Полет стрелы

Глава 4

Крис возглавлял отряд: по городу предстояло двигаться гуськом. Тэлия с Роланом последовали за его чиррой за ворота, ведущие со двора, мимо зданий Коллегии и дворца, мокрых и молчаливых в свете раннего утра, затем вниз по мощенной булыжником дороге к железным воротам, ведущим уже непосредственно на городские улицы, — по той самой дороге, вверх по которой Тэлия проехала пять с половиной лет назад. Она оглянулась через плечо, чтобы бросить прощальный взгляд на такие родные и знакомые каменные здания, гадая, какой она будет, когда увидит их снова.

Стражник выпустил их за ворота; до рассвета оставался еще почти час, и народу на улицах пока попадалось немного. Двигаясь по длинной спирали, путники сначала миновали прилегающие ко дворцу жилые кварталы, застроенные огромными особняками наиболее высокопоставленных вельмож; некоторые из резиденций даже соперничали размерами с Коллегиями Бардов или Герольдов, хотя и уступали самому дворцу. Их сменили стоявшие гораздо более тесно дома зажиточных горожан: купцов, мастеров и верхушки Гильдий. В отличие от дворца и особняков знати, возведенных из того же серого гранита, что и городские стены, их строили из дерева.

Поскольку земля в черте города ценилась весьма высоко, постройки скучились так тесно, что почти соприкасались крышами, и, когда требовалось расширить жилье, единственным возможным направлением строительства оказывалось вверх, что порой приводило к весьма причудливым архитектурным последствиям. На постройку большей части здешних домов пошел железный дуб, древесина которого почти не уступала твердостью и прочностью стали, но на том всякое сходство между ними заканчивалось. Стиль каждой постройки был глубоко самобытным, а зачастую они по несколько раз достраивались в манере, разительно отличавшейся от первоначальной. Не будь спирально идущая главная улица настолько широка, чтобы вмещать три повозки в ряд, сюда никогда не проникал бы солнечный свет: езда по ней в этот ранний час сильно напоминала путешествие по ущелью с нависающими стенами самых фантастических очертаний. Когда кавалькада проезжала мимо некоторых особо оригинальных строений, Тэлии пришлось сдерживаться, чтобы не хихикнуть: она вспомнила, что Скиф — «чтобы не потерять форму», как он объяснял, — частенько наведывался на верхние этажи подобных жилищ в качестве непрошеного гостя. На память о своем визите он, как правило, оставлял записки без подписи, в которых журил владельцев за недостаток бдительности. Таких шуток градоначальник не простил бы Скифу никогда — если бы прознал о них.

Улица сделала крутой, под прямым углом, поворот, и чисто жилые кварталы кончились. Дальше нижние этажи домов стали занимать лавки, мастерские преуспевающих ремесленников и конторы; иногда попадался постоялый двор для богатых приезжих. Верхние этажи отводились под жилье — собственное или сдаваемое внаем. Здесь на улицах уже замечалось, невзирая на ранний час, некоторое оживление. Среди тех, кто встречался Герольдам, преобладали крестьяне, привезшие продукты на рынок: из горожан высунули нос на улицу только те, кому нужно было закупить свежие продукты для своих трактиров. Тэлия с Крисом могли двигаться быстро, почти не останавливаясь; только пару раз им пришлось переждать, чтобы пропустить пешеходов или повозки. На улицах пока царила такая тишина, что почти весь шум производили сами Герольды: цокот копыт Спутников, перезвон подуздных бубенцов и клацанье когтей чирр по булыжнику далеко разносились в утреннем воздухе.

На то, чтобы добраться до Северных ворот, ушел почти час; чем дальше они отъезжали от центра города, тем меньше признаков богатства видели вокруг. В черте Старого Города трущоб не было; они располагались за городскими воротами, лепясь к стенам, словно в надежде, что прочная каменная кладка укроет их от враждебных стихий. В одном из таких кварталов вырос и Скиф — в весьма неблагополучной части города, прилегающей к ведущему на запад Тракту Изгнанников. Тэлия никогда там не бывала: она и в Старый-то Город выбиралась нечасто, не то что в Новый. Как-то раз она попросила Скифа сводить ее туда;

Скиф побелел и отказался. Больше она не просила.

Не придется ей побывать там и на сей раз, поскольку Крис избрал маршрут мимо товарных складов и корабельных мастерских; они пересекли Реку еще в стенах Старого Города и выехали через Ворота Северного Конца. Здесь пока сохранялись полная тишина и безлюдье: рабочие еще не пришли, поставки на склады не начались. Заспанная женщина-Страж помахала им вслед, и Крис и Тэлия оказались за пределами стен.

За воротами дорога стала шире; булыжная мостовая сменилась покрытием из какого-то странного вещества, не похожего ни на камень, ни на глину. Тэлия за годы учебы в Коллегии ни разу о нем не вспомнила, но сейчас решила поинтересоваться, чем же все-таки покрыты некоторые дороги королевства.

— Крис? — окликнула она, и старший Герольд сделал ей знак поравняться с ним: теперь, когда они выехали из города, нужда ехать гуськом отпала.

— Что это за штука? — спросила Тэлия, указывая на поверхность дороги. Крис пожал плечами.

— Еще один утраченный секрет. Ей покрыты некоторые дороги, ведущие в столицу, из них несколько на всем протяжении, до самой границы — но только дороги, проложенные не позже времен правления Элспет Миротворицы. На более поздних покрытие в лучшем случае гравиевое. — Он заметил, что Тэлия озирается по сторонам с нескрываемым любопытством. — Ты что, никогда прежде не бывала за городом?

— С тех пор, как меня Избрали, не часто, — ответила она. — А в этом направлении — вообще ни разу.

— Неужели ты даже домой на каникулы не ездила? — изумился Крис.

— Мои родители были не слишком мной довольны, даже — или, возможно, особенно — когда узнали, что я Избрана, — сухо ответила Тэлия. — Говоря попросту, они от меня отреклись. Что в переводе на язык крепковеров означает, что они отрицают самый факт моего существования. Все каникулы я проводила здесь — с Джедусом, пока он был жив, а потом с Керен и Ильзой или с Домоправительницей Гэйтой и Меро, поваром Коллегии.

— У тебя были неплохие опекуны.

— В Коллегии — да, не считая первого года. Но не в Усадьбе. Ты что-нибудь знаешь о крепковерах?

— Мало что, — признался Крис. — Они казались мне такими скучными, что, боюсь, я позабыл большую часть того, что узнал о них за годы учебы.

