тебе… Доказать, что только ты в моем сердце…только позволь… Разреши…

И она сдалась, позволяя и слабея от его жара, от его взгляда, проклиная ответный жар своего тела. Стараясь побороть грешные мысли.

Кожу Эйрин покалывало от трепета и предчувствия, когда он запустил руку вее волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Она стояла, не смея и не желая шевелиться и двигаться, смотря на него.

— Я не могу больше ждать ни минуты… Эйрин, что ты со мной творишь! — произнёс Король глубоко и хрипло — Иди сюда…

Она хотела остаться на месте, но двинулась к нему, словно сорванный ветром листок, хлипкий, безжизненный, слабый. Гибнущий, рассыпающийся для того, чтобы впоследствии дать жизнь другим листьям… деревьям, Мирам.

Наг встал перед ней на колени, коснулся языком пупка, чертя поцелуями след, опускаясь всё ниже и ниже, обдавая её бедра горячим дыханием.

— Только ты, любовь моя… Эти девки ничего не значат. Ты мне веришь?!

— Верю… — выдохнула она, тая от прикосновений его губ и языка, горячих и нежных.

Дикие пляски страсти, роспись узоров и шедевров, которые он создавал, доводили до безумия, заставляя признать, что она завоевана им. Снова. Всегда!

— Меня это убивает… Я задыхаюсь, Эсмонд…

— Эйрин, я чувствую тоже самое… Я никого не хочу, кроме тебя… Уже давно.

Он смотрел на неё, в неё, в самую глубь, в темно — синюю суть, разрушая ревность, кроша её на кусочки.

— Я не изменял тебе, девочка. И не собираюсь.

Она верила, принимая его правду, рассыпаясь в его руках.

Подхватив её тело, осторожно приподнял и, сжав ягодицы, проник в мягкое, бархатное лоно.

Эйрин пришлось вцепиться в его плечи, вонзив ногти в бронзовую кожу. Она чувствовала его, он двигался в ней, влажный и нежный, горячий, как лихорадка.

— Ведь тебе хорошо, детёныш? Ведь хорошо? Делай, что хочешь, не люби меня… хрен с тобой, Эйрин, только не гони! Не убивай до срока… Позволь жить. Разреши…

Он прижал к стене её тело, вдавил в камень, в себя, словно стараясь слить с собой воедино и уже никогда никуда не отпустить.

Она вцепилась в его волосы, уперевшись затылком в стену, прикрыв глаза. Под опущенными веками мелькали круги света, звезд и миров, куски и осколки…

— Я тебя… НЕНАВИЖУ!!! — выкрикнула, будто бросила копьё и, взрываясь, растекаясь мириадами горячих, расплавленных лужиц, выгнулась и обмякла в его руках…

— Девочка моя… Детёныш мой…

Она уткнулась в его шею и всхлипнула:

— Ты убиваешь меня, Эсмонд. Так нельзя…

— Я знаю. — ответил он, вдохнув нежный мятно — молочный запах — Но я не знаю, как можно… Прости.

Эсфиль сидела в башнях, сжимаясь в комок от отвращения и страха, озираясь по сторонам. Ее легкое и красивое платье впитывало сырость, прилипало к ногам, словно мерзкий и грязный мох. От красивой вещи не было толку. Наложница проклинала всех на свете: холод, Башни, Короля и его сучку жену.

“ Погоди же, тварь, ты еще узнаешь обо мне! Услышишь, но будет поздно! Скоро от тебя останется одно лишь напоминание, не более. Ты будешь умирать мучительно, медленно и долго… "

Девушка потерла руки, предвкушая месть и чтобы хоть немного согреться. Встала, подошла к маленькому отверстию в стене, заменяющего окно. Стальные, холодные прутья, вид на грязный двор. Дневной свет и сад вдалеке.

Эсфиль прикрыла глаза и представила свою соперницу.

“ Недолго тебе осталось жить на этом свете! “

Она хотела уничтожить Королеву. Убить, чтобы занять ее место, утешить Короля в постели! Уж она — то сумеет ее затмить.

