Покушение: история первая

Лирическое послесловие

Это послесловие адресовано тем читателям, которым небезразличны человеческие судьбы, переплетенные в клубке описанных выше событий. Тем, кому не хочется ставить точку в этом повествовании, не узнав о том, что же случилось потом с участниками этих драматических событий.

Начну с себя, поскольку то, что вы сейчас прочитали, — моя первая литературная проба. Моим первым читателем стал мой друг Дэвид Сомс.

— Знаешь, что вызовет недоверие читателей? — спросил он, одолев мое творение до конца.

— И что же? — приготовилась я отражать его язвительные замечания по поводу моих литературных способностей.

— Преуспевающий адвокат и частный детектив ездит то на автобусе, то на поезде. Неужели не может обзавестись хоть каким-нибудь автомобилем?

— Но ты же знаешь, что усадить меня за руль можно только под дулом пистолета, у меня хроническая автофобия!

— Я-то знаю, но ведь читателю это неизвестно.

Так вот, объясняю. Я могу позволить себе купить автомобиль, и даже не самый плохонький, но тогда мне придется нанимать еще и шофера, а это уже слишком большие расходы для моего пока еще не настолько процветающего бизнеса. Поэтому я пользуюсь услугами общественного транспорта, а иногда меня избавляют от этой необходимости мои друзья: журналист Дэвид Сомс и полицейский комиссар Эрик Катлер.

Этти Саротти пришла в себя через неделю после того, как Фрэд Стафс начал давать показания. Амнезии у нее не было, если не считать того факта, что она совсем не узнала человека, который оказался у ее постели в этот важный момент. Мой проницательный читатель уже догадался, что это был Патрик Руже.

Я навестила госпожу Саротти в больнице уже тогда, когда к ней вернулась способность не только говорить, но и улыбаться. Она была еще очень бледной, коротко подстриженные волосы пока не отросли, но при этом она казалась помолодевшей лет на десять.

— Вы знаете, Милена с Артуром решили отложить свою свадьбу на целый год, — сказала она мне после обычного диалога с обменом приветствиями и вопросами о самочувствии.

В голосе явно проступали грустные интонации.

— Но доктор говорит, что вы вряд ли раньше сможете самостоятельно ходить, — возразила ей я. — Ваши дети хотят, чтобы это была настоящая красивая свадьба, чтобы вы могли не только присутствовать на ней, но и танцевать.

Это была не единственная причина. Милена призналась мне по секрету, что они надеются через год отыграть сразу две свадьбы.

Когда Джим Стонер опять появился на пороге моего кабинета, я невольно внутренне напряглась, но, увидев, что он улыбается, поняла, что он зашел ко мне в этот раз не в качестве потенциального клиента.

— Вот зашел поделиться своей радостью: еду в гости к сыну.

Он сказал не «к сыну моей покойной жены», а просто: «к сыну». Я поняла, что не ошиблась в молодом генеральном директоре.

— Я очень рада за вас и за Ронена, я уверена, что ему тоже очень не хватало отца.

— Он приезжал ко мне в гости. — В глазах старика заблестели слезы. — Разве у моей Джудит мог родиться плохой мальчик? А как он на нее похож!

Это дело было не первым в моей детективной практике. Возможно, оно вышло и не самым удачным, но именно оно заставило меня попробовать себя в роли автора. Мне захотелось не только рассказать о своей работе, но попробовать объяснить читателям, а заодно и себе, что все в этом мире связано, что рано или поздно за каждое свое решение, за каждый свой поступок человеку приходится отвечать. Я говорю сейчас не только о Фрэде Стафсе. Кто знает, появилось бы в моей практике дело о покушении на хозяина старого дома или нет, если бы Джудит призналась своему мужу в том, что у нее есть сын?