— Скучно тебе или нет, зависит от того, родился ты мужчиной или женщиной. Крепковеры пришли из-за границы — из Карса, если тебе интересно. Они бежали от религиозных гонений: в основе их веры — господствующий, властный Бог и пассивная, покорная Богиня, а жители Карса — монотеисты. Переселились они в Валдемар… да, примерно два поколения назад. Крепковеры очень скрытны и всячески стараются сохранить свои обычаи в чистоте. У мужчин еще есть какой-то выбор в жизни, у женщин же путей ровно два: служить Богине, став запертой в скиту, отрезанной от мира монахиней, давшей обет молчания, или выйти замуж. Такой выбор ты делаешь в зрелом возрасте — тринадцати лет или около того.

— Тринадцати?! — Крис казался ошеломленным.

— Пламя ада, Крис, жизнь в Приграничье сурова! Ты-то должен бы это знать, коль скоро твой напарник родом оттуда. Сколько я себя помню, не проходило ни зимы без набега. Земля в тех местах камениста, ее трудно возделывать. Крепковеры не верят в помощь Целителей, поэтому зачастую даже несерьезные травмы и болезни заканчиваются смертью. Если к пятнадцати годам ты еще не вступил в брак, ты можешь вообще не оставить потомства — а там каждая пара рук на счету!

— Ты говоришь так, словно тебе нравилась такая жизнь… словно ты ее одобряешь! — Криса явно поразило ее отношение.

— Я ненавидела ее, — ответила Тэлия ровно. — Ненавидела каждую минуту. Забывалась, только когда читала или мечтала. От принудительного брака с каким-то совершенно незнакомым человеком, выбранным отцом мне в мужья, меня спасло лишь то, что меня Избрал Ролан. Я считаю, что обычаи крепковеров, лишающие свободы их самих, их детей, а особенно — их умы, граничат с преступлением. Но большинство крепковеров, которых я знала, казалось довольным, даже счастливым, и я не имею права решать за них.

— Отлично, ты за них не решаешь, но как насчет тех, кто так же несчастен, как ты когда-то, и к которым не явится Ролан, чтобы их спасти?

— Хороший вопрос — и, к счастью для таких потенциальных бунтарей, им задались Селенэй и Элкарт сразу после того, как выслушали мой рассказ. Крепковеры получили землю в безвозмездное пользование на том условии, что они будут повиноваться королеве и законам государства. Вскоре после моего появления в Коллегии Селенэй провела через Совет закон, по которому Герольды должны всегда и везде иметь возможность свободно разговаривать с детьми, дабы они могли убедиться, что дети во всех концах Валдемара получают надлежащее образование в части наших законов, истории и традиций. Герольды, обладающие Даром чтения мыслей, приезжают сейчас прямо в усадьбы крепковеров. Каждый, кто готов пожертвовать семейными узами и положением, как когда-то я, волен уехать с ними, и Герольды следят за тем, чтобы такие отщепенцы и изгои это знали. Меня поразило то, как редко крепковеры возражали против выполнения нового закона после того, как улеглось первоначальное негодование. Полагаю, Старейшины Усадеб только рады избавиться от потенциальных смутьянов.

Крис казался слегка огорошенным. — Не понимаю, как можно не захотеть уехать от такой жизни.

Тэлия печально покачала головой, вспоминая прошлое. Сказав, что она ни разу не возвращалась в Усадьбу, она немного покривила душой. Возвращалась — однажды, в прошлом году. Она вернулась в надежде спасти свою сестру Врису… и обнаружила, что та изменилась, изменилась до неузнаваемости. Вриса стала Первой Женой; теперь она обладала высоким положением и командовала тремя Младшими Женами. На Тэлию она смотрела, как на демона: стоило той отвернуться, как Вриса творила против нее святые знамения, отвращающие нечистую силу. В сущности, она и видом, и поступками настолько напоминала Келдар, Первую Жену, которая в свое время приложила все силы, чтобы сломить мятежный дух Тэлии, что вполне могла бы сойти за Келдар в молодости. Вриса не только не нуждалась в спасении — ее ужаснула сама мысль о возможности перемен.

— Крис, выбирать не мне, а им, — сказала Тэлия устало. — Все, что меня волнует — чтобы мне подобные имели возможность, которой я, пока меня не Избрали, не имела: возможность убежать.

Крис взглянул на нее с любопытством.

— Стоит мне решить, что я наконец нашел, к какому разряду тебя отнести, как ты тут же говоришь или делаешь что-то, что снова ставит все с ног на голову. Я готов был поспорить, что будь у тебя такая возможность, ты охотно повела бы на Усадьбы войска, чтобы освободить женщин.

— Может быть, и повела бы — когда еще не знала людей так, как знаю теперь, — вздохнула она.

Дальше они ехали в молчании. По правую руку вставало солнце, окрашивая небо в красные, розовые и голубые тона; от зданий поперек дороги протянулись длинные тени. В скором времени Герольды выехали за черту Нового Города, и дома исчезли, только изредка попадались крестьянские избы. Возле хлевов толпились и мычали коровы, ожидая дойки. На полях уже работали люди; легкий ветерок доносил до Герольдов запах сжатых хлебов и сохнущего сена, пение птиц и блеянье, кудахтанье, гогот и прочие звуки, издаваемые домашней скотиной.

— Расскажи о себе, — сказал наконец Крис. — А когда устанешь говорить, поменяемся ролями. Начни с того, как тебе жилось в Усадьбе до того, как тебя Избрали.

— Будет скучно, — предупредила его Тэлия.

— Возможно, но ведь это часть тебя. А мне, как твоему наставнику, нужно узнать о тебе побольше.

Пока она рассказывала, Крис изо всех сил старался держать свое мнение при себе, но часто не мог скрыть удивления, а раз или два попросту пришел в ужас. Тэлия подумала, что перед ним стоит нелегкая задача — представить себе культуру, настолько чуждую его собственной, насквозь проникнутую запретами и основанную на подавлении личности. Сама Тэлия говорила отрешенным тоном. Сейчас она чувствовала себя очень далекой от крепковеров и всего, что они значили. Она могла думать о них без особой враждебности, как о чем-то чужом и далеком.

Когда она наконец устала объяснять Крису крепковерские обычаи, стоял поддень. Тэлия замолчала и, внезапно осознав, что у нее пересохло во рту, надолго припала к меху с водой; а оторвавшись наконец, сказала твердо:

— Думаю, я наговорила достаточно.

— Вполне. Более того: пора остановиться и пообедать, — откликнулся Крис. — Пока мы движемся с такой скоростью, чирры могут идти и идти без устали, так что, будем ли мы останавливаться или нет, зависит от того, захотим мы или нет отдохнуть от седла. Ты как?

— Пожалуй, не прочь спешиться ненадолго, — призналась Тэлия. — Я давным-давно не проводила столько времени верхом.