Наложница прошлась по камере, легкой и непринужденной походкой, виляя бедрами. Увидев заинтересованный взгляд стражника, поманила того пальчиком.

— А ты не мог бы меня выпустить? Мне очень надо, понимаешь? — проворковала она, проводя рукой по его груди.

— Это не положено! Сир очень разгневается…

— Ой, прекрати. Королю вовсе необязательно об этом знать. Я вознагражу…

Стражник зачарованно смотрел на наложницу. Никогда еще он не видел столь красивой женщины, не пробовал такого нектара.

— Хорошо, но плата будет высока!

Эсфиль рассмеялась звонко, обнажая белые зубы.

— Ты сделал правильный выбор! У меня есть золото…

Стражник ухмыльнулся:

— Я вовсе не золото имел виду! — без предупреждения он просунул свою огромную ручищу через прутья и начал больно мять пышную грудь.

Девушка оттолкнула его, отскакивая назад.

— Ты с ума сошел? Не знаешь, с кем говоришь?

— Отчего же не знать? Ты одна из шлюх Короля! Чем ты его разгневала? Не так хороша в постели? Или не стерпела его зверского нрава? Мы — то знаем, какие прихоти у Змея!

Он говорил гадости, надавливая на самое больное. Она отвернулась к стене, разглядывая трещины и прикидывая, что и как лучше провернуть, но без чьей либо помощи осуществить свой план не представлялось возможным.

— Эй, ты! — громко позвала она надсмотрщика. — Я согласна, чего ты хочешь?

Дежурный выплюнул соломинку на пол, подходя к ней:

— Тебя, сладенькая! Обслужи меня, как тебя учили… как нашего Короля!

Эсфиль побледнела, представив этого мужлана внутри себя и похолодела, покрываясь липким потом.

— Скажешь, когда будешь готова! Только не тяни! Через несколько часов мое дежурство закончится.

Он ушел, насвистывая мелодию. Девушка в отчаянии опустилась на гнилую подстилку, не заботясь о своем платье и туфельках. Она хотела смерти Королеве! И хотела этого больше всего на свете! А теперь этот грубиян мешает её плану. Заламывая сильно высокую цену…

— Я согласна! — очень робко проговорила она.

Дежурный кивнул, отворил камеру и зашёл внутрь:

— Только без глупостей! — пригрозил он ножом, садясь на подстилку. — Обслужи меня, крошка!

Эсфиль опустилась рядом с ним, расстегнула ремень и достала из штанов член. Надсмотрщик пах потом, немытым телом и перегаром. Девушку передернуло от этой вони, но собрав волю в кулак, она нагнулась и вобрала член в рот, подавляя рвоту.

Задвигала языком, скользя по восставшему органу губами, облизывая уздечку. Стражник застонал, сжав в кулаке золотистые локоны, насаживая на свой ствол, сильнее. Эсфиль задохнулась от такого напора. Слезы брызнули из глаз.

— Соси, шлюха! Соси, как сосала Королю!

Скоро он излился в нее, своим горячим семенем, бросив девушку на подстилку. Сдернул платье, порвав в нескольких местах. Вошел одним рывком, не заботясь о том, что ей может быть больно. Без ласки, грубо трахая шлюху, с силой вколачивая член на всю длину. Эсфиль закричала. Боль и унижение завязались в тугой узел, смешиваясь с жаждой мести. Её глаза кипели кровью!

“ Я отомщу тебе, подстилка Короля! Ты ответишь за все мои унижения, паршивая белая мышь! "

Стражник не мог насытиться ею и истосковавшееся по ласке и мужскому вниманию тело начинало реагировать на его грубость.

— Да ты течёшь! Хах! Истинная шлюха!

Девушка обезумела, начала подмахивать задом, насаживаться на его член, моля, чтобы он трахнул ее сильнее! Она сжала внутренними мышцами головку, вызвав ответный стон.

— У тебя есть полчаса! — проговорил стражник, освободив её руки. — Хотя, если захочешь немного задержаться, я буду снова к твоим услугам!

Наложница нацепила порванное платье и выскользнула в коридор.