— Очень рад, что ты так решила. — Его ответная улыбка была крайне добродушной и совершенно чарующей. — Я отнюдь не любитель есть, не сходя с седла, если есть хоть какой-то выбор. Как только замечу место, где можно будет напоить чирр и Спутников, устроим привал.

Не прошло и получаса, как они обнаружили Путевой Приют. Водой его снабжал не ручей, а колодец; Крис и Тэлия по очереди черпали воду, чтобы вдоволь напоить четвероногих членов отряда, потом стреножили чирр, чтобы и они, и Спутники смогли немного попастись, пока люди будут обедать.

Ели они в молчании, и Крис, казалось, не особенно спешил двигаться дальше. Он откинулся на мягкую траву, явно блуждая мыслями где-то далеко отсюда, хотя пару раз и взглядывал на Тэлию.

Крис был обеспокоен, хоть всячески старался это скрыть. Ему вновь и вновь приходили на память слова дяди, и, по совести, он не мог совершенно от них отмахнуться. У него имелся ряд предположений касательно ума и нрава нынешней подопечной, и большинство из них основывалось на ее явной юности и неопытности… а ее рассказ о себе, похоже, указывал на что угодно, кроме неопытности. И уж безусловно Тэлия не походила на ту простушку, которую он себе рисовал. Сия девочка… нет, женщина — Крис начал сомневаться, что у нее было что-то похожее на «детство», по крайней мере, в его понимании — по существу, исполняла обязанности Королевского Герольда еще задолго до того, как получила Белое. Но Тэлия казалась столь миниатюрной, столь бесхитростной и невинной, что все как-то забывали об этом и начинали считать ее гораздо младше, чем она была на самом деле.

Крис не думал, что она создает такое впечатление хоть сколько-нибудь намеренно, но он не мог и сказать, что кроется под внешней видимостью.

Способна ли Тэлия на умышленное злоупотребление своим Даром, о котором говорил Орталлен?

— Я должен задать тебе один вопрос, — сказал Крис наконец. — И, пожалуйста, не сочти его за оскорбление. При дворе ходят кое-какие довольно неприятные слухи, и мне хотелось бы знать правду. Ты… ты когда-нибудь использовала свой Дар, чтобы воздействовать на Элспет?

Реакция Тэлии оказалась гораздо более бурной, чем он ожидал.

— Нет! — крикнула она, резко выпрямляясь — так, что чирры и Спутники в испуге рванулись прочь. — Как могло тебе такое в голову прийти?

Глаза Тэлии горели гневом, лицо стало белее ее наряда Герольда.

Крис как мог спокойно выдержал ее гневный взгляд, остро ощущая, как тихо вокруг, как мягко пружинит трава под ладонями, как пригревает солнце.

— Я же сказал, ходят слухи. Мне нужно знать.

— Я никогда… Я бы никогда… ни с кем так не поступила. Это… совершенно извращенная мысль, — задыхаясь, сказала Тэлия. — Проклятие, я же знала, что обо мне распускают какие-то сплетни. Я хочу сказать, я видела, что люди начинают вести себя очень странно, когда думают, что я не вижу. Но такое! Это… это мерзко. Элспет знает?

— Насколько мне известно, нет… — Крис внезапно осекся, встретив полный боли взгляд Тэлии.

Она рывком поднялась на ноги.

— Я… должна вернуться. Я не могу оставить ее один на один с такой гадостью.

— Чего ты как раз не можешь — так это вернуться, — сказал Крис, вскакивая и хватая ее за обе руки. — Ты что, не понимаешь? Если ты вернешься, ты только подтвердишь мыслишку, которую некоторые вбили себе в головы. Кроме того, тебе дано назначение и определенные приказы. И не тебе решать, будешь ты их выполнять или нет.

Тэлия на мгновение закрыла лицо руками, потом отняла их. Крис видел, что она борется с собой, пытаясь справиться со смятением.

— Хорошо, — сказала она, снова садясь на землю, — ты прав. Ты говорил, что ходят и другие слухи. Какие?

— Что ты использовала свой Дар, чтобы влиять на других, особенно на членов Совета во время особенно важных голосований. Самый мягкий вариант сплетни гласит, что ты действовала бессознательно, что ты сама не понимала, что делаешь.

— Господи Боже. И что я, по-твоему, могу ответить на такое обвинение?

Крис не мог дать на сей вопрос вразумительного ответа, поэтому продолжал:

— Согласно еще одному слуху, ты употребляешь свой Дар просто на то, чтобы «читать» людей, а потом пользуешься знанием их эмоционального состояния, чтобы направить их в нужную тебе сторону.

— Богиня. Это почти близко к истине…

— И самый мягкий вариант опять-таки гласит, что ты не отдаешь себе отчета в том, что делаешь. Люди напуганы: такой Дар, как твой, встречался всегда только у Целителей; у Чтецов Мыслей есть этический кодекс, который всем понятен, но у тебя?

— Насколько мне известно, тут никакого этического кодекса не существует, — сказала Тэлия и подняла на него глаза. Ее взгляд был полон непонятной Крису боли и смятения, в причинах которого он хотел бы разобраться. — Все?

— А что, разве недостаточно? Говорят, что ты молода, неопытна — некоторые утверждают, что ты слишком молода, чтобы занимать пост, с которым связана такая власть, и иметь столь странный Дар.

— Как будто, — отозвалась Тэлия с горечью, — у меня есть какой-то выбор.

И больше не заговаривала с Крисом еще долго после того, как они снова сели в седла и вернулись на Северный Тракт.

Крис мирился с необщительностью стажерки сколько мог, но наконец решил попробовать сам сдвинуть дело с мертвой точки. Он мысленно связался с Тантрисом и попросил его придвинуться поближе к Ролану, так что они с Тэлией почти соприкоснулись коленями.

— А все-таки, как именно действует твой Дар? — спросил он, не в силах больше выносить натянутое молчание.

— Я чувствую эмоции так же, как Чтецы Мыслей слышат мысли, — ответила Тэлия, повернувшись в седле и окинув его неприветливым взглядом, который, казалось, измерял Криса, определяя, чего он стоит. — Если эмоции достаточно сильно связаны с чем-то, то я вижу, с чем. Если они искажены, или не правильны, или очень отрицательны, я иногда могу исправить их — так же, как Целитель поступает с раной. Ильза говорила, что такой Дар очень редко встречается в одиночку, что обычно он связан с Целительскими Дарами. Как тебе известно.

— Интересно, — ответил Крис, стараясь говорить как можно непринужденнее. — Значит, вот как тебе удалось отвести меня туда, где убили Ильзу. Большинство Герольдов, как ты знаешь, Чтецы Мыслей, а из остальных большинство — Дальновидны, вроде меня. Только несколько наших обладают странными Дарами, как ты или Дирк. Или Гриффон… бррр! Вот уж какого Дара мне и даром не надо!

Крису показалось, что даже лучи солнца перестали пригревать, когда он вспомнил показ, который устроили для него Гриффон с Дирком.

— Дар воспламенения — страшное бремя, и мощь может так легко выйти из-под контроля… а когда выходит — дело кончается обширными пустошами, как у Горящих Сосен. И проку от него никакого — только в качестве оружия. Надеюсь, тот факт, что Гриффон уродился с таким Даром, ничего не означает: Герольды с действительно необычными Дарами, как правило, появляются тогда, когда в них вот-вот возникнет нужда. Последним Воспламенителем был Лаван Огненный Шторм, а ты знаешь, в какое время он жил… — Крис покраснел, внезапно осознав, что впал в лекторский тон… но, черт возьми, он же хотел отвлечь мысли Тэлии от слухов, чтобы она снова смогла вести себя, как нормальный человек. — Прости. Когда я заговариваю о Дарах, то частенько увлекаюсь. Они — мое хобби; оно у нас общее с Кирилом. Знаешь, страшно интересно изучать разновидности Дара, которые попадаются среди нас, и пытаться понять, существуют ли тут какие-то закономерности.

— Правда? — Тэлия немного оживилась, щеки слегка порозовели. — А вообще еще у кого-нибудь встречался Дар того же рода, что у меня?

— Среди Герольдов, насколько я знаю, нет, но должен признаться, что изучал Дары только ныне здравствующих Герольдов и самые захватывающие примеры из прошлого. Не могу сказать, что когда-либо слышал, чтобы кто-то, кроме настоящих Целителей, обладал способностью Исцелять ум, но я бы не очень удивился, если бы узнал, что именно Дар эмпатии и отличает Королевского Герольда от всех нас, остальных. И у тебя он, похоже, существует почти совершенно сам по себе, и, возможно, он гораздо сильнее, чем у Целителей. Вероятно, у других Королевских Герольдов он тоже был, но не настолько сильный, чтобы его кто-то заметил. По-видимому, никто не проводил исследования особых способностей Королевского Герольда — в отличие от более обычных Даров. И теперь мне вот что приходит в голову… Твоя задача ведь заключается в обеспечении умственного и душевного равновесия государя, и способности вроде твоих могли бы оказаться очень полезны, если бы что-нибудь действительно пошло не так. — Крис очень старался дать понять, что верит ей, что не сомневается, что все слухи — не правда. Если бы он только мог быть так уверен на самом деле.

— Такое объяснение я могу понять. — Она замолчала и, похоже, напряженно думала. Послеполуденное солнце золотило все вокруг, утренний ветерок стих. Глаза чирр, разомлевших от тепла, были полузакрыты, а по сторонам дороги слышались лишь тихий шелест стеблей — крестьяне косили сено и жали хлеб, да гудение насекомых в траве. — Значит, ты Видишь, а Дирк Достает?

— Точно. Потому-то мы и работаем вместе и обычно не объезжаем сектора, кроме тех случаев, когда возникает нехватка людей, вот как в последнее время. Грубо говоря, мы — воры на службе Селенэй. — Крис издал короткий смешок. — Если я знаю, что искать, я обычно могу найти нужную вещь с расстояния в несколько верст, а если меня «подвозят „, как ты тогда, то и больше. Стоит мне точно определить место и засечь в уме положение предмета, как Дирк может «считать“ сведения и Доставить нужную вещь, чем бы она ни оказалась, туда, где в данный момент находимся мы сами. Именно так он добыл стрелы Ильзы.

— По-моему, такое легче сказать, чем сделать… и само занятие довольно утомительно, судя по тому немногому, что я видела.

— Боги, само собой разумеется. Во многих отношениях было бы гораздо легче сгонять туда на своих двоих, схватить и прибежать обратно. И чем тяжелее предмет, тем труднее его Доставить. Самый большой из тех, что мы Доставили, был размером чуть больше кирпича — и после него у Дирка реакция, то бишь головная боль, длилась неделю. Я очень удивился, что у него хватило сил отнести тебя в твою комнату после того, как он Доставил стрелы.

— Ага! — Тэлия, по-видимому, обрадовалась, узнав, что о ней тогда позаботился именно Дирк. — Тайна раскрыта! А я-то два года ломаю себе голову. Так вот кто меня отнес!

— Он хлопотал над тобой, как курица над единственным цыпленком, — не позволил мне и пальцем прикоснуться, так что мне осталось только плестись следом, а ведь я находился в гораздо лучшем состоянии, чем он. Заявил, что у него в семье столько девчонок, что он гораздо лучше меня знает, как обращаться с больной.

— А он может работать с кем-либо, кроме тебя?

— Мы не знаем: он никогда не пробовал, коль скоро я даю ему такую хорошую «наводку «. Впрочем, вполне возможно, что да. Все Дальновидны похожи друг на друга.

— И как давно вы двое работаете вместе? — спросила Тэлия с любопытством.

— С тех пор, как оба получили Белое. В том году тоже была нехватка людей, и нас обоих послали на стажировку под руководством одного наставника — Герика. Ну, ты же знаешь Герика, он рассеянный; он забыл на одном из Путевых Приютов маленькое, но ценное кольцо — подарок королевы одному из Мастеров Гильдии. Дирк предложил, вместо того чтобы тратить два часа на возвращение за кольцом, попробовать его Доставить. Я поискал его, выяснил, что оно закатилось под койку, когда мы укладывались, и дал Дирку его местоположение. Тогда-то мы и обнаружили, что я даю ему самую четкую «наводку» из всех, с которыми ему доводилось работать. Конечно, он легко Доставил кольцо; мы начали работать одной командой, и с тех пор всегда действуем именно так.

— Просто вы кажетесь такими разными, что мне трудно понять, как вы друг друга выносите.

Крис рассмеялся, довольный, что разговор перешел на безопасную тему.

— Возможно, ты удивишься, но под маской паяца, которую носит Дирк, скрывается весьма серьезный господин. И у нас во многом совпадают вкусы по части музыки, чтения, даже еды…

— ..по части женщин? — поддразнила Тэлия.

— Ну… и по ней тоже, — признал он, нехотя улыбнувшись. — Что действительно очень несправедливо. Бедняга Дирк… неважно, кто встречает даму первым. Стоит ей увидеть меня, как она обычно начинает обращаться с ним «как с братом». Как правило, он очень добродушно к этому относится, но, окажись я на его месте, я бы жутко злился!

— Ну, он же знает, что ты не виноват. Ты уродился с лицом ангела, а он… ну, а он нет, и больше тут и говорить не о чем.

— Все равно несправедливо. Казалось бы, хоть одна женщина должна бы понять, что Дирк как человек стоит десяти таких лиц, как мое.

— Полагаю, когда-нибудь кто-нибудь поймет, — уклончиво отозвалась Тэлия, избегая встречаться с Крисом глазами. — А откуда он родом?

Ее ответ прозвучал только самую чуточку слишком небрежно; попытка Тэлии прикинуться равнодушной немедленно насторожила Криса, особенно после всех расспросов о его напарнике. Пока он отвечал на вопрос, какая-то часть его мозга продолжала размышлять над головоломкой. У Криса зародилось неясное подозрение, слишком слабое даже для догадки. Его усилия напоминали попытки вспомнить чье-то позабытое имя. Вероятно, пройдет некоторое время, прежде чем он узнает достаточно, чтобы выдвинуть предположение… но теперь он будет подсознательно выжидать момента, когда Тэлия даст ключ к разгадке.

— Он родился совсем близко отсюда, в Секторе Печали-Один. У него там огромное семейство. Когда-то Дирк таскал меня с собой на каникулы — и сейчас таскает, когда мы свободны. Три его замужние сестры и их семьи живут с родителями и помогают управлять хутором. Форменный сумасшедший дом: повсюду люди, под ногами постоянно путаются дети и кошки. Но безумство такого рода просто очаровательно. Они чудесные люди, и там ни минуты не бывает скучно или одиноко.

Крис улыбнулся про себя, вспомнив некоторые случаи, связанные с причудами Дирковой родни; мысли, только что его занимавшие, тут же вылетели у него из головы. Домашние Дирка… Им надо было родиться цыганами! Все чокнутые, и все неподражаемы. Он с нетерпением предвкушал еще один Праздник Середины Зимы в их кругу, но в этом году явно не получится. Ну что ж, это никуда не уйдет; как-нибудь в другой раз.

Следующий вопрос Тэлии прогнал странный холодок дурного предчувствия, вдруг охватившего Криса при последней мысли.

— А как насчет тебя?

— Ну, дай подумать. Мой отец — лорд Перегрин; я второй сын в семье, но брат на десять лет меня старше, и у меня есть племянники и племянницы, которые ненамного младше тебя. Мои родители оба очень погружены в государственные дела, так что меня в значительной степени препоручили заботам наставников в семейном поместье.

— Кажется, я знаю твоего отца: он один из главных помощников сенешаля. А твоя мать?

— Она организует пополнение Путевых Приютов припасами. Думаю, она хотела бы стать Герольдом, но поскольку ее не Избрали, она занялась самым близким делом из всех возможных.

— Неужели у тебя в имении совсем не было ровесников?

— Не слишком много; их родители, по-видимому, полагали, что мои рассердятся, если их отпрыскам позволят «пагубно влиять» на меня. Большую часть времени я проводил за чтением.

— Как я — только тебе не приходилось прятаться! — рассмеялась Тэлия.

— Вот тут-то ты и ошибаешься! Мои наставники, видимо, считали, что каждый миг бодрствования я должен узнавать что-нибудь серьезное, полезное и скучное. Я устроил убежище на самом старом дереве в саду. Трудился над ним до тех пор, пока не стало совершенно невозможно увидеть меня с земли. Потом перетащил туда свои книги и стихи и удирал при первой же возможности. — Ветерок, шевеливший листья деревьев, с обеих сторон обступивших дорогу, казалось, посмеивался над ребяческими выходками Криса. — Потом, когда мне исполнилось двенадцать, родители взяли меня ко двору. Не думаю, чтобы им когда-либо приходило в голову, что там же расположена и Коллегия. — Он улыбнулся. — Однако, если даже они об этом и забыли, то я — нет. Я надеялся… но когда ни один Спутник не встретил меня у ворот дворца, я отбросил мечты. Меня должны были представить двору на Празднике Весеннего Равноденствия, и я помню все, вплоть до того, что у меня на башмаках один шнурок не совсем подходил к другому. Я стоял возле отца, снаружи, в саду, ты знаешь где… когда на Празднество явился нежданный гость.

Тантрис тряхнул головой, и бубенцы на его уздечке запели. Крис усмехнулся и протянул руку, чтобы почесать его за ушами.

— Я знал, что означает появление Спутника, и все время озирался по сторонам, пытаясь увидеть того, кого он пришел Избрать. Я чуть с ума не сошел от счастья, когда наконец перестал вертеть головой и обнаружил, что он стоит прямо передо мной! А потом, когда я посмотрел ему в глаза… — Его голос замер.

— Это ни на что не похоже, верно? — негромко подсказала Тэлия. — И ты никогда не перестаешь удивляться случившемуся.

— Что верно, то верно, — согласился Крис почти про себя. — И тогда я понял, что никогда больше не буду одинок… — Он стряхнул с себя наваждение и продолжил буднично. — Ну, мои родители были оба очень горды. Не успел я и глазом моргнуть, как они уже пристроили меня в Коллегию. Как ни странно, теперь, когда я вырос, с ними стало легче ладить. Отец может относиться ко мне как к равному, и, мне кажется, мать с трудом вспоминает, что я один из ее отпрысков. Я думаю, они и правда никогда не знали, что делать с ребенком.

— Вероятно, нет, особенно учитывая, что между тобой и твоим братом такая большая разница в возрасте.

— Дирк даже не представляет, как я завидую, что у него есть такая семья, — вздохнул Крис.

— Ты так думаешь? — улыбнулась Тэлия. — Тогда почему же он все время берет тебя к себе домой?

— Мне это никогда не приходило в голову. Версту или около того они проехали в молчании.

— Тэлия, ты когда-нибудь скучаешь по своим родным?

— С тех пор, как нашла людей, которые действительно ко мне привязаны, — нет. Там, среди своих, я была белой вороной; в собственной семье чувствовала себя более чужой, чем когда-либо в Коллегии. Один из моих миленьких братцев обычно таскал у меня книги и дразнил меня «Герольдом Тэлией», чтобы довести до слез. Хотела бы я видеть его лицо, когда меня Избрали.

— Ты когда-нибудь думаешь о возвращении?

— Знаешь, когда-то я мечтала, что однажды благодаря какому-нибудь волшебству стану Герольдом — не забывай, я не знала об Избрании — и вернусь, одетая в Белое и осиянная славой. И тогда они все будут мне завидовать и жалеть, что плохо обходились со мной.

— А теперь?

— Ну, я однажды возвращалась назад, хотела попытаться «спасти» сестру, с которой была наиболее близка, — только затем, чтобы обнаружить, что она превратилась в чужого мне человека. Дальше Усадьбы я не заезжала, просто развернулась и возвратилась домой. Я не хотела больше видеть никого из них. Чего ради? Родители притворились, что я для них посторонняя, братья и сестры либо боялись меня, либо презирали: Герольды, знаешь ли, очень аморальны. Как там говорится в Книге Меро? Насчет того, как люди, с которыми ты вырос, реагируют на твою известность?

— «Никто не чтит пророка у родного очага его».

— Ну так это правда. Я решила оставить все как есть, зная, что мой пример показывает неудачникам, что выход все-таки существует.

Крис, похоже, не был склонен продолжать разговор, и Тэлия вновь вернулась мыслями к слухам, которые о ней распускались.

Они ядовиты, вот что. Уродливы и ядовиты.

И правдивы? — тихонько точило ее сомнение.

Тэлии хотелось отрицать, что в них есть хоть на грош правды, отрицать яростно. Но могла ли она? Если быть совершенно честной с самой собой — могла ли?

Что касается Элспет — да, Тэлия не могла поверить, что внушала девочке зависимость от себя, пусть даже бессознательно. С тех пор, как Элспет снова начала вести себя по-человечески, Тэлия подталкивала ее к независимости, вынуждала самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность за их последствия.

Но остальное… о, как коварно. Чтец Мыслей точно знает, когда он передает; то, что слышит воспринимающий, во многом похоже на обычный голос говорящего, только слова звучат словно глубоко в голове. Но когда передает она — сможет ли кто-нибудь определить, что она проецирует эмоции?

Сама она могла определить: посылка эмоций стоила сил и энергии.

Но если она будет возбуждена или встревожена — заметит ли она расход энергии?

Так ли необходимо даже бодрствовать, чтобы быть в состоянии передавать? Как насчет тех моментов, когда она спит? Как она может быть уверена в том, что делает ее спящий мозг, — ведь во сне он неподвластен контролю рассудка?

А как насчет простого считывания эмоционального состояния людей? Совершает ли она проступок, когда оценивает его и действует, основываясь на том, что узнала?

Как она может не считывать эмоции? Для нее это все равно, что для зрячего — различать цвета: ты просто видишь происходящее, если только кто-то намеренно не блокируется.

Сомнения осаждали Тэлию, образовав порочный круг, — одно давало пищу другому, пока Крис наконец не нарушил молчание.

— Первую остановку сделаем здесь; столица близко, так что здешние жители не изголодались по новостям, и очень маловероятно, чтобы мы понадобились им в официальном качестве. И все же простая вежливость требует как-то отблагодарить их за гостеприимство. Маленькие деревушки видят обученного Барда не чаще раза в месяц, поэтому они очень рады музыке даже в любительском исполнении. Ты бы согласилась спеть, если бы я сыграл?

— Конечно, — ответила Тэлия, благодарная за то, что Крис отвлек ее от тяжелых мыслей. — Только справедливо, чтобы я выполняла свою часть работы. Ты не заметил, что я взяла Сударыню?

— Не может быть! — воскликнул Крис в восторге. — Ты позволишь мне играть на ней? У меня есть с собой походная арфа поменьше, но у нее диапазон и вполовину не так широк, как у Сударыни.

— Я же давала тебе ее вчера вечером, разве нет? Только тебе придется заново ее настроить. Я отпустила струны, чтобы не лопнули, если погода внезапно переменится. — Она смущенно улыбнулась. — Я хорошо знаю правила обращения с инструментом. Можешь мне поверить, Джедус обучил меня им на совесть.

— Когда дело касалось музыки, он был превосходным учителем во всем. Именно он дал мне первые уроки.

— Правда? Странно, почему же он не оставил ее тебе?

— На этот вопрос довольно легко ответить. У меня не нашлось времени на то, чтобы общаться с ним — так, как это делала ты, — отозвался Крис немного пристыженно. — Может, он и передал мне немного своего умения, но арфу свою он отдал тому же, кому отдал сердце, — одинокой маленькой девочке, потому что она отдала ему свое.

Прежде чем удивленная Тэлия нашла слова для ответа, показалась деревня. На них накинулись ребятишки, тараторя и забрасывая вопросами, на которые оба Герольда отвечали с улыбками и смешками. Ребята постарше побежали вперед, чтобы предупредить взрослых, что по дороге на север движутся двое Герольдов, которые явно собираются тут заночевать.

Задолго до того, как Крис и Тэлия достигли трактира, стоящего в центре деревенской площади, встречать их собралась толпа. Сама деревня оказалась большой, с мощенными булыжником улицами и оштукатуренными и побеленными зданиями высотой в два, а то и в три этажа. Крыши не соломенные, а черепичные — Тэлия читала, что чем дальше на север, тем чаще такое встречается. Все ставни были распахнуты, и из окон струился мягкий желтый свет: солнце садилось, и в домах зажигали свечи и лампы.

Как отметил Крис, деревня располагалась достаточно близко к столице, чтобы Герольды останавливались здесь довольно регулярно. Герольды, держащие путь в свои сектора, предпочитали ночевать не в Путевых Приютах, а в трактирах — если только Путевой Приют не оказывался единственным кровом поблизости, — а трактирам возвращалась определенная часть налога за каждого Герольда, который в них останавливался. Трактир, стоящий на проезжей дороге, мог быть вообще освобожден от уплаты налога, если его посетило достаточное количество Герольдов, — что делало Герольдов в высшей степени желанными гостями.

Под взглядами незнакомых людей Тэлия вновь обрела контроль над собой — по крайней мере, внешне; она сделала лицо «на публику» и запихнула свои сомнения как можно глубже. Не годится, чтобы люди увидели, что она расстроена.

На крыльце их встретил и проводил к конюшне сам трактирщик. Конюхи принялись обихаживать чирр, но Спутниками Герольды занялись сами. Пару раз Крис засмеялся — очевидно, тому, что «говорил» ему Тантрис, — и Тэлия испытала слабый укол зависти к их способности мысленно разговаривать друг с другом.

Когда Герольды возвратились, трактирщик самолично проводил их в отведенные им помещения: Крис и Тэлия получили по маленькой комнатке на втором этаже, сиявшей безукоризненной, почти болезненной чистотой. Комнаты были смежными; в каждой имелось окно, маленький столик и узкая кровать, выглядевшая на удивление удобной.

В распоряжение Герольдов любезно предоставили баню, и никто им не докучал. Однако как только они присоединились к остальным постояльцам в общей комнате трактира и сели ужинать, как начались расспросы. В комнату с обшитым темным деревом стенами набилось столько жителей деревни, что она буквально трещала по швам; сальные свечи в подставках давали неяркий, но ровный свет, так что и Герольдам все было видно, и их хорошо все видели. Приятно пахло хлебом, жарящимся на вертеле мясом и дымком от горящих поленьев. Хотя всю обстановку комнаты составляли деревянные столы и скамьи, они, как и пол, были гладко отшлифованы песком и чисто выскоблены. Герольды заняли места за столом около очага, а остальные посетители столпились вокруг них.

Ответы на расспросы взял на себя Крис, но когда стало похоже, что его ужин остынет раньше, чем ему удастся съесть хотя бы ложку, Тэлия сменила его. Как и говорил Крис, жители здешних, столь близких к столице, мест были обо всем хорошо осведомлены, так что больше всего их интересовали подробности. Значительная часть того, что они хотели узнать, касалась предмета, который Тэлия знала поистине хорошо: новой Наследницы престола. Ответы Тэлии удовлетворили собравшихся, и они с Крисом наконец смогли спокойно доесть свой ужин.

После ужина, пока Крис настраивал Сударыню, Тэлия нашла время ответить и на вопросы другой части публики — ребятишек. Они, видимо, почувствовали, что она не отмахнется от них, примет всерьез и не станет отделываться пустыми словами. Тэлию закидали тысячью вопросов о Герольдах и о том, что нужно делать, чтобы ими стать.

Некоторые из вопросов заставили ее призадуматься.

— Почему Герольды никогда не остаются на одном месте? — спросил один парнишка. — Священник у нас постоянно один и тот же — почему же нет постоянного Герольда?

— Во-первых, Герольдов недостаточно много, чтобы можно было послать по одному в каждую деревню или даже по одному на несколько деревень, — ответила ему Тэлия. — Кроме того… скажи, что случится, когда ваш священник состарится и уйдет на покой, или, быть может, умрет?

— Пришлют нового, ясное дело.

— И он всем вам будет чужим. Как ты думаешь, он сразу приспособится к вашей жизни и будет принят всеми?

— Не, — паренек дерзко ухмыльнулся, — многие бабки не станут ему доверять, пока не проживет здесь много лет… да и тогда еще поглядят.

— Но Герольду ваше доверие нужно сразу, разве не понимаешь? Если вы начнете доверять человеку больше, чем его должности, — как случилось с вашим священником — каждого нового Герольда в секторе ждали бы неприятности.

Тут мальчишка, казалось, призадумался.

— Значит, вы все время ездите с места на место, чтобы главной оставалась служба, а не человек, который ее справляет. Спорим, если бы вы слишком долго жили на одном месте, вы к тому же чересчур привязывались бы к тамошнему народу и не могли правильно судить.

Слегка изумленная столь метким замечанием, Тэлия послала в направлении конюшни мимолетное известие.

Поскольку она находилась не в трансе, Ролан смог передать в ответ лишь неясное ощущение — но у Тэлии создалось впечатление, что он уже заметил мальчика, и очень вероятно, что через год-два к пареньку явится гость о четырех копытах.

Вооруженная полученными сведениями, Тэлия особенно вдумчиво отвечала на остальные вопросы мальчика, а потом понаблюдала за ним. Она заметила, что он, похоже, был наставником и защитником некоторых из малышей, которых выталкивал вперед, когда чувствовал, что они робеют сами заговорить с Герольдом. Тэлия с облегчением заметила, что он не чуждался и проказ, как и все остальные, однако его шалости всегда оставались безобидными.

Крис наконец настроил арфу, и Тэлия предоставила ему возможность побыть какое-то время в центре внимания, зная, как приятно ему будет одобрение слушателей. Постояльцы трактира и жители деревни громко выражали свой восторг, и лишь тогда, когда Крис уже светился от их похвал, Тэлия присоединила свой голос к пению струн.

Наконец хозяин трактира объявил, что они достаточно долго надоедали Герольдам, и шутливо приказал обоим отправляться в постель. Тэлия только обрадовалась: сказывался длинный день, проведенный в седле, и она мечтала о подушке и теплой постели.

Когда на следующее утро, сразу после восхода солнца, они садились на Спутников, Тэлия, устраиваясь в седле, слегка поморщилась.

— Болит? — с беглой улыбкой спросил Крис.

Она тихонько застонала.

— Я, вероятно, окажусь при смерти еще прежде, чем закончится путешествие. Я и не знала, что нахожусь в настолько плохой форме по части верховой езды. Такое впечатление, что никогда больше не удастся снова свести ноги.

— Счастье-то какое, — поддразнил Крис и пригнулся, когда Тэлия швырнула в него оставшимся от завтрака огрызком яблока.

— Раз так, я, пожалуй, не отдам тебе его. — Он поднял в руке мешочек, в котором что-то тихонько звякнуло.

— Почему? Что это? — В Тэлии проснулось любопытство.

— Когда я получал деньги на дорожные расходы, я подумал, что ты, возможно, забыла про свое жалованье, — ответил Крис, перебрасывая ей мешочек. — Так и оказалось, и я получил его за тебя. Ты теперь Полный Герольд, не забыла? Тебе положено жалованье.

— Светлые Гавани! — Тэлия в смятении схватилась за голову. — Я и вправду забыла.

— Не расстраивайся. После пяти лет жизни без карманных денег большинство из нас забывает. Я, например, забыл. Но деньги могут очень пригодиться, особенно если случится попасть на ярмарку и увидеть вещицу, которая, ты точно знаешь, очень бы понравилась такой-то или такому-то. Или, если уж на то пошло, без которой ты жить не сможешь.

— Хорошо, что мне дали в наставники тебя, — сокрушенно сказала Тэлия, — не то я, того и гляди, и собственную голову бы забыла в Коллегии.

Крис только усмехнулся, выезжая первым из ворот трактира на дорогу.

По мере того как они забирались все дальше на север, дорога менялась: странное серое покрытие сменилось плотно убитым гравием, тот — глиной, и наконец тракт превратился в простую расчищенную тропу меж деревьев, траву на которой вытоптали путники, копыта их верховых и вьючных животных и колеса повозок.

Менялась дорога, менялась и местность по ее сторонам. Хутора стали крупнее, зато их разделяли большие пространства невозделанной земли — от широких лугов до почти девственного леса.

Изменилась и погода: она медленно, но верно портилась. Почти ежедневно шли дожди — настырные, пронизывающие. Скоро дождь уже лил, не переставая, целыми днями, никогда не становясь слабее нудной мороси, так что холодная вода насквозь пропитала даже плащи из промасленной шерсти. Чирры скулили, протестуя против того, чтобы их вообще заставляли пускаться в путь в такую погоду; путники ехали, окруженные испарениями, поднимающимися от волглой листвы и мокрой шерсти. Каждый вечер, к тому времени, как они достигали намеченного для ночлега места, все тело ломило от холода, одежда промокала насквозь, а душу терзала мечта о горячем вине, горячей пище и еще более горячей ванне.

Настроение Тэлии было под стать погоде. Мысли ее бежали по кругу; она все время думала об одном и том же. Действительно ли она злоупотребляет своим Даром? Как определить — да или нет? И вообще, каков этический кодекс эмпатии?

Время от времени над головой проносились, вытянувшись в неровную линию, стаи водоплавающих птиц: они летели на юг, быстро и на большой высоте, и ветер доносил их крики, словно зов одиноких душ. Тоскливые клики звучали в ушах Тэлии еще долго после того, как птицы скрывались из виду: печальная мольба об ответе на вопросы, на которые нет ответа.

И когда, под конец гнетущего и тяжкого дня, перед ними возникали огни очередной деревни и слышался веселый шум трактира, измаявшиеся путники невольно прибавляли шагу.

Однако на Тэлию вид трактира стал наводить чуть ли не ужас. Она обнаружила, что шарит глазами по лицам окружающих как одержимая, ища какого-нибудь знака, показывающего, что она влияет на их настроение.

Перерывы в напряженном самокопании наступали лишь тогда, когда Крис принимался натаскивать ее в тонкостях Кода Стрел или вынуждал вести на ходу какой-то разговор.

Чем дальше на север они углублялись, тем дальше друг от друга отстояли деревни. Наконец им просто стало не из чего выбирать: ночевали в поселке, до которого успевали добраться. Участки возделанной земли попадались все резке, леса становились все гуще и дремучей. Наконец-то слегка распогодилось: дождь прекратился, хотя дни стояли по большей части пасмурные. В начале их путешествия работники, которых они видели в полях, весело приветствовали Герольдов, а потом вновь возвращались к своим делам. Теперь же хуторяне почти неизменно подзывали их к обочине и угощали сладким сидром или холодной ключевой водой в обмен на новости. Становилось ясно, что Герольды достигли самой окраины королевства, поскольку об эту пору года времени на уборку остатков урожая с полей остается немного, и отвлечь крестьянина от работы даже на краткий срок, нужный, чтобы выпить стакан и выслушать малую толику сведений, может только что-то действительно очень важное.

Тэлия только радовалась, что им встречается так мало людей. Гложущие ее сомнения, мысли, бегущие по замкнутому кругу, начинали сказываться: ее щиты истончались, и сразу за ними она чувствовала давление эмоционального состояния Криса — хотя он-то был обучен блокироваться машинально, даже не думая об этом. С обычными же людьми дела обстояли намного хуже.

Сомнения Тэлии отнюдь не уменьшало то, что она чувствовала, что Криса все еще беспокоит она.

Крис всячески старался задвинуть дядины слова подальше на задворки памяти, но не слишком в том преуспел. Он хотел снова затронуть тему слухов в разговоре с Тэлией, но не решался. Тэлия вообще казалась озабоченной и издерганной и нервничала, стоило им оказаться вблизи от большой группы людей, хотя Крис сомневался, чтобы кто-нибудь, кроме другого Герольда, смог заметить напряжение под ее «лицом на публику». Поэтому он старался, чтобы разговор не касался столь неприятного предмета.

Но оставались вопросы, на которые не было ответа. Действительно ли Тэлия злоупотребляла своим Даром? Не делала ли она то, в чем ее подозревали, сама того не осознавая?

И — еще более неприятный вопрос — не использует ли она свой Дар, чтобы влиять и на него, Криса?

Неопределенность мучила, потому что Тэлия начинала ему нравиться — нравиться очень, больше даже, чем требовалось для близких приятельски-товарищеских отношений, обычных среди Герольдов. У них с Тэлией оказалось много общего. Необходимость подозревать друга в чем-то столь подлом была ужасна.

Потому что Тэлия становилась для Криса именно другом — не менее близким, чем Дирк.

— Знаешь… — совершенно неожиданно сказал Крис однажды, — ты мне вроде сестры, которой у меня никогда не было.

— А ты вроде брата, которого я хотела бы иметь… — ответила она, нисколько не задумываясь. — И могла бы иметь, если бы Андреан не погиб во время того набега. Он — единственный из моих братьев и сестер — был добр ко мне, не считая Врисы. Если бы на месте Джастуса или Келтева оказался ты, жизнь могла бы стать легче.

— Она также могла бы повернуться совсем по-другому. Захотела ли бы ты убегать, если б твоя жизнь там была приятнее?

— Хороший вопрос, — признала Тэлия. — Возможно, что и нет. И где бы я тогда была?

Крис усмехнулся, а Тантрис весело потряс головой, зазвенев бубенчиками уздечки.

— Если то, что ты рассказывала мне, правда, то ты уже шесть лет как была бы замужем и являлась матерью такого же количества детей.

Тэлия сделала гримасу и поерзала в седле; заскрипела кожа.

— Нет уж, спасибо. Как ни беспокойна моя нынешняя жизнь, мне она нравится. И, раз уж на то пошло, разве мы не сегодня въезжаем в наш новый сектор?

Крис вытащил из кармана на крыле седла карту, которой их снабдили в Коллегии, сверился с ней и огляделся, пытаясь в меркнущем свете дня отыскать ориентиры. Наконец он заметил один — группу из трех плосковерхих холмов к западу от дороги.

— Мы пересечем границу до наступления ночи и сегодня заночуем в своем первом Путевом Приюте.

— Потому что… — Тэлия сделала зловещую мину, — «Герольды не останавливаются в трактирах в секторе, в котором несут службу, если только погода не препятствует им достичь Путевого Приюта; данное правило гарантирует, что они будут держать подобающую дистанцию и сохранять беспристрастное отношение к людям своего сектора «. Помню.

— Точно, помнишь! — расхохотался Крис, обрадованный тем, что к ней явно вернулось хорошее расположение духа. — Старушка Верда, как живая!

— И по той же причине мы либо покупаем припасы, когда они у нас кончаются, либо ждем, пока не доберемся до Пункта Пополнения Припасов — если их нет в Путевом Приюте. Правильно?

— Оценка «отлично»; абсолютно правильно. — Крис поглядел на падающие листья вокруг, на деревья, ветви которых уже почти совсем оголились. — Сожалею, что начало для тебя будет нелегким. Сейчас плохое время года для того, чтобы начинать объезжать такой сектор. В ближайшие пару недель выпадет снег. Ученики редко сталкиваются со столь тяжелыми условиями в начале стажировки.

— Я родом из Приграничья, не забыл? Это гораздо больше похоже на жизнь, для которой я была рождена, чем моя жизнь в Коллегии. Справлюсь.

— Знаешь, — серьезно сказал Крис, — я уверен, что ты будешь очень стараться. Уверен, что сделаешь все, что в твоих силах. А большего не может требовать никто. Я доверяю тебе, Тэлия.

«По крайней мере, — добавил он про себя, — думаю, что доверяю».